- Да и что вообще остается от материи в мире микрообъектов? На какие органы чувств могут действовать микрочастицы, если мы "общаемся" с ними лишь при помощи экспериментальной аппаратуры? - энергично жестикулируя, продолжает развивать свою мысль Корнелий. - Да и не с ее помощью даже, а посредством математического аппарата, то есть с помощью абстрактных математических формул, начертанных на листке бумаги. Разве удивительно после всего этого, что об электроне никто не может сказать ничего определенного? То он частица-корпускула, то волна, и никому не ведомо, когда переходит он из одного состояния в другое. А разве знает кто-нибудь его точные границы? Одни уверяют, что они существуют, другие утверждают, будто электрон "размазан", не локализован. Вы меня понимаете?
- О да, конечно! - поспешно подтверждает отец Никанор.
- И вот, опираясь на все эти противоречия, я решил поставить эксперимент, который неопровержимо доказал бы не только нематериальность микромира, но и подвластность его лишь всевышнему.
Корнелий умолкает, искусно разыгрывая волнение. Молчит и отец Никанор, не зная, что сказать или, может быть, сомневаясь в услышанном. Молчание его длится так долго, что у Корнелия начинают появляться тревожные мысли:
"А не догадался ли попик, что я его дурачу? Хоть и не похож он на очень сообразительного, но черт ведь его знает, этого батюшку с высшим духовным образованием…"
- Наверно, это нелегко вам одному? - произносит, наконец, отец Никанор.
- И не говорите, Никанор Никодимович! - облегченно вздыхает Корнелий. - Весь мой скромный заработок уходит только на это. Но дело не в средствах, а в необходимой аппаратуре. Не могу же я, частное лицо, приобрести ее в научно-исследовательском институте. Конструирую кое-что сам, но в настоящее время нахожусь в тупике - нужны детали, которых самому не сделать.
- А что, если я поговорю об этим с моим духовным начальством? - взволнованно предлагает отец Никанор, так и просияв весь от этой мысли. - Поставлю их в известность о вашей благородной идее и попрошу…
- Нет, нет, отец Никанор! Ради бога, не говорите пока никому! Не вынуждайте меня сожалеть, что я доверился вам…
- О, простите, пожалуйста! Не знал я, что вы к этому так…
- Да, для меня это дело чести. Хочу самостоятельно… И это не прихоть, в этом есть свой смысл.
- Понимаю, понимаю вас. Но позвольте мне лично, уже как частному лицу, хоть чем-нибудь помочь вам.
- Не знаю, право, чем могли бы вы?… - Корнелий хорошо разыгрывает раздумье и, будто осененный внезапной мыслью, произносит: - Вот разве чем: мне представляется возможность через одного иностранного ученого раздобыть за границей необходимую аппаратуру. Но…
- Нужны деньги? - с готовностью отзывается отец Никанор.
Корнелий смущенно молчит, будто не решаясь назвать того, что ему необходимо. Отец Никанор настороженно ждет.
- Нужны иконы, отец Никанор… - произносит он наконец, глядя куда-то в сторону.
- Иконы?
- Да, наши православные иконы, до которых, как вы, наверно, знаете, так охочи иностранцы. А этот ученый - страстный коллекционер русской иконописи…
- Понимаю, понимаю, Корнелий Иванович, - сосредоточенно морщит лоб отец Никанор. - И постараюсь как-нибудь вам помочь, хотя это и не легко. У нас тоже, знаете ли, все заинвентаризовано. А личных у меня одна только божья матерь - подарок моей покойной матушки.
- Да нет, зачем же это! Мне не нужны иконы ни из церкви вашей, ни личные. Но от друга моего Лаврентьева, реставрирующего у вас настенную живопись, известно мне, что есть у вас нечто вроде запасничка…
- Но ведь там иконы, пришедшие почти в полную негодность. На них и ликов-то не разглядеть…
- Но зато, наверно, старинные?
- Да, есть и такие. Некоторые, пожалуй, даже тех же лет, что и шедевры Андрея Рублева и Дионисия.
- Так ведь на это-то они, иностранцы, как раз и падки!
