- Ну... в общем-то, да, - сказал тот.
С трудом сдерживая нетерпение, Картер сказал:
- Иными словами, ясно, что поскольку никто еще не проводил опытов по столь высокому уровню миниатюризации, его последствия остаются неясными. Но мы не в том положении, чтобы проводить программу экспериментов, так что нам придется исходить из имеющихся у нас возможностей. И если судну придется погибнуть, то так тому и быть.
- Что меня страшно радует, - пробормотал Грант.
Склонившись к нему, Кора Петерсон сухо шепнула ему:
- Прошу вас, мистер Грант, вы не на футбольном поле.
- О, так вы, значит, что-то знаете обо мне, мисс?
- Тс-с-с.
- Мы предпримем все меры предосторожности, сделаем все, что в наших силах, - сказал Картер. - Для его же собственной безопасности, Бенес будет погружен в глубокую гипотермию. Охладив его, мы сможем резко сократить поступление кислорода к мозгу. Из чего вытекает, что частота сердцебиения заметно уменьшится, как и скорость движения крови по сосудам.
- Даже в этом случае, - сказал Оуэнс, - я сомневаюсь, что нам удастся справиться с турбулентными потоками...
Микаэлс возразил:
- Капитан, если вы будете держаться в отдалении от стенок артерий, вы попадете в район ламинарных потоков, где не может идти речь о турбулентных завихрениях. По артерии мы будем двигаться буквально несколько минут, а потом попадем в более мелкие сосуды, так что проблем у нас не возникнет. Единственное место, где нам не удалось бы избежать убийственных завихрений, - это само сердце, но мы не собираемся приближаться к нему... Могу я теперь продолжить?
- Будьте любезны, - сказал Картер.
- Когда мы окажемся рядом с тромбом, его предстоит уничтожить лучами лазера. И лазер и его излучение, которые подвергнутся той же миниатюризации, при правильном использовании - а в твердости руки Дюваля я не сомневаюсь - не причинят никакого вреда ни мозгу, ни самим сосудам. Кроме того, нет необходимости в полном и окончательном уничтожении тромба. Достаточно будет располосовать его на части. А белые кровяные тельца позаботятся об остальном.
- Справившись с задачей, мы тут же оставим этот район, двинувшись по венозной системе, пока не окажемся у основания черепа, где нас и извлекут из яремной вены.
Грант спросил:
- Как мы дадим знать, где мы будем и когда?
- Микаэлс будет осуществлять прокладку курса,-позаботившись, чтобы вы оказались в нужное время в нужном месте. Мы же будем держать связь с вами по рации...
- Вы не знаете, будет ли она работать, - вмешался Оуэнс. - Существует проблема прохождения радиоволн при определенном уровне уменьшения, и никто еще не пытался...
- Верно - вот мы и попытаемся. Кроме того, у "Протеуса" ядерный двигатель, и мы сможем уловить следы радиоактивных отходов... В вашем распоряжении будет шестьдесят минут, джентльмены.
- То есть, вы хотите сказать, - спросил Грант, - что мы должны справиться с задачей и вернуться на место всего за шестьдесят минут?
- Именно за шестьдесят. Этот промежуток времени продиктован вашими размерами, и времени должно хватить. Если вы задержитесь, то автоматически начнете принимать свои прежние размеры. Так что дольше продержать вас внутри тела мы не имеем возможности. Обладай мы знаниями Бенеса, вы могли провести там неограниченно долгое время, но если бы они у нас были...
- ...то в этом путешествии не было бы необходимости, - с сарказмом закончил за него Грант.
- Совершенно верно. И если вы начнете увеличиваться, находясь в теле Бенеса, то первым делом вы привлечете внимание защитных систем организма, а затем вы просто убьете Бенеса. Вы понимаете, что этого нельзя допустить.
Картер обвел взглядом присутствующих:
- Есть еще замечания? В таком случае, начинайте подготовку. Мы хотим, чтобы вы как можно быстрее оказались в теле Бенеса.
