Тут начался очередной отчёт о результатах голосования, и Бонфорт перенёс внимание на стереовизор. Голосование шло уже двое суток; в первую очередь высказывались жители внешних миров и неорганизованные избиратели; даже на самой Земле "день" выборов, в отличие от астрономического, растягивался аж на тридцать часов. Теперь мы слушали о ходе выборов в крупных, густонаселённых земных округах. Ещё вчера мы на голову опережали противника, но Родж говорил, что это ещё ничего не значит - внешние миры всегда поддерживали Экспансионистов, а решают все миллиарды землян, ни разу в жизни не покидавших родной планеты.
Однако важен был и каждый голос внешних миров. Партия Аграриев на Ганимеде одержала верх в пяти из шести тамошних округов; но это - наши, там Партия Экспансионистов даже для приличия не стала выставлять кандидатов. Куда больше опасений внушала Венера. Венерианцы раздроблены на дюжину непримиримых партий - в силу каких-то теологических разногласий, в которых сам чёрт ногу сломит. И всё же мы рассчитывали на поддержку аборигенов - прямо сейчас, или позже - когда они сумеют всё же договориться. А голоса внешников-землян и так практически все - за нас. К тому же, имперская установка, предписывающая аборигенам выдвигать в парламент только людей, была явной несправедливостью, с которой Бонфорт постоянно боролся - сей факт тоже должен был содействовать успеху на Венере. Хотя - не берусь сказать, сколько голосов мы потеряли из-за этого на Земле.
Гнёзда Марса пока ограничивались присутствием в ВА своих наблюдателей, так что от Марса нам нужны были лишь голоса живущих там людей. У нас на Марсе была популярность, у противника - власть. Но после того, как честно посчитают голоса, они из своих кресел со свистом повылетают!
Дэк склонился над калькулятором рядом с Роджем. Тот, зарывшись в груду бумаг, что-то подсчитывал по своим собственным формулам. Дюжина с лишним вычислительных центров по всей Системе занимались сейчас тем же самым, однако Родж предпочитал собственный метод. Как-то он хвастал, что может просто прогуляться по округу, разнюхивая обстановку, и определить результат с точностью до двух процентов… А что - такой может.
Док Чапек сидел позади, сложив руки на животе. Поза его точь-в-точь повторяла позу дождевого червя на крючке. Пенни нервно расхаживала по комнате, разносила выпивку и в нетерпении гнула в руках какую-то шпильку. На нас с мистером Бонфортом она старалась не смотреть. До сих пор мне никогда не приходилось бывать на партийных посиделках в ночь выборов, и обстановка здесь значительно отличалась от чего бы то ни было. Всё вокруг насквозь пронизано было уютной теплотой. Страсти улеглись. И, казалось, чёрт с ними, с результатами; мы сделали всё, что могли, вокруг - друзья, и всеобщая приподнятость не нарушена будущими тревогами и заботами - она, совсем как глазурь на тех вон пирожных, приготовленных для банкета по случаю завершения выборов…
Никогда ещё не было мне так хорошо.
Родж оторвался от своего листа, глянул на меня, затем - на мистера Бонфорта:
- Континент в нерешительности. Американцы пробуют воду, прежде, чем нырнуть; единственное, что их заботит - насколько глубоко.
- Можно уже сказать нечто определённое?
- Нет ещё. Голосов-то у нас хватает, но количество мест в ВА ещё не определилось - плюс-минус полдюжины.
Он поднялся:
- Пойду-ка я, в город прогуляюсь.
Вообще говоря, идти следовало мне, раз уж я был "мистером Бонфортом". В ночь выборов лидер партии просто обязан появиться с обходом в штаб-квартире, однако она была тем самым местом, где меня легко могли раскусить. "Болезнь" на время кампании избавляла меня от таких посещений; тем более не было смысла рисковать сейчас. Придётся Роджу пожимать руки, раздавать улыбки направо и налево и позволять взвинченным бесконечной бумажной вознёй девушкам вешаться себе на шею.
- Через час вернусь.
