Я устало встряхнулся и собрался с силами для последнего раунда. Одноглазый тигр медленно направился вверх по ступеням. Свартальф шипел и плевался - а потом вдруг молнией метнулся по перилам, мимо громадной кошки- и исчез в темноте. Ну почему бы ему и не подумать о собственной шкуре…
Мы сошлись уже почти нос к носу, когда эмир поднял лапу, когти на которой напоминали острые мечи, и ударил. Я как-то Увернулся и бросился к его глотке. Моя пасть наполнилась мягкой шерстью, но я повис на эмире и упорно старался вгрызться глубже.
Он заревел и встряхнул головой так, что я заболтался из стороны в сторону, словно язык колокольчика. Закрыв глаза, я изо всex сил стиснул зубы. Эмир двинул меня когтями по ребрам. Я вертелся во все стороны, но зубы не разжимал. Тогда он со всего маху упал на меня, ею челюсти щелкнули, и острая боль пронзила мой хвост. Я поневоле взвыл.
Он сбросил меня и прижал одной лапой, занеся вторую, намереваясь сломать мне спину. Но я, обезумев от боли, как-то вывернулся и прыгнул вверх по лестнице. Его единственный глаз горел, глядя на меня, - но я вырвал этот глаз!
Как он заорал! От удара его лапы я взлетел и врезался в перила. Я упал, почти бездыханный, а ослепший тигр крушил все в бешеной ярости. Звериная натура полностью поглотила человека, и он бросился вниз, сея опустошение в рядах своих собственных солдат.
Над местом схватки с жужжанием пронеслась метла. Старина Свартальф! Он удрал лишь для того, чтобы забрать наше транспортное средство. Я видел, как он пролетел к двери, за которой скрывался ифрит, - и, пошатываясь, встал, чтобы встретить следующую волну сарацин.
Но они пока еще пытались управиться со своим боссом. Я глубоко вдохнул и замер, наблюдая, принюхиваясь, вслушиваясь. Мой хвост жгло, как огнем. Половины его как не бывало.
Наверху забормотал пистолет-пулемет. Я услышал, как забулькала кровь в легких эмира. Он был не из тех, кого легко прикончить. "Ну, теперь-то тебе конец, Стив Матучек, - подумала моя человеческая часть. - Теперь-то они сделают то, что должны были сделать с самого начала, - встанут напротив тебя и начнут поливать огнем, пока тебя не достанет серебряная пуля".
Эмир наконец упал и испустил последний вздох. Я ждал, когда его люди вспомнят обо мне.
На площадку вылетела Джинни, верхом на метле. Мне показалось, что голос девушки донесся до меня из невероятной дали:
- Стив! Быстро! Сюда!
Я изумленно встряхнул головой, пытаясь понять, в чем дело. Я слишком устал, устал до одурения. Она сунула пальцы в рот и свистнула. Это привело меня в чувство.
Джинни бросила меня к себе на колени и держала изо всех сил, пока Свартальф управлял метлой. Снизу палили наугад. Мы вылетели через окно второго этажа и взвились в небо.
Внезапно на нас напал ковер. Свартальф выгнул спину дугой и нажал на ускоритель. Мы рванули вперед, оставив врага далеко-далеко, - и я потерял сознание.
Глава 7
Очнувшись, я обнаружил, что лежу на госпитальной койке. Снаружи был ясный день; от теплой влажной земли поднимался пар. Я застонал, и стоявший неподалеку врач обернулся.
- Привет, герой! - сказал он. - Лучше вам пока не двигаться. Как вы себя чувствуете?
Я наконец пришел в себя.
- Что со мной? - шепотом спросил я. (Само собой, медики вернули мне человеческий облик.)
- Ничего особенно страшного, учитывая обстоятельства. В вашу рану проникла инфекция - стафилококк; он поражает и людей, и зверей… но мы этих паразитов выгнали, у нас теперь есть новая антибиотическая техника. Ну а в остальном - шок, потеря крови, да еще самое обычное переутомление. Через недельку-другую будете в полном порядке.
