И уже с кабинки, поднявшись на лесенке к Косому, увидел второй удар. Монтировка как щепка отлетела. В дверях появилось серая туша, заслонив весь просвет. На миг показалось, что оно ползёт бесконечно долго. Но видимо произошло это почти мгновенно, просто с моим зрением что-то случилось. И тут это нечто вывалилось и расправив крылья попыталось взлететь. Наш железный друг внезапно ожил, и дальнейшее разглядеть не удалось. Мы стояли, открыв рты, оглохшие от выстрелов. Ошмётки незваного гостя раскидало по всей крыше. А из открытой двери неудержимым потоком вылетал рой.
Пулемёт стих, видимо мелочь его не интересовала.
- Вот это пахан у них был… - сказал я.
- Чего? - заорал Косой.
- Пахан, говорю, у них знатный был.
- Чего?
- Хорошо, говорю, что пулемёт не успели скрутить!
- А, то..!
Косой улыбнулся, подняв большой палец вверх.
- А ты гадал, где у него гашетка, гашетка у него, где надо…
- И то верно, тут сроду стрелка не было, сдох бы стрелок от гари пороховой и грохота.
- А лесенка так, чтоб, поди, смазать да ленту поменять.
- Угу.
- Линять то, как теперь будем?
- Ага!
- Чего ага? Эти твари по всей крыше расползлись, и улетать не думают?
- Чего орёшь? Я всё прекрасно слышу.
- Дверь открой, может, по внешней стене уйдём.
- Дверь изнутри не открывается, замуровали демоны!
- Вон кнопки сбоку от двери нажми, открыться должны.
И я с дуру, нажал … Может нажми я другую и дверь бы взаправду открылась. Но нам не повезло. Кабинка дёрнулась и поползла вниз. Сердце ёкнуло к горлу. Мы сцепились с Косым друг в друга, словно перед смертью, и лишь немного спустя поняв, что разбиться нам не грозит стыдливо разжали объятия.
* * *
Под настоящим именем меня давно никто не помнит и не знает, после войны оставался лишь престарелый сосед Моисей Хаймович, чудом выживший при взрыве лишь потому, что он гонялся по подвалу за своим любимцем котом. С детства ко мне прилепилась кличка, сначала в школе, как это часто бывает, она происходила от фамилии, потом в армии от моего пристрастия к одноименному гранатомёту, позже, в институте от моих подопытных дрозофил.
Благодатный был материал, генетически простой и пластичный, и недостатка в нём не было… Самое смешное, что в каждом периоде моей жизни сотоварищи мои были уверены, что только им пришла в голову мысль наградить меня такой гениальной и подходящей к случаю кличкой. А я никого и не разубеждал. Пусть тешатся. Меня же тешила лаборатория, которую мне отвели на минус-первом этаже института. Генетически изменённые подопытные увеличивали рост и по непонятным причинам начинали создавать ульевые конгломераты. Оставалось только наблюдать, чем это закончится. Может быть, я так и остался бы Вельзевулом, но за плечами была докторская диссертация, и горячее желание исправить человеческую природу. Исправить программу старения и смерти.
До поры, до времени это было всё лишь проектом, пока не появился реальный инструмент вносить коррективы в живой, функционирующий организм. Нано-технологии продвинулись настолько далеко, что трудно себе представить. В результате в проект были привлечены учёные из смежных наук и созданы биотики, способные вносить изменения на генном и клеточном уровне, размер их был настолько мал, что в одном кубике раствора аминокислот их содержалось что-то около ста тысяч. Программа вложенная в каждый из них была проста - проникая в клетку изменять гены таким образом, чтобы привести ДНК к эталону… проблема была в другом… Что считать эталоном?
Для этих исследований требовались другие подопытные, и они у нас были…
* * *
- Матерь Божья! Толстый, мы же к ним в гнездо спускаемся!
И действительно, кабинка неуклонно ползла вниз и на кнопки больше не реагировала.
- Косой, ты какую-нибудь молитву помнишь?
- Из тех, что старый нам читал? Только одну…
- … хлеб наш насущный дай нам днесь, и избави от долгов наших, как и мы прощаем должникам нашим…
- Ты, чего несёшь? - возмутился я, - Про долги, сухари вспомнил, читай быстро со мной!
