Эдвард лучше всего запомнил именно это - долина, зеленая от сосен; на западе извивается, как змея, Мерсед, и в ней отражается чистое голубое небо; шумные воды Брайдл-Вейл сверкающей дугой низвергаются с вершины и исчезают в тумане брызг где-то за скалами. Катедрал-Рокс, как монстр, навис гранитной глыбой над водопадом. Слева сереет лицо Эль-Капитана, свысока глядящее на соседей.
Более двадцати лет назад я мечтал облазить эти гранитные скалы вдоль и поперек. Там, внутри, есть места, где еще никто не бывал, огромные пространства, окруженные нерушимыми стенами, безмолвные, неподвижные, застывшие.
А дальше за Эль-Капитаном - Три Брата и Норт-Доум, кажущиеся отсюда обычными нагромождениями камней, покрытыми снегом (но если смотреть на них снизу, они, безусловно, оправдывают свои названия). Почти на одном уровне с белой вершиной Клаудз-Рест и над Катедрал-Рокс красуется величественный Хаф-Доум.
Поднялся холодный ветер и растрепал волосы Эдварда. Я не сплю. Боже, я наконец здесь, и это не сон. Чтобы удостовериться в реальности происходящего, Эдвард постучал ботинком о стойку перил.
Двадцать лет - нет, больше - он мечтал об этом месте. Здесь прошли его лучшие дни, здесь он познал душевный покой. Здесь он чувствовал себя так легко и свободно, как нигде. Сколько раз он возвращался сюда во сне - к этой долине, этим громадинам. Сновидения напоминали о том, что он потерял.
Напоминали отца, которого он лишился - и который сам лишился сына - и мать, не любившую своего ребенка. Напоминали о впервые испытанном ощущении покоя. О вере в себя, по-детски наивной. А может, он уже тогда все предвидел? Но, впрочем, теперь это не имело значения…
К половине шестого Эдвард перенес все свои вещи от стоянки в Карри-Вилледж к палатке, которую он зарезервировал (и напрасно) три недели назад. Он осмотрел жилище - белую палатку на высоком деревянном настиле, - расположенное в уединенном местечке среди деревьев недалеко от склона Глесьер-Пойнта. Единственная лампочка светила достаточно, если не слишком ярко, и две металлические армейские кровати оказались в хорошем состоянии и вполне удобными.
Он зашагал мимо магазинов, потом - через каменный мостик и вышел на лужайку. Черная птичка с красными крыльями враждебно отнеслась к вторжению. Он улыбнулся и дружелюбно отступил, что не умиротворило птаху. Но это мало беспокоило Эдварда; он знал, что лес принадлежит ему так же, как и ей. Пройдя на середину лужайки, он остановился в высокой траве и осмотрелся. Ему хотелось получше изучить свой новый мир. Он услышал далекое эхо голосов, отраженных от гранитных стен Глесьер-Пойнта, Сентинел-Рока, Ройал-Арчез. У подножия Ройал-Арчез он различал огни отеля в Ауони. На несколько сотен ярдов к западу тянулись светящиеся точки - там находилась Йосемите-Вилледж, там жгли костры, и горели лампы в домах.
Последнюю ночь своего давнего путешествия он провел с родителями в Ауони. Эдвард все еще не решил, переберется ли он туда, когда конец приблизится.
Безграничный покой.
Что сталось бы с людьми, если бы они проводили всю жизнь в окружении таких вот красот? И если бы встречи с подобными себе случались так редко, что каждая превращалась бы в счастливое событие?
Он включил фонарь и направился к палатке, освещая себе дорогу. На гранитном валуне с плоской вершиной, который он обнаружил ниже по склону, Эдвард собрал походную печку, налил воды в котелок и быстро приготовил суп из концентрата, добавив в него лук, сардельку и лапшу.
Потом в одном белом купальном халате, доходящем до колен, он отправился на поиски душевой, прихватив бритвенный прибор. Подлетела сойка и не отставала от него, надеясь, что ей перепадет несколько крошек.
