Она была глуха. Она убила человека, но зато она поела. Все-таки быть сытой убийцей лучше, чем голодной.
Не прибавив больше ни слова, Волшебник вышел и почти сразу вернулся с охапкой новенькой, еще теплой одежды.
– Твои матрикаторы продолжают работать. Они не испортились, правда? - тараторила Валентина. Она предполагала, что говорит очень громко, но ей было наплевать. - А вот наши матрикаторы отключились в тот день, когда началась осада, - продолжала она. - И матрикаторы, и все остальное. Ничего не работает. Я знаю, в чем дело - в информационной войне [Информационная война - создание неблагоприятной обстановки, в частности, путем вывода из строя компьютеров, управляющих жизненно важными функциями государства, перехвата и искажения информации, внедрением в ПО вирусов, закладок и логических бомб. Термин используется как в широком, так и в узком смысле. (Прим. перевод.)]. Из-за нее перестало действовать и мое слуховое устройство. Оно было рассчитано на десять лет, но не проработало и двух… - Валентина немного помолчала. - Я иду в ванну, - добавила она. - Если хочешь, можешь написать мне ответ. Обещаю прочитать его, когда помоюсь.
С этими словами она отправилась в ванную комнату, встала под душ и включила теплую воду. К глазам отчего-то подступили слезы, но Валентина не дала им пролиться. Все хорошо - твердила она себе. Все правильно. На войне как на войне…
Переодевшись во все чистое и новое, она рыгнула и почувствовала, как ударил в нос запах свежесъеденных пирожков и соуса. Это тоже было почти новое переживание - уж очень давно она не ела досыта. Сто лет или даже тысячу…
Вернувшись в гостиную, она увидела, что Волшебник сложил один из диванов и развернул на его месте большой экран, подобный тому, на каком в далеком, счастливом детстве Валентина любила играть в компьютерные игры.
ТЫ ОГЛОХЛА? - написал Волшебник на экране.
Валентина кивнула.
– Еще в первый день осады, - сказала она. - Бомба разорвалась слишком близко. Мне вживили слуховой аппарат, но когда сегодня утром я проснулась, он не работал. Еще вчера все было нормально, а сегодня… Он просто вырубился, вот так!.. - Она щелкнула пальцами и, заметив уголком глаза какое-то движение за спиной, резко обернулась.
В гостиную вошли еще четыре человека. Валентина никогда их не видела, но сразу догадалась - это им принадлежали те далекие голоса, которые она слышала в прошлые разы. Все они были довольно упитанными и потому походили на Ану. Двое выглядели как иностранцы. Репортеры. Документалисты, мать их так!.. Один из них навел на нее миниатюрную цифровую камеру, и Валентина, оскалив щербатый рот, шагнула вперед. Оператор попятился с испуганным восклицанием, и Валентина нехорошо усмехнулась.
– Ваши камеры работают. Ваши матрикаторы продолжают "печатать" еду и одежду как до войны. Информационная война не действует на вас, следовательно, способ защиты от вирусов и логических бомб существует! И кое-кто этот способ знает… Ведь неспроста же вражеские противоблиндажные ракеты отказывают значительно реже, чем наше оружие.
Волшебник и Ана принялись о чем-то совещаться. Они нарочно отвернулись, чтобы Валентина не видела их губ, но она не растерялась и, вырвав камеру у опешившего оператора, направила в их сторону.
– Я хочу записать, что вы там говорите, и прослушать потом, когда слух ко мне вернется, - сказала она. - Вы ведь не возражаете, правда?
Тут Валентина снова рассмеялась и показала им язык, просунув его кончик в дыру от выбитого зуба. Теперь у нее шатались все зубы, и когда она нажимала на них языком, ей становилось и больно, и щекотно одновременно.
Волшебник, видно, что-то сообразил, так как снова повернулся к экрану, вывел изображение клавиатуры и стал нажимать на кнопки с буквами. Над клавиатурой начал появляться текст:
ДЕЛО ОБСТОИТ НЕ СОВСЕМ ТАК, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ВАЛЕНТИНА!