Глава пятая
Субмарина
Лихорадочную активность в палатах и помещениях больницы можно было бы сравнить с непрерывным воплем. Все стремительно, иногда бегом перемещались с места на место. Неподвижным было только тело в операционном зале. Его до самого горла закрывало теплоотводящее покрытие, по которому змеились бесчисленные шланги, наполненные охлаждающим реагентом. Под его покровом распростерлось обнаженное тело, охлаждающееся до того предела, когда жизнь будет едва теплиться в нем.
Голова Бенеса была обрита наголо и покрыта линиями и отметинами, в связи с чем напоминала навигационную карту с обозначением долгот и широт. На его неподвижном лице застыло скорбное выражение.
На стене за ним было еще одно изображение кровеносной системы, увеличенное до таких размеров, что сеть сосудов, проходящих в районе груди, шеи и головы, заполняла все пространство от стенки до стенки и от пола до потолка и была похожа на густой тропический лес. Основные сосуды были толщиной с мужскую руку, а сеть капилляров плотной паутиной заполняла все пространство между ними.
В контрольной рубке, расположенной над операционной, за всем происходящим наблюдали Картер и Рейд. Перед ними тянулся ряд мониторов, за каждым из которых сидел техник, все в белых с молниями формах ОССМ.
Картер подошел к окну, когда Рейд тихим голосом отдал приказ:
- Доставить "Протеус" в Зал миниатюризации.
Это было в порядке вещей - отдавать приказы тихим спокойным голосом, и на всем этаже царила тишина, если можно было считать ее критерием полное отсутствие звуков. Вокруг теплоотводящего покрытия лихорадочно завершались последние приготовления. Техники, отрешившись от всего окружающего, не отрывали глаз - каждый от своего монитора. Медсестры в белых накрахмаленных одеяниях окружали тело Бенеса как стая бабочек.
Когда началась подготовка "Протеуса" к миниатюризации, весь персонал, и мужчины, и женщины, работающие на этом этаже, поняли, что пошел отсчет последнего этапа.
Рейд нажал кнопку.
- Сердце!
Сектор кардиологии тут же выдал все данные на экран, у которого стоял Рейд. Еще до появления этих данных экран неизменно выдавал ломаную линию электрокардиограммы, и в напряженной тишине разносилось гулкое биение сердечной мышцы.
- Как дела, Генри?
- Отлично. Пульс держится на тридцати двух в минуту. Никаких отклонений: ни акустических, ни по данным электроники. Дай Бог, чтобы все остальное у него работало, как сердце.
- Хорошо. - Рейд отключился. Если сердце в норме, что еще может волновать кардиолога?
Он повернулся к секции легких. Представшая перед ним картина говорила о частоте дыхания.
- У тебя все в порядке, Джек?
- Все отлично, доктор Рейд. Я довел частоту дыхания до шести в минуту. Ниже опускать нельзя.
- Я и не прошу. Держитесь на этом уровне.
Следующей шла гипотермия. Ее сектор был крупнее всех прочих. Он держал под контролем все тело и главным его орудием были термометры, которые давали знать об уровне охлаждения конечностей, о температуре в разных точках тела, а тончайшие датчики, введенные под кожу в разных местах, сообщали о температуре в глубинах тела. Данные ползли до шкалам, над каждой из которых была надпись: "Кровеносная система", "Дыхательная", "Сердечная мышца", "Почки", "Кишечник" и так далее.
- Есть проблемы, Сойер? - спросил Рейд.
- Нет, сэр. Общее охлаждение дошло до двадцати восьми по Цельсию, то есть до восьмидесяти двух по Фаренгейту.
- В переводе нет необходимости, благодарю вас.
- Да, сэр.
Рейду казалось, что гипотермия сковывает холодом его собственные жизненные центры. Шестнадцать градусов по Фаренгейту ниже нормальной температуры тела говорят о наступлении критического момента, когда скорость обмена веществ снижается до трети от нормальной, когда кислорода нужно организму едва ли одна треть от нормально потребляемого количества, когда замедляется сердцебиение, падает давление крови в мозгу, заблокированном тромбом... Все подготовлено для удобства движения судна, которое скоро погрузится в джунгли человеческого тела.
