Незнакомец левой рукой потянулся к ее шее.
Неуловимым точным движением женщина перехватила ладонь незваного гостя и заломила его кисть. Но инерция бегущего сбила ее с ног, и оба они упали на полированный опаловый пол патио.
В правой руке мужчины блеснул нож.
Одним ударом чужак вонзил клинок в грудь женщины, целясь в сердце. Он действовал решительно, аккуратно, хотя, возможно, и на глазок, стараясь добиться чего-то определенного, а когда жертва задергалась, сопротивляясь, мужчина хлестнул ее по лицу тыльной стороной свободной руки.
Нож погрузился глубже.
Тихий, удовлетворенный стон слетел с губ убийцы, как будто успех был близок, и тут ботинок Памира обрушился на улыбающийся рот.
Незнакомец оказался человеком - разъяренным человеком.
Он взвился, отразив следующие три удара, затем рука его метнулась за спину, выхватила маленький электромагнитный пистолет и, почти не целясь, выпустила дюжину сверхзвуковых зарядов.
Памир рухнул, раненный в плечо и в руку.
Женщина лежала между ними, истекая кровью. Из груди ее торчала рукоять ножа, часть не скрывшегося в теле гиперфибрового лезвия сверкала, отбрасывая рубиновые лучи - отражение крови.
Здоровой рукой Памир стиснул черенок и потянул на себя.
Тоненько звякнул дармионский кристалл, выпавший из тела раненой вместе с кинжалом. Вот что нужно было вору. Незнакомец заметил блеск граненого ромба и не смог противиться тяге схватить добычу. До кругленькой суммы - целого состояния - было рукой подать, но тут собственный нож рассек его предплечье, и вор завопил от боли и гнева.
Памир ударил дважды.
Компактная пушка взметнулась и выстрелила - раз, еще два и еще два.
Тело Памира умирало, но у него еще хватило концентрации и силы поднять мужчину - громилу с короткими конечностями и, кажется, нескончаемым запасом крови. Бывший капитан продолжал наносить удары ножом, и в какой-то момент его противник уронил пистолет и теперь отбивался кулаками и локтями. Когда же вор попытался лягнуть Памира, тот поймал поднявшееся колено незнакомца и, воспользовавшись инерцией чужого движения и последними каплями собственной энергии, пихнул вора к дубовым перилам, после чего, мучительно вдохнув, перекинул его через край.
На ногах остался один Памир.
Воистину отсюда открывался прекрасный вид. С распоротой грудью, с тысячью аварийных генов, велящих телу отдохнуть, он смотрел на просторы Откола. Тридцать километров, залитые светом множества ярких, как солнце, огней, вершина инженерного мастерства, а может, и просто шедевр искусства. Бесчисленные авеню, вливающиеся в Откол, часто несли воду и прочие жидкости, и капитаны-инженеры разработали систему аэрорек - алмазных труб, сплетающихся в клубок колец и спиралей, и маленьких озер, при помощи невидимых устройств парящих в пространстве. А еще тут всегда летали существа органические и неорганические, живые и не живые, - наполняя воздух напевным гудением миллионов радостных голосов, и стены устилали леса грибков-эктопаразитов, и влажный ветерок не стихал шестьдесят тысяч лет - и Памир забыл, зачем он стоит здесь. Что это за место? Обернувшись, он обнаружил прекрасную женщину с ужасной раной в груди, просящую его сесть. "Пожалуйста. Садитесь. Сэр, - говорила она, - пожалуйста, пожалуйста, вам нужно отдохнуть".
VIII
Вера Многих Соединившихся.
Вопрос, где она появилась впервые, веками оставался предметом разногласий. Несколько разбросанных по космосу солнечных систем выглядели подходящими кандидатами, но ни один эксперт не решался утверждать что-то наверняка. Так же как ни один пророк или извращенец не приписывал себе чести основания этой квазирелигии. Но некоторые джей'джелы полагали, что каждая разумная душа равноценна. Тела - всего лишь фасады, особенности метаболизма - мелкие детали, а социальные системы рознятся точно так же, как жизни индивидуумов, в соответствии с личным выбором, прихотями и спорным чувством справедливости. Значение имеют только души во всех этих странных оболочках. А мудрая душа желает сдружиться с субъектами из разных слоев пространства и времени и, если возможно, полюбить их, слить сущности воедино посредством древних наслаждений плоти.
Итак, пророка не существовало, и Вера не имела места рождения, что для истинных верующих было проблемой. Как могла такая сложная, многогранная вера вырасти одновременно в нескольких удаленных друг от друга местах? Но недостаток может оказаться и благословением. Совершенно ясно, что священный механизм перевернул Вселенную, и эта сплоченность лишь доказывала послушникам, как правильна и непререкаема их религия. Разве что Вера была естественным отростком природы джей'джелов: общительные расы перебрасываются через пространство, дома принадлежат тем, кто могущественнее, а игра "стань любовником того, кто велик" так же неизбежна и обыкновенна, как хождение босиком на своих двоих.
