Минуло пятнадцать дней, отдохнувший Алтай Дуулга-баян снова отправился в путь – и что же? Он нашел гигантскую булаву! "Неужто чья-то рука сможет взметнуть ее?" – думал Дуулга-баян, пока надрывался, взваливая булаву на коня и везя в свою казну…
Прошло какое-то время, и почувствовала жена Дуулга-баяна, что настал срок родин. А его самого как раз не случилось дома, снова погнал табуны на водопой. Вот лежит женщина и чувствует, как в ее чреве шевелится младенец. Да что это?.. Похоже, не один там ребенок! Ох и бунтуют они! И, кажется, еще разговаривают при этом? Слыханное ли дело! Нерожденные-то младенцы!..
– Выйдем через левую подмышку!- раздался голос, и испуганная роженица прижала было левую руку. Но дитя выглянуло из-под правой руки. Это был мальчик, крепкий и здоровый, только почему-то чернолицый.
Тут послышался другой голос:
– Я выйду через правую подмышку!- Бедная женщина прижала правую руку, но из-под левой выглянул еще один младенчик, на сей раз, по счастью, белоликий.
Но и на том дело не кончилось: скоро на свет появилась девочка, но, как и положено от веку, из чрева!
Мать была совершенно измучена, однако с опаской и любопытством поглядывала на своих новорожденных. Роды начались так внезапно, что она и служанок не успела кликнуть, но дети и без них прекрасно обошлись. Чернолицый ловко обиходил утомленную мать и, усевшись на сиденье из драгоценного черного сандала, принялся готовить еду, чтобы подкрепить ее силы.
Тем временем слуги, догадавшись наконец-то, что госпоже нужна помощь, заглянули в юрту – и узрели черноликое, невиданное доселе существо. Они так перепугались, что порешили: не иначе госпожа родила мангаса, а тот, как водится у чудовищ, сожрал свою мать! Погоревали они, погоревали – стали ждать возвращения хозяина.
Через пятнадцать дней Алтай Дуулга-баян вернулся домой. Увидел всполошенных слуг и спрашивает, не случилось ли чего, не напал ли на его дом мангас?
– Так-то оно так,- отвечают слуги, а сами трясутся от страха,- только этот мангас не снаружи пришел, а изнутри появился. Родила его наша госпожа, а он проглотил ее, бедняжку, и сидит сейчас в юрте, ждет, кого бы еще сожрать.
Закручинился Алтай Дуулга-баян, но был он истинный храбрец, а потому решил: "Если я потерял свою милую жену, то какая мне теперь разница – жить или умереть? Померяюсь-ка я силами с чудовищем!" Он ворвался в юрту, готовый биться с мангасом не на жизнь, а на смерть… и увидел свою жену, живую и здоровую, которая восседала на кошме и ела, а услуживал ей какой-то чернолицый ребенок. И еще двое детей были в юрте.
– Приветствуйте своего отца, дети!-радостно воскликнула мать, и белолицый мальчик тут же встал и поклонился отцу, ну а чернолицый, даже не поднимаясь, произнес довольно небрежно:
– Благополучно ли вернулся, Дуулга-баян?
Мать вновь велела ему подойти к отцу и приветствовать его, но чернолицый только огрызнулся:
– А я что сделал?-и не тронулся с места.
Чтобы сгладить его оплошность, мать поскорее попросила мужа дать имена их замечательным детям. Испросив совета богов, нарек он белолицего именем Цагаан Сандал, чернолицего – Хар Сандал, а девочку мать сама назвала Тувдэн Нима Осорма.
Вот такие имена были выбраны для этих необыкновенных существ…
Конечно, богач Дуулга-баян был бесконечно рад рождению детей, вот только на чернолицего Хар Сандала он поглядывал с некоторой опаской: "Больно уж дерзок этот мальчишка! Не по годам! Что-то из него выйдет?.." Когда Дуулга-баян вновь собрался гнать стада на водопой, сыновья захотели ехать с ним. Но если Цагаан Сандал просил отцова позволения покорно и почтительно, то Хар Сандал был по обыкновению груб, и Дуулга-баян оставил его дома.