– Ну еще бы! Что могу знать я, пятнадцатилетняя девчонка, которая даже не закончила школу?! Но ведь кое в чем я права, не так ли? Вы можете мне помочь!..
Ана кивнула.
– И вы почините мое слуховое устройство? Ана снова кивнула.
– А вдруг вы попытаетесь прикончить меня, пока будете менять аппарат?
На этот раз никто ей не ответил, и Валентина усмехнулась.
– Я так и думала. Имейте в виду: в меня вмонтировано взрывное устройство… - Это было не так, но подобные вещи случались. - Если я умру, оно сработает, и тогда - БУМ!.. - Тут Валентина подумала, что, пожалуй, хватила через край. Ну кому, скажите на милость, могло прийти в голову вживлять взрывное устройство голодной, беззубой девчонке из городской санитарной службы?.. - Это моя мама устроила, - добавила она для убедительности.
К счастью, еда сотворила настоящее чудо. Теперь Валентина соображала гораздо лучше, чем раньше (ей и в голову не приходило, в каком тумане проводила она дни, когда была голодна). Вспомнив один из фильмов, виденных еще до войны, она сказала:
– Кроме того, я оставила в надежном месте подробное описание того, чем вы тут занимаетесь. Если я вдруг умру или исчезну, конверт вскроют, и тогда…
Это тоже была выдумка, но значительно более удачная. С нее и надо было начинать, подумала Валентина. Сейчас она не могла знать, поверили ей или нет, но, по крайней мере, ей удалось заставить Волшебника и остальных задуматься о возможных последствиях.
Посмотрев на Ану, которая недоверчиво качала головой, Валентина быстро добавила, чтобы не дать им опомниться:
– Я уверена, у вас здесь есть доктор. Я не знаю, что случилось с твоей ногой, Ана, но ведь кто-то тебя вылечил!..
Вместо ответа Ана показала на мужчину, у которого Валентина выхватила камеру. Очевидно, это и был врач.
– Что ж, в таком случае прошу прощения, - сказала Валентина и, насмешливо поклонившись, сунула камеру врачу прямо в руки.
***
На следующий день после того, как Валентина убила своего первого человека, к ней полностью вернулся слух. Операция заняла всего десять минут, да и состояла она, главным образом, в дистанционном перепрограммировании слухового устройства. Как сказал врач, новое программное обеспечение с жесткой "зашитой" логикой отличалось повышенной надежностью и было устойчиво к вирусным атакам. Валентине, правда, это мало что говорило, зато ей понравилось, как это звучит.
Работоспособность слухового аппарата восстановилась, однако не сразу. Сначала Валентина воспринимала звуки в сильно искаженном виде, с большими паузами, но потом все пришло в норму, и она стала слышать даже лучше, чем раньше. Врач-оператор показал Валентине, как с помощью компьютерного терминала подключаться к размещенному в правом ухе аппаратному буферу памяти, где помещалось огромное количество аудиоинформации. При желании Валентина могла бы заново прослушать все разговоры, которые она вела в течение полугода. Она, правда, сомневалась, что эта опция, какой бы удобной и полезной она ни была, когда-то ей пригодится, поскольку в Городе не осталось ни одного работающего компьютерного терминала.
– А теперь я пойду домой!.. - объявила Валентина, убедившись, что ее слуховой аппарат работает нормально.
Ана, приглядывавшая за матрикатором, "печатавшим" новую одежду и продукты со всей скоростью, на какую он только был способен, дала команду домашним роботам упаковать и то, и другое в непромокаемую пленку и повернулась к девушке.
– Ты и правда сдала бы нас, если бы мы тебе не помогли? - спросила она.
Валентина, пряча улыбку, покачала головой.
– Мне бы все равно никто не поверил. Кстати, никакого взрывного устройства у меня под кожей нет.
– Я так и подумала, - ответила Ана и, шагнув вперед, крепко обняла Валентину и поцеловала в щеку. - Будь осторожна, ладно?
Валентина посмотрела на нее.