Сначала банкет хотели организовать внизу, пригласив весь персонал, и конечно же - Джимми Вашингтона, но таким образом мистер Бонфорт лишался возможности в нём участвовать, а это никуда не годится. Поэтому вечеринку устроили для узкого круга посвящённых. Я поднялся:
- Родж, я с вами. Поприветствую гарем Джимми Вашингтона. У них сейчас, небось, тоже праздник.
- Вы с ума сошли? Вовсе не обязательно…
- Но дело стоит того, так? И ничего страшного в этом нет.
Я обратился к мистеру Бонфорту:
- Как вы полагаете, сэр?
- Я бы пошёл.
Спустившись на лифте, мы прошли чередой пустующих комнат. В них стояла мёртвая тишина, но миновав мой кабинет и приёмную Пенни, мы попали в форменный бедлам! Стереовизор, принесённый по случаю торжества, гремел во всю мощь, пол был усеян мусором, присутствующие кто выпивал, кто курил, кто - и то и другое сразу. Даже Джимми Вашингтон слушал отчёт с бокалом в руке. Он его даже не пригубил - Джимми вообще не пил и не курил - скорее всего, кто-то просто сунул его ему в руки, а он из приличия взял. Джимми отлично умел вписаться в любую обстановку.
Я в сопровождении Роджа обошёл всех, с искренней теплотой поблагодарил Джимми и извинился за то, что не могу задержаться подольше.
- Пойду, разложу старые косточки на чём-нибудь помягче, Джимми. Извинись за меня перед ребятами, хорошо?
- Слушаю, сэр. Вам и вправду необходимо следить за своим здоровьем, господин министр.
Я отправился обратно, а Родж пошёл с поздравлениями дальше.
Едва я ступил на порог, Пенни прижала палец к губам, прося не шуметь. Бонфорт задремал, и стерео приглушили. Дэк, прислонясь ухом к динамику, записывал на большой лист бумаги сведения к приходу Роджа. Доктор Чапек сидел на том же месте. При виде меня он поднял свой бокал и кивнул.
Я попросил у Пенни скотча с водой и прошёл на балкон. По часам ночь уже наступила; снаружи тоже было темно. Чуть ущербная, Земля нависала надо мной в окружении россыпи звёзд - точь-в-точь бриллианты в витрине "Тиффани". Чтобы немного прийти в себя, я отыскал Северную Америку и попытался найти ту маленькую точку, что покинул несколько недель назад.
Вскоре я вернулся в комнату: слишком уж забирает это зрелище - лунная ночь. Чуть позже вернулся Родж и молча засел за бумаги. Бонфорт уже проснулся.
И вот настало время подведения итогов. Все затаили дыхание, изо всех сил стараясь не мешать Роджу с Дэком; минуты тянулись, словно часы. Наконец Родж отодвинул своё кресло от стола:
- Уффффф! Всё, шеф, - сказал он, не оборачиваясь. - Наша взяла. Перевес - семь мест минимум. А может, и девятнадцать. А может, и больше тридцати!
Бонфорт ответил не сразу. Голос его звучал совсем тихо:
- Вы уверены?
- Абсолютно. Пенни, переключи на другой канал, посмотрим, что там делается.
Я не мог вымолвить ни слова. Прошёл к дивану, присел рядом с Бонфортом; он, совсем как отец, похлопал меня по руке, и оба мы повернулись к стереовизору. Пенни сменила канал:
- …никаких сомнений, ребята! Восемь стальных черепушек с извилинами из вольфрама сказали "да", Кюриак сказал: "возможно"! Так что Партия Экспансионистов одержала решительную…
Другой канал:
- …занимать свой пост ещё в течение ближайших пяти лет. Мистер Кирога показал результат гораздо ниже, однако его генеральный представитель в Новом Чикаго заявил, что сегодняшняя ситуация не может…
Родж поднялся и направился к видеофону. Пенни выключила звук. Диктор на экране безмолвно шевелил губами - повторял всё то же самое, но в других выражениях.
Вернулся Родж, Пенни снова прибавила звук. Диктор ещё продолжал, затем остановился и вгляделся в поданную ему записку. Наконец, широко улыбнувшись, он поднял глаза:
- Друзья! Сограждане! Предлагаю вашему вниманию выступление премьер-министра!
И тут пошла запись моей победной речи!