- Кругом темно, - сказал он птичке. - Иди спать. Я уже поел. Где ты была раньше? Сейчас у меня ничего нет.
Но птичка упорствовала, она давно знала, что люди - обманщики.
Душевая - большое, отделанное деревом здание (женская половина налево, мужская направо) - почти пустовала. Дежурный, выдававший мыло и полотенца, дремал на стуле и лишь чуть выпрямился, когда появился Эдвард.
- Занимайте любую кабинку, - предложил он, протягивая Эдварду кусочек мыла и полотенце. - Никакой очереди.
Эдвард улыбнулся.
- Вам, должно быть, скучно.
- Мне чудесно, - ответил дежурный.
- Сколько здесь народу?
- Во всей долине? Возможно, двести или триста человек. В Кемп-Карри не больше тридцати. Абсолютно тихо.
Эдвард принял душ в чистой, словно никогда до него не использовавшейся, кабинке, потом побрился, стоя перед зеркалом, таким длинным, что в него могли бы смотреться пятнадцать или двадцать человек. Какой-то турист вошел в душевую и жизнерадостно поздоровался с Эдвардом. Геолог добродушно кивнул, чувствуя себя королем, сложил бритвенный прибор и вернулся в палатку.
В восемь часов он ощутил усталость, отложил книгу, выключил лампу и взбил подушки, а потом еще долго лежал без сна, размышляя и прислушиваясь.
Где-то в долине дети распевали песни, их юные голоса громко звучали в темноте, словно голоса маленьких веселых привидений.
Я дома.
Рубен встретил свое девятнадцатилетие пятнадцатого марта в Александрии, штат Вирджиния. Он отметил день рождения пончиком и пакетом молока. Закончив пиршество в булочной, он вышел на улицу и остановился, привлекая к себе подозрительные взгляды. Юноша надел новое пальто и шляпу, но праздно шатающемуся здоровому негру - хотя и вполне прилично одетому - не место в туристском квартале. Однако это мало заботило Рубена; он знал, зачем он здесь.
Демонстративно широким жестом он выбросил пакеты из-под молока и пончика в урну, аккуратно вытер губы косточкой указательного пальца и открыл дверь матово блестящего "крейслер-ле-барона" выпуска 1985 года. Он купил машину в Ричмонде, заплатив наличными, и уже проехал на ней четыреста миль. Прежде ему никогда не приходилось покупать машины, и его не волновало, принадлежит автомобиль ему или нет. Рубен выжимал из мотора все, что мог, и это было здорово.
У него все еще оставались деньги - около десяти тысяч долларов. Он засунул портфель в багажник под запасное колесо.
- О'кей, - пробормотал он, вслушиваясь в ровный гул мотора. - Куда теперь?
Рубен задумался. Теперь приказы поступали от людей, а не от таинственного голоса того, кого Сеть называла Боссом. Рубен даже научился распознавать "подписи" тех, с кем ему случалось входить в контакт, хотя лично он никого еще не видел.
- В Кливленд! - сказал Рубен.
Он вытащил из бардачка несколько карт и наметил маршрут. За последние дни он незаметно вынес сотни книг и компакт-дисков из библиотек Вашингтона и Ричмонда и купил сотни изданий в книжных магазинах. В Ричмонде он передал добычу трем мужчинам средних лет, не имея понятия, что те собираются с ней делать. Да он и не спрашивал. Ясно одно: Босс интересуется литературой.
С некоторым облегчением - Рубену не нравилось воровать даже ради хорошего дела - он выехал на шоссе.
С каждым днем приближалась весна. Холмы уже вовсю зеленели. Деревья обрастали листьями, которые им не суждено сбросить. Больше не будет ни лета, ни осени.
Рубен покачал головой, размышляя об этом. Руки крепко сжимали руль. Когда он вел машину, Сеть, как правило, не беспокоила его, и потому у Бордза появилось много времени - возможно, чересчур много, - чтобы задавать себе разные вопросы.