– Почему вы не хотите помочь нашим? Почему вы не поделитесь секретом своей жесткой логики с армией? Тогда у нас тоже было бы действенное оружие, и…
Ана покачала головой. В глазах у нее блестели слезы.
– Думаешь, я не задавала этого вопроса? А знаешь, что мне ответили?.. Поступить так было бы равносильно самоубийству. Ваши враги, с которыми вы воюете, никогда бы нам этого не простили. Одно дело обвинять их в том, что они развязали кровопролитную войну, и совсем другое - положить конец этой войне.
Потом Валентина попросила Ану "напечатать" ей для маскировки несколько холщовых мешков. Когда они были готовы (с растровым изображением отвратительных грязных разводов и пятен), она сложила туда упакованные роботами свертки и пакеты и вышла на улицу, ярко освещенную весенним солнцем. Каждый раздававшийся в ушах звук - собственные шаги, далекая канонада, плач голодного ребенка где-то поблизости - воспринимался ею отчетливо и ясно, словно падение серебряного камертона на хрустальную поверхность. Медленно шагая по мостовой, Валентина миновала место, где, как она думала, на нее напал прыщавый парень и где она так славно поработала ножом. Никаких следов схватки она, однако, не заметила. Должно быть, на этот раз городские санитары сработали быстро.
На свой десятый этаж Валентина поднялась почти без остановок - после плотной еды сил у нее заметно прибавилось. Она уже потянулась к ручке двери, когда вдруг услышала доносящийся из квартиры плач. Тровер… Когда ее брат был несмышленым младенцем, он ревел буквально часами, но с тех пор как началась война, он почти не плакал, и Валентина успела забыть этот звук.
Рванув дверь, она сразу поняла, почему плачет брат. Мама… Она лежала на полу возле единственного стула, который они еще не пустили на дрова, и не двигалась. Один глаз у нее был открыт, другой - крепко зажмурен. Тровер, громко всхлипывая, тряс ее за плечи.
– Что?!.. - воскликнула Валентина и, в свою очередь, крепко встряхнула Тровера, чтобы привести его в чувство. - Что случилось?!
Брат посмотрел на нее мутным, расфокусированным взглядом, открыл рот и завыл. Казалось, он вовсе разучился разговаривать.
Валентина опустилась возле матери на колени. Ее щека была совсем холодной, руки и ноги окоченели и не гнулись. Каждый, кто работал на уборке трупов, хорошо знал, что означает это окоченение. Весь перед маминого заплатанного комбинезона был мокрым, и Валентина, потянув носом, уловила запах успевшей остыть мочи. Нагрудный карман комбинезона оттопыривался, и Валентина, отстегнув клапан, достала оттуда несколько лекарственных ингаляторов армейского образца. Прибегать к ним следовало только в крайнем случае - когда от усталости не можешь заснуть или когда твое тело отказывается тебе повиноваться. Но почти все они были пустыми.
Выпрямившись, Валентина снова посмотрела на мать. Казалось, она умерла уже давно и даже успела полежать в могиле. Обтянутый кожей скелет, а не человек. По сравнению с упитанной Аной, эта лежащая на полу женщина казалась уродливой, костлявой, бесчувственной как доска. Слишком бесчувственной, чтобы быть матерью, и все же… Быть может, когда Валентина не вернулась домой, она приняла стимуляторы, чтобы как-то держаться на ногах. Быть может, она даже ходила в Город искать дочь. Или пыталась найти врача. Или ездила на фронт, чтобы убить еще нескольких врагов… Словом, что бы ни убило ее, виновата была она, Валентина. Это из-за нее мама загнала себя в могилу.
Обняв младшего брата за плечи, Валентина крепко прижала его к себе. Плечи у него были костлявыми, слабыми, а в пакетах у Валентины была еда, в которой он так нуждался. Что ж, маму уже не вернешь, но по крайней мере брата она накормит.
