2
День текущий 8.468056 окт
9 окт 12 ч 14 мин Земли
9+ 3 окт 1 ч Уровня К6
22 шареня/марта 65/47 года на полигоне
Светит 17004-е МВ-солнце.
…Хотя под этим номером в этот К-день на полигоне и светило не солнце, а шаровое скопление из миллионов звезд. Такие выскакивали один раз в несколько К-лет. Но это совпало с визитом, наблюдали впервые.
Заметили, устанавливая очередной - четвертый - опорный пункт. Доставили из рассветных туманных гор 50-метровую красно-серую скалу. Установили в северной части полигона; внешне - вблизи проволочной изгороди и пустыря, под той частью ВнешКольца, где было К4. Внутренне - в 300 километрах на север от "острова Вэ-Вэ", центрального валуна для наблюдений. Внешне - неподалеку от лаза в проволочной ограде для идущих на работу в Институт с Ширмы.
- Что вам надо: светит и греет! - отбился Буров от упреков. - Между прочим, общее название всех солнц - "светило". А по-старославянски и вовсе Ярило.
Да и верно, грело это шаровое скопление, размытый звездный ком тех же квази-солнечных размеров, одинаково с обычными МВ-светилами. И в других казусных, сюрпризных эпизодах МВ-освещения полигона для будущего Материка посредством его техники так было; объекты-образы МЫ извлекались всякие, но световой и тепловой режим не нарушался. Что вам, действительно, еще надо!
…Потом, месяц спустя, летя в вертолете, в своей жалкой попытке спасти мир, Любарский вспомнит, подумает: уже тогда стоило насторожиться, что МВ-мир в Шаре и в плане прикладном богаче наших куцых представлений. И что эта богатая реальность пролазит в каждую щель. Переигрывает их усилия. Именно ему, поставившему себе цель вникать в Первичное, следовало насторожиться.
А тогда он лишь умилился: деловой торопыга Буров удачно сделал наспех то, что он, строгий профессионал, наверняка бы отсек.
Это и видно из соответствующей записи в дневнике:
"Как хотите, но науку - а тем более технику - движут дилетанты. Вот если бы я был причастен к проекту солнцепровода, разве допустил бы такое "безобразие", чтоб не солнца, а редчайшие объекты Вселенной, шаровые скопления, светили и грели!? Конечно, нет: раз солнца, так пусть только они и светят. Ввел бы дополнительные признаки: четкость и округлость диска, что-то еще - и привет шаровым скоплениям. А тем более светилам-галактикам.
Виктор же Федорович наш поступил не мудря, примерно так, как ЖЭКовцы, заботящиеся об отоплении домов. Главное, чтоб было тепло, чтоб люди не мерзли и не жаловались; для этого надо побольше топлива запасти. А будет ли это уголь-антрацит, или бурый, нефть или мазут - дело десятое. Важно, чтоб батареи в квартирах грели.
Так и он: настроил фотоэлементы, чтоб поскорее выхватили из окраинной очередной галактики то, что ярче других; чтоб оно светило и грело. А что оно там, как называется - дело десятое.
И спасибо ему. Я подобное шаровое скопление даже в подъемах в кабине ГиМ в Меняющуюся Вселенную ни разу не наблюдал".
Все-таки МВ-небо над полигоном - это было главное. Оно привлекало внимание всех. Оно было НАСТОЯЩЕЕ их суетной возни.
Лишь немногие из тех, кто работал в средних уровнях башни, а тем более в зоне и в Овечьем Филиале, поднимались в кабине ГиМ в Меняющуюся Вселенную в Шаре. Большинству это было не по специальности и ни к чему. А теперь, обслуживая полигон, устанавливая там "острова" и оснащая их, перемещаясь - непонятно даже по чему, по упруго покачивающемуся воздуху, что ли - на НПВ-баржах, все они видели иную Вселенную. Меняющуюся. Днями - солнца в фиолетево-темнем овале в окружении звезд; ближе к сумеркам, к вечеру, К-ночами - эти звезды в невероятном изобилии (насыщенная ими, обычно центральная область "окраинной" галактики): перемещающиеся, меняющие цвет и яркость, живые. А К-утрами одна из них, самая яркая, приближалась, накалялась, росла - становлась солнцем. Работала светилом.
