Алтай Галав-хан был в восторге, что к нему прибыл такой силач. Пожаловал ему титул богатыря государства, назвав Хар-баатаром, а потом провел его по своей небесной крепости, вокруг которой пылал красный огонь, достигавший облаков.
– Да! – восхитился Хар-баатар.- Здесь чудовищам не пройти. Только ворота надо укрепить. Ну а теперь я отправлюсь в путь – искать мангасов. Однако подкрепиться надо перед дальней дорогой.
– Чего бы вам хотелось? – засуетился Хастараа.- Такому богатырю, наверное, целую корову надо или барана?- Это он решил польстить Хар-баатару, но каково же было его изумление, когда услышал в ответ:
– Съем-ка я, пожалуй, пятьдесят баранов и двадцать волов!
И начался богатырский обед! Мясо едва успевали окунать в кипящие котлы и сразу подавали Хар-баатару. И тот не прерывал трапезы трое суток.
Наконец измученный Хастараа осторожно осведомился:
– Вы, наверное, очень давно не ели?
– Да, ведь отец мой, Дуулга-баян, скуповат. Всего какими-то десятью баранами накормил меня перед отъездом!
– А когда же вы снова изволите пообедать? – с ужасом спросил Хастараа, прикидывая, на сколько таких обедов достанет ханских табунов, но слегка успокоился, услыхав:
– Теперь три месяца в рот ничего не возьму. Только мне надо хорошо выспаться. Недолго – всего двадцать суток. И не будите меня ни в коем случае!
Он улегся и тут же заснул.
Нетерпеливый хан чуть ли не каждый день подсылал слуг посмотреть, что делает его баатар, но ответ был всегда один:
– Спит!
И спал Хар-баатар, и спал, и спал, и не нашлось человека, который осмелился бы прервать его сон, потому что, говорили, разбудивший не выдержал бы его гнева… И наконец-то минули двадцать дней, пробудился богатырь!
– Ну, надо поторапливаться в дорогу! – воскликнул он.- Вот только чаю выпью.
Никто не запомнил, сколько котлов он осушил, но длилось чаепитие целый день. Потом Хар-баатар обратился к Хастараа:
– Ты, мудрый и хитрый, подскажи, какой день благоприятен для поездки?
Оказалось, наступит такой день лишь послезавтра, и Хар-баатар опять предался отдыху… Но вот настал благоприятный срок, привели коня, и все с изумлением увидели, что это не карий конек, а хомхон златокрылый, с туловищем длиной в семьдесят аршин, с шеей в семь аршин,- конь, достойный своего баатара!
И тронулся Хар-баатар к северо-востоку, прямиком к мангасовым владениям, и конь его – хомхон в один мах перескакивал семь гор! И ехал так богатырь три дня и три ночи.
7. Миф о том, как Хар-баатар прибыл во владения мангасов
Ну, теперь настала пора познакомиться и с мангасами. Их владыку звали Лан-аа Ринжуу Намжил. Были у него сын по имени Гаарий Унчог и дочь, Галвин Сеерий.
Однажды утром проснулась Галвин Сеерий и чувствует: правое веко у нее подергивается, в правом ухе звенит, в правой ноздре щекотно, да так, что чихать хочется.
"К чему бы это?" – призадумалась она. Погадала, как это принято у мангасов: пальцами посучила, по ногтю щелкнула,- и ахнула:
– Да ведь к нам едет Хар-баатар, богатырь Алтай Галав Сандал-хана! Вот удача! Я, правда, замуж за хана мечтала выйти, но коль уж богатырь совсем рядом, так какая мне разница? Пойду встречать жениха!
И принялась Галвин Сеерий прихорашиваться. Свое рябое, косоглазое лицо она желтой глиной намазала, а сверху белой глиной покрыла. Посмотрелась в воду, увидала, что лицо ее стало белым, как яшма, – и осталась очень довольна. Вот только волосы у нее были раскосмачены – ведь Галвин Сеерий с самого рождения их никогда не причесывала,- поэтому она выбрала дерево ветвистое, вырвала его с корнями и намотала на него волосы, чтобы не торчали. Опять погляделась в воду – и решила, что краше ее нет на свете, не стоит и искать!