Я сидел, просто упиваясь ею. В голове царила невообразимая кутерьма, но эмоции - только приятные, до болезненности даже. Над этой речью я как следует потрудился, самому нравится. На экране я выглядел усталым, взмокшим, но торжествующим - точь-в-точь прямая трансляция!
Я как раз дошёл до слов:
- Так идёмте же - вместе - под стягами Свободы…
За спиной раздался стон.
- Мистер Бонфорт, что с вами?! Док! ДОК! Скорей сюда!
Мистер Бонфорт тщетно пытался дотянуться до меня своей здоровой рукой. Он хотел сказать что-то, но я не мог разобрать ни слова. Голос, и тело, отказывались служить ему, и даже его железная воля не могла заставить подчиняться слабеющую плоть.
Я подхватил его на руки - дыхание Чейн-Стокса… Вскоре он перестал дышать совсем.
* * *
Дэк с Чапеком погрузили тело в лифт. Я им помочь не мог. Родж подошёл ко мне, потрепал по плечу, стараясь успокоить, затем тоже удалился. Пенни ушла вслед за ним. Оставшись в одиночестве, я опять вышел на балкон. Захотелось вдруг подышать свежим воздухом - на балконе он, конечно, был из того же кондиционера, но всё же казался посвежей.
Они убили его. Враги расправились с ним вернее, чем если бы нож в сердце всадили! Несмотря на все наши усилия, они в конце концов дотянулись до него. "Убийство, более чем подлое!"
Я ощущал смерть внутри себя. Потрясение заставило оцепенеть: только что я видел "собственную" смерть; и мёртвый отец вновь стоял перед глазами. Понятно, почему так редко удаётся спасти кого-нибудь из сиамских близнецов. Я был выкачан до отказа.
Не помню, долго ли я так стоял. К жизни меня вернул оклик Роджа:
- Шеф?
Я резко обернулся:
- Родж! Не зовите меня так больше! Ну, пожалуйста…
- Шеф, - настаивал он, - вы ведь знаете, что нужно делать, верно?
Закружилась голова. Лицо его расплывалось, словно в тумане. Я не знал, что нужно делать! Я не хотел этого знать!
- О чём вы?
- Шеф, человек умер, но представление продолжается! Вы не можете вот так спокойно уйти!
Бешено стучало в висках. Комната плыла перед глазами. Казалось, он раскачивается - ближе-дальше - ближе-дальше… Голос его давил, точно ветер:
- …отнять у него последний шанс окончить начатое! Вы должны сделать это ради него! Вы дадите ему вторую жизнь!
Я затряс головой, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями:
- Родж, вы сами не понимаете, что несёте! Это нелепо! Смешно! Я не политик, я всего лишь актёр - до мозга костей! Я умею строить рожи и потешать публику - больше я ни на что не годен!
Я ужаснулся, осознав, что говорю его голосом. Родж, не отрываясь, смотрел на меня:
- По-моему, вы до сих пор великолепно справлялись.
Я старался говорить собственным голосом и обрести контроль над ситуацией:
- Родж, сейчас вы расстроены. Успокойтесь - ведь потом сами над собой посмеётесь! Верно - что б ни случилось, играй до конца. Но не в такую игру! Почему бы вам самому не принять эстафету? Выборы - за вами, и большинство в парламенте - тоже! Так занимайте кабинет и претворяйте его программу в жизнь! Чего вам ещё?
Не отрывая взгляда от меня, Родж печально покачал головой:
- Я так и поступил бы, если б мог, всё - именно, как вы говорите. Но я не смогу, шеф. Вы же помните, какая грызня поднималась на заседаниях исполнительного комитета. Только вы держали их в узде! Вся коалиция держится на силе духа и авторитете одного человека! И если вы просто отмахнётесь сейчас - всё, ради чего он жил, ради чего умер, - пойдёт прахом!
Возразить было нечего. Вероятнее всего, Родж прав; я за последние полтора месяца начал разбираться во всех этих пружинах и шестернях.
- Родж, хотя бы и так, но вы просите невозможного! Мы не провалились до сих пор только потому, что меня к каждому выходу готовили слишком тщательно. И то - чуть не поймали! А тянуть это неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, если я вас правильно понял… Это нереально! Я просто не выдержу! Не могу!