Памир придерживался общепринятого мнения.
Секунду он рассматривал собственные босые ступни, затем вздохнул и принялся изучать руку, плечо и грудь. Раны уже зажили, не оставив на коже и рубца, внутренние органы быстро возвращались в идеальное состояние. Он уже достаточно оправился, чтобы сидеть, но вместо этого лежал в мягком шезлонге на свежем воздухе патио, слушая песнь льянос вибра. Он был один, алмазная стена спальни стала черной и непрозрачной. Некоторое время мужчина размышлял о вещах очевидных, а затем принялся перебирать изощренные варианты, проистекающие из очевидного.
Вор - зарегистрированный уголовник с длиннющим послужным списком - падал несколько километров, прежде чем регулярный патруль безопасности заметил его и выудил из неба, пока негодяй не испортил день еще кому-нибудь.
Неудачника арестовали, и пару веков он теперь проведет в тюрьме, отвечая за последнее преступление.
- Вот дерьмо, - пробормотал Памир.
- Сэр? - заговорили апартаменты. - Что случилось? Могу ли я чем-то помочь?
Памир взвесил предложение и ответил:
- Нет.
Потом сел и сказал:
- Одежда.
Форма техника окутала его. Дырки в ткани тоже стянулись, хотя и не так качественно, как на теле. Пару секунд он рассматривал бурую коросту засохшей крови.
- Ботинки?
- Под шезлонгом, сэр.
Памир вытянул ноги - и в этот момент в спальню вошла она.
- Я должна поблагодарить тебя, - заявила Розелла, высокая и как-то обыденно элегантная в длинном сером халате и босиком. Выглядела она прелестной, но грустной, и при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что печаль женщины вызвана не только сегодняшним днем. - За все, что ты сделал, - спасибо.
От нескончаемого потока слез глаза ее распухли и покраснели.
Мужчина смотрел на женщину, а женщина на мужчину. Секунду ему казалось, что она ничего не видит. Затем Розелла вроде бы осознала внимание гостя и, вздрогнув, сказала:
- Оставайся сколько тебе угодно. Мой дом накормит тебя, и, если хочешь, можешь взять все, что тебя заинтересует. На память…
- Где кристалл? - перебил ее Памир.
Она прикоснулась к ложбинке между грудей. Дармион вернулся домой, угнездившись возле стойкого сердца. Полдюжины рас верили, что кристалл дарует своему владельцу острую любовь к жизни и бесконечную радость, - только вид этой погруженной в депрессию женщины опровергал досужие вымыслы.
- Мне не нужен твой камешек, - буркнул он. Женщина явно не обрадовалась и не испытала облегчения.
Кивнув, она в последний раз сказала:
- Спасибо, - намереваясь завершить беседу.
- Тебе необходима более надежная система безопасности, - заметил Памир.
- Возможно, - равнодушно согласилась она.
- Как тебя зовут?
- Розелла, - уронила она, а потом добавила фамилию. Человеческие имена длинны, сложны и громоздки. Но она произнесла все, не запнувшись, после чего посмотрела на мужчину совсем иначе. - А как мне называть тебя?
Он воспользовался именем своей последней личности.
- Ты знаком с системами безопасности? - спросила Розелла.
- Лучше многих. Она кивнула.
- Хочешь, чтобы я занялся твоей?
Вопрос позабавил женщину. На молочно-бледном лице расцвела улыбка, на мгновение показался острый розовый кончик языка.
- Нет, не моей. - Словно он и сам должен был догадаться. - У меня есть добрый друг… добрый старый друг… которого мучают страхи…
- Он в состоянии заплатить?
- Заплачу я. Скажешь ему, это мой подарок.
- И кто же этот озабоченный парень?
- Галлий, - ответила она на иноземном языке. Искренне удивленный, Памир осведомился:
- Чем же, черт побери, занимается этот удалец, если признался, что он боится?
Розелла благодарно кивнула.
- Он ни в чем не признался, - сказала она и улыбнулась снова… на этот раз теплее. Соблазнительно и нежно, даже очаровательно, и образ прекрасного, озаренного улыбкой лица еще долго не покидал Памира после того, как он вышел из апартаментов и отправился к месту следующей работы.
IX
Удалец, конечно, оказался великаном метра три ростом, грузным и бронированным, громогласным и одновременно необычайно невозмутимым, зацикленным на своей безбрежной отваге и откровенно врущим в глаза. Его дом, втиснувшийся между другими на одной из мелких авеню, находился рядом с Отколом. Стоя за своей последней дверью - глыбой укрепленного гиперфиброй алмаза, - он совершенно человеческим жестом отмахнулся от незваного посетителя.
