Аня
Только вчера все было хорошо! Ведь только вчера! Казалось что "Голое безумие" позади, что с ними все будет в порядке… Она даже убедила себя в том, что и ее родные живы, просто потеряли свои сотовые, или выбросили их к чертовой матери, от FV подальше! Ведь остались же Сережины мама и папа в Медянске, и ничего страшного с ними не произошло!
А потом… Потом все закрутилось со страшной силой, и казалось что хуже становится с каждой минутой! Марины не стало, Сергей, кажется, сошел с ума от горя. Женя… Что происходило с ним, она понять не могла, и ужасно этого боялась. После того как они с Сергеем похоронили Марину, он вернулся, улегся на кровать, и вставал лишь чтобы отлучиться в уборную, да перекусить. Взгляд у него был не то задумчивый, не то наоборот пустой и бессмысленный. А временами, когда Аня сидела к нему спиной, ей казалось что его взгляд колет ее между лопаток. Чужой, взгляд - не тот ласковый, который она привыкла на себе ощущать.
Ей было страшно.
Отдалились от нее и Леха с Дашей. Они остались в их комнате, но, тем не менее, были где-то далеко. Далеко и от нее, и от Жени, и друг от друга. Вечный весельчак Леха теперь даже не улыбался, уж не говоря о том, чтобы пытаться шутить.
И когда Ане стало казаться, что хуже уже быть не может - судьба вновь преподнесла сюрприз. Нет, не судьба. FV! Этим словом она теперь про себя называла все, что было связано с чужаками, вселившимися в тела еще не родившихся детей. FV добавило в ее жизнь еще немного черных красок, хотя светлых в ней и так, казалось бы, уже не осталось.
Не стало Сережи… Тварь - пришелец, или чудовище из какого-то параллельного мира, добрался и до него. Ощущение, что старуха с длинными когтями вновь прогуливается где-то рядом, вернулось. Где-то в подсознании вертелась даже жуткая мысль о том, что все происходящее - из-за нее. Смерть пришла за ней, тогда, много лет назад, когда саркома кости разрослась и убила ее соседа по лестничной клетке. Пришла, но почему-то промахнулась, повернула не туда. И вот, она пришла вновь… За ней!
Каждый взмах ее руки, предназначенный Ане, уходит в "молоко". Ее страшные когти, отнимающие душу, проносятся мимо нее, задевая ни в чем не повинных людей. Тех, кого она случайно встретила в пути. Пассажиров пылающего поезда. Марину. Сережу…
Смерть приняла облик FV и пришла за ней!
Глупо, безнадежно глупо было так думать, и Аня гнала эти мысли прочь. Получалось не слишком хорошо…
Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь ее обнял, прижал к себе, сказал, что все будет в порядке. Даже не кто-нибудь, а кое-кто конкретный! Но этот кое-кто стал каким-то другим. Отстраненным, чужим, не похожим на себя. Даже о смерти Сережи он сказал как-то… равнодушно! Как будто ждал, что это случится.
И почему они все поверили ему? Может быть, где-то на подсознательном уровне тоже почувствовали, как Сережина душа покидает тело? Быть может, существует какая-то телепатическая связь между лучшими друзьями - сродни той, что есть у матери с ее ребенком?
Или это опять происки FV?
- Ты что, боишься? - спросил Леха, предлагая выйти на охоту за этим существом. В его глазах - в глазах добродушного Лехи, который и в драках то никогда не чувствовал, читалась такая ненависть, что Ане становилось холодно, когда этот взгляд мимолетом касался ее.
- Просто не пойду, и все… - ответил Женя, и вновь отвернулся к стенке.
Аня была согласна с ним. Выходит из относительно безопасного номера, искать это существо, уже убившее двоих ее друзей - нет, она бы и сама просто не отпустила его. Она видела, на что способна эта тварь. Видела ее молниеносные прыжки, за которыми практически невозможно уследить, видела ее острые зубы и когти… Нет, она бы не позволила Жене идти. Не позволила бы, если бы смогла его остановить! Но его реакция была странной.