Он заправился в Нью-Стентоне и остановился возле ресторанчика. Наспех перекусив гамбургером и небольшой порцией зеленого салата, заплатил по счету. Потом купил открытку, выбрав изображение большого здания, похожего на коровник, испещренное таинственными знаками и символами. Приклеив несколько марок на открытку, он нацарапал на обратной стороне:
"Папа!
Я все еще работаю - то тут, то там.
Думаю о тебе.
Береги себя.
Рубен",
- и бросил послание в почтовый ящик, висевший на стене ресторанчика.
К восьми Рубен уже был в Кливленде. Пока он заполнял бумаги в отеле, расположенном возле автобусного парка, за окном посыпал мелкий дождик. Он оставил "крейслер" в гараже. Мысль о том, что нельзя доехать на машине до нужного места, расстраивала его. Кто-то другой подбросит юношу до конечного пункта маршрута.
Всего лишь пара миль отделяла его от озера Эри и именно там - так приказала Сеть - ему следует быть завтра ранним утром.
Стоя в ванной комнате, Рубен внимательно разглядывал себя в зеркале. Он видел здорового парня с жидкой бородкой и сильными правильными чертами лица. Он помахал этому парню - и Сети - и лег в кровать, хотя спать не хотелось.
Рубену стало страшно. Завтра он встретит других людей, работающих на Сеть - тех, чьи голоса ему доводилось слышать. Не это пугало его. Хотя…
Нечто, скрытое глубоко в озере, ожидает их.
Доверяет ли он Тайным Наставникам?
Что все это значит?
Завтра в шесть часов утра он будет в назначенном месте - чисто выбритый, взбодренный прохладным душем, одетый в новый костюм, который купил в Ричмонде как раз для такого важного случая.
Остановившись под эстакадой, Тревор Хикс вышел из машины и заслонил глаза от слепящих лучей солнца. Он увидел, что Артур Гордон переходит улицу и приветственно машет рукой. Хикс, измотанный долгим сидением за рулем, слабо махнул в ответ. Он так и не привык водить машину по дорогам Соединенных Штатов. Не сумев правильно выбрать маршрут, он, чтобы добраться до портового района Сиэтла, поехал по автостраде с многочисленными развязками, потом в течение десяти минут кружил под мостом, дважды пропустив нужный поворот. Наконец ему удалось припарковаться под длинной металлической лестницей. На противоположной стороне улицы расположились бывшие складские помещения, ныне превращенные в рестораны, магазины, и новые здания - все обращенные окнами на залив. Морские чайки летали, пронзительно крича, над куском гамбургера, валявшимся на мостовой; они ловко увертывались от проносящихся мимо машин.
Подошел Гордон и неловко пожал Хиксу руку. Хотя им и приходилось общаться через Сеть, они не виделись после встречи в отеле "Фернис-Крик".
- Мои жена и сын отправились в аквариум, - сказал Гордон, показывая куда-то в глубь улицы. - Они задержатся там часа на два.
- Они знают? - спросил Хикс.
- Я рассказал. Куда бы я ни поехал, возьму их с собой. На следующей неделе мы отправляемся в Сан-Франциско.
Хикс кивнул.
- А я остаюсь здесь. Я слышал, что Сеть начинает очень активно работать. - Он скривился. - Если можно назвать этот процесс "слушанием".
- Представляете, в чем будет заключаться работа?
Хикс покачал головой.
- Что-то важное. Это касается и Сан-Франциско.
- Мне тоже так показалось.
- Мне очень жаль вашего друга.
Артур удивленно уставился на него.
- Жаль?
- Мистера Файнмана. О его смерти сообщили вчера утром.
Артур не вспоминал о Харри с тех пор, как покинул Орегон.
- Я не читал газет. Он…
- В понедельник, - подсказал Хикс.
- Боже. Я… Итака, наверное, звонила, а мы уже уехали. - Артур поднял голову. - Я рассказывал ему о Сети.
- И он поверил вам?
- Думаю, да.
- В таком случае, возможно, это помогло ему… Ах, нет. Это было бы просто глупо.