Пока Тровер ел, Валентина накрыла тело матери новым пальто. Обшаривать карманы мертвецов она умела мастерски; не были для нее секретом и немногочисленные тайники, которые мама устроила в их маленькой грязной квартире. Вскоре Валентина уже отыскала мамины документы, ее личное оружие, запасной ингалятор и вещмешок. На фронте сражалось немало подростков и даже детей, и Валентина была уверена, что ее тоже возьмут.
– Идем, Тровер, - сказала она, помогая брату переодеться в новую куртку и зашнуровать новые ботинки. Крепкую обувь Валентина считала даже более важной, чем новую одежду. Сколько им придется ходить пешком, она не знала, но думала, что много.
Потом они спустились вниз. Тровер еще шмыгал носом и изредка всхлипывал, однако обильная еда помогла ему примириться с потерей и сделала немного сонным и покладистым.
Оказавшись на улице, Валентина направилась в районный штаб гражданской обороны.
– Я знаю, как выиграть войну, - заявила она, входя в комнату. Женщина из городского комитета обороны сильно похудела, но Валентина узнала ее сразу. Это она отправила папу на фронт, это она велела Валентине идти копать оборонительные рвы. Как несправедливо, что папа и мама умерли, а это пугало в бронежилете все еще живет и продолжает командовать!..
Женщина посмотрела на Валентину измученным взглядом и снова уткнулась в лежащие на столе бумаги.
– Я очень занята, девочка, - сказала она устало. Валентину она явно не помнила.
– Я знаю одного… - Валентина на мгновение задумалась, подыскивая подходящее слово: - Одного спекулянта. У него есть матрикаторы и другие устройства с так называемой "зашитой" логикой, на которую не действуют компьютерные вирусы.
Женщина снова подняла голову и посмотрела на Валентину чуть более внимательно.
– Я же сказала, что очень занята.
– Я знаю, где он живет, и могу отвести вас туда. Он "печатает" еду, одежду и многое другое…
Но женщина как будто не слышала ее. Ее взгляд снова уперся в разложенные на столе бумаги, хотя Валентине показалось, что она только притворяется, будто читает.
Таща за собой Тровера, Валентина шагнула к столу и смахнула бумаги на пол.
– Спекулировать запрещено, - сказала она резко. - Может быть, вы арестуете его хотя бы за это?
– Я арестую тебя! - рявкнула женщина и, привстав на стуле, попыталась схватить Валентину за запястье, но та была готова к такому повороту дела. Мама научила ее, как действовать в подобных случаях. Перехватив руку женщины, Валентина так ловко выкрутила ей большой палец, что та свалилась со стула и, задыхаясь от боли, упала на колени.
– Достаточно!.. - сказал позади нее Герой Революции, входя в комнату. В первое мгновение Валентина подумала - он стоит прямо у нее за спиной, но это ей только показалось из-за нового слухового устройства. Обернувшись, она увидела, что Герой прислонился к дверному косяку и строго глядит на нее. За прошедшие два года он сильно постарел и похудел и походил больше на зомби, чем на человека.
– Отпусти ее, - добавил Герой, показывая на женщину из городского комитета обороны.
Валентина повиновалась.
– А вы?.. Разве вы не хотите задержать этого спекулянта? - спросила девушка, поворачиваясь к Герою. Ее мать безмерно уважала этого человека, и Валентина подумала, что может на него положиться.
– Я пойду с тобой, если хочешь, - ответил Герой. - Мы все проверим и тогда…
– Разве вы не возьмете охрану? - удивилась она. - Ведь он вооружен… - Валентина на секунду задумалась и добавила: - По крайней мере, я так думаю…
– Я тоже вооружен. - Герой похлопал ладонью по тяжелому пистолету в кобуре, висевшему у него на ремне. - Думаю, этого хватит.
***
Старый Герой шагал по-стариковски медленной, но на удивление твердой походкой. Встречные солдаты отдавали ему честь, пожилые горожане улыбались и делали приветственные жесты, и Валентина почувствовала гордость от того, что ее видят с таким известным человеком. Обычно ее мало кто замечал - для окружающих она была лишь еще одним худым, изможденным лицом среди множества таких же лиц, но рядом со старым Героем она тоже чувствовала себе героиней. И Валентина была героиней. Кто, как не она, может покончить с долгой, мучительной осадой и освободить Город?..