Святый Боже! Святый Крепкий! Святый Бессмертный! Помилуй нас! Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь!
- А поможет?
- Повторяй за мной! Святый Боже! Святый Крепкий…
Умирать в гнезде жутко не хотелось, Косой подхватил мою молитву, и мы затараторили…
По мере опускания лифта, я лихорадочно прощупывал окружение на предмет опасности.
Опасность была, но где-то в отдалении. Поэтому когда лифт остановился, дверь вздохнув открылась, и на нас никто не набросился, мы с Косым одновремённо вздохнули.
- Помогло, а ты не верил, - вздохнул Косой.
- Вот за что я тебя не люблю Косой, так это за привычку валить всё с больной головы на здоровую…
- Ладно. Проехали.
Выйдя из лифта, мы попали в небольшую, тускло освещённую комнатушку, скорее коридорчик, заканчивающийся дверью, ручек на двери не было, лишь знакомая замочная скважина. Бес промедления сунул ключ. Раздался мертвенный женский голос:
- Подтвердите свой допуск. Подтвердите свой допуск! Без подтверждения, через десять секунд вы будете уничтожены.
- Ни хрена себе! - Косой ломанулся назад к лифту, но дверь не открылась.
В моей голове вихрем пронеслись мысли, первая - пропали! Вторая - Хаймович чертящий пальцем по пыльному столу, коробочка с прорезью, и его слова - допуска у нас нет.
Да вот же она рядом с дверью! Что туда вставить? Меж тем мертвячка начала отсчёт:
- Десять, девять… восемь… семь..
Жетон! Жетон плоский и туда влезет! Бля! Ключ со скважины не вылазит, цепочка не рвется… Длины хватает. Вставил..
- … четыре… Допуск подтверждён.
Покойница заткнулась, и в оглушительной тишине щелкнул замок. Мы стояли с Косым, задыхаясь от эмоций. Он снял с пояса фляжку и припал к ней губами.
- Много не хлебай! Кто знает, когда ещё воды наберём…
Косой оторвался от фляжки и протянул мне.
- Ты как знаешь Толстый, но я сейчас найду эту сучку и врежу ей, ой врежу…
Хлебнув, вернул фляжку.
- А тебе не приходило в голову, что это она на крыше пулемёт включила..?
- Ну, это меняет дело… тогда бить не буду, а просто трахну в знак благодарности..
Косой расплылся в улыбке, нравился он мне такой незлобивый, хоть иногда злопамятный.
- Хм, честно говоря, не верю я, что это живой кто-то, голос больно тухлый. Ты помнишь сказки, что дед рассказывал, что мол были такие машины, которые могли другими машинами управлять и даже разговаривать..
- А, то! Я Толстый на память не жалуюсь. Старый Мойша говорил, что машины те невидимой энергией по кабелям питались. И энергия эта сила огромная, и если найти её источник, многое из хлама нынешнего починить можно и заставить работать. Сначала пулемёт ожил, потом лифт заработал… Коли так, сдаётся мне Толстый, что источник этот где-то рядом…
Я внутренне вздрогнул, почти тоже самое Хаймович говорил мне накануне. Не так прост Косой, каким иногда хочет казаться. Прислушиваясь к своим ощущениям, я опять-таки опасности не ощутил. Не было за дверью ничего грозного и голодного… живого ничего не было, и пелена не ходила по комнатам… Но, кто его знает, какие сюрпризы может старая техника преподнести. Может лучше не рисковать, а назад попробовать?
Подошёл до лифта. Дверь не открылась.
- Ага, Толстый забоялся? Да пробовал я, не откроется она… ежу понятно.
И мы двинулись дальше. За вновь открывшейся дверью простирался длинный широкий коридор, уходящий в неизвестность. А сразу сбоку от нашей двери находилась комнатка с застеклённым окном и суровыми стальными дверями. Двери были приоткрыты…
Стоило нам с Косым туда заглянуть, и я сразу понял, что увести отсюда Федю не смогу.
