Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!
Именно с этими словами шел к Золотому Шару мальчишка Артур Барбридж в повести Братьев Стругацких "Пикник на обочине".
А если счастье все-таки не даром?.. На что готов пойти человек для исполнения мечты? И какова она, эта мечта?
Владимир Голубев
Купол
I
Одинокая цапля решилась на перелет еще до восхода солнца. Ее родное болотце за жаркий июль изрядно пересохло; пищи стало нехватать. С птенцами в этом году не получилось: лиса разорила гнездо. Но болот и лесов здесь много. Можно найти другое место.
Цапля коротко разбежалась и стала кругами набирать высоту. Она не хотела лететь над черным пятном торфоразработок; пятно и его шум пугали обитателей болот. Она полетела вдоль речки Тинки, вытекавшей из одного болота и вроде бы впадавшей в другое, слабым зигзагом разрезая на своем пути спящий поселок. Поднявшись как можно выше, туда, где тихо, безопасно и воздух прозрачен, цапля направилась к своей цели.
У птиц хорошее зрение. Они были бы отличными воздушными наблюдателями, если бы имели побольше мозгов. Но то, что увидела цапля, не смог бы объяснить и человек.
Далеко внизу, в ухренней дымке, над разноцветными крышами и темной зеленью плакучих берез неспешно двигались круглые черные точки. Цапля увидела их первой. Черные точки не были ни пищей, ни опасностью, ни партнерами, и одинокая цапля не придала им ровно никакого значения.
Армейские вертолеты прибыли только под вечер следующего дня.
Поселок Затинск возник осенью сорок шестого. Страна остро нуждалась в любом топливе, и спешная геологоразведка выявила в здешних болотах неплохие запасы торфа. В эти глухие места забросили кое-какую технику и людей. До зимы было рукой подать. Первые поселенцы едва успели, работая днем и ночью, срубить две избы. Потом ударили морозы, которые в палатках было бы не пережить. И начался каторжный труд, когда сверху только подгоняли да требовали продукцию, при совершенно негодном снабжении. Первую зиму пережили на пределе сил; два человека умерли то ли от пневмонии, то ли от цинги, а может, от того и другого вместе. Врача среди поселенцев не было, все они имели за плечами советский суд, а посему жаловаться в голову никому не приходило. Начальником был поставлен бывший военный комиссар, человек по натуре сволочной, с которым дважды чуть не произошел "несчастный случай на производстве". Он ничего не смыслил в добыче торфа, впрочем, как и в других профессиях, зато имел луженую глотку и большой опыт по принудиловке.
Летом пятьдесят третьего торфяные разработки были реорганизованы в "комбинат по производству брикета", по-простому называемый "Торфяшкой". Как раз в это время с начальником произошел третий и последний несчастный случай, в ночную смену. Его заляпанный грязью, изуродованный труп был извлечен однажды утром из-под бункерного комбайна. Как он туда попал - так и не узнали. Приехавший следователь глубоко не копал, похоже было, что поиск "врагов народа" уже перестал быть его главным занятием. Его затравленный вид говорил скорее о его страхе перед собственными жерновами, перемоловшими уйму народа и теперь угрожавшими ему самому… Следователь за два дня собрал показания свидетелей, оформил "несчастный случай" и спешно уехал. Решающим обстоятельством стало то, что при мертвом начальнике нашелся его табельный пистолет "ТТ" с полным комплектом патронов. Было бы чрезвычайно странно предположить, что предполагаемый убийца (из местных зеков) не позарился на оружие. Разве что был очень умён. Или в самом деле то был несчастный случай.
Добытчики торфа смеялись и благодарили здешних "злюш-ших" комаров. Нового начальника назначили из местных. А через восемь лет в центре растущего поселка появился памятник покорителям болот. Это был трехметровый цементный дядя с лопатой - и с лицом того самого сволочуги-начальника, который лопату при жизни и в руках не держал.