Артур стоял, засунув руки в карманы и чувствуя себя потрясенным, несмотря на то, что, казалось, давно приготовился к уходу друга. Теперь он винил себя за то, что забыл о нем; до отъезда он несколько раз звонил Файнманам, но ему не удалось поговорить с Харри. Артур глубоко вздохнул и жестом предложил подняться по лестнице на рынок. - Я постарался дать ему понять, что не все потеряно. Надеюсь, мой рассказ облегчил его страдания. Так трудно все предугадать.
Не говоря ни слова, они зашагали по наименее многолюдным проходам рынка и остановились у булочной, чтобы выпить по чашке кофе и отдохнуть.
- Что вам поручено? - спросил Артур, когда они уселись за столиком.
- Я посещал библиотеки, университеты, находил нужных людей… Похоже, они нашли самый эффективный способ использования моих возможностей. Я помогаю отыскивать людей, необходимых Сети - ученых и… кандидатов.
- А я не сделал пока ничего особенного, - сказал Артур. - Вы знаете, кто является… кандидатом… на спасение?
- Не совсем. Имен намного больше, чем мест. Не думаю, что последнее слово за людьми.
- Ужасно, да?
- В некоторой степени.
- Вы слыхали что-нибудь о кораблях инопланетян? То есть, может, Сеть рассказывала что-нибудь?
- Ничего.
- Как вы думаете, мы навредили им, добились чего-то, взорвав их объекты?
Хикс печально улыбнулся.
- Пользы не больше, чем от решений Крокермена.
- Но он… Я полагаю, он не имеет никакого отношения к событиям в Долине Смерти?
- Правильно, - подтвердил Хикс. - Президент ни при чем. К сожалению, горячие головы тоже ничего не выиграли. Конечно, они поддержали нас всех морально… Но никто не верит, что взрывы предотвратят катастрофу. Пульки все еще летают.
- Но тогда - какой цели служат корабли? - спросил Артур.
- Вы однажды ответили на этот вопрос. Чтобы обмануть, запутать нас. Мы ведь сконцентрировали на них все свое внимание.
Артур прищурился.
- Я не предполагал, что мы имеем дело всего лишь с приманками.
Хикс покачал головой.
- Я тоже.
Артур отодвинул булочку - он расхотел есть.
- Они прислали корабли, чтобы обмануть нас? Изучить, словно мы - лабораторные мыши?
- Считаю, что да. А как вы относитесь к такой гипотезе?
Артур покачал головой.
- По-моему, это близко к истине.
- Унизить перед тем, как уничтожить, - добавил Хикс.
- А вы не говорили об этом с людьми, которые работают с вами?
- Нет. Мы занимались другим. Но Босс не давал инструкций относительно фантомов. Сеть молчала о президенте… Вы знаете, что Лерман - один из Подневольных?
Артур кивнул.
- Босс не принимает во внимание наши военные и политические усилия. Это очевидно. - Хикс поднялся, забирая со стола пластмассовый стаканчик и пакет из-под булочки. - Итак, я остаюсь здесь, в Сиэтле, а вы отправляетесь на юг.
Артур продолжал сидеть в оцепенении. Ему давно следовало бы получше разобраться в фактах. Он чувствовал, что разочаровал сам себя - казалось, он еще питает кое-какие иллюзии.
- Мне жаль, что именно я сообщил вам о мистере Файнмане, - сказал Хикс. Артур кивнул.
- Сегодня я должен присоединиться к группе, которая собирается на холме Королевы Анны, - продолжал писатель. - Мы начнем разведку оттуда. - Он протянул Артуру руку. - Наилучшие пожелания вам и вашей семье.
Артур встал и крепко пожал ему руку.
- Прощайте.
Они посмотрели друг на друга. Оба задумались над вопросом, который был слишком очевиден, чтобы его задавать.
"Он избран? А я?
Хикс возвратился к машине. Через несколько минут Артур поднялся и обошел рыбные и овощные ряды.