Оружие… АК в смазке и с полными рожками, пистолеты неизвестной марки, помповые ружья, аккуратненько расставленные на стеллажах, коробки с патронами для них, четыре цинковых ящика 7,62 и шесть ящиков 12,7 для красавца Корда, установленного на крыше. С идиотской улыбкой, нахапав полный ворох оружия Косой развалился на кожаном диване и принялся рассматривать своё богатство, и нечленораздельно бормотать:… Писец Джокеру! Пусть вешается… город мой! Толстый, ради такого дела, ничего не жалко, ничего…
Я был тоже искренне рад такой находке. Но внимание моё привлекли четыре экрана, на которых виднелись знакомые и незнакомые места. Так на одном из них присутствовала до боли знакомая крыша. Тварей на крыше поубавилось, разлетаются видать потихоньку.
На втором кусок коридора, на третьем и четвертом какие - то пропускные тамбура, типа нашего предбанника, где с нас допуск требовали… А ну-ка? Ну-ка?
- Косой! Косой дело есть, сгоняй назад за дверь, я на тебя тут посмотрю…
Косой был поглощен пересчетом патронов, научил его Хаймович считать на мою голову.
- Косой! - позвал я. Тот только отмахнулся. Ну и хрен с ним, я вышел в предбанник и оставил там сумку с инструментами. Вернулся назад. Так и есть! Вот она моя сумка! Значит, этот экран туда смотрит. А другой тамбур незнакомый где-то ещё расположен. Бог с ним, но на всякий случай запомню. Под столом тихо ненавязчиво жужжало. На столе куча кнопок неизвестного назначения. Но больше всего кнопок было на черной доске посреди стола и на каждой по два, а то и по три знака… Ага! Вижу буковки знакомые.
- ЙЦУКЕНГШЩ… Ерунда какая-то, а ниже ФЫВАПРОЛДЖЭ… ещё понятнее. Как древние эти слова выговаривали!
- Чего? - отозвался Косой. Подозрительно быстро он в себя пришёл, раз слух обрёл.
- Да говорю, слова тут понаписали на кнопках, не разберёшь, что они означали…
- Ну и… - подошёл он к столу… Н-да,… Мухоморов надо наестся, чтоб понятно было.
Толстый а на фиг ты эти кнопки смотришь, глянь на большие на столе там конкретно написано - откр. - поди открыть, закр. - закрыть. Вот, так наверное…
И он ткнул пальцем в откр. И ничего не произошло. Я облегченно вздохнул, ещё не хватало, чтоб эта комнатка провалилась. Не видя результата, Косой ткнул в закр. И дверь в тамбур с шумом закрылась.
- Косой! - я чуть не взвыл, - там мая сумка с инструментом осталась!
- Ага… понял, а теперь откр. …
И дверь поползла назад…
- Убери-ка лучше свои ручки шаловливые от кнопок, от греха подальше… Считаю с этими нам повезло, а другие лучше не трогать.
- Угу, согласен, Толстый, а пожрать у тебя ничего нету?
- Жратву мы всю на Каратышку сгрузили, когда Лома завьючили., забыл?
- В жизни не поверю, чтоб у Толстого заначки не было..
- Есть пару кусков вяленой собачатины в сумке с инструментом, они правда уже недели две там ночуют, с инструментом…
- Пойдёт! Тащи, погрызем да прогуляемся по коридору, тут наверное много ещё чего заманчивого найдётся..
С автоматами наперевес и весьма потяжелевшими сумками, мы вышли в коридор, на ходу дожёвывая сухие жесткие куски.