Картер повернулся к Рейду.
- Все готово, Дон?
- В той мере, в какой мы успели справиться,
учитывая, что всю ночь работали на скорую руку и импровизировали на ходу.
- В чем я очень сомневаюсь.
Рейд вспыхнул.
- Что вы имеете в виду, генерал?
- В импровизациях не было нужды, Не секрет,, что втайне вы давно готовились к биологическим экспериментам с миниатюризацией. И разве в ваши планы не входило специальное исследование кровеносной системы человека?
- Специально - нет. Но моя команда, конечно, занималась этой темой. Это входило в ее обязанности.
- Дон... - Помедлив, Картер все же решился. - Если вас постигнет неудача, правительство потребует чью-то голову, чтобы повесить ее в зале своих охотничьих трофеев, и, скорее всего, в жертву будет принесена моя. Если же придет удача, и вы, и ваши люди, выйдут отсюда в благоухании роз и лилий. Так что, как бы ни повернулись события, ведите себя с достоинством.
- И все лавры достанутся военным, так? И вы намекаете мне, чтобы я не вставал у них на пути?
- Может, в этом есть свой смысл... Но речь идет о другом. Что за претензии к этой девушке, Коре Петерсон?
- Никаких. А что?
- Вы говорили так громко и возбужденно, что я услышал вас, едва войдя в конференц-зал. Были какие-то причины, по которым вы не хотели ее присутствия на борту?
- Она женщина. В аварийной обстановке она может растеряться. Кроме того...
- Да?
- Откровенно говоря, когда Дюваль стал выступать в своей обычной манере "я-вам-закон-и-пророк-его", я автоматически завелся. Насколько вы доверяете Дювалю?
- Что вы хотите сказать этим "доверяю"?
- В чем подлинная причина того, что вы отрядили Гранта на борт? С кого он должен не спускать глаз?
- Я не говорил ему, что он должен с кого-то не спускать глаз, - тихим хриплым голосом ответил Картер.
В данный момент команда уже находится в стерилизационном коридоре.
* * *
Грант вдохнул слабый больничный запах антисептиков, слава Богу, что ему представилась возможность побриться. Нельзя выглядеть неряшливым, когда на борту женщина. Да и форма ОССМ была не так уж плоха: цельнокройная, стянутая в талии ремнем - нечто среднее между рабочим комбинезоном ученого и франтоватым мундиром. Та, которую удалось подобрать для него, несколько жала под мышками, но ему придется, скорее всего носить ее не больше часа, наверное...
Выстроившись в шеренгу, он и остальные члены команды шли по коридору, залитому слабым светом, в котором, тем не менее, было изобилие ультрафиолетовых лучей. Предохраняя глаза от его излучения, на всех были надеты темные очки-консервы.
Кора Петерсон шагала прямо перед Грантом, так что он старательно вглядывался в плотную темноту стекол, ибо его очень интересовала ее походка.
В попытке завязать разговор, он спросил:
- Неужели этой краткой прогулки будет достаточно, чтобы стерилизовать нас, мисс Петерсон?
Она слегка повернула голову и сказала:
- Я думаю, у вас нет необходимости изображать мужскую застенчивость.
Грант опешил. Ну что ж, он сам напросился.
- Вы недооцениваете моей наивности, мисс Петерсон, - сказал он, - и, честно говоря, я не собирался вводить вас в заблуждение.
- А я не хотела обидеть вас.
Дверь в конце коридора автоматически открылась, и Грант столь же автоматически сократил расстояние между ними и предложил ей руку. Не обратив на нее внимания, Кора последовала по пятам за Дювалем.
- Я и не обижаюсь, - сказал Грант. - Но мне кажется, что мы стерилизованы далеко не полностью. С точки зрения наличия микробов, я хочу сказать. В лучшем случае стерильны лишь наши поверхностные оболочки. А внутри мы кишим бактериями.
