* * *
Кальпурния Пизонис вела свое происхождение от древнего плебейского рода Кальпурниев. Её отцом являлся Луций Кальпурний Пизон Цезонний, консул пятьдесят восьмого года до нашей эры. По материнской линии Кальпурния была дальней родственницей Аврелии Котты, матери Цезаря, а также Помпея Великого. Кальпурнию выдали за полководца в семнадцать лет. Несмотря на то, что Цезарь в последнее время ее редко посещал, а жил в основном с Клеопатрой, Пизонис - как умная женщина не желала развода с диктатором. Еще бы! Где она найдет себе второго такого Цезаря. Он всего один на целое римское государство. А вот Цезарь согласно древним римским законам мог развестись с женой на том основании, что она бесплодна, но не делал этого. И вот почему: он тоже вряд ли бы нашел в Риме вторую такую Кальпурнию, которая так любит его и прощает. К тому же в своей жене вечный диктатор ценил такое хорошее качество как стремление быть непохожей на всех.
Вот только один пример ее женской индивидуальности. В ту пору в Риме модным цветом волос для римлянок считался светлый. Было даже изобретено средство для изменения цвета волос: из темного - в светлый, и широко использовались белокурые и русые парики. Все женщины Рима хотели быть блондинками (не с той ли поры пошла мода на блондинок), а Кальпурния упорно не хотела менять свой натуральный рыжий цвет волос на все престижный - светлый. Она считала, что ценность женщины не в цвете волос, а в ее характере, внешности, и душе. Возможно, она была и права. Ведь она была женой самого Цезаря!
Кальпурния Пизонис - как умная женщина прощала маленькие слабости мужу. Когда-то в свое время она стерпела измену мужа с Клеопатрой. Хватало ей выдержки и сейчас, в те дни, когда Цезарь уезжал в резиденцию царицы повидаться с Клеопатрой и сыном. Кальпурния не боялась потерять супруга. Их браку уже исполнилось пятнадцать лет, а с царицей Цезарь живет только четыре года. А Сервилию матрона и вовсе не ревновала к Цезарю: отношения между Ципионой и ее мужем напоминали Кальпурнии скорее родственные и дружеские, чем любовные. Поэтому Пизонис воспринимала Сервилию не как любовницу мужа, а как его сестру или вторую мать. Кальпурния прекрасно знала: чтобы ни случилось между нею и Цезарем, супруг всегда вернется на ее любовное ложе и под ее крыло. Прекрасное доказательство тому - это ночь после подавления заговора сенаторов. Ведь Цезарь пришел не к Клеопатре или Сервилии, а именно к ней, Кальпурнии. И этот факт тешил ее самолюбие. Так что законная супруга царя Рима была уверена, что Цезарь, несмотря на его многочисленные любовные приключения, не бросит ее никогда, и продолжала любить его так же искренне и крепко как и много лет назад.
Да, эта красивая статная рыжеволосая женщина терпела измены Цезаря. И вот по какой причине. Ведь он же - Цезарь, а некто иной! Он - самый умный, мужественный и могущественный человек не только в Риме, но и во всех государствах! Он - Цезарь! И ему все можно! В том числе иметь кучу поклонниц. Ее муж не зря носит титул "Любимец женщин". Он был любовником многих знатных матрон, в том числе Постумии - жены Сервия Сульпиция, Лоллии - благоверной Авла Габиния, Тертуллы - жены Марка Красса, и даже Муции - супруги Гнея Помпея, не говоря о римлянках поскромнее. Тут счет любовным победам великого полководца уже шел на сотни. Не брезговал Цезарь и захваченными в плен молодыми особами из галльских, италийских, иберийских и прочих племен подчиненных великому Риму. Здесь количество завоеванных женщин переваливало за тысячу. Да, Цезарь был весьма любвеобилен даже в пожилом возрасте. Сексуальной силы он еще не утратил.
Солдаты в шутку звали диктатора "лысый адюльтерий" и когда маршировали по улицам Рима, то выкрикивали: "Эй, мужья, запирайте дома ваших жен: вернулся соблазнитель - Лысая Тыква!"