- Прячьтесь твари мы идём! - хохотнул Косой и дал очередь от пуза. Выстрелы вернулись эхом, гильзы звонко раскатались по бетонному полу…
* * *
Дальнейшие события стёрлись в моей памяти, как мездра с собачей шкурки, словно кто ножом поскоблил. Остались только смутные ощущения происходящего, словно это было в далёком детстве. Смытые, призрачные картинки, которые позже мне пришлось восстанавливать по кусочкам. И помочь мне в этом было некому, Косой потерял память напрочь… Помню, как с открытыми ртами бродили по обхоженным помещениям, уставленным кучей неизвестных машин и механизмов. Уроды в стеклянных трубах залитые какой то жидкостью смотрели на нас мертвыми глазами, сначала они лишь телом напоминали человека, но со звериными мордами и покрытые шерстью. Проходили они под номерами, и чем длиннее был номер, тем больше они походили на человека. Изредка встречались неописуемые, ни на что не похожие, с непонятными надписями… саламандра, амфибия, хамелеон. Ощущение опасности присутствовало постоянно, но было как-то размыто и неопределённо. Постепенно оно притупилось, и мы совсем расслабились и как-то не сразу обратили внимание на некоторые изменения в последующих комнатах. Погрома особого не было, но некоторые вещи и предметы были опрокинуты или небрежно валялись. Кое-где на кафельном полу чернели большие и мелкие пятна …
Потом мы нашли огромный продуктовый склад, и наша настороженность пропала мгновенно. Стеллажи, уставленные до потолка ящиками консервов, всяческой невиданной жратвы в пакетах и коробках. Правда много банок было уже опустошённых и брошенных тут же, поэтому приходилось аккуратно ставить ноги, чтоб не навернутся. Но вот, пожалуй, первое, что нас поразило это наличие воды в кранах, такой чистой и вкусной воды мы отродясь не пили. Те жалкие крохи, что удавалось нацедить в подвалах города, были ржавой мутной кашей, которую Хаймович процеживал через тряпки и отстаивал пару дней. Здесь же вода была везде, почти в каждом помещении. И она не кончалась. Открыв кран, мы уставились на струю прозрачной воды и смотрели на неё с тревогой минут пять… сейчас кончится, но она не кончалась и десять и двадцать минут. Создавалось впечатление, что запасы её неисчерпаемы. Потом стало жаль попусту тратить и кран закрыли. Документов, которые я тщетно искал в здании, здесь было навалом за год не перетаскать… Шибко, разбираться я не стал, но несколько страниц машинально прихватил, если деду не понравятся, сгодятся мясо заворачивать. Хотя, после находки склада, думаю, заботиться о пропитание нам не грозит некоторое время. Наевшись от пуза всего ранее не жратого и неопознанного, обпившись вволю, мы осоловели и подперев дверь в склад, завалились спать. Сколько проспали, одному богу ведомо… Проснулся я от постороннего звука, кто-то громко и с наслаждением чавкал. Отправляя в рот куски сочного нежного мяса в застывшем прозрачном соку, Косой пальцами извлек последний кусочек из банки, и опрокинул остатки себе в рот. Я невольно сглотнул слюну, и тут же к нему присоединился… Через некоторое время решено было двигать дальше, да бы не умереть от обжорства… Помню ещё ряд помещений с клетками, в клетках были остовы непонятных существ… Потом нас накрыло… Внезапно и разом. Может не разом, может это мне сейчас так кажется, а мы постепенно теряли контроль над своим разумом и телом…
Накрыло и я шагал куда-то, как покойник с трудом волоча ватные ноги. Ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Вроде и зрение есть, но не вижу. Чувствую только, что впереди меня так же как я, ковыляет Косой, мертвой хваткой вцепившийся в автомат.
Обращаю глаза в себя и ориентируюсь по внутреннему зрению. И тут приходит острое понимание надвигающейся беды. Что-то страшное и непоправимое произойдет через несколько шагов с нами. Только остановится, я не могу. Над телом я не властен. Разум в панике ищет выход из создавшегося положения. Ищу причину и нахожу… Некто движется рядом, одним курсом с нами. Глаза не видят его, но чувствую, что он где-то между мной и Косым, чуть в сторонке ведёт нас как собак на верёвке. Пробую шевельнуть правой рукой, плетью повисшей вдоль тела… Чуть-чуть, слегка. Получается, но не очень. А времени не остаётся… Беда всё ближе. И тогда, внезапно нахожу решение… Перестаю сопротивляться, и ускоряю шаг… Поравнялся с невидимым. Вот он! В метре от моего правого плеча. Рывком отправляю левую руку за поясницу и, вытащив пистолет, стреляю из-за спины направо… Не глядя, не поворачивая головы. Раз! Два! Три!.. Невыносимая боль врывается в мозг сотней раскалённых иголок. Палец ещё жмёт на курок, но я уже валюсь с ног теряя сознание…
Прихожу в себя на полу. Мордой в блевотине. Штаны мокрые… В голове туман.