- Ну, если так, то пожалуйста! Буду просто рад хоть чем-нибудь помочь вам в вашем великом замысле.
- Огромное вам спасибо, Никанор Никодимович! Вы и представить себе не можете, как вы меня этим выручили. Тогда разрешите Михаилу Ильичу Лаврентьеву заглянуть в этот запасничек и выбрать там кое-что по своему усмотрению. Он в этом лучше меня разбирается.
- Да ради бога! Пусть хоть сегодня.
…Корпорацию свою Корнелий собирает вечером в тот же день. Коротко сообщив о результатах обработки отца Никанора, он излагает своим коллегам дальнейший план операции "Иисус Христос".
- Вы гений, шеф! - не выдержав, восторженно восклицает Колокольчиков. - Давно уже пора кардинально решить вопрос с иконами. Противно ведь иметь дело с разными старушками. И вы очень правильно…
- Не создавайте культа моей личности, Вася, - с показным смущением прерывает Колокольчикова Корнелий. - Вы же знаете, я этого не люблю. А от старушек мы теперь действительно избавимся. Они жадные и даром ничего бы нам не дали, а батюшка проявил бескорыстие. Надеется, наверное, что ему зачтется это господом богом на том свете.
Когда все детали дальнейших действий окончательно уточняются, Корнелий отпускает своих коллег, попросив Вадима Маврина задержаться.
- Опять я сделал что-нибудь не так? - робко спрашивает Вадим.
- А это мы сейчас выясним, - таинственно усмехается Корнелий. - Сбегай-ка сначала на кухню за коньяком.
Все еще не понимая, в чем он проштрафился, Вадим уходит на кухню, а когда Корнелий разливает коньяк в рюмки, произносит жалобным голосом:
- Плохо разве я обструкцию на твоей лекции учинил?
- Кто говорит, что плохо? Отлично сработал! Я даже не ожидал от тебя такого.
- Так в чем же дело тогда?
- Давай выпьем сначала.
- А за что? Под каким девизом? Не будем же мы пьянствовать безыдейно?
- Ты меня радуешь, Вадька! - смеется Корнелий. - Прямо-таки на глазах растешь. А выпьем мы за твои успехи у Вари.
- Это можно, - расплывается в широкой улыбке Вадим. - За это я с удовольствием.
Они чокаются и выпивают.
- А что за чувства у тебя к ней? - продолжает Корнелий свой не очень понятный Вадиму допрос.
- Сам видел, какая девушка! Нравится она мне…
- И только? А может быть, любовь?
- Ну, этого я еще не знаю. Этого со мной еще ни разу не случалось.
- А она как же? Чем тебе отвечает?
- Этого, прямо тебе скажу, тоже не знаю. Вроде нравлюсь я ей… А может быть, только перевоспитать хочет.
- А почему решил, что нравишься?
- Я всем девкам нравлюсь, - самодовольно усмехается Вадим.
- Ну, это, милый мой, не довод. По аналогии, стало быть?
- Другим-то точно знаю, что нравлюсь, а ей по правде сказать - не уверен. Загадочные они, как кошки, эти образованные женщины, - сокрушенно вздыхает Вадим.
- Почему же, как кошки?
- Статью о них, о кошках, в журнале одном прочел.
- Это ты так свой культурный уровень повышаешь?
- Так ведь все остальное в журнале том неинтересно было. Скукота одна… А ты чего про Варю все у меня выпытываешь?
- Будь с ней, Вадим, поделикатнее, - будто не расслышав его вопроса, необычно серьезным голосом произносит Корнелий. - Постарайся действительно ей понравиться. Она племянница одного очень крупного ученого и очень может нам пригодиться. И читай побольше.
- Нет уж, от этого ты меня уволь! Что-нибудь одно: или за Варей ухаживать, или культурный уровень повышать. У меня на оба дела интеллекта не хватит.
- Ох, Вадька, Вадька, - смеется Корнелий, - интеллекта у тебя действительно кот наплакал. Ты и так в нашей корпорации в основном на силовых операциях. Ну, давай еще по рюмке и ступай домой.