Я лежал, и мои мысли скользили, ни на чем особенно не задерживаясь… в основном я думал о том, какой вкусный мне дали бульон. Но меня заинтересовало и другое. Полевые госпитали не могут таскать за собой громоздкое оборудование, необходимое для того, чтобы втыкать булавки в модели бактерий. Зачастую у них нет даже больших манекенов, на которых хирурги делают симпатические операции. А тут - стафилококк…
- О какой это технике вы говорите? - спросил я.
- У одного из наших парней - "дурной глаз". И он смотрит на микробы в микроскоп.
Я не стал расспрашивать дальше, зная, что смогу обо всем прочесть в "Ридерз Дайджесте" - они наверняка будут мусолить эту тему еще не один месяц. Но еще кое-что меня мучило.
- А нападение… атака началась?
- Ата… О! Это было уже два дня назад. Все это время мы вас держали под асфоделью. Мы отбросили сарацин по всей линии фронта. Последнее, что я слышал, - они миновали границу штата Вашингтон и продолжают отступать.
Я вздохнул и погрузился в сон.
Джинни явилась на следующий день; на ее плече восседал Свартальф. Когда девушка откинула клапан палатки, внутрь ворвались солнечные лучи и превратили ее волосы в горячую бронзу.
- Привет, капитан Матучек! - сказала она. - Я заглянула узнать, как вы тут.
Я приподнялся на локте и свистнул, подзывая сигарету, которую она мне предложила. А потом сказал:
- Оставь формальности, Джинни. Хоть мы и не на свидании были той ночью, но все-таки, кажется, мы уже достаточно хорошо знакомы.
- Да. - Она села на край койки и взъерошила мои волосы. Свартальф мурлыкал - и мне тоже захотелось мурлыкнуть.
- Как там дела с ифритом? спросил я наконец.
- Сидит в бутылке. - Девушка усмехнулась. - Сомневаюсь, чтобы кому-то теперь удалось выманить его оттуда - ну если, конечно, кому-то вообще этого захочется.
- Но как ты этого добилась?
- Простейшее применение принципов папы Фрейда. Если об этом когда-нибудь напишут, все фрейдисты и юнгисты накинутся на меня… но это сработало. Я позволила ему погрузиться в воспоминания, освободить воображение - и быстро обнаружила, что он страдает комплексом гидрофобии - он боится воды… но это не водобоязнь в смысле бешенства, это комплекс пирата…
- Можешь меня звать Пиратом, - проворчал я. - Но если назовешь меня Фидо - не забудь почесать за ухом.
Она чуть порозовела и продолжила:
- Ну а когда я нашла ключ к его личности, то просто сыграла на этой фобии. Я напомнила ему, что вода - весьма распространенная субстанция и уничтожить ее слишком трудно. Он пугался все сильнее и сильнее. А когда я сообщила ему, что все животные ткани, включая и его собственные, почти на восемьдесят процентов состоят из воды, - это был конец. Он нырнул в бутылку и впал в кататонию. - Немного помолчав, она задумчиво добавила: - Мне бы хотелось поставить эту бутылку на свой камин… но, пожалуй, несчастный ифрит просто окаменел. В общем, я написала небольшую инструкцию по военному применению принципов психоанализа.
- Разве нам не хватает без этого ужасов - бомбы, драконы, болезни, насылаемые эльфами? - сказал я, слегка содрогнувшись.
Бедные, незатейливые существа-элементали, подумал я… они-то считают себя ужасно жестокими и зловредными, но им стоило бы поучиться у человеческой расы.
Что касается меня, то, конечно, я прекрасно понимал, какие могут возникнуть сложности, обзаведись я женой-ведьмой, но…
- Сядь-ка поближе…
Она послушалась.
Я сохранил не слишком много воспоминаний о войне. Это было отвратительное время, и лучше всего - постараться его забыть. Но кое-что навсегда осталось при мне, вопреки всем усилиям лучших хирургов-косметологов. Когда я становлюсь волком - у меня куцый хвост, а когда я человек - мне очень не нравится сидеть в сырую погоду.