…И "нормальные" МВ-светила давали больше, чем от них ждали. Особенно с эллипсами "плането-орбит". (В таком наблюдении неясно было, что же более четкая реальность там: планета - или образованная ею в миллиардах оборотов около светила орбита; таким названием и примирили.) Не только темные дуги этих плането-орбит перечеркивали солнца-звезды, но и - утром, приближаясь, а иной раз и вечером, удаляясь, они показывали не то ореол, не то нимб: светящиеся эллипсы вокруг. Утренние огневые эллипсы Любарский и Климов понимали: это были размытые допланетные шлейфы, раскаленные, только отошедшие от протозвезды. А что означало превращение темной дуги орбитального эллипса планеты также в раскаленную, лучше было не задумываться.
Интересно выглядели МВ-солнца - двойные звезды. Массивная большая была размыта, ибо колебалась от шатаний около нее малой, голубой; та и вовсе размазывалась в сияющий обруч.
Дважды в МВ-небе роль солнца исполняла… соседняя МВ-галактика с ярким ядром, ближняя к окраинной; ее простоватая Буровская автоматика выделяла и приближала пространстввенными линзами. Более того, и она засчитывалась на табло времен в "рядовые" МВ-солнца с теми же порядковыми номерами.
Но разве в этом дело! Все работавшие на полигоне чувствовали себя и на Земле, и в иной Вселенной сразу. Это не могло быть просто работой - ради успеха, заработка, даже долга. Это просто была иная жизнь. Совсем иная.
Неслышный шум Вселенной проникал в души. И они становились Они.
3
В этот день из гор в Овечье ущелье, а из него вертолетом в НИИ доставили также всего два камня, сорокаметровых валуна. Хотели и третий, но возле той горы во-время заметили людей: не то туристы, не то геологи. Нельзя, атас! Шухер. Полундра.
И под вечер разыгрался скандал. Тот же простой сакраментальный расчетик проделал Мендельзон, да еще сопоставил с "темпом", с позволения сказать, наполнения К-полигона веществвом. Ни темпа не было, ни наполнения.
И уж он-то молчать не стал.
Собрали срочный КоордСовет в узком кругу в трен-зале на К144, у бассейна. И хоть обстановка была патрицианской, древне-римской: расположились вокруг бассейна, кто в простыне, как в тоге, кто в халате, кто в плавках - остроты ситуации это не убавило. Резкости суждений тоже.
Александр Григорьевич Иерихонский теперь также выдал на гора свои расчеты, наиболее полные; но слушали небрежно, знали. Для К-Атлантиды требовалось миллион, ну, самое малое полмиллиона кубических километров.
- Это если сравнять до уровня плато все горные хребты ЕврАзийского материка, и то будет мало, - популярно объяснил он.
- А и кто же нам позволит их сравнять?!..
Варфоломей Дормидонтович изложил ситуацию с веществом с позиций астрофизики. По ней выходило, что вещественные тела вообще редчайшая штука во Вселенной, средняя плотность его убийственно мала: 3*10^ грамма в кубическом сантиметре…
- Это один атом на несколько кубометров мирового пространства. Да и атом-то, как правило, самый пустяковый, водородный или гелиевый. А те, что нам нужны, кои в камнях и рудах, - их не во всяком кубическом километре найдешь.
- А ближе, в Солнечной?
- Что же в Солнечной! Поднимите ночью голову вверх, увидите несколько планет - искорки в океане пространствва. Вот и все. В Солнце, между прочим, в сто раз больше веществва, чем во всех планетах.
- А еще поближе: Юпитер со спутниками, астероидный пояс, Марс?
- До этого "поближе" десятки и сотни миллионов километров.
- А Луна, наконец? До нее-то точно дотянемся.
- Забудьте и думать! - с несвойственной ему резкостью жестко сказал Любарский. - Забудьте и думать!