- Мне не нужно никаких милостей, - заявил он, выплевывая слова из дыхательного рта. - Я в полной безопасности, как и любой другой житель Корабля, и в дюжину раз компетентнее тебя, если дело дойдет до защиты. - И с вульгарной грубостью он смачно рыгнул жевательным ртом.
- Забавно, - заметил Памир. - Одна женщина пожелала купить мои услуги, а ты Галлий, ее добрый старый друг. Правильно?
- А как зовут женщину?
- Что? Ты что, не слушал меня?
- Ты утверждаешь, что ее имя Розелла. - Удалец изобразил глубокую сосредоточенность, после чего, как-то уж слишком уверенно, отрезал: - Эту самку приматов я не знаю.
- Неужели? - Памир покачал головой. - Но она тебя знает.
- Она ошиблась.
- Тогда с чего ты взял, что она человек? Я этого не упоминал.
Огромные черные глаза злобно сверкнули.
- Ты на что намекаешь, мартышка? Памир рассмеялся:
- А ты сам не догадываешься?
- Ты меня оскорбил?
- Точно.
Между собеседниками повисло тяжелое молчание. Кулаком, лишь чуть-чуть превосходящим размером меньшую из костяшек пальцев чужака, Памир постучал в алмазную дверь.
- Я оскорбил тебя и твоих предков. Вот. По корабельному кодексу и вашим малоприятным обычаям теперь ты вправе выйти на открытое пространство и отколошматить меня так, чтобы я умер на целую неделю.
Гигант яростно тряхнул головой - и все. Один рот растянулся, жадно и подолгу втягивая воздух, другой собрался в крошечную впадинку - удалец балансировал на грани чистейшего мстительного гнева. Но Галлий страшным усилием воли взял себя в руки и, когда злость его наконец начала угасать, дал неслышный сигнал, повинуясь которому две внешние двери упали и наглухо закрылись.
Памир посмотрел налево, потом направо. Хорошо освещенная узкая авеню была пуста и, судя по всему, безопасна.
И все же великана, несомненно, объял ужас.
Буквально перед визитом Памир еще раз пролистал журнал Розеллы. Среди ее мужей наличествовали два удальца. В записях не упоминалось ни одного полезного имени, но было очевидно, что один из этих мужей - Галлий. Вранье насчет своих страхов в характере этой расы. Но как мог конфирмованный практикующий адепт столь исключительной веры отрицать, что он вообще когда-либо встречался с женщиной?
Значит, необходимо отыскать других мужей.
Перед Памиром лежали сотни разных путей. Но как любят говорить удальцы: "Кратчайшее расстояние - это расстояние между соприкасающимися точками".
Система безопасности Галлия была обычной, ячеистой, с. тысячелетним опытом применения, и Памиру потребовалось меньше дня, чтобы взломать коды и войти в передние двери.
- Кто со мной? - крикнули из дальней комнаты. Что любопытно - по-джей'джельски.
Затем:
- Кто там? По-человечески.
И наконец, словно запоздало сообразив, на собственном языке:
- Ты в моем доме, и тебе не рады. Но я прощу тебя, если ты немедленно уберешься.
- Розелла против того, чтобы я убирался, - откликнулся Памир.
Последняя комната представляла собой небольшую крепость, обитую пластинами первосортной гиперфибры и щетинящуюся оружием, как легальным, так и не очень. Два ускорителя плазмы следили за поворотами головы Памира, готовые если и не убить, то вышибить из него разум. Поперек горла встал комок, но человек проглотил страх и небрежно поинтересовался:
- Так вот где ты живешь теперь? В маленькой комнатенке на дне уродливого дома?
- Тебе нравится оскорблять, - буркнул удалец.
- Скрашивает время, - хмыкнул мужчина.
- Я вижу незаконное оружие, - заявил из-за гиперфибры Галлий.
- У тебя отличное зрение, оно ведь как раз при мне.
- Если попытаешься причинить мне вред, я убью тебя. И разрушу твой разум. Тебя больше не будет.
- Понятно, - сказал Памир.
И сел - жест повиновения едва ли не в каждом мире. Он сел на квазикристаллические плитки в светлой прихожей и принялся разглядывать портреты на ближайших стенах. Удальцы минувших веков застыли в вызывающих позах. Предки, вероятно. Достойные представители обоих полов, взирающие на своего трусливого потомка с откровенным презрением.
Подождав несколько секунд, Памир сообщил:
- Я вынимаю пистолет.
- Брось его к двери.
Плазменная пушка была встречена уважительным молчанием. Оружие скользнуло по полу, ударилось о стену, остановилось, и тут же складная механическая рука накрыла пистолет гиперфибровым колпаком, снабженным пирозарядом, задача которого - уничтожить всякого, кто попытается вытащить оружие.