Отрываю голову от пола и смотрю на фигуру рядом в черной луже. Кажись, попал.
Это меня слегка успокаивает. Перевожу взгляд вперёд. Всё правильно. Впереди валяется Косой, весь скрючившись от боли. Изо рта вытекшая лужа. Всё мясо из себя выкинул..
Да-а… плотно мы поели. Поднимаюсь на ноги. Пол какой-то неправильный - качается под ногами. Привалился плечом к стене. Так надёжней. Сполз по стенке опять на пол.
Надо посидеть отдохнуть. Сил нет совсем, как в детстве когда от стаи убегал… Вот так же сидел на бордюрчике второго этажа ничего не понимая. Как туда запрыгнул не помнил.
И что там на земле происходит не понимал. Стая рвала кого-то. А он пронзительно и отчаянно верещал, пока чьи-то зубы не порвали ему горло. Так и погиб Ящерка. А я ничего не чувствовал в тот момент… ничего… Сидел с совершенно пустой головой и не мог пошевелиться. Косой, который повис на водосточной трубе, рассказал мне потом, что своими глазами видел как я с разбега запрыгнул на этот карниз… а это добрых четыре метра, если не больше… Так и сейчас сижу и тупо рассматриваю эту хрень, что нас вела..
Недоросток какой-то… может пацан, да нет, не пацан. Руки тонкие, пальцы как у паука, голова лысая, морщинистая. Старик, что ли? Надо встать да глянуть получше. Вроде пол уже не шатается. Поднялся, подобрал свой пистолет, подошёл. Оно лежало на боку. В левом боку было две дырки, одна у пояса другая повыше у подмышки. С верхней дыры со свистом выходили кровавые пузыри. Дышит ещё. Перевернул его на спину и на меня со злобой уставились два глаза. Вру, три. Третий глаз был в складках кожного нароста посреди лба. Фу! Ну и урод! Маленький рот, сведённый в гримасе, приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но не сказал. Только пустил те же красные пузыри и тонкая струйка крови потекла по подбородку… Вот и всё. Я прикрыл ему остекленевшие глаза и пошёл к Косому, что-то долго он отдыхает… Косой был в отключке. Вот оно что! Впереди в метре от Косого стояла пелена. Действующая! Не появляющаяся и проходящая время от времени, а неподвижная. Она перекрывала конец коридора. Вот куда эта тварь нас вела, зажарить хотел. Оттащил Косого подальше и принялся тормошить. Он мычал, но глаза открывать не хотел. Пришлось отвинтить фляжку и влить ему в рот. Он заперхал, глаза открылись.
- От… отвали… - с трудом выдавил Косой.
- Давай друг вставай, хорош спать..
- Где мы?
- Здесь как видишь.
- Где здесь? Мы же пулемет несли… Где Лом, Коротышка?
Я не на шутку встревожился.
- Косой, ты, что ничего не помнишь? Мы здесь в подвале, как на лифте спустились, так и шарахаемся тут вторые сутки.
Он замотал головой, с ужасом оглядываясь по сторонам.
- А это что за бабай? - уставился он на покойничка.
- Короче, Косой, видать он тебя хорошо приложил… тут такое дело…
И я вкратце, что помнил, рассказал ему про наши похождения. Он сначала, не сильно поверил но живой автомат и куча боеприпасов внушала уверенность, что всё рассказанное мной правда. Вот только, куда я свой автомат дел, я вспомнить не мог. Помню, что с оружейки мы оба с автоматами выходили. Консервы, я штык ножом вскрывал. И всё, как обрезало.
- Он значит? - ,кивнул Косой осматривая убитого.
- Ага..
- А дед говорил, что мутантов больше нет, вымерли. Видать не все … Смотри, браслетик у него на руке, написано что-то.
Я подошёл ближе и прочитал надпись на белом нержавеющем браслете. - № 445 - Циклоп.