Но Кальпурнию мало волновали сексуальные подвиги мужа - она действительно любила Цезаря и поэтому ему все прощала!
* * *
Фабию и Ивану подали ячменную кашу с ветчиной, вареные яйца, хлеб, воду.
Едва они поели как появился диктатор. Невыспавшийся, усталый, мрачный. Кальпурния бросилась на шею Цезарю.
- Ты спасен, мой божественный Цезарь, но тебе грозила настоящая опасность: я не зря видела сон!
Император поцеловал жену.
- Хвала Юпитеру, я спасен! И благодаря вот этому юноше и вот этому воину. Приветствую вас, мои герои!
- Аве, Цезарь! - в унисон ответили новоявленные контуберналис и центурион. - Да хранят тебя наши боги!
- Мой Цезарь, я хотела бы расспросить тебя о событиях вчерашнего дня и сегодняшней ночи… - сказала матрона. - Я так переживала!..
- …После, моя Кальпурния, после… Я все поведаю, а сейчас… Моя голова разрывается от сильного утомления и диких болей. Я иду немедленно в спальню. И даже не буду завтракать.
- Но Цезарь! Уже все приготовлено! Твои любимые фазаны из Колхиды, запеченные в собственном соку и сдобренные жареным миндалем и специями, ждут тебя!
- После, моя дорогая, после…
Цезарь, сломленный усталостью, пережитыми волнениями и бессонной ночью, отправился под присмотром Кальпурнии спать, а центурион Фабий решил заняться наставничеством. Ведь император велел ему учить Ивана воинскому искусству. А воля императора для легионера - закон. И свой первый мастер-класс для контуберналиса Юлия Цезаря наставник решил начать с верховой езды.
- Настало время учиться ездить на коне, Иван Сальватор. - сказал важно центурион. - И хотя за тебя чистить и седлать лошадь будут рабы - раз ты стал богатым патрицием, но нужно самому научиться всем премудростям обхождения с этими животными, вдруг в сражениях придется бывать тебе. Или раба под рукой не будет. И что тогда?
- Я не против… - коротко ответил Родин.
Раз он остается на неопределенное время в Древнем Риме, то должен соответствовать стопроцентному римлянином, умеющему хорошо ездить на коне. Если римляне хотели сказать что-нибудь плохое о человеке, то они говорили так: "а он не умеет ни читать, ни плавать, ни ездить на скакуне". Читать и плавать Иван умел, но вот галопировать на лошади, увы, Создатель его не сподобил. Так что научиться верховой езде было делом принципа для контуберналиса Юлия Цезаря. А то подымут его на смех древнеримские мужи, а тем более - молодые женщины. Поэтому Родин сразу настроился на серьезные и тяжелые тренировки по верховой езде. Он спортсмен, ему не привыкать к нагрузкам!
И вот наставник и ученик пришли на конюшню. Там стоял вчерашний подарок императора - жеребец по кличке "Ганнибал" и жевал сено. Рабы принесли Фабию и Ивану седло, уздечку, воду, щетки, тряпки. Центурион положил седло на деревянный барьер и подошел к Ганнибалу.
- Смотри, как я это делаю и запоминай, Иван Сальватор, - сказал контуберналису Фабий с видом готовящегося к демобилизации российского военнослужащего. - Седлай осторожно скакуна: может лягнуть передними или задними копытами. Подходи всегда к лошади с левой стороны. Если она стоит неудобно, прикажи: "Стоять!" Бери голову в обхват. Держи вот так локоть, а то укусить… Когда вкладываешь удила, пальцы суй только в беззубый край, а то этот зверь может и пальцы прихватить. Больно будет. Почисть щеткой коня, воин.
Иван выполнил приказ учителя. Во время этой процедуры Родин постоянно и осторожно косился на копыта и зубы Ганнибала: как бы чего не случилось. Вдруг эта скотина лягнет или укусит спасителя Цезаря. Но Ганнибал вел себя смирно и видимо уже привыкал к своему новому хозяину.
- А теперь смотри, как седло кладут, - назидательно изрек Фабий.
Центурион продемонстрировал школяру свое умение, а потом расседлал коня и снял уздечку. Теперь Иван самостоятельно пробовал сделать все то, что делал до этого наставник. После часа занятий новобранец Иван Родин уже знал, как седлать лошадь.