И пошла она навстречу тому, кого выбрала в мужья. А тот, не ведая, какая участь ему уготована, увидал ее – и глазам своим не поверил:
– Что это за чудище?! Человек, зверь или мангас? Захихикала Галвин Сеерий, заиграла косыми глазками:
– Я не просто мангас, а дочь владыки мангасов! Хочется мне тебя в мужья взять, Хар-баатар!
Услышав такое, Хар-баатар без раздумий махнул своей черной булавой, но Галвин Сеерий успела увернуться, и булава только скалу раздробила.
– Ну и шуточки у тебя, удалец!-захохотала дочь владыки мангасов.
А ведь Хар-баатар и не думал шутить. Рассвирепев, он поднял коня на дыбы и, взметнув булаву, на сей раз не промахнулся – угодил прямо в грудь насмешницы.
Та закричала, запричитала, но смекнула, что Хар-баатар сейчас в третий раз ударит – и конец ей придет. Простилась она с надеждой выйти за него замуж и решила погубить его. Но только начала она собирать злые заклятия, как сгустились над нею тучи небесные – и средь них показался Шагжамуни, владыка Калпы. В левой руке он держал чудодейственную чашу-бавар, а в правой сжимал очир, магический жезл, символ власти, символ Будды.
– А ну-ка, успокойся, Галвин Сеерий!-сурово сказал он, и дочь мангаса покорно склонила голову, на которой торчало дерево:
– О владыка Калпы, я и не шевельнусь! Что изволите приказать?
И Шагжамуни изрек:
– Если только ты тронешь этого великого богатыря, тебя поразят все громы небесные разом!
Шагжамуни хотел было уничтожить Галвин Сеерий на месте, накрыв ее чашей-бавар, но счел этот поступок недостойным владыки Калпы. Да и надобности в том уже не было: Галвин Сеерий исчезла, будто ее никогда и не существовало. Тогда Шагжамуни повернулся к Хар-баатару:
– А ты будь в другой раз поумнее. Даже Галвин Сеерий сильнее тебя, а уж о владыке мангасов и говорить нечего. А ведь тебе предстоит их победить. Надейся не только на силу, но и на хитрость, не будь таким вспыльчивым – это говорю тебе я, твой Учитель. Мой взор следит за тобою везде, где б ты ни был. Если настигнет тебя беда, скажи: "Шагжамуни, Учитель мой! Ом мани падме хум!" [Ом мани падме хум – великая мистическая мантра (магическая формула) буддистов, все составные которой – символы разных ипостасей Будды; охранительная молитва: "Да пребудет с тобою благополучие!" ] – и я тотчас приду на помощь.
Смирил Хар-баатар свою гордыню и склонился перед Учителем. Тот пожелал ему удачи и благополучия и вновь вознесся на небеса, а богатырь отправился своим путем и ехал еще три дня и три ночи. И до странных же мест он добрался! Горы там вершинами вниз стоят, а вокруг богатыря вьется птица-сорока и твердит на человечьем языке:
– Да это Хар Сандал, сын Алтай Дуулга-баяна, приехал! Отведаю плоти его, кровушки его отведаю!
Хар-баатар подумал, что, пожалуй, это мангасовы владения, да и сорока, конечно же, не сорока, а мангас, обратившийся птицей: хоть и бурчит недовольно, но ничего не может поделать с пришельцем – сил не хватает.
Тем временем за поворотом обнаружились преогромные дыры в скале – то ли пещеры две, то ли одна сквозная. А блестела скала так, будто была сделана из чистого серебра.
Призадумался Хан-баатар и сказал свому коню:
– Хоть внутри у тебя трава пережеванная, хоть снаружи ты шерстью покрыт, знаю: конь – существо разумное. Говорить не умеешь, но мои слова понимаешь. Вот и настало время показать, на что мы с тобою горазды. Наверняка не скала это из серебра, а мангас! Давай-ка разведаем его нутро! -Он пришпорил скакуна, и тот влетел в пещеру, которая… оказалась пустой. Проскочил конь пещеру насквозь, выскочил сквозь другое отверстие, и с досады Хар-баатар ударил по стене палицей. Послышался не то звон, не то стон.
"Вот диковина!-удивился Хар-баатар.- Возьму-ка скалу с собой, подарю хану в знак того, что и вправду побывал во владениях мангасов. Поставим ее против дворца, и пусть всякий для потехи бьет ее, стонать и звенеть заставляет".