14
В полдень Алексей собирается поехать в редакцию "Мира приключений", но вдруг раздается телефонный звонок.
- Да, слушаю вас, - говорит Алексей в трубку.
- Мистер Русин? - слышит он незнакомый голос с иностранным акцентом.
- Да, я.
- О, простите меня, мистер Русин! Я очень рад, что застал вас. Я корреспондент американский джорналь "Сайантифик Америкэн" Джордж Диббль и очень хотел бы… как это будет по-русски? Да, встретиться с вами. А чтобы вы не думаль, что я тайный агент наш Центральный разведывательный управлений, я передаю трубка ваш товарищ.
Алексей слышит приглушенный смех Диббля, а затем знакомый ему голос сотрудника комиссии по иностранной литературе Союза писателей:
- Здравствуйте, товарищ Русин! Мистер Диббль очень любит шутить, но встретиться с вами у него действительно есть большое желание. Алексей Александрович просит вас не отказать ему в этом.
- Ну что ж, если нужно, я готов, - не очень охотно соглашается Алексей.
- И хорошо бы сегодня.
- Сегодня?… Ну ладно, давайте сегодня.
- Тогда мы минут через двадцать - двадцать пять будем у вас.
Алексей кладет трубку и критическим взглядом осматривает свою комнату. Надо бы навести в ней порядок. Он всегда делает это сам, а Анна Павловна лишь генеральную уборку. Но в комнате как будто бы и так достаточно чисто, а наводить "лоск" специально к приходу американца ему не хочется.
Джордж Диббль является в половине первого. Один, без сопровождающих.
- О, добрый день, мистер Русин! Рад с вами познакомиться! Много слышал о вас… как это будет по-русски? Похвалебного? О да, похвального! Простите ради бога за плохой знаний русский язык.
- Ну что вы, совсем неплохо для иностранца.
- Да, правда? Я очен рад. Русский - такой трудный язык! Но я немножко полиглот. Знаю французский, немецкий и итальянский, но русский дается труднее всех. А вы знаете английский?
- Очень плохо. Хуже, чем вы русский. Так что мы, пожалуй, лучше поймем друг друга, если будем разговаривать по-русски.
- А знаете, это симболично… Да, правильно, символично! - смеется Диббль.
- Я не имел никакого иного смысла, кроме прямого, мистер Диббль, - очень серьезно уточняет Алексей.
- О, не обижайтесь, ради бога, я пошутил. И называйте меня, пожалуйста, просто Джорджем.
- Мне удобнее называть вас мистером Дибблем…
- О да, да, понимаю, - снова смеется веселый американец. - Мы еще недостаточно знакомы, да? Но это ничего - мы разопьем с вами как-нибудь бутылочка виски, и вы еще будете называть меня просто Джо. Да, и не удивляйтесь, пожалуйста, что я приехал к вам один - я отпустил того господина из вашего пэн-клуба, который привез меня сюда. Пожалуйста, сигара.
- Нет, нет, благодарю вас, я не курю.
- Тогда, как это у вас говорится?… Ближе к делу, да?
- Да, правильно, присаживайтесь, пожалуйста. Я к вашим услугам, - говорит Алексей, кивая на кресло.
Диббль сразу же садится и забрасывает ногу на ногу точь-в-точь так, как делают это типичные американцы в типично американских фильмах. Он вообще выглядит (или старается выглядеть) очень простодушным, веселым, разговорчивым парнем. Алексею, однако, кажется почему-то, что русские слова он коверкает нарочито, ибо речь его звучит иногда безо всякого акцента.
- Вы, конейшн, догадывайтесь, что интересуйте меня главным образом как фантаст, - уже более деловым тоном начинает Диббль. - И еще потому, что пишете не о Марс и Венера, а о наш родной планета. Для фантаст - это необычный объект. А у читатель нашего журнала - большой интерес к эта тема. "Терра инкогнита" - так, кажется, называйт ученые наша планета? И действительно, все одна пазл… Да, правильно - загадка. А в ваш роман, как сообщил мне мистер Омегин, раскрывается загадка земного ядра. Это правильно, да?
