До этого моменте Женя никогда не видел, как сходят с ума. Разве что в кино… В кино всегда все было понятно - когда герой начинает говорить, или делать какие-то странные вещи, на заднем фоне начинает звучать тяжелая, напряженная музыка. Но в жизни… Сергей был нормальным. Полностью нормальным. Смотрел на него также, как смотрел всегда. День, неделю, месяц назад. Он говорил абсолютно серьезно, обдуманно, взвешенно. Но говорил то, чего говорить не должен был, не мог говорить!
Он вылез из ямы, воткнул лопату в землю, бросил взгляд на окна… Цирк, мать его! Нашли зрелище! В одном окне - Даша, Леха и Аня, в другом - главврач и ее сын. Нет бы выйти, поговорить, помочь! Нет, то ли боятся, то ли брезгуют… А скорее всего, и то и другое вместе.
- Серега… Знаешь что, пойдем, отдохнем? Попьем чаю, перекусим чего-нибудь на кухне, а? - только сейчас он осознал, что у него с прошлого вечера во рту не было и матовой росинки, и что он просто умирает с голоду.
- Зачем? - вполне искренне удивился тот. - Если ты устал - иди, отдохни. Я покопаю… Я должен докопать… Они могут придти ночью, я не могу оставить Маришу здесь. Они, ведь приходят только ночью, да? Ведь они не могут придти днем?
- Не знаю… Вроде бы не должны. Я думаю, они боятся света.
- Вот и я так думаю, - и все равно Сергей выглядел нормально, не был похож на сумасшедшего. Хотя, наверное, в этом и заключается первый признак шизофрении - абсолютно серьезно, с полной уверенностью в своих словах, бредить. - Поэтому я должен закончить до темноты… Ты иди, отдохни…
"Оставь его, это бесполезно! Поговоришь потом, когда похороните ее. Может быть тогда ему станет легче".
Бабай был прав, и хлопнув друга по плечу, он пошел в санаторий. К этому разговору они еще вернутся. Потом!
Леха
Дурацкий был день. Впрочем, после ужасной ночи это было закономерно. Сначала Марина… Страшно было даже подумать о том, что она носила ЭТО, убившее ее, в себе, принимая за своего ребенка. То есть, когда-то оно и было ее ребенком… Впрочем, знать этого наверняка он не мог, просто принял как единственно существующее объяснение, когда Аня рассказала им то, что утром рассказал ей Женька. Оно было немыслимым, страшным, но… но логичным и правдоподобным. Оно объясняло и "Голое безумие", и FV, и то, что произошло этой ночью.
Не все, конечно… Он, ведь, своими глазами видел, как настольная лампа сама летала по комнате, пытаясь зашибить это мерзкое создание. Но об этом как-то не говорили, даже не вспомнили ни разу…
И вроде бы он не первый раз в жизни видел мертвеца… Но почему-то сердце до сих пор замирало, когда он вспоминал, как нес Марину на руках, а одеяло, в которое они ее завернули, постепенно пропитывалось ее кровью, и прилипало к рукам. И этот запах… Раньше он думал что выражение "запах крови" - это какая-то метафора, просто фраза из вампирских романов. Ведь кровь не пахнет… Нет, не пахнет порез, нанесенный ножом, когда ты чистишь картошку. А когда крови столько, что она растекается по полу маленькими лужицами, она пахнет, и еще как. Приторно, жутко, не давая вздохнуть.
А потом Серега сошел с ума… Ушел копать могилу… В довершение всего к нему еще и присоединился Женька. Правда, к счастью, оказалось что с ним-то все в порядке, что хоть он не повредился рассудком. С Женькой случилось другое - он стал каким-то злым, раздражительным, угрюмым.
Пока они стояли у окна, наблюдая за Серегой, который вот уже четвертый час ворочал лопатой, Женька не проронил ни слова. Казалось, что он даже не дышит - так он и стоял, безмолвной тенью, просто наблюдал. А потом вдруг развернулся, и, коротко бросив: "Пойду, помогу ему", ушел, чтобы вскоре появиться под окном и отобрать у Сереги лопату. Они копали по очереди еще с час, после чего, коротко переговорив о чем-то, опустили тело Марины в вырытую яму, и стали забрасывать землей.
Елена Семеновна с сыном заперлись в своей комнате, и выходили за день, кажется, всего раз - чтобы поесть. Весь остальной персонал санатория исчез, а точнее, даже и не появлялся. На ночь все как всегда разбрелись по домам, а утром первая же пришедшая медсестра увидела кровь в коридоре, услышала про нападение маленького чудовища, и пулей умчалась обратно в поселок, видимо пустив там слух что в "Дзержинском" в скором времени, загрызут всех, кто там находится.