Но не тут-то было! Лишь только отец и брат скрылись из виду, Хар Сандал выбрал самого статного и прекрасного скакуна из отцовых аргамаков, вскочил на него и, без узды и недоуздка, пустился вскачь и догнал отца и брата, едва они добрались до колодца. Примчался, будто черный вихрь, так стремительно, что боевой верблюд, приняв его за чудовище неописуемое, бросился на него. Но чернолицый схватил его за ногу, с размаху ударил о скалу и прибил.
– Что ж ты наделал?!-закричал Дуулга-баян, но сын только плечами пожал:
– Я всего-навсего защищал свою жизнь!
Тем временем настал полдень, и старик с младшим сыном решили сварить чаю, прежде чем поить коней. Но Хар Сандал подскочил к колодцу, схватил бадью и с такой быстротой начал вычерпывать воду и наливать скотине, что отцу и брату просто нечего было делать. Вода для чая не успела вскипеть, а уж все табуны были напоены!
"Ничего не скажешь, силы и сноровки ему не занимать. Надо быть с ним поласковее, чтоб хорошо служил мне",- смягчился отец, но Хар Сандал крикнул с прежней дерзостью:
– Эй, Дуулга-старик, дай мне коня! А не дашь – сам возьму!
Оглядел старик табуны, задумался – какого же дать, чтобы и жалко не было, и жадным не прослыть?
– Да вон того бери. Средний конек – ни плох, ни хорош. Для начала в самый раз.
– Нет, среднего я не хочу, да и хорошего мне не надобно, а возьму я себе вот того самого худого конягу!
Глянул Дуулга-баян – ну и выбрал сын! Карий конь – кожа да кости, невзрачный хуже некуда, грива вся сбилась… Втихомолку порадовался Дуулга-баян, что упрямец так себя наказал, и поскорее начал ловить коня укрюком, чтобы сын не передумал.
– Да где тебе! – хмыкнул Хар Сандал. И правда: петлю-то старик накинул, а сдержать коня не смог, даром что тот был худ и неказист.
"Ай-яй! С тридцати двух лет такого стыда не терпел! Коня не смог остановить, ай-яй!" – запечалился отец, а Хар Сандал велел подогнать табун поближе и, подхватив волочившийся по земле комель укрюка, одним рывком остановил коня.
С досады Дуулга-баян кликнул второго сына, и они во весь опор поскакали по восточному склону горы Сумбэр домой. Втихомолку старик надеялся, что этот гордец еще повозится со своим норовистым коньком. Ведь ни седла, ни узды у него не было!
Но когда к вечеру добрались они, усталые, до дому, то первое, что увидели, был карий у коновязи, а в юрте крепко спал Хар Сандал. Мать сказала, что он уже давненько вернулся!
Когда Хар Сандал пробудился, старик спросил, какой же дорогой он ехал и почему не присоединился к ним.
– Я обогнул гору с запада. А тебя догонять не стал, потому что, показалось мне, тебе не очень-то большая радость ехать со мною рядом!
"Этот чернолицый не так прост,- подумал Дуулга-баян. – Надо с ним поосмотрительнее. Но каков невежа! Ни разу, не обратился к отцу с почтением, на вы!" Ну как мог сделать это гордый Хар Сандал? Ведь он был тенгри, северорожденный Хадаргаан Хар Буман-тенгри! Только никто о том не знал, не ведал…
Попросил Хар Сандал у отца хорошее седло для своего карего конька. Дуулга-баян не без ехидства велел слугам притащить то самое тяжеленное седло, что когда-то нашел при дороге и поднять которое едва хватило его сил. Однако же Хар Сандал вскинул седло, словно перышко, и взгромоздил на спину худому коньку, а тот, казалось, даже и не заметил, что его оседлали. Озадачился старик; тем временем сын попросил впридачу еще какое-нибудь оружие. Приволокли слуги, пыхтя, гигантскую черную палицу. Хар Сандал повертел ее, словно детскую игрушку, и небрежно заявил:
– Легковата, конечно, да уж ладно, коли нет другой, подойдет и такая.
– Для чего подойдет?-спросил отец.- Зачем тебе булава?
И последовал ответ:
Вот удалая булава:
Змей Владыки на ней глава.
Шкура чудища.
А рукоять
Из святого древа сандала.
Уничтожить, навеки смять
Гнет мангасов – пора настала!