- Да, в какой-то мере, - уклончиво отвечает Алексей. - Но об этом я ничего пока еще не написал. Собираюсь только…
- В связи с новый попытка осуществить проект "Мохол" это сейчас особенно интересует наш читатель. Вы знайт, конейшн, о наш первый неудача?
- Об этом писал в свое время ваш известный писатель Джон Стейнбек. Он ведь был на той барже, с которой велось бурение. Но тогда удалось просверлить лишь двести метров океанского дна.
- Да, был большой шум, большой реклама, но до верхний мантия остался еще четыре тысяча восемьсот метров, - вздыхает Диббль. - Да и нелегкий это дело. Мы опускаль буровые трубы сквозь четыре километра вода. А ведь это океан! Разве гидролокаторы могли удержать наш буровой установка во время шторма? Один наш бур, армированный алмазами, сломался и погиб. Фирма, финансировавший эта работа, не захотел больше рисковать. Но первый кусочек базальт, составляющий ложе океана, мы все-таки добиль. И ему, этому кусочку базальт, как показали калийаргоновые часы, двести миллионов лет!
Диббль становится очень серьезным. Не замечает даже, что потухла сигара. Кончик ее оброс толстым слоем сизого пепла, вот-вот готового осыпаться на пол. Алексей пододвигает Дибблю пепельницу. Диббль благодарит, стряхивает пепел и встряхивается сам. На лице его снова улыбка.
- Но теперь мы возобновляйт наша попытка добраться до верхней мантия. Будем бурить уже не с корабль, а с подводных лодка, на корпусах которых установим наш буровой машина. А у вас, я знай, совсем грандиозный проект. Вы будит вскрывайт земная кора не под океан, где толщина пять-десять километров, а под континент, и ваши буры должны пройти больше тридцать пять километров гранит и базальт. О, это грэндиоз!
- Да, мы будем бурить сверхглубокие скважины в Прикаспии, на Урале, в Карелии и Закавказье. Вскроем осадочный слой на материковой равнине и у подножья горных хребтов. Узнаем структуру коры там, где она уже постарела, и там, где еще идет рождение гор. Будет и еще одна скважина - на Курильских островах. Там, где до границы Мохо всего двенадцать километров. У нас есть специальные вещества, которые размягчают породы и помогут бурению. А о том, какие препятствия будут преодолевать буры, донесут исследователям электронные приборы. Вместе с ними в буровые скважины будут, видимо, опускаться и телевизионные камеры в специальных пластмассовых футлярах.
- И все это будет в ваш роман? - спрашивает Диббль.
- Нет, зачем же такую прозу в фантастический роман? - удивляется Алексей Русин. - Все это уже есть на самом деле. А в романе я буду изучать тайну ядра нашей планеты из космоса.
- Из космоса? - высоко поднимает брови Диббль и снова пытается разжечь свою сигару. - Каким образом?
- А с помощью спутников. Что мы знаем, например, о форме нашей планеты? То, что она не шар, известно еще из расчетов Ньютона. А какова более точная геометрическая фигура Земли, до сих пор еще окончательно не установлено, хотя теперь эту задачу решают уже не астрономы и геодезисты, а искусственные спутники Земли.
- О да, правильно! Сила тяготения и форма планеты связаны ведь между собой. Значит, тяготение определяет орбиту спутников, да? А по форме орбиты спутников можно высчитать и форму Земли, правильно?
- Да, правильно. И это уже сделано нашими спутниками в содружестве с электронными вычислительными машинами точнее, а главное - гораздо быстрее, чем геодезистами. Но работа еще не завершена. Нужно послать множество спутников в облет экватора, в сторону вращения планеты и в обратном направлении.
Алексею сначала очень не хотелось в разговоре с Дибблем вдаваться в подробности. Он намеревался лишь ответить на его вопросы и расспросить, над чем работают сейчас американские фантасты. Волнует ли их тайна собственной планеты или они все еще витают в иных мирах? Но, заметив, что Диббль внимательно слушает его, захотелось показать американскому журналисту, что советские писатели не только фантазируют, но и достаточно серьезно владеют научными данными, что наука в их произведениях представлена не только терминологией.