- Можете!
Он, наклонившись ко мне, продолжал напористо:
- Мы всё обдумали и возможные трудности представляем не хуже вас. Но мы дадим вам возможность врасти в него целиком! Для начала две недели - да что - две, месяц в космосе - если хотите! Дневники, записные книжки, школьные тетради наконец - вы им насквозь пропитаетесь! И не забывайте: с вами - мы!
Я молчал. Он продолжал:
- Послушайте, шеф, вы же прекрасно знаете: политик - вовсе не один человек, он - команда, сплотившаяся вокруг него, его убеждений и целей! Наша команда теперь без капитана, но сама-то она осталась! Просто нужен новый капитан!
С балкона шагнул в комнату Чапек. Когда он успел вернуться, я не заметил.
- Вы, док, я так понимаю, тоже "за"?
- Да.
- Вы просто обязаны, - добавил Родж. Чапек тихо проговорил:
- Я бы не стал так говорить… Но, надеюсь, вы сами придёте к этому. А, чёрт побери, не хочу лезть к вам в душу… Я верю в свободу воли. Понимаю, странно, конечно, слышать из уст медика столь легковесный довод…
Он обратился к Клифтону:
- Лучше нам уйти пока, Родж. Он всё понимает, так пусть решает сам.
Однако побыть в одиночестве мне не удалось - стоило им уйти, явился Дэк. Спасибо, хоть он не стал называть меня шефом.
- Привет, Дэк.
- Привет, привет…
Некоторое время он молча курил и глазел на звёзды. Затем отвернулся от балкона:
- Старичок, мы с тобой на пару сработали кое-что. Теперь я знаю, чего ты стоишь, и так скажу: если тебе когда-нибудь понадобятся деньги, лишняя пара кулаков, или ствол - только свистни! Помогу всем, чем только можно, и безо всяких вопросов! Захочешь уйти сейчас - ни слова в упрёк не скажу, и даже не подумаю удерживать. Ты идеально всё провернул!
- Спасибо, Дэк.
- Ещё словечко - и я испаряюсь. Пойми только: если ты решишь сейчас, что не в силах работать дальше, - те скоты, что устроили ему ту проклятую промывку мозгов, - выиграли! Выиграли, несмотря ни на что!
Он ушёл.
Мозг мой был готов разорваться под напором самых противоречивых мыслей. Мне вдруг стало ужасно жаль себя: это нечестно, в конце концов! У меня - своя жизнь! Я ещё в самом расцвете сил, сколько театральных успехов ждёт меня! Ну, справедливо ли требовать, чтобы я похоронил самого себя, долгие годы играя в жизнь другого? Меня забудет публика, забудут агенты и продюсеры - словно я и вправду умру!
Это непорядочно. Они просят слишком многого.
Успокоившись малость, я решил не думать пока об этом. Земля-матушка, неизменно прекрасная, по-прежнему сияла в небе. Что-то там кроты поделывают в ночь после выборов? Марс, Венеру и Юпитер - точно для просушки развесили на верёвочке Зодиака. Ганимеда, конечно, видно не было, как и далёкого Плутона с его маленькой, одинокой колонией…
"Миры надежд" - называл их Бонфорт.
Но Бонфорт умер. Ушёл от нас. Эти скоты отняли у него право, данное каждому из нас самой Природой, - и вот он мёртв, задолго да назначенного срока.
И меня просят воссоздать его, подарить ему вторую жизнь…
Способен ли я на это? Смогу ли дорасти до его уровня? Чего он сам ждал бы сейчас от меня? И как поступил бы, окажись на моём месте?
Пока продолжалась кампания, я не раз задавал себе вопрос: "А что сделал бы Бонфорт?.."
Кто-то вошёл. Оглянувшись, я увидел Пенни.
- Теперь вас послали? Уговаривать послали, да?
- Нет.
Добавить к этому она ничего не захотела, да и от меня, похоже, ничего не ждала… Мы даже не смотрели друг на друга. Молчание затягивалось и наконец я решился:
- Пенни! А если я попробую - ты мне поможешь?
- Да! Конечно, шеф, я помогу!
- Тогда я попробую.
Неловко как-то прозвучало….