20 марта
Старая легковушка с техасскими номерами пересекла каменный мост и посигналила Эдварду. Геолог обернулся и увидел, что задняя часть машины залеплена наклейками - даже багажник и нижняя часть стекла. Одна ярко-красная надпись сразу бросалась в глаза: "Выставляй напоказ свои формы, а не оружие, детка!" Выцветшая желтая пластмассовая табличка висела в верхнем углу заднего стекла: "Осторожно! За рулем ребенок!"
- Эй, Эдвард!
- Минелли! - Шоу подошел к окну и наклонился, чтобы обнять Минелли. - Сумасшедший! Твоя машина?
- Купил три недели назад вместе с отделкой. Здорово, правда?
- Ужасно рад тебя видеть.
- А я рад, что меня видят. После того, как мы расстались, пришлось нелегко. Ты ведь ездил в Техас?
- Да, - подтвердил Эдвард. - А ты?
- Я устроил скандал в институте. Они выбросили мои документы, дали пинка под зад и сказали: иди, мол, жалуйся. Я сходил с ума. Купил эту тачку и с тех пор путешествую. Заезжал в Шошоне и останавливался у бакалейного магазина. Так сказать, визит вежливости. Стеллы нет в городе. Она в Лас-Вегасе - консультируется с юристами по поводу минеральных источников. А Бернис на месте и спрашивала о тебе. Я сказал, ты в порядке. Это так?
- Я поживаю отлично. Давай, паркуйся, и погуляем вместе.
- Куда направимся?
- я слышал, альпинисты покоряют Эль-Капитана.
- Надо же! Как в Диснейлэнде.
Минелли поставил машину на обочину; при этом из выхлопной трубы вырвались клубы голубоватого дыма. Прежде чем открыть багажник, Минелли похлопал его по крышке.
- Зачем тратить массу денег на какую-то ерунду, которая понадобится не больше, чем на месяц-другой?
- Похоже, катастрофа может начаться в любом месте. Неизвестно где.
- Я всегда полагался на милосердие чужаков.
- Твой юмор доведет тебя до беды!
Минелли пожал плечами и протянул обе руки к солнцу.
- Ультрафиолетовые лучи! Валяйте, делайте свое гнусное дело. Мне теперь все до лампочки!
Молодые люди прошли две мили по асфальтированной дороге, миновали Трех Братьев, потом свернули на тропинку и, пройдя еще милю, остановились на лужайке возле Эль-Капитана. Они подняли головы и стали всматриваться в древние гранитные стены. Выемка на них напоминала о глыбе, оторвавшейся от скалы в 1990 году.
- Грандиозно. Я не был здесь десять, нет, двенадцать лет, - восхитился Минелли. - А почему ты выбрал этот парк?
- Детские воспоминания. Лучшее место на земле.
Минелли с воодушевлением кивнул.
- Лучшее место для меня там, где я нахожусь в данный момент. Но это, пожалуй, мне нравится больше других. Я не вижу никого наверху. Где они?
Эдвард протянул небольшой полевой бинокль.
- Поищи муравьев, тянущих за собой веревки и мешки, - посоветовал он. - Там, вероятно, пять или шесть скалолазов.
- Боже, - сказал Минелли. - Вон черная точка. Нет - синяя. Такого же цвета, как мой спальник. Один из них?
Эдвард провел воображаемую линию от маленького синего пятнышка на скале.
- Смотри выше.
Он протянул Минелли бинокль. Тот долго искал нужное место и наконец замер - только брови шевелились над окулярами.
- Вижу его! Или ее. Просто висит!
- А выше - еще один, - сказал Эдвард. - Наверно, они в одной связке. С трудом, но можно разглядеть веревки между ними.
- Сколько времени им потребуется, чтобы добраться до вершины?
- Кто-то говорил, что один день. Может, больше. Иногда они ночуют прямо там, повиснув в своих мешках или, если повезет, устроившись на выступе.
Минелли вернул Эдварду бинокль.
- Даже думать об этом страшно.
Эдвард покачал головой.