Поднатужившись, он оторвал скалу от земли и взвалил на коня. Но тут же передумал: "Нечего такую тяжесть таскать, заберу на обратном пути". Приметил он местечко, где росли три тополя, и пристроил блестящую скалу на развилках деревьев, а потом двинулся дальше.
Совсем недолгое время прошло, как увидел Хар-баатар еще одну диковинную скалу с пещерою. Соскочил он с коня и говорит:
– Не покидай меня, верный конь! Без тебя пропаду, мангасам в добычу Достанусь!
Вошел юноша в пещеру крадучись и видит: сидит там рогатое чудовище, громко всхлипывает. Это был мангас, Хар-баатар сразу догадался, хотя тот и сидел спиной к нему. Не раздумывая, набросился на него богатырь, свалил одним ударом, оседлал и пребольно отшлепал, да так, что мангас заголосил. Заголосить-то заголосил, однако, посучив пальцами и щелкнув по ногтю, быстро узнал, кто был его обидчиком и какого он рода. И решил провести богатыря.
– Ой, ой, кто это меня бьет, кто лупит?-завопил жалобно.
– Хар-баатар, сын Алтай Дуулга-баяна!-был горделивый ответ.
– Ой, ой, да где ж это видано, чтобы племянник родного дядю обижал? Ведь я старший брат Алтай Дуулга-баяна, что владеет тринадцатью десятью тысячами коней на южном склоне горы Сумбэр!
– Все правильно, таковы табуны моего отца и живет он именно там…растерялся Хар-баатар.
– Было время, и я водил на водопой ваши табуны… А потом не поладил с братом и сюда подался! До чего же я рад тебе, племянник!
Но богатырь все еще посматривал недоверчиво, и мангас, украдкой погадав, сообщил, что знал и матушку Хар-баатара, а зовут ее, мол, Нанагэрал Цогт-хатан. Этими словами он расположил к себе юношу, не ведавшего о хитрости мангасов.
– Прости, дядя, что ненароком побил тебя. Экая незадача!
– Ничего, племянник, всякое бывает в жизни. А теперь расскажи, что привело тебя в эти земли, не могу ли я чем-то помочь тебе?
– Мне-то самому ничего не нужно, а вот хану я должен привезти двух рогатых мангасов.
– Ну, это проще простого. Только для начала отдохни в моем жилище, наберись сил.
Мангас завел богатыря в свое обиталище, и тот с отвращением увидел, что всюду валяются человечьи кости, полуоглоданные трупы, кругом лужи крови…
– Что это значит?!-вскричал он в ужасе.
– Да ты понимаешь,- начал плести мангас,- живу ведь я среди чудовищ… А сказано: чью воду пьешь, того и обычай исполняй. Вот я и…
– Нет, моему дяде не следует питаться мертвечиной! Вы поедете со мною и начнете жить как все люди! – велел Хар-баатар и, выскочив из смрадной пещеры, прилег отдохнуть перед новыми подвигами.
А его мнимый дядя, очень довольный, твердил:
– Отдохни, племянничек! Шутка сказать – целый месяц путешествуешь! Спи, а я тебя постерегу от чудовищ.
Только Хар-баатар уснул, как мангас – а имя его было Марву Осор – бросился к его коню, надеясь ускакать подальше от могучего богатыря. Но не тут-то было! Конь забился и не подпустил к себе лютого всадника. Обескураженный мангас бродил туда-сюда, обдумывая, как бы скрыться, да вдруг одолела его нестерпимая жажда. Он крадучись подошел к Хар-баатару и сперва осторожно лизнул его горло, но понял, что богатырь крепко спит, и присосался к его крови!
Именно в это время у Шагжамуни, восседавшего на-небесах, задергалось веко, а в ушах послышался стон. Он погадал – и увидел спящего богатыря, а рядом мангаса, впившегося в его горло.
И сказал Шагжамуни своему ученику Бадмагаатагу:
– В Нижнем мире, на земле, снова беда! Мне придется опять туда снизойти, а ты побудь здесь, подожди меня. Да затвори пещеру, не то и сюда мангасы доберутся, съедят тебя.