Коня вывели во двор. Фабий помог хозяину сесть на Ганнибала.
- А стремян нет? - спросил Родин.
Фабий недоуменно посмотрел на него.
- А что это такое "стремена"? Славянское слово?..
Иван объяснил центуриону-наставнику предназначение этой части лошадиной экипировки.
Фабий почесал голову в задумчивости.
- Нет, римляне не пользуются такими штуками, - наконец сказал центурион. - Да и есть ли какая польза в них? В бою можно застрять в твоем "стремени" и что тогда? Конь будет тебя волочить по земле? Ты же можешь погибнуть. Нет, мы без этого приспособления справимся… Сиди прямо, Иван Сальватор, держи равновесие…
Иван пытался держать равновесие, но у него это плохо получалось. Он постоянно поднимал руки, горбился, колени ходили ходуном, во избежание падения школяр часто хватался за седло. Фабий настаивал через каждые пять-шесть секунд, чтобы Иван выпрямился. Родин слушался, выпрямлялся, но потом забывал об осанке, и снова низко пригибался к лошадиной голове. В руках центуриона была длинная тростниковая палка, которой он иногда чувствительно, но не до жестокости, воспитывал своего неопытного в военном деле хозяина.
- Говорю, опусти руки и не держись за седло! Сидишь как старуха Пемфредо! Расслабь кисти!.. Вот так!.. Держи повод!..
- Я держу…
- Плохо держишь! Выпрямись! Да порази тебя молнии Юпитера, сколько раз тебе это надо повторять! - сердился учитель. - Ты подобен трясущемуся мешку с яблоками. Еще раз говорю, выпрямись, или иначе получишь палкой по хребту!
Иван несколько раз падал с лошади, но стоически преодолевал боль и снова усаживался в седло. А оно, проклятое, стучало об зад и набивало синяки. Родину казалось, что даже Ганнибал смеется над его неумелостью. Это заводило новобранца еще сильнее, и он упорно и с яростной злостью включался снова в работу.
Когда окончился затяжной урок по верховой езде, Иван был выжат как лимон. У контуберналиса болел зад, внутренняя часть бедер, ноги, руки, спина. Имелись синяки, шишки и царапины. Но Иван был счастлив, что хоть как-то овладел непривычным делом.
* * *
Вечером в саду резиденции великого понтифика состоялся разговор Ивана с Цезарем.
- Ну как твои успехи в верховой езде, мой славный юноша? - спросил диктатор.
Родин охотно ответил:
- Понемногу овладеваю этим непривычным и трудным для меня занятием. Научился седлать, скакать. Мало-помалу. Фабий - прекрасный учитель.
- Ты мне нравишься, Иван Сальватор. Пожалуй, я тебя усыновляю, мой славный юноша. Отныне ты будешь зваться Иван Юлий Цезарь Сальватор. В свое время я так усыновил моего племянника Гая Юлия Октавия. Он сейчас в Эпире, в Аполлонии, с частью моих легионов. Готовиться к походу со мной против парфян и заодно учиться риторике и философии.
- Спасибо тебя, Цезарь, за щедрость! - искренне поблагодарил императора Родин. - Я в свою очередь хочу сделать тебе ответный подарок. Я собираюсь написать книгу о тебе, великий император.
- Что же дерзай, юноша, только после принесешь мне ее для тщательного ознакомления. Я внесу в нее свои поправки. Ты молод и вряд ли я думаю, ты сразу осилишь такое произведение, а я тебе помогу. Как мне в свое время помогал знаток словесности, мой друг и правитель Трансальпийской Галлии Авл Гирций. Читал ли ты, Иван Сальватор, мои записки о Галльской войне?
- Да…
- Эти записки достойны встать в ряд с творениями великих авторов Рима и Греции. Мой стиль лаконичен, сжат и точен. Все восхищаются им. Как ты думаешь, Сальватор, я разве не великий автор? И прав ли в своем твердом и искреннем убеждении?
- Ты прав, мой Цезарь. Эти записки и сейчас читают в нашем далеком будущем. Не только военные, но и гражданские люди.