Климов вздохнул, добавил:
- Земля и Луна одна сатана. Это целое.
Оба хорошо помнили тот свой "опыт".
- А если вглубь Земли? Ловушки это могут. Сквозь всю мантию даже. Брать оттуда, откуда его больше никто все равно никогда не возьмет. Устроим сверхшахту в горах. За Овечьим…
- Так ведь миллион кубокилометров. Дебит нефтяных скважин от силы несколько таких кубов. Из шахт и рудников берут того меньше…
- Это нужно сотни Ловушечных шахт по всей планете. Нереально.
- И что мы в итоге возьмем? Вспомните о геотермальном градиенте: тридцать градусов на километр… Псевдо-ученые сейчас чирикают о потеплении от парникового эффекта, озонового слоя. Все проще. Мы, наша цивилизация - тараканы на раскаляющейся сковородке. В форме шара. Накаляет ее усиливающийся радиоактивный распад. От него и этот градиент. Так что возьмем мы из глубин планеты раскаленную радиоактивную лаву… и что мы с ней будем делать?
- Еще и вулканы ее оттуда забьют, извергнутся. Уничтожат все живое.
Так выявилась главность и неразрешимость проблемы вещества.
Все наличествовало:
- МВ-солнца, возможность отрегулировать их не только по "дням", но и по сезонам; обеспечить на будущей Атлантиде зиму и лето, времена года;
- ВнешКольцо с прецезионным слежением за всем, что под ним;
- Ловушки-монстры К8640 по углам полигона, обеспечивающие соответственное сжатие физического пространства-времени,
- и тысячекилометровые пространства с сумеречной дымкой вдали и солнцем в окружении звезд, всякий день новым…
- даже К-календарь с "пеценями", "сашенями" и "шаренями".
Все было - ничего не было. Внутри К-полигона это великолепие обслуживало две НПВ-баржи (ржавые, речные, тяп-ляп-приспособленные), несколько утесов с аппаратурой да титановый поддон, "полигон-корыто". И все.
Атлантида не вышла. Делали то, что в руки давалось, самообольщаясь во всю: мы-ста! То, что дозволено было.
Не пришла в головы к нужному времени нужная идея, как надеялись. Хуже того, вместо нее пришла иная. Хоть это и не вошло в поговорку, но и самая плохая мысля тоже приходит опосля. Та, что пришла сейчас, была не "мысля", а просто сволочь:
- если б заранее знали весь масштаб Проблемы вещества, знали, что столкнутся с такими сложностями-медленностями (при всей-то их К-технике), то не начинали бы это дело вообще; оно не имело смысла.
- Ваша доктрина опережающего К-мышления, Виктор Федорович… - медленно сказал Мендельзон; он сидел в плетеном кресле-качалке у самой воды, - или точнее, может быть, слепого К-действия, опережающего мышление, на проверку оказалась простым старорежимным русским авосем… - Откинулся в кресле и со вкусом добавил: - Лапотным.
Буров побагровел, но смолчал. Что он мог сказать?
Молчали и другие. Одно слово, один эпитет - а как емко обрисовалось все. Так оно и есть, при всей их технике и псевдо-знаниях.
…Бредут мужички с котомками и в лаптях. Неведомо куда. То ли дойдут, то ли нет. Авось там будет удача, добыча, заработок… а может, и нет. Смерды. До сих пор не выяснено, что от чего происходить: слово "смердеть" от "смерды" или наоборот.
Все есть - ничего нет. Растерянность, усталость.
Они были крепко ушиблены Проектом К-Атлантиды. Видели и чувствовали, как иная Вселенная дает свет и тепло на полигон; свет и тепло, источник Жизни. Только оживлять там было нечего: несколько "островов"-камней да куча металлолома.
ТРЕХГЛАВИЕ О НЕТ-СУРЬЕЗЕ
Глава восемнадцатая. День Эшелона
Политизация общества суть форма социальной психопатии. Осложнения ее - "митингит" и "демонстрит".