- В этом смысле, - ответила Кора, - Бенес и сам не стерилен. Но чем больше мы уничтожим на себе бактерий, тем меньше мы внесем их в его организм. Наша бактериальная флора, конечно, уменьшится вместе с нами, но мы не знаем, какое воздействие эти уменьшенные бактерии окажут на человека, когда окажутся в его кровотоке. С другой стороны, через час все миниатюризированные бактерии, оказавшиеся в крови, обретут свои подлинные размеры, и не исключено, что они могут стать опасными для здоровья Бенеса. Чем меньше он будет сталкиваться с неизвестными факторами, тем лучше.
Она покачала головой и продолжила.
- Мы столького не знаем! И экспериментировать не было возможности. ,
- Но ведь у нас так и так нет выбора, верно, мисс Петерсон? Да, не разрешите ли, кстати, называть вас Кора?
- Мне абсолютно все равно.
Они оказались в большом округлом помещении, со стеклянными стенами. Пол был выложен четырехугольными плитами около трех футов в поперечнике каждая, в глубинах которых застыла россыпь воздушных пузырьков, от чего стекломасса обрела белесый оттенок. В центре помещения лежала точно такая же плита, но только темно-красного цвета.
Почти все пространство зала заполняло белое судно примерно пятидесяти футов в длину, верхняя часть которого представляла собой полукруглую сферу со стеклянной передней частью; она была водружена на пузырь поменьше, сделанный из прозрачного материала. Корпус судна был укреплен захватах гидравлического подъемника, который переместил подлодку в центр зала.
Микаэлс подошел к Гранту.
- Вот и "Протеус" - сказал он. - И на ближайший час у нас не будет иного дома, кроме него.
- До чего огромный зал, - удивился Грант, озираясь.
- Это наше помещение для миниатюризации. В нем проводилось уменьшение артиллерийских снарядов и небольших атомных бомб. Здесь же шло увеличение насекомых - понимаете, когда муравей обретает размеры локомотива, его проще изучать. На эти биоэксперименты еще не получено разрешения, но парочку мы провели тайком... Сейчас "Протеус" подведут к Модулю-Ноль, вон на ту красную плиту. После чего мы в нем разместимся. Нервничаете, мистер Грант?
- Еще как! А вы?
С сокрушенным видом Микаэлс кивнул.
- Очень!
"Протеус" аккуратно разместился на подставках, и гидравлический подъемник, сделавший свое дело, отъехал в сторону. Трап вдоль борта вел к проему входного люка.
На тупой зализанный нос судна ложились отблески сверкающей стерильной белизны, на корме лодка заканчивалась дюзами двух турбин и вскинутым плавником рулевого управления.
- Я захожу первым, - сказал Оуэнс. - По моему сигналу поднимаются все остальные. - Он стал подниматься по трапу.
- Это его судно, - пробормотал Грант. - Почему бы и нет?
Он повернулся к Микаэлсу.
- Похоже, что он нервничает больше, чем мы,
- И его можно понять. Он все время не в себе. У него есть на то причины. У него жена и две маленькие дочки. Дюваль же и его ассистентка - оба холостые.
- Я тоже, сказал Грант. - А вы?
- Разведен. Детей нет. Внимание!
Теперь за стеклом верхней полусферы была ясно видна фигура Оуэнса. Он не отрывал глаз от панели перед собой. Наконец он сделал приглашающий жест. Микаэлс кивнул ему и двинулся к трапу. За ним последовал Дюваль. Грант пропустил Кору.
Все уже сидели на местах. Грант протиснулся через узкий проход шлюза, рассчитанный на одного человека. Наверху Оуэнс расположился в одиночестве за панелью управления. Ниже стояли четыре кресла. Два задних по обе стороны от прохода заняли медики: Кора справа, рядом с трапом, что вел наверх, Дюваль слева.
Ближе к носу бок о бок стояли еще два кресла. Микаэлс уже сидел в том, что было справа. Грант опустился рядом с ним.