Да и сам Диббль не кажется ему теперь таким уж "стандартным американцем", каким представился поначалу. Похоже даже, что он немного играет под таких простачков, какими мы выводим их в некоторых наших фильмах, а иногда и в книгах.
Начинает даже казаться, что весь этот разговор не очень интересует его, что пришел он сюда совсем не за тем, чтобы узнать, над чем работает советский фантаст. Но что же в таком случае привлекло его в дом Русина? Это неясно Алексею. Нужно, однако, как-то поддерживать начатый разговор.
Распахнув окно, так как комната стала заполняться густым дымом от сигары Диббля, Алексей уже без особого энтузиазма продолжает развивать свою мысль:
- Теория дрейфующих материков тоже ведь может быть окончательно доказана либо опровергнута с помощью спутников. Для этого нужно в течение нескольких лет понаблюдать за ними одновременно с разных континентов.
- Да, наши ученые тоже такого мнения, - поддакивает Диббль и, теперь только сообразив, что русский фантаст открыл окно из-за его сигары, восклицает: - О, простите меня ради бога, я устроил вам тут настоящий дымовой завеса!
- Ну что вы, курите, пожалуйста.
- Нет, все - больше я не курю! Я совсем забыл, что у вас нет кондейшн… Как это будет по-русски - вентиляции, да? А под космос вы имейт в виду только спутник?
- Почему же? И в более широком смысле тоже. Я имею в виду изучение нашей Земли и по аналогии ее с другими планетами солнечной системы. Посмотрите-ка на наш глобус. Где на нем океаны? В основном на юге. А материки? На севере. А на Марсе? Там, конечно, нет или уже нет океанов, но впадины, которые могли бы быть морями, размещены тоже ведь в его южном полушарии. Наблюдается нечто подобное и на Меркурии. Нет ли в этом какой-то закономерности?
- О, я вижу, вы серьезно оснащены научными данными, - улыбается Диббль. - Не понимаю только, как с помощью космоса доберетесь вы до тайны ядра наша планета?
- Тут уж придется пофантазировать, - улыбается и Алексей. - Вы ведь знаете, что между Марсом и Юпитером существовала когда-то еще одна планета?
- Теперь, после находка транзистор в метеорите, упавшем в Калифорния, в этом не может быть никакой сомнений! - оживляется Диббль. - И поверьте мне, мистер Русин, это не сенсейшн, а подлинный факт. Я сам видел этот метеорит. Его нашел наш ученый неподалеку от город Чико, на берегу река Сакраменто.
- Ну, тем более! Нам неизвестно, в результате какой катастрофы погиб Фаэтон, но если бы с помощью космических ракет удалось исследовать все его осколки-астероиды, то по химическому анализу их вещества можно было бы установить всю структуру бывшей планеты. В том числе и ее ядро. А по аналогии…
- Простите, мистер Русин, но я в этом не уверен, - энергично качает головой Диббль и даже встает со своего места. - Что нам известно о земном ядре? Что оно, видимо, железное? Но ведь это одно лишь сапазишн, предположение. Зато температура его - три тысячи градусов - не вызывает сомнений. Нет больших расхождений и в оценка давления внутри ядра. Это, кажется, три с половиной миллиона атмосфер. Правильно, да? В каком же тогда состоянии там вещество? Разве вы не знаете, что достаточно одного миллиона атмосфер, чтобы разрушить все электронные оболочки в атомах? Но когда это давление и температура были сняты, а они не могли быть не сняты, раз планета разлетелась на куски… Правильно, да? Что тогда стало с веществом ядра, а? Разве оно могло остаться в том же самом состоянии? Вне всяких сомнений, это уже совсем иной вещество. Наверно, оно такой же, как в железных метеоритах. Правильно, да?
Алексей молчит. Конечно же, Диббль прав.
- А надо ведь как-то узнать, какое же ядро внутри живой планета, - продолжает Диббль. - Да, я не оговорился, именно живой планета!