Вот так добыл себе коня и оружие Хар Сандал., Ну а сестра его, Тувдэн Нима Осорма, брату под стать была! Все юные девы только и знают, что шьют да вышивают, а она силой баатару не уступала, из кузни не выходила – все время ковала оружие.
Да уж, непростые дети родились у богача Дуулга-баяна, непростые!..
5. Миф об Алтай Галав Сандал-Хане
Долгие годы жил Алтай Галав Сандал-хан, владыка Среднего Тива, ни на шаг не выходя из своей огненной крепости, хото-мандал. Надоело это ему, да чиновники-советники нипочем не выпускали за ворота, стращали ман-гасом: мол, нападет и сразу съест! Протерпел Алтай Галав-хан еще год и наконец не выдержал, взмолился:
– Да сколько ж мне еще тут сидеть?! Разве затем я прибыл на землю?!
– Ну, так и быть, – согласился самый хитрый и умный его чиновник по имени Хастараа. – Сегодня, на удачу, как раз такой день, что выйти можно. Но ненадолго, а то…
Обрадованный владыка взлетел в седло и ринулся из крепости. Четверо его чиновников едва поспевали за ним! На северо-западе увидали они огромную гору, хан заставил коня взойти на нее и с восторгом оглядывался вокруг, засыпая советников вопросами. Все ему было ново, все удивительно…
Вдруг прекрасный олень с ветвистыми рогами о десяти отростках легко и стремительно проскакал мимо. Все вскинули луки и навострили стрелы, но Алтай Галав-хан предложил добыть оленя в состязании. Ничего не попишешь – пришлось согласиться.
Хан был хитер – он знал, что первый выстрел должен принадлежать ему, а значит, и добыча будет его – он-то не промахнется! Вот стрела просвистела и вонзилась в бок оленю!.. Но тот продолжал скок.
Понятное дело, тут все забыли не только про угрозу мангасова нападения, но и вообще про все на свете, кроме ускользающей дичи. Однако не успели хан и его свита нагнать оленя, как, откуда ни возьмись, наперерез им вылетел какой-то светлоликий всадник и, одним ударом повалив оленя, выдернул из его бока стрелу и привязал ее к седельному ремешку своего коня. Тут и хан подоспел,
– Это моя добыча! – крикнул он, задыхаясь от злости.
– Добыча достается тому, у кого руки длиннее! – был дерзкий ответ.
– Но ведь оленя поразила моя стрела!
– Ну и что? А моя рука раньше коснулась его – значит, он мой!
Ни хан, ни неизвестный всадник не намеревались уступать, поэтому они соскочили с коней и схватились за добычу – один за голову, другой за хвост.
Чиновники хотели было разнять их, но известно: когда двое спорят, третьему лучше не мешать. И они только наблюдали, сочувствуя хану. А хан и его противник так разгорячились, что даже вспотели. И видят чиновники: на мочке уха незнакомца показалась крошечная дырочка…
Дырочка от серьги! Видать, она была замазана жиром, но вот в пылу схватки жир растаял, и…
– Да это женщина, мой хан! – вскричал Хастараа, который раньше других догадался, в чем дело.- Отпустите!
Едва услышав это, противник хана вскочил верхом и ринулся прочь, да так стремительно, что Алтай Галав-хан и все остальные нагнали его только возле незнакомого аил-хотона.
– Стой, кто такие?-сурово окликнули приехавших.
– Хан со свитой изволят ехать!-был ответ.
А этот аил-хотон принадлежал Дуулга-баяну, и богач принял именитых гостей с великими почестями. Усадив хана на ковер, начал угощать его всевозможнейшими яствами, расспрашивал, какой счастливый случай привел его сюда. Хан поведал о своем поединке с незнакомцем, оказавшемся переодетой красавицей, похожей ликом на светлое солнце, и Дуулга-баян покачал головой:
– Простите дерзкую девчонку, хан. Это моя дочь, Тувдэн Нима Осорма.
Хитромудрому Хастараа понадобилось лишь разок глянуть на своего повелителя, чтобы угадать его невысказанное желание, и он выпалил:
– Просим отдать вашу прекрасную дочь в жены нашему владыке-хану!
Однако Алтай Дуулга-баян хорошо знал цену и себе, и своему богатству, и своей дочери, и потому он важно покачал головой:
– На это я не дам согласия!