Когда производство брикета выросло, в поселке прошел слух о строительстве железной дороги. Такой проект действительно был, и дорогу построили, но прошла она в тридцати километрах северней Затинска; зыбкие болотные почвы не позволили ей подойти ближе. И до известных событий брикет на станцию возили грузовиками. А что поделаешь?
Время незаметно шло, поселок рос, все больше приобретая черты города: появились артезианский водопровод, телефонная станция, два кинотеатра и даже аэроклуб с единственным планером. Только вот газ сюда не проводили: традиционно топили торфяным брикетом.
Руководство Затинска начало хлопотать о присвоении поселку статуса города. Глава поселкового Совета, Иван Федорович Свиридов, он же секретарь местной парторганизации, уже дважды ездил по этому вопросу в Москву. Словом, все шло нормально - до одного ясного летнего утра.
В дежурке тесно и накурено.
- Товарищ майор, граждане сообщают о летающих шарах. Звонков больше двадцати. Вот опять. Да, мы в курсе. Выясняем. Не волнуйтесь.
Шипение милицейской рации:
- Третий. Подтверждаем. Шар пролетел вдоль Красноармейской. Высота… трудно определить, но выше пятиэтажек. Летит бесшумно. Покрыт чем-то вроде шевелящейся шерсти.
- Не понял, чем покрыт? Повторите!
- Шерстью. Против солнца не видно.
Шипение.
- Шестой на связи. Видим шар над центром. Размер метров пять или больше. У него снаружи что-то двигается, типа шарнирных рычагов. Скорость, как у машины, километров пятьдесят… Высота… намного выше домов.
- Понял. Всем патрулям срочно сообщать о пострадавших.
Телефонный перезвон.
- Товарищ майор, аэроклуб на связи. Говорят, ничего не запускали. Нет, планер не летал. Стоит на якоре.
- Кто - на якоре?! Он что, корабль?! Что ты мне мозги пудришь?!
- Они так сказали, товарищ майор…
- Позвони в "скорую". Никто не обращался с травмами, и?.. Ну, ты понял…
- Товарищ майор, поссовет, Свиридов.
- Слушаю, Иван Федорович. Уже распорядился. Так. Так.
Шипение рации.
- Всем постам и патрулям: ожидается вспышка хулиганства и краж. Усилить бдительность. Как поняли?
- Третий. Понял.
Шипение.
- Шестой. Принял.
Шипение.
- "Скорая" сообщает: травм сегодня не было. В общем, пока все нормально…
- Товарищ майор, пожаров сегодня не было…
- Хорошо.
Шипение.
- Пятый. ДТП на углу Пушкина и Гагарина…
- Пятый, пострадавшие есть?
- Нет, люди целы. Только машины.
- Тимошенко, позвони гаишникам…
- Есть!
- Власов! Димка! Где этот чертов связист?
- Туточки, товарищ майор!
- Что еще за шуточки? Магнитофон пишет?
- А то как же… В мою смену полный ажур.
- Смотри, за каждое слово спрошу…
- Товарищ майор, люди уходят из Каменского района.
- Куда?
- Кто куда. В третью школу не пришел ни один ребенок.
- Стоп! А ну, тихо! Какого черта вы тут торчите?! Быстро все по местам! Патрули удвоить! Выходные отменяются до выяснения… Всем свободным на улицу! Гаишникам помогать! "Скорой" помогать! Пожарным помогать! За шушерой смотреть! Они только и ждут… Шагом марш!
- Товарищ майор, наши патрули тоже оттуда уходят.
- Что такое? Как уходят? Приказываю продолжать патрулирование!
Шипение рации:
- Второй. Мы уходим. Здесь оставаться не хочется… то есть очень не хочется…
Майор наклонился к микрофону:
- Второй, говорит Сурков. Что еще за "нехочуха"!? Приказываю остаться и нести службу.
- Мы уходим. Здесь будет все в порядке.
- Второй, я приказываю вам…
Шипение.
- Вы не расслышали, товарищ майор? Повторяем: здесь - будет - все - в - порядке. Как поняли?