- Хвала Венере и Юпитеру! Значит, я не зря живу во славу Рима и во славу себе. Приятно, что память обо мне сохраниться на долгие века. Что еще желать мне более? Что же, наш герой, все не было времени с тобой поговорить о будущем. Две тысячи лет - это огромный срок. А каким оружием сейчас воюют? Мечами? Копьями? Стрелами?
- Нет, мечи продаются в качестве сувениров или используют в спортивных единоборствах. Современные полководцы воюют с помощью пушек, ракет, танков, самолетов, эсминцев и прочих современных видов оружия.
- Пушки? А что это? Или вот ра-ке-ты…
- Типа римских катапульт. Только мощнее в сто раз. Через трубу вылетает снаряд. Он взрывается как вулкан, и поражает огненной лавой вражеских солдат на больших расстояниях. А ракеты можно так сказать летающие пушки. Их выпускают мощные машины - пусковые установки. Летают ракеты на тридцать тысяч шагов и более.
- Тридцать тысяч шагов? - изумился Цезарь - Невероятно! А как легионеры вашего времени убивают друг друга в рукопашном бою.
- С помощью автоматов, винтовок, пистолетов. Вот, например, автомат. Он заряжен маленькими свинцовыми шариками - пулями. Их порой штук тридцать в нем. Эти шарики попадают в человека и его убивают. Они летят намного дальше, чем стрелы.
Иван изобразил на песке прутиком некоторые виды современного оружия.
- А ты можешь построить эти мощные… пу-шки? - спросил диктатор.
- Нет, мой Цезарь, - искренне ответил Родин. - Много ученых людей разрабатывают их. Нужны чертежи, мощное производство, специалисты.
- Тогда не стоит. Да и не к чему нам, римлянам, ваши пушки и ракеты. У нас сильнейшая армия в мире! Ей нет равной! У нас лучшее оружие, лучшая выучка, лучшие осадные машины. Я с помощью римского оружия завоевал множество государств и народов и выиграл важнейшие битвы. Так что мне хватит и стрел, и мечей, и легионов, чтобы покорять чужеземные страны. Пусть люди будущего воюют оружием своего времени… А как там, в вашем далеком будущем обо мне отзываются?
- Очень хорошо! Много написано книг, статей, научных трудов, снято немало фильмов, как художественных, так и документальных.
- Что такое "фильм", Иван Сальватор?
- Фильм?.. Ну, допустим, актеры разыгрывают театральную пьесу. Со стороны их снимает, как бы рисует человек. Его называют "оператор". У него есть "камера". Это такой ящик с хитрым механизмом. Внутри "пленка". Это такая длинная-предлинная лента. Оператор заводит этот ящик, направляет его на актеров, и игра актеров отражается на этой ленте. Потом в помещении большом типа закрытого цирка собирается народ. "Пленку" вставляют в другой ящик и тоже заводят. И на белой огромной простыне лента отображает спектакль в точь-в-точь, каким он был. Все движения актеров, их жесты, речь. За просмотр этой киноленты хозяева берут со зрителей какое-количество сестерциев.
Удивлению Цезаря не было границ.
- Вот так чудо-лента!.. Нам бы одну такую на весь Рим. А что за борьбу ты демонстрировал, когда спасал меня, славный Иван? Панкратион?
- Нет, не панкратион, а другое единоборство - карате.
- Как ты говоришь?
- Ка-ра-те. Ударение на последнем слоге.
- О, какое замысловатое название. Надо чтобы ты, Сальватор, обучал этой борьбе моих телохранителей. И хотя они и так отменные воины, твое карате им отнюдь не помешает. Ибо многообразие в приемах борьбы - это есть путь к успеху в поединках с равным соперником, особенно в схватке на поле боя. Ведь порой какой-нибудь хитроумный удар или прием решает всю твою жизнь. Либо ты погиб, либо погиб твой враг. Третьего не дано. Если будет у меня свободное время, а у меня его практически не бывает, то я попрошу тебя, Иван Сальватор, показать мне несколько приемов из твоего славянского единоборства.