Он действительно не боялся. Ночью, она видела, как он бросился наперерез этой твари, спасая Сереже жизнь. Сейчас он просто не хотел вставать с кровати!
- Тогда я сам! - рявкнул Леха, и повернулся к двери. Даша повисла у него на руке, бормоча что-то бессвязное. Ей тоже было страшно… Только в отличие от Ани у нее был кто-то, кто мог обнять ее и успокоить!
А ведь вчера она почти согласилась ответить "да" на его предложение. Почти согласилась сказать ему, что согласна быть его женой! Но это было вчера. Вчера он не был таким бесчувственным, таким… неживым!
- Серегу не вернешь! - резко сказал Женя, поворачиваясь к Лехе. - А тварь эту тебе, поди еще, и найти-то не удастся. И вообще, кто знает, не найдет ли она тебя первой. Мстить ей - бессмысленно. Представь, что Серегу на охоте загрыз волк. Ты пойдешь мстить волку? Вряд ли. Вот и об этой твари думай не как о злобном инопланетянине, а как о несознательном существе, которое и само не понимает, что вокруг него происходит.
- Откуда ты знаешь, что эта тварь понимает, а что нет? Она вылезла из Марины, как гребаный Чужой! Она еще тогда пыталась загрызть тебя, а теперь убила Серегу! Она заберется к нам в форточку, когда мы заснем, и перегрызет нам глотки во сне!
Даша заплакала… Леха обнял ее за плечи, привлек к себе, но тона не сбавил…
- Я хочу найти ее, и убить, пока она не добралась до Даши! Или до Ани!
Хоть кто-то здесь вспомнил о ее существовании.
- Ты меня вообще слышишь? - спросил Женя. - Я тебе еще раз говорю, это не Чужой, это волк! Волки не имеют привычки забираться ночью в форточки! Они вообще предпочитают не нападать на людей. И это существо не напало бы само. Оно защищалось! Серега первым напал на него
- Черт! Да откуда ты знаешь, как это все было?
- Знаю.
От этого спокойного тона мурашки бежали по коже. Как, откуда он мог знать обо всем, что произошло с Сергеем? Не должен был! Не мог!
- Ну, давай на секунду допустим, что ты его выследишь, - продолжил Женя, садясь на кровати. - Ты его, а не оно тебя. Допустим даже, что ты его убьешь. Я не верю в это - оно чуть не прикончило меня тогда, едва родившись, но давай просто предположим. Итак, ты убил его. И что?
- Как что? - Леха опешил. - Все! Его больше нет!
- Ну да. Его больше нет. А что дальше?
- Дальше… - он пытался говорить уверенно, но Аня видела, что вся его ярость испарилась под градом простых, нерушимых Жениных аргументов. Она уже понимала, куда он клонит, и как бы она этому не противилась - все равно соглашалась с ним. - Дальше мы садимся в машину, и едем… В Омск! Я уверен, еще на трассе нас встречают спасатели, и отвозят в какой-нибудь палаточный городок, или куда-нибудь еще. Куда-то, ведь, эвакуируют людей? А потом начнем пробираться к своим родителям. Когда выясним, где они, и что с ними.
- Вот эта мысль мне нравится. Водить ты умеешь, поэтому просто садишься за руль, и едешь. По большому счету, так надо было сделать сразу же, сегодня утром, после смерти Марины.
Господи, до чего же обыденно это звучало. Как доклад по истории! "После смерти Сталина Советский Союз вышел на новую ступень развития…" "После смерти Марины…" Аня боялась даже мысленно произносить эти слова. Боялась вспоминать неестественно повернутую шею Марины, ее остекленевший взгляд, и приторный, просачивающийся везде запах крови.
Пару раз в голове мелькала мысль о том, что если тварь, вселившаяся в Марининого ребенка, выбралась у нее из живота, то почему у Марины была сломана шея. Только пару раз - Аня гнала эту мысль прочь, как и многие другие, сама прекрасно отдавая себе отчет в том, что она просто еще не вышла из шокового состояния, и не может трезво и взвешенно рассуждать. Сломанная шея Марины, настольная лампа, взлетающая в воздух… Было ли это все? Хотелось верить, что не было.