Бадмаагаатаг взмолился, чтобы Учитель взял его с собой, но Шагжамуни уже исчез. Опечалился Бадмаагаатаг: "Сколько себя помню, ни разу Нижнего мира не видел. Держит Учитель меня взаперти!" И, распалив себя злобой, начал он толочь камень для сор залах [Сор залах – один из видов магического оружия в тибетском и монгольском ламаизме, пирамидки различного размера. В зависимости от того, какому богу посвящен, сор считается средоточием его магических сил. После свершения церемонии "бросания сора" в нужном направлении эта сила высвобождается и начинает действовать против врага], чтобы сгубить Учителя и освободиться от его власти.
А между тем Шагжамуни опустился на землю и провозгласил, да так, что почудилось, будто средь бела дня грянул гром:
– Марву Осор! Убери свой поганый язык!
Марву Осор, увидев владыку Калпы, едва не сдох от ужаса. Ведь в руках у Шагжамуни была чаша-бавар. а если ее перевернуть, то мангас расплавится, как жир в пламени костра. И он залепетал:
– Да я нечаянно… Проголодался, не утерпел – ну и разочек лизнул горло Хар-баатара…
– Больше не смей!-сурово велел Шагжамуни.- Сойди с дурной тропы и следуй отныне дорогой добра!
Мангас торопливо поклялся, что так и сделает, и поскорее убежал с глаз долой. Но он нашел удобное укрытие и принялся наблюдать, надеясь, что уйдет же когда-нибудь Шагжамуни…
Тем временем владыка Калпы разбудил Хар-баатара и поведал, как рогатый мангас обвел его вокруг пальца и едва не погубил.
А потом сказал:
– От одной опасности я тебя избавил, но надвигается другая, куда более грозная! Скоро повстречается тебе сын Марву Осора – мангас Суунаг Цагаан. Телом он тебя втрое больше, а уж про силу и говорить нечего. Однако умом не вышел, обхитрить его проще простого. Ты ему скажи: "Мы с тобою – оба могучие богатыри. Настал час узнать, кто кого одолеет. Но если мы будем просто так биться, то зря проведем семь дней и семь ночей. Давай поступим так: ты ударь меня трижды – что есть силы!- и если я испущу стон, можешь тотчас сожрать меня. Но если я ударю тебя трижды и услышу твой стон, ты дашь клятву стать недоуздком моего смирного мерина, седлом для неоседланного коня, будешь исчезать, где я замахнусь, и появляться, где я помашу!" И мангас с тобою согласится.
Вслед за тем Учитель дал Хар-баатару три обруча и велел надевать их на голову перед -каждым ударом. Хар-баатар поблагодарил владыку Калпы, и Шагжамуни удалился.
Он вознесся на небеса и первое, что увидел, был его ученик, совершавший обряд сор залах.
– Ну и что же ты делаешь? – полюбопытствовал Учитель.
– Ничего особенного!-смешался Бадмаагаатаг, застигнутый врасплох,
– Нет, вот это что такое? – указал на пирамидки Шагжамуни.
– Да так, игра и больше ничего.
– Игра?.. Так вот в какие игры ты начал играть! Говори правду!
– Это я… колдовал, чтобы мангас вам не повредил.
Но Шагжамуни не поверил, и Бадмаагаатаг признался, что был так обижен на Учителя, и вот…
Учитель был велик и мудр, а потому не бранил ученика и не наказывал его. Каждый может предаться обиде, даже бессмертные боги гневаются и сердятся порою! И он утешил Бадмаагаатага:
– Не тревожься, настанет время и твоего выхода на землю, когда сгинут мангасы. И будет это совсем скоро!
А Шагжамуни знал, что говорил.
8. Миф о том. как был усмирен Суунаг Цагаан-баатар
Итак, простившись с Учителем, Хар-баатар огляделся и видит: приближается к нему страшилище рогатое, а за его пояс заткнуто несколько мертвецов.
– Ты человек или мангас?-воскликнул Хар-баатар.
– А ты-то сам кто таков?
– Я – Хар-баатар, первый богатырь Алтай Галав Сандал-хана, владыки Среднего Тива.
– Ну а мое имя – Суунаг Цагаан-баатар, я второй богатырь владыки мангасов Лан-аа Ринжуу Намжила.