К. Прутков-политик
1
День текущий 9.6215 окт
10 октября 14 ч 55 мин Земли
372-й день Шара
N = N0+642163417 Шторм-циклов МВ
54-й день Дрейфа галактики М31
(58-я гал. микросекунда)
22657-е МВ-Солнце над полигоном
10+14 окт 22 ч уровня К24 (приемная)
…добела раскаленное острие башни
вонзалось в тьму Шара
в нем мощно жила иная Вселенная
рядом - и недостижимо далеко
в их власти - и властвовала над ними
История с радиоактивным эшелоном замечательна более не сама по себе, а тем, что привела в НИИ НПВ человека, без которого, вероятно, события здесь (а тем и в местах куда более обширных) развивались бы совсем иначе. Гораздо скромней и умеренней, честно говоря, развивались бы они. Как бывают поворотные (и даже переворотные) события, так бывают и поворотные люди.
Слухи о необыкновенных исчезновениях в Катагани и окрест росли и ширились. Правоохранители отказывались открывать дела "по факту хищений" в силу немыслимости такого факта: чтоб склад товаров, например, или вагоны с рельс улетели за облака. Страховые общества соответствено отказывали в выплате страховок.
Ввизит Страшнова показал, что есть и среди краевой верхушки человек, который понимает что к чему. Явился Виктор Пантелейонович как частное лицо; он нынче был в тени (хотя и с авторитетом среди своих выдвиженцев), состоял в правлении энергетической компании; пришел представлять ее интересы.
Уклонился от посещения директора Любарского, разыскал Бурова и Панкратова (коего, опытный человек, приметил еще в том совещании на проходной как вероятного лидера, заводилу), заговорил прямо:
- Не знаю, как вы это делаете, но в том, что работа ваша, от НПВ - уверен. В своей фирме я порекомендовал прикрыть все ценное металлическими листами и сетками, а их заземлить.
- О! - сказал главный инженер Буров. - Грамотно.
И больше ничего не сказал. Молчал и Панкратов, понимая, что в этой ситуации каждое слово тот самый "не воробей": вылетит, а потом тебя поймают. Речь продолжил Страшнов.
В обмен на непредание огласке требовалась вот какая услуга. На Катагани-товарной стоит небольшой, всего на десяток платформ состав. В нем, в контейнерах, груз отходов от работы оборонных реакторов из центральной России; точный адрес неуместен. Обычно такие составы следовали в Среднюю Азию, груз захороняли в пустыне на надлежащей глубине. Но теперь средне-азиатские братские республики суть суверенные державы - и не хотят. Т. е. соглашаются, но за немыслимые деньги; а денежки теперь не казенные, а свои. Фирмы.
Состав стоит вторую неделю - и журналисты что-то уже пронюхали, знают. У них даже фотографии его откуда-то взялись; когда нагрянут - и вместе с экологами - с другим составом не спутают. Потребуют немедленной проверки, замеров дозы, радиоактивного фона… ну, всего, чем людей пугают. Виктор Пантелеймонович прижмурил набрякшие веки. И это назревает вот-вот, не сегодня завтра. Так не мог бы этот состав таким же вот "инопланетным" способом срочно исчезнуть? Если трудно весь сразу, расцепить вагоны - и по вагончику. А? Иначе будет страшный скандал, демонстрации протеста - позор для Катагани. И вообще. Об интересах представляемой им энергетической компании Виктор Пантелеймонович умолчал; это подразумевалось.
- Интересная задача, - молвил Панкратов.
- Да, - согласился Буров. - Мы подумаем, как ее решить. Завтра, значит, уже может быть поздно?
- Может.
- Тогда сегодня. Кто на станции в курсе и поможет?
Страшнов дал телефон и имя.
Они расстались без лишних слов.
В НПВ все делается быстро. Это обязывает к быстрым решениям и действиям в однородном мире.
2
День текущий 9.7755 октября ИЛИ
10 октября 18 час 36 мин
372-й день Шара
53-й день (57-я Гал. мксек) Дрейфа М31
Странно Солнце над землей - каждый день одно и то же
На Катагань-товарную отправились втроем: Буров, Миша и Дуся Климов, второй человек по части сложных Ловушечных задач после Панкратова, - прикинуть все на местности. А возможно, сразу и исполнить. Прихватили протяженную, сделанную в виде футляра для чертежей, Ловушку-миллионник.