- …Но мы все растерялись и испугались, что, собственно, не удивительно, - продолжал, тем временем, Женя. - Нужно отсюда уезжать, поближе к официальным властям, к спасателям, к войскам. Но зачем эта охота? Зачем пытаться выследить волка? Ты что, вернешь этим Серегу, или Марину? Даже, если каким-то чудом ты его найдешь, и убьешь! Леха, я тебе напоминаю, у тебя еще жена осталась! Ты о ней подумай! Что с ней будет, если тебя не станет?
- Но мы же не можем…
- Можем! - перебил его Женя. - И сделаем! Ну убьешь ты это существо, и что? Сколько их в Медянске? Тысячи! Не твоя это забота, на них охотиться! А вот убираться отсюда надо. При желании можно прямо сейчас.
Аню пугали эти перепады настроения. Пол дня Женя был совершенно другим. Отстраненным, отрешенным, ушедшим себя. И вот за секунды он преображается. Вновь начинает что-то предлагать, вновь становится лидером компании - единственным, кто может трезво рассуждать в сложившейся ситуации. Вот только взгляд у него по-прежнему чужой. Как будто говорит он одно, а думает о чем-то другом. Не о них…
Не о ней!
А помнит ли он вообще, что вчера утром сделал ей предложение? Аня не была в этом уверена.
Леха задумался. Кажется, Женины доводы показались ему разумными, и согласиться с ними мешали лишь гордость, да злость на друга. Даша же, кажется, уже согласилась, и теперь молча, но с мольбой в глазах смотрела на мужа.
- Ладно, - наконец, сказал Леха. - Ты прав. Лучшей местью этой твари будет просто выжить! Тогда что, скидываем вещи в багажник, и помчались? Можно и Елену Семеновну с собой прихватить, если согласится. Место в машине есть, а ей, кажется, некуда идти. Если мы сюда вшестером доехали, то и отсюда вшестером уедем!
- Впятером! - поправил его Женя.
- Почему?
- Я с вами не еду. Мне надо в Медянск.
- В Медянск??? - хором воскликнули все трое.
Теперь Аня, кажется, поняла причину его странного поведения. Смерть Марины оказалась слишком трудным испытанием не только для Сергея, но и для Жени. Он тоже сошел с ума! Иначе как объяснить, что он собирается идти туда, откуда все бегут? В Медянск, ставший теперь логовом этих созданий, пришедших из иного мира. В Медянск, улицы которого усеяны телами людей! - Именно таким представлялся ей теперь родной город.
- Зачем? - Леха первым обрел дар речи. - Там же они!
- Плевать! Мне нужно в Медянск. Я потом вас догоню.
И тут Аню прорвало… За мгновение забылось все - и страх от того, что существо, убившее ее друзей, может быть где-то поблизости, и треволнения последних дней, и усталость, и страх за Женин рассудок. Осталась лишь обида. Чисто женская обида, не поддающаяся определению и классификации, которую могут понять лишь женщины - понять, но не выразить словами.
- Значит, ты бросаешь меня? - крикнула она ему в лицо. - Значит, отправляешь в Омск, с друзьями, а сам отправишься черт знает куда, потому что тебя на чем-то переклинило? Кто у тебя там? За кем ты едешь? Скажешь, что за родителями - не поверю! За последние два дня ты о них, кажется, и не думал! У тебя там девушка, да? Как ее зовут?
Она выплеснула из себя все, и ждала ответного выплеска эмоций. Пусть он обзовет ее дурой, пусть скажет, что всегда любил ее и только ее, и что в город собирается возвращаться именно из-за родителей.
Но Женя ответил спокойно - как, собственно, и всегда. Практически без интонаций…
- Настя.
- Ах, Настя?!!
Она залепила ему пощечину! Впервые в жизни, если не считать детских драк, когда для девочки еще не считалось зазорным побить кого-либо, а тем более мальчишку, Аня ударила кого-то. Ударила раскрытой ладонью, со всех сил, и руку тут же словно обожгло кипятком. Женя же даже не пошатнулся… Словно не ударила его по лицу, а натолкнулась на невидимую стену.