По дороге старый Герой разговаривал с ней скрипучим старческим голосом. Он хорошо помнил ее мать и отца. Во время Революции он был маминым командиром. Герой рассказал Валентине, какой храброй была ее мама, и, слушая его, она чувствовала, как ее сердце начинает биться чаще. Валентина тоже была героем - как этот старый человек, как мама. Она была уверена, что Волшебник поможет им выиграть войну.
Потом они подошли к дому Волшебника. Валентине показалось странным, что старый Герой сразу его узнал. Не успела она показать ему нужную дверь, как он уже поднялся на крыльцо и трижды постучал в нее рукояткой пистолета.
Через секунду дверь отворилась. На пороге стояла Ана. Она была одета в невообразимые лохмотья и по-прежнему держала в руках трость, но хромала гораздо сильнее, чем два дня тому назад.
– Здравствуйте, товарищ, - сказала она, и Валентина заметила, что Ана избавилась от своего странного акцента.
Старый Герой кивнул ей.
– Товарищ Ана… - сказал он, и Валентина удивилась, откуда он знает имя этой женщины.
– Здравствуйте, товарищ Герой… - На крыльцо вышел и Волшебник. Он тоже был одет в какое-то ветхое тряпье, которое никак не вязалось с его упитанным лицом и хитрым блеском в глазах. Его взгляд метнулся вдоль улицы и остановился на Валентине.
– Привет, Валя, - сказал он как ни в чем не бывало.
– Товарищ Георгий… - старый Герой обменялся с Волшебником вполне дружеским рукопожатием. - Эта девочка сообщила, что ты прячешь у себя контрабанду. Извини, но я должен обыскать твой дом.
– Ах, Валентина, Валентина… - Волшебник покачал головой и фальшиво улыбнулся. - Еда, которую ты украла, никакая не контрабанда. Это… из моих личных запасов. - Повернувшись к Герою, он добавил: - Да, она украла у меня кое-что из еды, но я ее не обвиняю. Конечно, бедняжка была голодна. Будь я ребенком, то на ее месте поступил бы так же.
Валентина с такой силой сжала руку Тровера, что тот захныкал, но промолчала. Она не доверяла себе, не доверяла своему языку, боясь, что может сказать что-то не то и все испортить.
Они вошли в прихожую и повернули налево. Прежде, чтобы оказаться в гостиной, Валентина всегда поворачивала направо, но теперь с этой стороны образовалась глухая стена, оклеенная закопченными, грязными обоями. Располагавшиеся слева комнаты были крошечными, душными, голыми. Совсем как квартира Валентины - маленькая, грязная, пахнущая смертью.
– Ищите, - сказал Волшебник. Он попытался положить руку на плечо Валентины, но она отпрянула и схватилась за карман своих новеньких брюк, которые Волшебник "напечатал" для нее не далее как вчера. В кармане у нее лежал крошечный мамин пистолет.
Волшебник посмотрел на нее с деланным сожалением и слегка пожал плечами.
– Ищите, - повторил он. - Только вряд ли вы что-нибудь найдете. У меня ничего нет.
Но Валентина и сама понимала, что они ничего не найдут. Вряд ли Волшебник был настолько неосторожен, чтобы оставить здесь хотя бы банку консервов. И потом, это была не та квартира, совсем не та!.. В той квартире у него было… Валентина прислушалась. Ее новое слуховое устройство работало безупречно, и она без труда различила за стеной шаги и тихие голоса других документалистов.
– Я слышу их! - воскликнула она. - Это не та квартира. Нам нужно в другую…
– Ты привела меня сюда, - возразил старый Герой.
– Я перепутала, - поспешно сказала Валентина. - То есть не перепутала, а… - Она показала на стену в прихожей. - Эта квартира там… Стена фальшивая! - Валентина стукнула по стене кулаком, но та оказалась крепкой, как настоящая. Впрочем, она и была настоящей.