Так они и остались единственными обитателями "Дзержинского". Ели то, что находили в кухне. Ели прямо там, у плиты, на которой разогревали вчерашние котлеты, не утруждая себя тем, чтобы накрыть на стол. Естественно, долго так продолжаться не могло, и все это прекрасно понимали, но пока, в период полной неизвестности, другого выбора не было.
Телефоны не работали. Ни сотовые, ни городские. Радио хрипело, время от времени выдавая обрывки фраз, но не более того. О телевизоре можно было и вовсе забыть. Никаких новостей из Медянска. Никаких новостей откуда-нибудь вообще! Полнейшая тишина, жуткая, пугающая.
Вернулись Женька с Сергеем. Женька ушел в душ, а выйдя оттуда улегся на свою кровать, полностью игнорируя присутствие в комнате их троих. Единственный раз он открыл рот, чтобы сказать: "Не трогайте его" - когда они попытались остановить Серегу, который выгреб из своей комнаты все постельные принадлежности вместе с матрасом, и пошел обратно на улицу. Там он разложил матрас возле могилы, и улегся на него, глядя на холмик земли…
Даша порывалась пойти к нему, но они остановили ее. Все равно бесполезно. Сергей сейчас был не в том состоянии, чтобы прислушиваться к разумным доводам. Страшно было смотреть на него - видеть, как он стелит себе постель на голой земле, чтобы быть поближе к Марине. Чтобы, как он говорил, защитить ее.
Тогда он впервые задумался о том, что бы было с ним, случись это с Дашей. Если бы судьба распорядилась так, что беременна была бы она, а не Марина, и ИХ ребенок был превращен в чудовище, убившее собственную мать. Смог ли бы он сам выдержать это? Вряд ли…
Так пролетела пара часов… Женька лежал на своей постели с открытыми глазами и, кажется, о чем-то думал. Они втроем то сидели, то вставали, ходили на кухню перекусить, и снова возвращались обратно в комнату. Время от времени пытались настроить радио, да выглядывая в окно, посмотреть, как там Сергей.
Однажды ему удалось поймать какую-то волну. Аня и Даша тут же прилипли к радиоприемнику, Женька же даже не пошевелился, не выказал ни малейшего интереса к происходящему.
Впрочем, из обрывков услышанных фраз, перекрываемых треском помех, понятно стало не многое. Они не поняли даже, радиостанцию какого города поймали. Может быть Москвы, а может быть и соседнего Омска.
В Медянске введено чрезвычайное положение. В город введены войска, а все въезды и выезды из него перекрыты. Идет эвакуация, с тотальным осмотром всех эвакуируемых, но на предмет чего - понять не удалось. Количество жертв сообщалось, но когда диктор называл число, его заглушили помехи. Потом связь оборвалась, как будто ее и не было - снова лишь шелест и скрежет на всех частотах.
Леха собрался, было, выйти, рассказать Сергею об услышанном, выглянув в окно увидел что матрас пустует.
- Серега куда-то исчез, - сказал он. - Пойду, поищу…
- Не стоит, - ответил Женя, не меняя позы. - Ему нужно побыть одному.
А потом, спустя пару минут, когда Леха решил, что даже если и найдет Сергея, то не будет знать что ему сказать, Женя, вдруг, вскочил с постели, и дрожа всем телом сказал:
- Оно убило Серегу!
Даша закрыла лицо руками. Аня смогла лишь вымолвить: "Откуда ты это знаешь?", но ответа так и не дождалась. Леха и вовсе промолчал, просто проглотив комок в горле. Он поверил. Как поверил раньше в то, что Женька чувствует что в санатории безопасно… Поверил во все! В пришельцев, каким-то образом переносящих себя в тела не рожденных еще детей, в то, что Женька может чувствовать смерть на расстоянии…
- Как это случилось?
- Кажется, оно спало, - откинувшись назад ответил Женя. - Не помышляло даже об охоте… А Серега нашел его лежку. Попытался убить его, хотел зарубить лопатой… Оно было быстрее. Вы видели, как оно двигается, как прыгает? Как стрела из лука…
Заплакала и Аня.
Что дальше? Оно убьет их всех, по одному? Может быть стоит попытаться убить его раньше?
- Ты знаешь, где это произошло? - спросил Леха.
- Приблизительно.
- Может быть… Пойдем туда, и попытаемся убить эту тварь, пока она не пришла за нами?
- Я не пойду!
- Почему? Оно же убило Марину, Серегу… Оно придет и за нами! Ты что, боишься?
- Не знаю. Просто не пойду и все…
Возможно они не были правы, в очередной раз решив, что "Голое безумие" ушло? Возможно вот оно, в своей очередной форме, в новом проявлении. Вирус шизофрении! Сначала Серега, теперь Женька… Может быть все его слова о Серегиной смерти - бред, плод воображения? Может быть они зря паникуют?