Так вот кто это был!.. Суунаг Цагаан-баатар! Тот самый, который, едва на свет народившись, сожрал свою мать – так уж водится у мангасов – и не сумел проглотить лишь ее серебряную голову. Его мать звали Серебряного-ловая Магелмаа, и ее череп был той самой блестящей пещерой, которую Хар-баатар хотел увезти к Алтая Галав-хану… Проглотив свою мать, Суунаг Цагаан-баатар куда-то надолго исчез, оттого и был так печален его отец, мангас Марву Осор, который едва не погубил нашего богатыря…
Поняв, с кем имеет дело, Хар-баатар предложил Суунаг Цагаан-баатару помериться силами. Как и предсказывал Шагжамуни, мангас согласился, только пожелал бить первым. Помня советы Учителя, Хар-баатар кивнул:
– Бей, только все равно быть тебе моим слугою!
– Это тебе быть моей едою! -хмыкнул мангас.
Хар-баатар выбрал ровное местечко и покрепче уселся. Марву Осор, который издали наблюдал эту картину, радуясь возвращению сына и предвкушая его победу, крикнул:
– Оставь мне половину мяса этого баатара!
Суунаг Цагаан кивнул ему – и для разбежки бросился к вершине далекой горы. Размахнулся палицей – и стремглав кинулся обратно. А Хар-баатар успел быстренько надеть на голову первый обруч из тех, что дал ему Шагжамуни.
Удар мангаса был таков, что обруч расплющился, а юноша лишился сознания, не успев издать и стона.
Он сразу очнулся и увидел, что Суунаг Цагаан бежит к горе размахнуться для второго удара. И поспешно нахлобучил второй обруч, который тоже лопнул, а Хар-баатар опять упал без памяти. Но он успел опять вовремя очнуться, чтобы надеть последний обруч, и остался в живых. А мангас распалился и не замечал ни того, что богатырь падал, ни того, что бил его трижды,- и теперь мчался, готовый ударить вновь.
– Хватит, хватит! – рассмеялся Хар-баатар,- Ты свое дело сделал!
Суунаг Цагаан так и замер.
– Он не то что не простонал ни разу – наоборот, повеселел! Ой, ой, зря я с ним связался, погубит он меня!..
Ну, ничего не поделаешь – суровы игры мужей, и надо держать свое слово. Выбрал мангас себе скалистое местечко, уселся и ждет. А Хар-баатар говорит:
– Ты бил с разбегу, а я буду бить тебя сидя на коне.
Размахнулся он во всю ширь плеча и ударил во всю мощь руки! Взревел мангас так, что затряслись горы, эхо громом прокатилось над степью, – и рухнул замертво. Тогда Хар-баатар пересел верхом на мангаса и ну лупцевать его по заду. Увидал такое Марву Осор – словно ветром его сдуло. А Суунаг Цагаан очнулся и заорал:
– Не губи меня! Ты победил! Моя сила ничто по сравнению с твоей! Ты мой господин, а я твой слуга. Буду недоуздком твоего смирного мерина, путами для строптивого коня, буду появляться там, где помашешь, и исчезать там, где замахнешься!
– С этих пор будешь коня моего под уздцы водить. А теперь отправимся в те края, откуда я родом. Там добрые люди живут, тебя на верный путь направят! – произнес богатырь и тронулся в путь, а мангас послушно вел его карего коня под уздцы.
И тут Хар-баатар заметил, что через левое и правое плечо мангаса были переброшены две огненные змеи, а на их телах светились шесть букв молитвы мани [Возможно, здесь имеется в виду та же мистическая мантра-молитва, которая иногда пишется буддистами в виде шестичленной формулы: "Ом ма ни пад ме хум!" -и произносится много раз подряд как заклинание. Не надо забывать, что Суунаг Цагаан хоть и мангас, но – земное воплощение тенгри, поэтому ему заранее, конечно, отпущены все грехи]. Это должно было умиротворить души погубленных мангасом людей, и Хар-баатар подумал, что и впрямь – всё на земле от небесных богов – и добро, и зло.
Ехал Хар-баатар три дня и три ночи, миновал и серебряную скалу – череп мангаса, но не взял ее с собою: зачем ему пустой череп, когда есть живой мангас?
Прибыл он на свою сторону и решил с матерью повидаться. Подъехав к северо-западным воротам аил-хотона Дуулга-баяна, закричал во всю мочь:
– Отворяй!
Стража узнала его голос, возрадовалась и приотворила створки. Глядь, стоит перед ними страшилище невиданное! Страх овладел всеми. Дуулга-баян вопросил:
– Или мангас овладел голосом моего сына, или сын мой принял мангасово обличье?