Родин хотел было сказать, что это единоборство не славянское, а японское, но передумал: слишком долго объяснять императору, что такое Япония, кто такие японцы, где они живут и чем они занимаются. Поэтому просто и коротко ответил:
- Хорошо. Я постараюсь, мой Цезарь.
- Как ты полагаешь, Иван Сальватор, а Юпитер не перенесет тебе обратно в твою страну?
- Не знаю, когда это будет. И будет ли это вообще? Только Он решает мою судьбу.
Родин глазами показал наверх. Цезарь тоже посмотрел на небо и сказал:
- Мой славный Иван Сальватор, оставайся со мной навсегда, я полюбил тебя душою и сердцем. Мне будет невероятно печально и тяжело, если ты покинешь меня. И хотя начало семьсот девятого года римской эры оказался для меня весьма непростым и едва не прервал мое бытие, но я рад, что появился в моей жизни ты - посланец богов Иван Сальватор. Аве, Сальватор!
- Аве, Цезарь!..
* * *
На следующий день Цезарь отправился в курию названую его именем.
Раньше на месте этой курии, сгоревшей восемь лет назад, находилась курия Гостилия. В этом здании, расположенном около Комиция собирался Сенат. По легенде здание был построено по поручению Тулла Гостилия - третьего царя римлян. Оно состояло из большого зала, в котором проводились собрания Сената, зала суда специально для сенаторов, а также портика перед основным залом. В годы правление свирепого и безжалостного диктатора Суллы Счастливого курия была значительно расширена. Теперь на месте уничтоженной пожаром курии Гостилия Юлий Цезарь выстроил свою.
В высоту курия была двадцать один метр, в длину - двадцать шесть, в ширину - восемнадцать.
Император не стал придумывать ничего нового и решил возродить облик и убранство старой постройки. Цезарь воссоздал большой совещательный зал на триста мест для сенаторов и зал суда. Пол украсили цветной мраморной напольной плиткой. Ростру - трибуну для ораторов - двумя мраморными рельефами. Один из них изображал императора въезжающего с триумфом на колеснице в Рим после победоносной Галльской войны. За полководцем следуют его верные знаменосцы и легионеры, а к колеснице его прикован вождь галлов - Верцингеторикс. На втором рельефе - Цезарь щедрой рукой раздает хлеб и монеты гражданам Рима. И надпись: "Аве, Цезарь, милостивый и справедливый!"
На семиметровой вышине здания были сделаны большие окна, выложенные красивой мозаикой. На стенах великолепные фрески, где были изображены некоторые значительные и порой решающие события из победоносной биографии великого Цезаря: переход Рубикона, Фарсальская битва, война с варварами и иберийцами и др. Двери здания диктатор приказал сделать из бронзы и украсить изображениями римских богов. Само собой разумеющиеся, в курии Цезаря возвышались статуи его покровительницы и прародительницы Венеры и верховного римского бога - Юпитера Статора. А также находились бюсты его любимых людей, умерших или ныне здравствующих - дочери Юлии, матери Аврелии, трех его жен, Корнелии, Кальпурнии и Клеопатры, отца диктатора - Гая Юлия Цезаря Страбона (Косого).
Чтобы завершить строительство курии Юлию Цезарю оставалось лишь возвести портик перед храмом, но диктатор решил пока отложил это дело в связи с предстоящим походом на Парфию.
В этой курии имелась одна потайная комната - его кабинет, о котором знали только избранные люди. Здесь диктатор принимал важных гостей.
И вот появилась его "правая рука" - Марк Антоний. Консул подошел к Цезарю, сидящему за массивным письменным столом, и негромко сказал:
- Божественный царь, Сервилия очень хочет тебя видеть и обсудить что-то.
Диктатор нахмурился.
- Сервилия? Она желает, наверное, похлопотать на счет своего мальчика? Не получиться. Уже слишком поздно. Я изменников не прощаю. И пусть поблагодарит меня за то, что я разрешил ей краткое свидание с ее сыном.
- Так что ей ответить, мой Цезарь? - спросил Антоний.
Император подумал, подумал и решил:
- Хорошо, пусть войдет. Но у меня мало времени на беседу. Пусть излагает свою просьбу скорее…