Но сердце подсказывало, что не зря… Что Сергея действительно больше нет.
Сергей
Не хотелось ничего… Даже жить! Впрочем, и умирать тоже не хотелось. Было холодно. Сначала он хотел и вовсе лечь на голой земле, рядом с могилой Марины, но потом подумал что если замерзнет, то не сможет дать достойного отпора пришедшим из-за двери, а ведь именно для этого он здесь! Пришлось оставить Марину на несколько минут. Немного поесть, так как живот уже сводило от голодных спазмов, да перенести на улицу постельные принадлежности со своей кровати. Он хотел прихватить матрас и с Марининой - все теплее будет, но он пропитался ее кровью, и он не смог заставить себя взять его в руки.
Он не знал, сколько прошло времени. Просто лежал рядом с Мариной, смакуя в памяти лучшие моменты из их совместной жизни. Какой недолгой она была… Какой прекрасной могла бы быть, если бы… Если бы не это существо, пришедшее из другого мира! Маленькое, хищное, омерзительное! Лопата лежала на земле рядом с ним - Сергей так многого и не вспомнил из событий прошлой ночи, но хорошо помнил одно, манеру движения этой твари. Ее стремительные броски. Если она подберется к нему, и прыгнет вот так, как в прошлый раз, он перерубит ее лопатой пополам еще в воздухе…
Если сумеет встать. Все же на дворе не лето - сентябрь, и хотя солнце еще пытается греть, получается у него это уже достаточно посредственно. Холод пробирал до костей…
Сергей встал, немного размялся, огляделся по сторонам… На другом берегу Балаха можно различить несколько человеческих фигур, жителей поселка. Что они там делали? Впрочем, не важно. Его взгляд остановился на дальнем берегу озера - там, где дорога раздваивалась, и одна уходила к санаторию, а другая - в "Дзержинец"… Что-то привлекло его внимание… Камыши! Тот уголок озера густо порос камышом. Почему-то Сергей подумал о том, что камыши - идеальное убежище для маленького ночного хищника, чтобы переждать дневное время. Быть может тварь сейчас залегла там, в камышах? Отсыпается после охоты, набирается сил чтобы напасть вновь… Как здорово было бы найти его сейчас, и убить не дожидаясь наступления темноты!
Но для этого придется оставить Марину!
Если бы его друзья поняли его… Согласились бы посидеть здесь хотя бы часок. Но нет, они смотрят на него как на психа, думают что он спятил. Они не понимают что тварям нужна Марина! Зачем - он и сам не знал, но знал что дело именно в ней и в их малышке. Они хотят добраться до него.
Женька оказался способен хоть немного его понять. Помог копать могилу… От остальных помощи вообще было не дождаться. А еще эта кралья, главврачиха, явилась к нему и казала что он, видите ли, не имеет права хоронить Маришу здесь, у ее санатория. О каких правах она вообще может говорить, когда рушится мир? Когда открываются двери и в наш мир пробираются эти создания!
Конечно, Женька говорил, да и он сам склонялся к этому, что они активны только ночью. Но вдруг они ошибаются? Вдруг тварь только и только и ждет, когда он отойдет, чтобы раскопать могилу. Добраться до Маришки!
Позвать Женьку? Попытаться уговорить его занять на время его пост? Нет… Сергей был уверен в том, что он его не послушает и не поймет. У Женьки всегда была своя правда, и сейчас у него в голове какие-то свои мысли. Он чувствовал это…
Наверняка тварь спит сейчас в камышах, и не помышляет ни о чем кроме того, чтобы набраться сил. Нужно просто найти ее и убить!
Но оставить Марину…
Понимание пришло само, и Сергей улыбнулся своим мыслям. Все просто. Леха время от времени выглядывал в окно, видимо чтобы убедиться что он все еще здесь, а значит он, или девушки, будут продолжать поглядывать в окно и если он уйдет. Даже нет, особенно если он уйдет… Они, ведь, не верят в то, что твари охотятся за Мариной и их ребенком, считают его сумасшедшим. И если он уйдет на поиски твари - будут волноваться за него, быть может, даже не отходить от окна. И если тварь появится и станет раскапывать могилу - они увидят ее. Увидят, и тогда поверят ему, и уж наверняка попытаются убить это создание или хотя бы прогнать его.
Поудобнее перехватив лопату он направился к дороге…
Натруженные мышцы болели, но эта боль была сладкой. Напоминала о том, что он предал Марину земле, что теперь она надежна защищена от любых посягательств холмиком земли, а ее душа теперь каждое утро будет любоваться восходом солнца, и алой солнечной дорожкой в воде Балаха на закате.
А он, ведь, так ни разу и не видел ни солнечной, ни лунной дорожки! Как можно было прожить почти четверть века, и не увидеть такой красоты вживую? Видел на фотографиях, видел в кино, видел в своем воображении… Но никогда не видел в реальности!