Черт знает как достался мне орден Пурпурного Сердца!..
Глава 8
Пришел момент для одного из отступлений. Я постараюсь разделаться с ним поскорее. У нас с Джинни было много куда более интересного, чем те эпизоды, когда мы сталкивались с Врагом. Ведь главное в человеческой жизни - отнюдь не борьба и не опасность, и не мелодрама; человек просто живет, и работает, и получает удовольствие от своего дела; он отдыхает и влюбляется, и шутит, и пускается в маленькие безобидные приключения.
Но ни к чему рассказывать вам о мелких событиях нашей жизни. Вам и своих забот хватает. Более того, наши дела касаются только нас, и никого больше.
А вот дела серьезные вас должны интересовать. Ведь Враг рода человеческого - и ваш враг.
Поэтому - позвольте мне в этом отступлении очертить общий ход событий. Годится?
Первый период занимает около двух лет. Сначала, еще несколько месяцев, мы с Джинни оставались на армейской службе, хотя нам и не доводилось уже принимать участия в сражениях. И нам почти не приходилось видеться, что было для меня самым неприятным. Нас развели служебные дела.
Война, правда, не затянулась. Персов вышибли из калифата. Сам калифат рассыпался, как разбитое зеркало, - там начались революции, мятежи, религиозный раскол, вендетты, бандитизм… в общем, калифат капитулировал. Америке и ее союзникам не пришлось вторгаться на вражескую территорию. В том просто не было нужды. Но без оккупации все же не обошлось - только с другой целью. Необходимо было остановить голод и страшные эпидемии, разразившиеся на многих территориях. И наши с Джинни особые таланты заставили нас мотаться по всему миру - но, к сожалению, не вместе.
Наши почтовые расходы были ужасающи. И я улучил-таки момент, чтобы сделать ей официальное предложение; но, хотя се ответ прозвучал мягко и нежно, она ответила отнюдь не "да". Джинни осиротела в раннем детстве и всю жизнь нуждалась в тепле - и обладала сама огромными его запасами, - но ей пришлось спрятаться в скорлупу деловой жесткой женщины, чтобы защититься от душевных травм. И она не намеревалась выходить замуж до тех пор, пока не убедилась бы, что этот брак - на всю жизнь.
Я вышел в отставку немного раньше Джинни и отправился домой - чтобы попытаться восстановить то, что разрушила война. Соединенные Штаты изменились на удивление мало. Хотя захватчики добрались почти до середины страны, на большинстве территорий они пробыли слишком недолго и были в то время слишком заняты схватками с нашими войсками, стараясь причинить какой-то особый вред… им было не до разрушений, и пострадали всерьез лишь немногие города. Гражданское правительство не отставало от армии и сразу же принималось за работу по восстановлению. Да и сама по себе наша цивилизация оказалась надежной и основательной. Развитая технология, конечно, может и сама по себе причинить немалые опустошения - но она же умеет и воссоздавать погибшее.
Таким образом, я вернулся в страну, которая, если забыть о нехватке многих вещей, выглядела вполне знакомой. То есть внешне, я хочу сказать. Но в самих людях появилось что-то новое. Наверное, все случившееся потрясло их гораздо сильнее, чем они сами понимали, и значительная часть населения утратила душевное равновесие. И лишь благодаря невесть откуда взявшимся многочисленным шутам страна избежала социального взрыва. Вдруг появилось множество демагогов, самозваных проповедников, тайных некромантов, чудных обрядов в религии, политике и науке, новые течения в диетологии и образе жизни и Бог знает что еще, и все это сражалось между собой. И некоторые новшества зловеще разрастались - как церковь иоаннитов, о которой я расскажу подробнее потом.
Во всяком случае, возникновение этой церкви не стало революционным событием, нет. Те из нас, кто не был склонен к фанатизму - а таких было большинство, помните об этом, - просто не замечали ее. Мы занимались тем, что следовали естественному ходу вещей - работали, мечтали о возрождении страны; нам хватало ежедневных забот.