Или его лицо было каменным!
Аня расплакалась, уткнувшись в свитер обнявшей ее Даши. Сквозь слезы она услышала Лехин голос:
- Какая еще Настя? Что ты несешь?
- Просто Настя. Я обещал, что приду за ней, если случится что-то страшное. И я приду!
- А как же… как же Аня?
- Ты позаботишься о ней.
- Жень, ты рехнулся?
- Очень может быть…
Ане захотелось умереть!
Весь этот год он был рядом с ней. Она принимала как должное его ухаживания, его улыбку, его ласковые руки. Легко мирилась с множеством его недостатков - с излишней принципиальностью, порою граничащей с глупостью, с упрямством, с равнодушием, которое порою казалось ей напускным, а порою и настоящим. Мирилась, говоря себе: "Мы просто пара"… Никаких обязательств, никаких оков. Свободная любовь…
Вспомнила свои мысли, пришедшие в голову всего шесть дней назад, теперь кажущиеся вечностью - "Поеду хоть на край света, если он будет рядом. Но не "для того, чтобы быть рядом с ним"… Просто "Если он будет рядом""…
Сейчас она готова была поехать с ним в Медянск, навстречу неизвестности, навстречу этим зубастым детям с красноватой кожей, навстречу FV. Только чтобы быть рядом с ним.
Даша, вдруг, отстранилась, и Аня почувствовала у себя на плечах Женины руки. Он легонько встряхнул ее, заставив поднять на него взгляд.
- Это не любовь, - тихо, так что его слова слышала одна лишь Аня, сказал он. - Ты просто боишься. Боишься что-то менять. Боишься отпускать меня. А ведь я вернусь!
Она больше не пугалась и не удивлялась. Да, Женя читает ее мысли. Ну и что? В мире, в котором Марина могла родить маленькое краснокожее чудовище, это нормально.
- Ты не вернешься! - ответила она, и ее сердце сжалось в маленький трепыхающийся комочек. Стало страшно! Страшно, как никогда в жизни! Как ей не было страшно даже в тот момент, когда Женя посмотрел на нее чужими глазами, и кто-то стал резать ее изнутри, не давая пошевелиться.
Пришел на ум приснившийся в понедельник сон о выпавших ночью зубах. Выпавший зуб - к покойнику. Выпавшие зубы - к покойникам. К концу жизни! К концу ее жизни! К гибели всего, что она любила.
И когда за открытым окном раздался приглушенный расстоянием рев моторов, Аня, в отличие от остальных, даже не повернула в ту сторону головы. Она знала, кто едет в одной из этих машин. Старуха с длинными когтями! И на этот раз она не ошибется дверью! На этот раз она едет именно к ней!
Бежать? Прятаться? Чтобы вместо нее снова умер кто-то дугой? Нет уж, довольно! Она встретит Смерть, глядя прямо ей в глаза. Смерть заслужила это, ведь она так долго охотилась за ней, и почему-то не могла поймать.
Женя
У него не было ни малейшего желания говорить. Отвечать на вопросы, решать что-то за них - за друзей, таких родных, таких близких, но таких беспомощных и глупых. Ему хотелось лишь лежать, забывшись, отключившись от внешнего мира, и слушать. Впитывать то, что говорила ему Настя.
Это не было разговором в прямом смысле слова. Это не было чтением мыслей, как тогда, в автобусе, когда он слышал мысленно произнесенные ей слова. Сейчас, через разделявшее их расстояние, да через неведомые силовые поля, блокирующие всякую связь, это было как… Как стоять на лугу, принюхиваясь к приносимым легким ветерком запахам. Вот до его сознания долетела толика страха, вот примчалось немного одиночества, а вот в эти ароматы вкралось запустение, царившее в Медянске.