- Вы у меня поймете! Как придете! "Нехочухи"! - закричал майор, но, взглянув на дежурного, тихо сказал:
- Ну и дела…
Оса жужжала на грязном оконном стекле.
Однохарьщик.
Боря Васин бежал, что есть мочи. Болотная осока цеплялась за ноги, высокий кустарник хлестал по лицу. Боря знал, что бежит к трясине, но другого пути здесь нет. Он также знал, что у преследователей есть страшные длинные ножи, и когда они его настигнут, то сразу не убьют. Он задыхался. Он кожей чувствовал близкую мучительную смерть. Сначала ему отрежут нос. Потом уши. Потом яйца. Потом… Страх холодным лезвием пронзил тело от затылка до пяток. Его быстро догоняли, а грязь становилась все глубже. Вот он провалился в болото до колен. Все, не уйти. И когда беспощадная рука схватила за рубашку, Боря обреченно закричал и… вынырнул из кошмара.
Сердце бешено колотилось, лицо и плечи были мокры от холодного пота. Лежать в машине неудобно, все тело затекло, телогрейка сползла, холод сковал мышцы, а повернуться недоставало сил. Во рту страшный сушняк. Боря, дрожа всем телом, ждал, когда успокоится сердце. Кровь паровым молотом била в голову. Казалось, еще чуть-чуть, и череп лопнет. Но нельзя лежать бесконечно, потому что мочевой пузырь не резиновый. Не хватало еще обоссаться. Собрав в кулак всю волю, он попытался встать. Первая попытка вызвала головокружение и тошноту. Только с третьей ему удалось на ощупь открыть правую переднюю дверь своей "четверки" и, больно ударившись коленом, вывалиться на холодный деревянный пол гаража.
Боря на четвереньках дополз до стола, с трудом встал на ноги и тут же рухнул на скрипучий стул. Вслепую пошарил по столу. Вляпался в липкое. Что-то упало со стеклянным стуком. Рука нащупала кнопку настольной лампы. Свет ударил по глазам. Слава богу, канистра с водой стояла на своем месте. Боря выпил кружку, две, три. На середине четвертой его вывернуло наизнанку. Заныла голова.
"Так и сдохнуть недолго", - подумал страдалец.
Беглого взгляда на стол было достаточно, чтобы понять: спиртного не осталось. Боря тщательно осмотрел все бутылки - пусто, только на дне одной из них плескалась ложка вонючей жидкости.
Держась за стену, мученик помочился в ведро. Сколько он уже бомжует в гараже? Две недели? Или больше? Такого запоя у него еще не было. Обмыл с ребятами отпуск, и понеслось. Слишком долго кремнем ходил. Спасибо гаражу - Танька и дети не видят папу в скотском состоянии. Спасибо подвалу - есть банки с соленьями и купленные по случаю два ящика тушенки. Свиной и говяжьей. А вот "ханки" больше нет. И взять негде.
Последние три (или четыре?) дня Боря пил в одиночку. (Однохарыцик? Да! И горжус-с-с!) Принимал стакан, немного сидел, разговаривая сам с собой, а после второго полз "в отрубя", через открытую заднюю дверь, на тряпье, постеленное в машине. Проводил в забытье несколько часов, потом опять пил стакан… (Ванька-встанька? Да! И горжус-с-с!) Говорят, после этого приходит "белочка". (Ишшо не было! Горжус-с-с!)
В Бориной голове все перемешалось. Он смутно подозревал, что пропил новую запаску (выручил хорошего человека, но вот кого - убей…). Наручные часы бесследно сгинули еще в начале запоя. О деньгах и речи нет… но если сейчас не похмелиться, то все, кранты. Без вариантов.
Боря качался взад-вперед на стуле, соображая, у кого занять и где взять. Похоже, все способы раздобыть "ханку" были исчерпаны, и даже (о, ужас!) пропиты две банки великолепных красных помидор, Танькина гордость, которые она самолично вырастила, закрыла и берегла к приезду мамы.