Я вернулся в Голливуд, чтобы снова играть роли вервольфов. Но меня постигло разочарование. Было не слишком приятно нацеплять фальшивый пучок шерсти на укоротившийся хвост - неприятно и для меня, и для студии. Режиссеры оставались недовольны моей игрой - и я сам тоже. Например, несмотря на мои искренние попытки, я уже не мог полностью войти в роль в таких сценариях, как "Дракула", "Франкенштейн", "Человек-волк", "Встреча с Парацельсом". Не то чтобы мне стали неинтересны простые развлечения, нет; но во мне родилось и зрело желание заняться чем-то более серьезным.
Да и студия начала намекать мне об уходе. Наверное, лишь мои военные награды отсрочили кризис. Но героев в те дни хватало с избытком. Кроме того, любому известно, что воинская храбрость - это наполовину результат тренировки и дисциплины, а наполовину - результат действия чар, уничтожающих страх; и чары эти снимаются, когда человек уходит в отставку, потому что лицу гражданскому необходима некоторая робость. И я ничем не отличался от других, обладая лишь естественной степенью мужества.
К тому времени демобилизовалась и Джинни. И явилась прямиком ко мне в гости. Увы, это была лишь встреча друзей. На мои вновь и вновь повторяемые предложения она отвечала одно: "Не сейчас, Стив, милый… давай сначала посмотрим, какими мы станем в обычной жизни… разве ты не понимаешь?" - но я уже видел, что скоро все переменится.
В один из тех дней мы всерьез заговорили о будущем. Джинни заставила меня понять, чего же я хочу на самом деле: а я хотел изучать силы огня и воздуха, чтобы в конце концов создать антигравитационные чары настолько мощные, что они смогли бы донести человека до других планет. Я и в самом деле давно хотел стать инженером. Но в юности у меня не было средств для образования, а потом меня заметили на сцене любительского театра - и одно повлекло за собой другое… Как и большинство людей, я просто плыл по жизни, не сопротивляясь ее течению.
А вот Джинни была совсем другой. Но и ей теперь хотелось заняться чем-то новым. Ее с радостью приняли бы вновь в агентство, но она не знала еще, хочется ли ей работать в большой организации. Возможно, если бы она открыла собственное консультативное бюро, это дало бы ей возможность осуществить кое-какие идеи… Но для такого рода деятельности ей нужно было более серьезно изучить Искусство магии, а самый очевидный путь к этому вел через получение степени доктора философии.
И… хорошо подумав, взвесив наши возможности и наши стремления, мы решили, что можем позволить себе продолжить образование.
Исход дела решился сам собой - когда после непродолжительной переписки университет Трисмегистуса предложил Джинни должность инструктора (поскольку она уже получила в Конго степень магистра Искусств); само собой, там Джинни могла продолжить учебу. Я обратился в тот же университет с просьбой о приеме на инженерный факультет - и был зачислен. И несколькими неделями позже Стивен Матучек и Голливудская студия, обменявшись любезностями, расстались; и он вместе с Вирджинией Грэйлок сел на борт суперковра, держащего курс на Средний Запад.
Поначалу все шло как нельзя лучше. Мы нашли приличные недорогие комнаты, не слишком далеко друг от друга. Занятия были очень интересными. Почти все свободное время мы проводили вместе. Неприязнь Джинни к ранним бракам понемногу таяла, и я надеялся, что к Рождеству она уже примет мое предложение, а после весенних экзаменов мы обвенчаемся.
Но тут нас настиг удар. Прямо под ложечку.
Мы не знали, что в целом неплохой университет возглавляло некое напыщенное ничтожество по имени Бент Мальциус; его главным достижением являлось воспитание целой толпы подхалимов. Любая сказанная им глупость исполнялась. Но, как правило, все это не слишком беспокоило тех, кто непосредственно не касался дел правления, - или беспокоило только изредка. Однако за год до нашего поступления в университет Мальциус издал указ, гласящий, что весь преподавательский персонал без исключения обязан подвергнуться заклятию, которое вынуждало повиноваться любому университетскому правилу на все время контракта.