Михаил Аркадьевич уверенно вел машину через город; дорогу на станцию знали, бывали там не один раз. С немалой выгодой для Института и человечества.
На станции нашли человека, чьи координаты дал Страшнов; это был помощник диспетчера в форменной фуражке. Он кликнул какого-то сцепщика, проговорил несколько фраз, повернулся к НИИвцам:
- Вот он вам все покажет. А если нужно, то и расцепит… - а сам с видимым облегчением удалился.
Сцепщик, парень лет тридцати, в замасленой стеганке и кепке, привел их на край рельсового поля, к двум тупиковым колеям. На предпоследней стоял этот состав, десять металлических платформ с металлическими же контейнерами без номеров и фирменных знаков; последняя колея была свободна. Далее шел пустырь.
Осмотрелись. Вечерело - и это предрасполагало покончить с делом сегодня; не тратить "нулевое время" (самое ценное) еще и завтра.
Далее был небольшой спор и обсуждение вариантов.
Расцеплять вагоны и вбирать их в Ловушку по отдельности - не то, в ней выйдет навал, свалка. Климов предложил втянуть в "футляр" пустую колею на длину состава, а потом вкатить платформы на нее.
- Да зачем? - возразил Миша. - У нас же миллионник, он все возьмет сразу, и состав, и колею под ним. Там сантиметры на это пойдут. И будет все покоиться на барьерной НПВ-подушке…
- Хорошо, а потом что нам с этим добром делать? - недовольно молвил Буров. - Положить футляр с составом Страшнову на стол?
- Состав пожалуйста, - сказал Панкратов. - Хоть два. Футляр ни в коем случае. Подарить Ловушку-миллионник, вы что! Она серьезней атомного поезда.
- Ну, а куда деть-то? - настаивал Буров.
- Унесем, потом переправим в Овечье ущелье.
- В Овечьих схронах нам только железнодорожных платформ недоставало. Да еще с радиоактивным "добром".
Разговор шел при сцепщике. Тот слушал, с интересом посматривал на инженеров небесно-голубыми глазами.
Приняли вариант Панкратова; благо погода стояла сухая и почва под рельсами состава тоже была суха. Непроводящая. Велели сцепщику пойти в конец состава и разьединить стыки рельс; Дуся Мечников отпрвился с ним.
Буров и Миша тем временем расположили Ловушку в конце колеи, за тупиковыми белыми столбиками с перекладиной, метрах в сорока от передней платормы.
Через полчаса вернулись Дуся и сцепщик. Развинтили.
Стемнело. В небе загорелись звезды; но на вышках станции еще не зажгли прожекторы.
И когда Панкратов откинул крышку "футляра" и поворотами рукояток на тыльной стороне начал неспешно, чтоб без лишнего шума, выдвигать НПВ-язык, это под звездами тоже выглядело красиво, фантастично и поэтично:
- сначала пространство с малым К охватило весь состав и приподняло его вместе с рельсами, отделив от земли;
- шумок перекачки при этом был умеренный, как от тронувшегося в путь тепловоза; а поскольку их немало сновало на товарной, внимания это привлечь не могло;
- потом Миша коснулся кнопочки для втягивающего НПВ-языка с высоким К; он выбросился мгновенно на двести метров - мгновенно же состав с рельсами стянулся в белую линию-молнию… и как не было. Только на промасленной земле остались вмятины от шпал, уходили в перспективу.
Сам состав был виден теперь на узком экранчике на боку цилиндра; внутренний сканер вычерчивал зелеными линиями его контуры и расположение. Панкратов поглядел: расположился правильно, как раз по оси "футляра"; отключил экранчик.
- Ух ты! - сказал за его плечом сцепщик. - Красиво. - Во, парень, как техника может: раз - и там! - сказал Миша, закрывая "футляр" спереди. - Будешь рассказывать - не поверят.
Потому и не таились, что не поверят.