"Танька узнает - убьет, как пить дать… пить дать… пить дать… выпить дать…"
Боря не знал, день сейчас или ночь, и какая погода стоит за железными воротами. Но он чувствовал, что отоспаться ему не дадут ребята с длинными ножами. Есть лишь один способ ненадолго избавиться от них… А посему надо куда-то идти и что-то делать.
- Под лежачего Борю вода не течет, а уж "ханка" - тем более, - прохрипел он мудрость собственного разлива. И стал собираться.
Боря жаждал чуда. Перевернется машина с водкой, или кто-то потеряет кошелек, или веселая компания забудет под лавочкой едва початый пузырь, или троица за углом вдруг угостит, а не даст в морду…
Боря включил верхний свет, посмотрел в обломок зеркала, прилепленный изнутри железных ворот; там была видна опухшая до глупости, заросшая и грязная морда. К тому же от него воняло. Но ему было все равно. Желание похмелиться убило напрочь все остальные чувства. И если бы Боря стал попрошайничать, его совесть так и не вылезла бы из своего угла. Он накинул рабочую куртку и вышел, с трудом заперев тугой замок.
На улице было пасмурно и сумрачно, как бывает ранним летним утром или поздним вечером. Прохожих не было, и Боря решил, что сейчас утро. Это его немного взбодрило - днем его шансы больше. Он бесцельно бродил по пустым улицам и тихонько хрипел: "Хосподи, не дай помереть, помоги. Хосподи, не дай помереть, помоги". Он нашел две монетки по десять копеек, но этого было ничтожно мало. Еще одна монета лежала около урны. Боря нагнулся, заглянул за урну - и не поверил глазам.
Его мечта стояла на заплеванном тротуаре, среди смятых окурков, между урной и грязной стеной. Быстро оглянувшись, Боря осторожно взял за горло пузатое сокровище. Литровая бутылка водки! Запечатанная! И наяву!
Он спрятал находку под куртку, воздел глаза к серому небу и, глотая слезы, прошептал:
- Есть Бог! Спасибо, Тебе, Хосподи! Слава Тебе, Хос…
Вдруг из-за крыши ближайшей пятиэтажки бесшумно выплыло нечто. Шар, черный на фоне серых туч, весь утыканный шарнирными стержнями, которые оканчивались ребристыми площадками. Стержни шевелились, как иглы морского ежа, шар медленно летел над домами. Он пересек улицу по диагонали и скрылся за домами на другой стороне.
"Ё-моё, - испугался Боря, - вот оно как бывает. Не иначе, "белочка" меня настигла. Надо завязывать. Ох, надо завязывать…"
Он побрел в сторону гаража. В конце концов, у него есть средство против "белочки", потому что она, по заверениям бывалых сотрапезников, всегда приходит с бодуна. И вообще - у него теперь есть все для недолгого счастья. По дороге все же не утерпел (благо, никого нет), прислонился к дереву на газоне, с трудом скрутил трясущимися руками пробку и сделал несколько жадных глотков. Занюхал рукавом. Это была водка. Настоящая и очень мягкая. Без обмана.
Придя в гараж, Боря поправил свое лежбище, достал из подвала банку огурцов и банку тушенки ("Эх, хлебца бы… черного"), разобрал на столе и даже побрился старой щипучей электробритвой, что валялась на стеллаже, "Ну, вот… совсем другое дело…"
Драгоценную бутылку на стол не поставил, "упаси, Хосподи, уронить…". Налил стакан, пробормотал: "Прости, Танюша, но ты же видишь, что сам Бог подал…". Выпил, захрустел огурцом.
Когда водка "прижилась", Боря съел тушенки и высказал все, что думает о своем начальнике. Выпил еще. Самочувствие пришло в норму. От Бори досталось всем: нашим коммунистам, американским империалистам, и евреям, и гаду-соседу, и производителям носков, "потому ш-ш-шо воняют", а также многим другим людям, организациям и странам, не имеющим к Боре Васину ни малейшего отношения.
Примерно через час он устал от словесных баталий. Сказав: "А не пошли бы вы все на х…", заполз в машину и отправился туда, где на болотных кочках живут терпеливые ребята с длинными ножами.