Четыре астронавта вышли из ворот на рынок и остановились, чтобы осмотреться. Лавина впечатлений, заполонившая органы чувств, не позволяла сразу разобраться в происходящем: цвета, шум и суматоха ошеломляли, как сочетание оглушительных диссонансов; вонь перезрелых фруктов, подгнившей рыбы и кипящих горшков с требухой, казалось, вздымалась и колыхалась, как ожившая субстанция. За вереницей ятаганных деревьев вздымался пронзенный резко контрастирующими темными силуэтами их стволов громадный бледно-оранжевый шар солнца. Рынок заполняла чересполосица пересекающихся проходов между прилавками, тачками и ларьками. Торговцами здесь были представители расы цингалов: жилистые, находившиеся в постоянном движении люди с кожей оливково-загорелого оттенка, черными волосами, сверкающими карими глазами и впалыми щеками. Они носили белые юбки до колен и короткие белые блузки; голову они повязывали цветными шарфами, надвинутыми на лоб. Цингалы предлагали товары со страстной настойчивостью, расхаживая взад и вперед, жестикулируя, выбегая в проход, чтобы схватить за локоть прохожего, и странно пританцовывая за прилавками, словно они никак не могли устоять на месте - все это время они расхваливали свое добро мелодичными причитаниями и возгласами притворного восхищения, стараясь перекричать соседей-конкурентов.
Четыре астронавта приступили к изучению рынка, постоянно оглядываясь, чтобы приближение вора или мошенника не стало для них неожиданностью. Это позволило им избежать большинства возможных неприятностей, если не считать нескольких незначительных инцидентов.
Первый из этих эпизодов впоследствии послужил для них источником изрядного саркастического веселья. Побродив по рынку полчаса, они взошли по трем ступеням на помост под навесом, где подавали освежительные напитки, чтобы попробовать местное пиво. Приближаясь к их столу, обслуживавшая желающих промочить горло женщина любопытным образом перетасовала пачку меню, которую она держала в руках, прежде чем выдать одно из меню астронавтам.
Это обстоятельство сразу возбудило подозрения наблюдательного Шватцендейла. "Эй, голубушка! - закричал он. - Будьте добры, выдайте по одному меню каждому из нас!"
Отходя, женщина обернулась и отрезала: "У нас так не делается! Одного меню достаточно - каждый может прочесть его другим".
Как только она ушла, Шватцендейл проворно заменил выданное меню другим, оставленным кем-то на соседнем столе. Когда женщина вернулась, она выслушала пожелания астронавтов с выражением угрюмой снисходительности, после чего принесла им четыре кружки слегка выдохшегося пива и блюдо жареных морских моллюсков. Когда команда "Гликки" покончила с пивом и закусками, он подали знак, что готовы рассчитаться. Женщина потребовала три сольдо и двадцать грошей, не считая чаевых.
Наклонив голову набок, Шватцендейл расхохотался: "Вы здорово промахнулись!" Он указал на меню: "Мы должны вам за четыре кружки пива и блюдо того, что здесь называется "жареным уловом". В общей сложности это обойдется в шестьдесят грошей. Принимая во внимание вашу беспардонную жадность, думаю, что чаевые вам не полагаются. Вот ваши деньги". Механик выложил монеты на стол.
"Вы что себе позволяете?!" - возопила женщина.
Шватцендейл подмигнул повару: "Самое время запечатлеть одно из твоих "настроений"".
"Прекрасная мысль!" - одобрил Винго.
Женщина страстно протестовала: "Цены указаны в меню! У нас респектабельное заведение! Я не позволю себя обманывать!"
Шватцендейл показал ей меню: "Да, цены указаны однозначно. Взгляните сами!"
Женщина изумленно уставилась в меню, после чего убежала в кухню.
Поднявшись на ноги, капитан Малуф тут же сказал: "Быстро! Пошли отсюда!"