Но Хастараа был не тем человеком, который отступает после первого же слова "нет", и завел он хитрые и долгие речи: мол, каждому мужчине надо когда-то жениться, а каждой женщине – выходить замуж. И всем надо искать свое счастье, не упускать его! Таков закон от века. Вот если бы Дуулга-баян и его жена не сочетались когда-то браком, разве текла бы в этом аил-хотоне такая богатая, счастливая, сытая жизнь? Разве появились бы на свет их прекрасные дети? Пусть же все они живут так же богато и счастливо, как родители!.. И как бы между прочим добавил, что далеко не каждой девице выпадает удача стать женой самого хана…
Наконец Дуулга-баян сдался на эти льстивые речи, но уж от хорошего калыма за невесту он не намерен был отказываться.
– Дадим все что. вашей душе угодно! – пообещали хан и его приближенные. И Дуулга-баян разошелся… Он потребовал тьму всяческого добра, начиная от драгоценностей и кончая девятью девять восемьдесят одной редкостью мира. А в числе их было названо девять рогатых мангасов…
На все Хастараа только кивал да поддакивал:
– Да, это у нас есть, и это есть… хорошо, и то найдем!
В конце концов советник Лувсан не выдержал, ткнул его в бок и с ужасом шепнул:
– Ты чего наобещал?! Да у нас не то что девяти рогатых мангасов – одного безрогого не сыскать!
– Погоди ты, – отмахнулся Хастараа.- Слова-то ничего не стоят. Нам лишь бы дочку его заполучить, а там уж как-нибудь рассчитаемся!
Дуулга-баян был покорен готовностью выполнять все его прихоти и сговорился с ханом, что тот приедет за невестой в новолуние четвертого месяца будущего года. И надумал Дуулга-баян что-нибудь подарить будущему зятю – что-нибудь такое, горловина чего обращена вверх, как символ ожидания счастья. Он совсем было решил отдать драгоценный чехол для чаши, который ему когда-то, еще в пору собственного жениховства, подарила мать невесты, да жена его спросила у дочери, не найдется ли у той подарка для хана.
– Как не быть! – ответила Тувдэн Нима Осорма и принесла… шкуру огромного быка, снятую с туши чулком, с торчащими рогами и хвостом.
Растерянная мать поволокла было хану дочкин подарок, да попалась на глаза мужу. Рассердился тот, закричал на жену, тащит, мол, всякую дрянь, позорит его! Жену побил, а Алтан Галав Сандал-хану преподнес-таки подарок своей тещи.
На том и распростились.
Увидала Тувдэн Нима Осорма уезжающих гостей и спрашивает мать, почему хан не взял ее подарка, не погнушался ли им?
– Это все твой отец!-пожаловалась мать.- Осердился, что я принесла какую-то ерунду, даже ударил меня…
Разгневалась Тувдэн Нима Осорма:
– Да ведь это не простая шкура, а чудодейный пожиратель мангасов! Она бы очень пригодилась хану, ведь суждено ему угодить в лапы этих чудовищ!..
– Где это видано,- хмыкнул ее отец.- Шкура какая-то! Мангасов даже мужи-богатыри одолеть не могут, а чтоб дохлая шкура…
– Смотрите-ка сюда! – приказала Тувдэн Нима Осорма.
Она произнесла "Туй!" – и плюнула на шкуру.
Что это?!
Поднялась шкура, словно была не пустой кожей, а настоящим быком, и с такой силой ткнула в ногу Дуулга-бая-на, что из раны хлынула кровь.
– Да ты что, дочка?! Отца убить вздумала?-запричитала едва живая от страха мать.
– Ничего страшного,- успокоила родителей Тувдэн Нима Осорма и заживила рану отца, едва коснувшись ее рукой.
А свирепый бык, повинуясь ей, опять сделался безобидной шкурой.
Вот какие чудеса могла проделывать эта девица! И множество тайн было ей ведомо. Так, лишь она одна знала день и час погибели мангасов…
Но до этого еще далеко, а потому и речь о том мы возобновим не скоро.