Поэтому он и не участвовал в разговорах. Настя говорила с ним, навевала какие-то мысли, и звала… Звала на помощь. Ни разу она не упомянула о его обещании, ни разу не попросила приехать и забрать ее из этого ада, из которого она не могла выбраться одна. Она просто слала и слава в сторону "Дзержинского" ветерок своих мыслей, адресованных ему…
Ее родители погибли. Деталей Женя не уловил, знал лишь, что это сделали не пришельцы. Несчастный случай - последствия FV с его потерей сознания? Или они просто оказались более восприимчивыми к волнам, основной задачей которых была перестройка организма нерожденных детей, но которые имели и побочное действие - изменяли психику людей?
Он чувствовал эти изменения в Сергее, в Ане, в Лехе… Они были не сильными - едва заметными, и невозможно было понять, в чем они заключались. Они с Бабаем воспринимали эти изменения подобно треску тонкого льда на озере. Трещит, прогибается, но держит. И вроде бы должен выдержать, должен дать перейти на другой берег, но одно неосторожное движение, и лед проломится!
И нет возможности определить, где именно он проломится, где даст слабину. Так же было и с разумом его друзей, которых так или иначе коснулось "голое безумие". Он казался надежным, но на деле достаточно было одного неверного движения - одной неверной мысли, чтобы разум начал осыпаться, скатываться, подобно лавине.
Теперь он знал, почему сошел с ума Сергей. Дело было не в шоке от гибели Марины, не в том, что он видел, как пришелец выбирался из ее живота. Во всем вместе… Какая-то мысль, какой-то образ стал той точкой на льду, на которую наступать было ни в коем случае нельзя. И FV оставило такие точки практически в каждой голове - во всех, кто "голое безумие" накрыло хоть на секунду. И какая это точка - о чем именно нельзя думать, предугадать было невозможно.
Все это он узнал от Насти. Она каким-то образом отчетливее него чувствовала эти изменения, и понимала их суть. Наверное, их с Бабаем способности имели какие-то общие корни, и не потому ли на те мгновения, когда "ветер" доносил до него "запах" ее мыслей, Бабай исчезал? Пропадал полностью, растворялся в нем.
Бабай не улавливал Настиных мыслей. Он шарахался от них, как муравей от сигаретного дыма. При чем шарахался неосознанно, сам не понимая этого. И от того он бесновался, негодуя по поводу минут, полностью выпадавших из его памяти.
Он не чувствовал изменений лишь в себе самом, да в Даше. Ее сознание оказалось наименее восприимчивым к FV. Ну а его, пожалуй, не накрыло из-за Бабая. FV не было рассчитано на людей, в голове которых живут два самостоятельных "Я"…
Даже смерть Сергея он ощутил не сразу - настолько хорошо он заблокировался от внешнего мира, настроившись только на ветер Настиных мыслей, собирая из разрозненных кусочков некое подобие полной картины.
Медянск обезлюдел… Люди с измененным сознанием разъехались по всей стране, и теперь неизвестно в какой момент их разум даст трещину. Это может случиться завтра, через год или никогда - никаких гарантий… В самом городе остались лишь несколько сотен людей. Либо те, кого безумие, спровоцированное FV, уже коснулось, и чей разум уже не станет прежним, либо мародеры, надеющиеся поживиться в умершем городе.
Среди всего этого сами пришельцы были наименьшим злом. Они были хищниками, но очень редко нападали на людей, то ли считая их не вкусными, то ли уважая их право на жизнь, а может быть и просто опасаясь. Людей в Медянске убивало либо безумие, либо другие люди. Пришельцы же, сбиваясь в стаи, обживали брошенный город.
Эвакуировать полуторамиллионный город за двенадцать часов - дело не простое, но вполне выполнимое, особенно когда добрая половина жителей к моменту эвакуации уже разъехалась сама. Эвакуация началась ночью, когда стала понятна истинная природа FV - когда из утроб матерей стали выбираться на свет пришельцы, когда стало ясно, что катастрофа не только не закончилась, а как раз наоборот, перешла в свою основную фазу. Людей вывозили по Медянке - на теплоходах, по воздуху - вертолетами, стартуя с площадей, и самолетами - свозя людей в аэропорт. Непрерывно тек поток машин, автобусов и грузовиков и по шоссе…