Лишь несколько человек пытались серьезно возражать против этого. Но ведь правила университета в основном были стандартными, а жалованье - высоким; к тому же новое ограничение направлено было в основном против излишне непокорных, излишне заносчивых - и против крайнего нигилизма, растущего в последнее время не только в студенческой среде, но и среди преподавателей. Джинни просто не вникала во все это.
Мы находились в университете всего пару недель, когда кто-то заметил, что мы постоянно бываем вместе, - и донес начальству. Джинни вызвали к президенту. Он показал ей ее собственный отпечаток пальца, стоящий под правилами университета, - но ведь Джинни не потрудилась их прочесть!
А в них было написано, что студенты и преподаватели, в том числе и инструкторы, не имеют права назначать друг другу свидания.
В тот вечер у нас с Джинни состоялся довольно мрачный разговор.
Естественно, на следующий день я ворвался в кабинет Мальциуса, расшвыряв по дороге клерков и секретарей, чтобы поговорить с нашим руководителем. Но все оказалось бесполезно. Мальциус не намеревался ради нас пересматривать текст. "Дурной прецедент, мистер Матучек, дурной прецедент!" Впав в бешенство, я согласился, что у нас и вправду дурной президент. Такие правила нужно уничтожать полностью, раз уж нельзя сделать из них исключений. Ведь для меня не имел смысла даже перевод в другое учебное заведение - потому что правила учитывали и это.
Мне казалось, что единственное решение для меня - вообще бросить учебу, поскольку контракт Джинни заканчивался в июне. Но Джинни и слышать не хотела об этом. Потерять целый год? Кто я, в конце концов, волк или мышь? Мы здорово поскандалили прямо на публике.
А ведь если встречаться лишь случайно либо по делам официальным - не так-то легко поцеловать и приласкать девушку!
О, разумеется, мы остались "добрыми друзьями" и виделись в курилке, в буфете, на лекциях… воистину сладкая жизнь! И хотя я знал, что холодная логика Джинни была лишь формой самозащиты, мне не удавалось прорвать этот барьер… но ведь мы оставались людьми! Когда ей приходилось время от времени встречаться по разным делам со своими холостыми коллегами, Джинни хотела, чтобы на их месте оказался я… а я бродил вокруг, болтая то с одной девушкой, то с другой…
Вот так обстояли наши дела к ноябрю.
Глава 9
Небо заполнили метлы, и полиция теряла голову, пытаясь управлять движением. Игры в честь Дня встречи выпускников всегда собирали необъятную толпу, испытывающую невероятный подъем духа. Я этого настроения не разделял. Свой потрепанный довоенный "шевви" я припарковал возле огромного "линкольна" в две драконьи силы - с небесно-голубыми рукоятками, полиэтиленовой соломой и орущим радио. Владелец "линкольна" окинул меня презрительным взглядом, а я перед его носом занял свободную подставку. Спешившись, я спрятал в карман рунный ключ и уныло, не торопясь стал пробираться сквозь толпу.
Бюро погоды как следует позаботилось о ночи игр. Воздух наполняла острая, живительная прохлада; на тротуарах шуршали сухие листья. Над темным студенческим городком висела полная луна, похожая на большую желтую тыкву. Я думал о полях и лесах Среднего Запада, о влажном запахе земли, о текучих туманах далеко за городом, и моя волчья половина стремилась туда, поохотиться на кроликов. Но при соответствующей тренировке оборотень способен полностью контролировать свои инстинкты, и поляризованный свет полной луны вызывает у него лишь слабое покалывание в теле.
Что касается меня, то мои инстинкты в тот момент были полностью подавлены мыслями. Джинни, моя милая! Ей бы следовало сейчас идти рядом со мной, подставив лицо ветру, чтобы ее длинные волосы развевались и потрескивали от легкого морозца; но моей единственной подружкой была незаконная фляжка в заднем кармане. Так какого черта я вообще потащился на эти игры?