6. Миф о Хар-Баатаре
Вернувшись в свой хото-мандал, Алтай Галав Сандал-хан тотчас принялся созывать мужей-богатырей, дабы выступить против мангасов. Долго думал, где раздобыть коней для будущего войска. Наконец решил взять их у Дуулга-баяна, владельца тринадцатью десяти тысяч коней. Все-таки почти тесть – авось не откажет! Но Хастараа, услышав об этом намерении, только головой покачал:- Дуулга-баян даже если дохлого козла кому-то подарит, горюет, как о большом убытке. Его надо вокруг пальца обвести… А вы заметили в его аил-хотоне молодца чернолицего? Сразу видно – силач могучий!
Оказалось, что Алтан-Галав-хан никого и ничего не видел, так был поглощен своим сватовством. Но сейчас он радостно встрепенулся: минуло уже три месяца, как он бросил клич, а еще ни один муж-богатырь не прибыл под его знамена.
– Не коней, так богатыря надо заполучить! – решил он, и хитрый Хастараа предложил:
– Давайте сперва потребуем у Дуулга-баяна пятнадцать тысяч коней. А уж потом посмотрим…
И Алтай Галав Сандал-хан послал к будущему тестю гонца с приказанием пригнать в хото-мандал табун в пятнадцать тысяч голов. Услышав такое, Дуулга-баян схватился за голову и рухнул наземь. День и ночь лежал он, невозможно было понять, жив он еще или уже умер. В конце концов гонцу надоело ждать, и он повернул коня. В крепости гонец все рассказал хану, и Хастараа закивал:
– Этого следовало ожидать! Сейчас пошлем за Хар Сандалом и скажем: если Дуулга-баян отдаст его, то коней требовать не будем. Увидите, все уладится!
Итак, гонец прибыл вновь, а Дуулга-баян все лежит на земле и жена причитает над ним. Тогда гонец громогласно объявил новое повеление хана, и Дуулга-баян, не открывая глаз, простонал:
– Этот чернолицый очень упрям и не больно-то меня слушается. Но если вам удастся его уговорить, я, так и быть, согласен…
И Дуулга-баян, к великой радости домочадцев, поднялся с земли.
Тогда спросили Хар Сандала и тот воскликнул:
– Вот это служба по мне! Да и конь мой, наверное, уже отдохнул и готов к дальнему пути.
И тут оказалось, что худой карий конек, который не тучнел, когда пасся в табуне на вольных травах, теперь, за пятнадцать дней, что его поили одной водой, раздался, набрался сил и волшебно преобразился!
На дорогу Хар Сандал решил хорошенько поесть. И попросил мать зарезать десяток баранов.
– Хорошо, что твой отец так богат! -сказала она.- И тебе никогда не придется голодать!
Конечно, Дуулга-баян был не очень доволен аппетитом сына, но вспомнил про пятнадцать тысяч коней… и смолчал.
Тем временем слуги сварили десять баранов, и Хар Сандал съел все -и мясо и отвар. А потом наказал брату своему Цагаан Сандалу помогать отцу, беречь скот и имущество, но не быть скупцом, делиться с бедными. И спросил сестру-вещунью: что ожидает его на службе у хана? Какой день для отъезда благоприятен? Тувдэн Нима Осорма погадала и ответила, что ему суждено стать богатырем – победителем мангасов, а ехать лучше завтра – таково расположение светил.
И вот Хар Сандал подскакал к ханской крепости и крикнул:
– Отворяйте ворота!
Стража, увидав чернолицее существо, страшно перепугалась и принялась гадать, человек это или мангас.
– Хээ, эцэг, чинь! – выругался Хар Сандал.- Знать, не видали вы мангасов! Придется изловить несколько штук, чтобы вы не путали их с людьми. А теперь пойдите-ка к своему повелителю и доложите: прибыл Хар Сандал, сын Алтай Дуулга-баяна!
Хан очень обрадовался и приказал отдать гостю всяческие почести. Хар Сандал, который и перед родным-то отцом не клонил головы, небрежно изобразил что-то вроде поклона хану. Владыка Среднего Тива пригласил его во дворец, предложил сесть. Раздался треск и грохот – словно земля сотряслась! Оказалось, Хар Сандал раздавил сиденье. И еще три сиденья не выдержали могучего богатыря. В конце концов со двора приволокли огромный камень, и только тогда Хар Сандал смог сидеть спокойно.