Он вообще мало что видел. Мало видел жизни… Это было областью Марины, встречаться с новыми людьми, заводить знакомства, бывать в новых местах и восторгаться красотой той же солнечной дорожки. Он был мужчиной. Добытчиком, гарантом стабильности и безопасности. Строил карьеру, не забывая о семье. На кой черт ему нужна была карьера? На кой черт нужны деньги, статус, этот чертов джип, если все это никак не помогло ему уберечь Марину?
Он вошел в камыши, осторожно раздвигая их и стараясь ступать бесшумно… Может быть это все глупость, пришедшая ему в голову - то, что тварь может прятаться где-то здесь? Нет, не глупость… Коричневые пятна на стеблях не могли быть ничем другим кроме крови. Она действительно где-то здесь…
Он шел осторожно. Делал шаг, замирал, прислушиваясь и оглядываясь, затем делал второй, и снова останавливался. Следы крови вели вглубь зарослей камыша… Вот же оно! Мерзкое создание… Издалека его вполне можно было принять за ребенка. Обыкновенного человеческого ребенка, только с красноватой кожей… И спало оно совсем по-человечески, подстелив под себя стебли камыша, свитые на манер гнезда, и свернувшись калачиком. Оно умылось - видимо поэтому и направилось к озеру, хотело смыть с себя кровь, и это выдавало в нем разумное существо, а не простого хищника.
На миг Сергей заколебался. Занес лопату для удара, намереваясь ударить ею как штыком, отсечь ею голову твари, и остановился в нерешительности. До этого момента он думал о ней как о чудовище, о пришельце из другого мира, свирепом, убивающем любого кто попадает в его поле зрения. Но сейчас он смотрел на спящего младенца… Малыша, ростом не более двадцати сантиметров, свернувшегося клубком как спящий котенок. Пришельцы из иных миров, они, ведь, не такие! Они внушают ужас и отвращение, у них громадные клыки, острые когти…
Но он же видел этого "малыша" прошлой ночью! Видел его острые зубы, длинные когти, которыми он убил Марину. И его страшные черные глаза, пустые и бездонные! Это пришелец! Как бы хорошо он не маскировался под ребенка - ничто не изменит его чудовищной сути. И он убил Марину!
Тварь вздрогнула всем телом, и подняла голову - должно быть ее разбудил какой-то звук, а может быть само присутствие Сергея. Времени на раздумья больше не было! Он рубанул лопатой, метя в шею, но за мгновение до того как острие перерубило бы ей хребет, тварь проворно вскочила на ноги. Лопата лишь разрубила ее камышовое гнездо…
Теперь она была именно тварью, растеряв всякое сходство с младенцем. Нет, внешнее-то, конечно, осталось, но разведенные в сторону руки с когтями, и оскаленные зубы сводили это сходство нет. Она не торопилась нападать - замерла на чуть присогнутых ногах, и внимательно разглядывала Сергея… Он потянул вошедшую в землю лопату к себе, чувствуя, как гулко стучит его сердце. Надо было бить сразу, не раздумывая. Это существо убило Марину, и как бы трогательно оно не выглядело во сне - он знал его истинную природу!
Лопата взвилась в воздух - на этот раз он бил сверху вниз, с замахом, способным разрубить голову и человеку, и вновь промазал. Тварь, казалось, точно знала, куда вонзится лезвие, и не отскочила - просто отступила в сторону, продолжая рассматривать его, склонив голову на бок.
Издевается, скотина!
Он рубанул лопатой, едва выдернув ее из земли. Коротко, без размаха, пытаясь обмануть - рубнул острием по ногам твари. Точнее - по тому месту, где только что были ее ноги. Мгновение, и она сидит на черенке, обхватив его руками и ногами, вызывая ассоциации с пауком. Еще мгновение, и начинает карабкаться по нему вверх. Он вскрикнул выпуская черенок, и пытаясь ударить врага кулаком, но пришелец даже его руку использовал только как опору, и, оттолкнувшись от нее, взлетел к нему на плечо.
Шею пронзила боль - коротышка впился в нее зубами чуть пониже уха. Куснул, и тут же спрыгнул на землю, сплевывая что-то, попавшее ему в рот. Кусок плоти!
Он рефлекторно коснулся раны рукой, и наткнулся на что-то влажное. Кровь… Боли, как ни странно не было, зато кровь била фонтаном. Тварь вырвала из его шеи кусок мяса… Он попытался поднять лопату, но лишь упал на ее, не удержав равновесия. В голове помутилось, острые когти впились ему в спину, но сил на то чтобы стряхнуть тварь уже не было.
Последняя его мысль была о Марине… О том, что теперь ее некому будет защитить.