По обеим бортам тянулись деревянные скамьи и ряд мониторов дополнительного оборудования. В кормовой части располагались два небольших кубрика, в одном из которых была походная мастерская, а во втором склад имущества.
Внутри лодки было совершенно темно.
- Вам предстоит работа, Грант, - сказал Микаэлс. - Обычно тут сидит радист, на одном из наших мест, я имею в виду. Поскольку вы специалист по средствам связи, вам придется заняться рацией. Надеюсь, проблем у вас не будет.
- Пока что я ничего не могу разглядеть...
- Сейчас наладим. Оуэнс! - крикнул Микаэлс наверх. - Как насчет подачи энергии?
- Минутку. Я должен еще кое-что проверить.
- Сомневаюсь, чтобы мы столкнулись с чем-то необычным, - сказал Микаэлс. - Ваша аппаратура - единственная на судне, что работает не на ядерной энергии.
- Я и не жду никаких осложнений.
- Отлично! В таком случае можете расслабиться. Процесс миниатюризации начнется через несколько минут. Все будут заняты и, если вы не против, я бы предпочел поболтать.
- Валяйте.
Микаэлс поерзал на месте.
- У каждого своя специфическая реакция на нервное возбуждение. Кто-то затягивается сигаретой... кстати, на борту нельзя курить...
- Я не курю.
- Кто-то пьет, кто-то грызет ногти. Я же болтаю, дабы убедиться, что у меня не перехватывает горло. Хотя порой я издаю довольно жалкие звуки. Вы интересовались Оуэнсом. Он вас беспокоит?
- А нужно?
- Не сомневаюсь, Картер чего-то ждет от вас. Он вообще преисполнен подозрений, этот Картер. До параноидальности. Я подозреваю, что ему не дает покоя тот факт, что в машине с Бенесом во время аварии был именно Оуэнс.
- Эта мысль и мне приходила в голову, - сказал
Грант. - Но что из этого следует? Если вы предполагаете, что инцидент был делом рук Оуэнса, то салон машины - далеко не самое лучшее место, где ему стоило бы находиться.
- Да ничего такого я и не предполагаю, - замотал головой Микаэлс. - Я пытаюсь уловить ход мыслей Картера. Предположим, Оуэнс - тайный вражеский агент, завербованный Той Стороной во время одной из заграничных научных конференций...
- До чего драматично, - сухо подметил Грант. - Все остальные на борту тоже участвовали в таких конференциях?
Микаэлс задумался.
- В сущности, все мы там бывали. Даже девушка участвовала в небольшой встрече в прошлом году, на которой Дюваль читал свой доклад. Но в любом случае, предположим, что завербовали именно Оуэнса. Давайте исходить из того, что перед ним была поставлена цель удостовериться в гибели Бенеса. Если таковая не последовала, перед ним возникает необходимость рисковать своей жизнью. Водитель разбившейся машины понимал, что он идет на смерть; пятеро снайперов знали, что им не спастись. Хотя нормальному человеку не свойственно стремление к смерти.
- То есть, может быть, сейчас Оуэнс готов скорее погибнуть, чем обеспечить успех нашей миссии? Поэтому он и нервничает?
- О, нет. Ваше предположение не выдерживает ни малейшей критики. Чисто теоретически я еще могу предположить, что Оуэнс способен отдать жизнь ради каких-то высоких идеалов, но я и мысли не допускаю, что он пожертвует престижем своего судна, обрекая его на неудачу в ходе такой знаменательной миссии.
- То есть, вы думаете, что мы можем вычеркнуть Оуэнса из списка подозреваемых и забыть, что в его власти свернуть не в ту сторону на нужном перекрестке.
Микаэлс тихонько засмеялся и на его лунообразном лице появилось добродушное выражение.
- Конечно. Но я побился об заклад, что Картер подозревает всех и каждого из нас... Поэтому-то вы и оказались на борту.
- Даже Дюваля? - спросил Грант.