Гиперволоконная дверь поднялась.
Галлий занимал полкомнаты. Удалец стоял в центре чулана, битком набитого припасами, глядел на Памира, и бронированные пластины его тела подрагивали, изгибаясь и выставляя наружу острые края.
- Тебе, должно быть, очень нужна эта работа, - заметил он.
- За исключением того, что это не работа, - отозвался Памир. - Честно говоря, я что-то потерял интерес к данному предприятию.
Сконфуженный удалец воспрянул:
- Тогда зачем ты влез в неприятности?
- Что тебе нужно, - заявил Памир, - так это маленькая многозарядная плазменная пушка. Славное оружие, лучше его нет.
- Они нелегальны, их сложно достать, - возразил Галлий.
- Твой ускоритель тоже вне закона. - И здесь имелась алмазная дверь, укрепленная сеткой гиперволокон. - Но спорю, ты отлично понимаешь, что формованная плазма может сделать с живым сознанием.
Тишина.
- Смешно, - продолжил Памир. - Не так давно я нашел труп, наткнувшийся именно на такое оружие.
Спина чужака уже распрямилась до предела, да и бронированные пластины выгнулись максимально. Тихим, почти умоляющим, голосом Галлий спросил человека:
- И кто труп?
- Се'лен.
И снова молчание.
- Кто еще погиб таким образом? - поинтересовался Памир. Это было предположение, но не только. Не дождавшись ответа, он добавил: - Ты никогда не был так напуган. За всю свою долгую, бурную жизнь ты никогда не сталкивался с таким грызущим изнутри страхом. Я прав?
Плечи великана поникли. Жалкий тонкий голос проскулил:
- С каждым днем мне все страшнее.
- Почему?
Удалец на миг уронил голову.
- Почему тебе все страшней и страшнее?
- Уже семеро наших…
- Семеро?
- Сгинули. - Человеческое отчаяние прозвучало в этом единственном слове. - Восемь, если то, что ты сказал о джей'джеле, правда.
- Восемь кого? - переспросил Памир. Галлий промолчал.
- Я знаю, кто ты, - продолжил тогда человек. - Восемь мужей Розеллы - и ты. Верно?
- Ее бывших мужей, - поправил чужак.
- А как насчет нынешних любовников?..
- Их нет.
- Нет?
- Она дала обет безбрачия, - с глубокой тоской промычал гигант и опустил взгляд. - Когда мы начали умирать, она оставила нас. Физически и юридически.
Галлию не хватало его жены-человека, это выдавали и осанка, и голос, и дрожание огромной руки, потянувшейся к холодной грани алмаза.
- Она пытается спасти нас. Но не знает как…
Внезапно о кристалл ударился плазменный шар. Размером не больше человеческого сердца, раскаленный сгусток испарил алмаз, и руку, и печальное лицо, и все, что скрывалось за темными, исполненными одиночества глазами.
X
Памир не увидел ничего, кроме вспышки, а потом ударная волна сбила его с ног. Мгновение он лежал неподвижно. Тесный проход заполнило облако атомов углерода и распавшейся плоти. Человек вслушивался и не слышал ни звука. По крайней мере на несколько секунд он оказался полностью оглушен. Памир пополз и остановился, лишь когда путь ему преградила стена. Он втянул кипящий воздух, ошпаривший легкие, и буквально окаменел, дожидаясь второго взрыва. Но ничего не произошло.
Почти прижав рот к полу, Памир глотнул горячего, но пригодного для дыхания воздуха. Облако истончалось. Слух постепенно возвращался в сопровождении беспрестанного жужжания на высокой ноте. В поле зрения вплыла фигура, высокая и грозная, - удалец, вероятно один из славных предков мертвеца. Мужчина вспомнил, что стены коридора были увешаны портретами. Затем Памир увидел второй силуэт, потом третий. Он попытался вспомнить, сколько должно быть картин… потому что сейчас он разглядел четвертую фигуру, показавшуюся ему лишней…
Плазменное оружие выстрелило снова, но оно еще не успело накопить убийственный заряд, так что вся фантастическая энергия ушла на световые эффекты и порыв обжигающего ветра.
И опять в воздухе заклубились пыль и частицы свернувшейся крови.
Памир вскочил и попятился.
Галлий превратился в практически безголовый, распластавшийся на полу труп, громадный даже в изувеченном виде. Маленькая комната, перегороженная телом, стала совсем крохотной. Со смертью владельца рельсовые пушки-ускорители переключились в режим диагностики, и на то, чтобы разбудить их, ушли бы минуты, а то и дни. Измочаленная алмазная дверь уже ни на что не годилась. Когда туча снова рассеется, Памир окажется на виду и наверняка будет убит.
Как и Галлий, он в первую очередь воспользовался языком джей'джелов.
- Привет! - крикнул человек.