Все четверо спрыгнули с помоста. Женщина выбежала из кухни с ведром, полным рыбьих кишок, и выплеснула их вслед убегающим астронавтам. К тому времени они уже были достаточно далеко, и отбросы угодили прямо в лицо никак не ожидавшему этого прохожему-цингалу. Мгновенно разъярившись, тот вспрыгнул на помост и хорошенько оттузил обидчицу. Полюбовавшись на эту сцену, команда "Гликки" пошла своей дорогой; Винго довольно ухмылялся - он успел заснять редкие кадры.
В центральном проходе рынка имел место второй инцидент. Здесь собралась труппа из шести акробатов, ожидавших появления зрителей, готовых заплатить за представление. Как только астронавты стали приближаться к акробатам, им навстречу выступил руководитель труппы: мускулистый приземистый человек с бритой головой, мощными икрами и бедрами, пышными черными усами и горестно полуприкрытыми глазами. Он развел руки в стороны: "Господа! Перед вами - знаменитые "Скарбуш-Лораки"! За небольшую мзду мы покажем вам чудеса силы и ловкости под аккомпанемент вокального ансамбля. Мы взимаем очень умеренную плату".
"Стойте! - размахивая руками, закричал Малуф. - Не начинайте представление! Мы ничего не заплатим! Даже если вы начнете, мы не будем смотреть!"
"Нас это вполне устраивает, - сказал предводитель акробатов, отвесив глубокий поклон и взмахнув рукой так, словно он снял несуществующую шляпу. - Платно или бесплатно, мы все равно устроим представление, чтобы оказать вам уважение". Подтянувшись, он рявкнул: "Гип! Гип! Хуссаа!" Его помощники вспрыгнули на него, а затем друг на друга, образуя четырехэтажную башню из человеческих тел, державшуюся на широких плечах предводителя - усы лысого атлета задрожали, он оскалился от напряжения. Что-то соскользнуло - ошибка! Равновесие нарушилось! Человеческая башня накренилась; предводитель сделал несколько быстрых шатких шагов вперед, словно пытаясь удержать падающее сооружение - но тщетно. Акробаты повалились на астронавтов: Мирон и Винго распластались на земле под кувыркающимися телами. Мирон почувствовал, что его ощупывают проворные пальцы; пытаясь вывернуться и откатиться в сторону, он услышал, как что-то просвистело в воздухе, после чего раздались жалобные вопли. Наконец Мирон освободился и поднялся на ноги - но где был его плащ? Плащ пропал! Винго лежал на спине, яростно дергая ногами и крича - предводитель акробатической труппы пытался стащить с него сапоги. Шватцендейл сделал шаг к усатому акробату и протянул палец. В лицо предводителя труппы дунуло облачко мелких брызг. Шипя от боли и задыхаясь, тот отшатнулся. Малуф нанес еще несколько ударов бамбуковой тростью. Один из акробатов, стараясь уклониться от очередного удара, наткнулся на прилавок ближайшего торговца - корзина, полная небольших желтых фруктов, опрокинулась, рассыпав содержимое по проходу. Разозлившись, торговец огрел акробата по шее большой соленой рыбой. Акробат убежал, сопровождаемый изобретательными проклятиями торговца.
Капитан Малуф отдал Мирону его плащ: "Им попало по самым чувствительным местам - не думаю, что сегодня они снова соберутся грабить прохожих".
Раскрасневшийся Винго негодовал: "Мерзавец хотел стащить с меня сапоги, не проявляя ни малейшего сочувствия к моим бедным ступням! Об этом нужно сообщить в МСБР!"
"Сообщить можно, - согласился капитан. - Сомневаюсь, однако, что здешний агент удивится. Циркачам вообще нельзя доверять. Ну что, пойдем дальше? В лавке на углу, кажется, продают какие-то интересные ткани".
Винго постарался успокоиться: "Хорошо. Кстати, нам не помешали бы новые скатерти - эти замысловатые орнаменты всем понравятся".
Третий нежелательный инцидент не заставил себя ждать.
Перед прилавком были вывешены несколько отрезов ткани - якобы для того, чтобы продемонстрировать их узорчатую раскраску. Когда Винго наклонился, чтобы рассмотреть и пощупать ткань, его сумка, висевшая на наплечном кожаном ремешке, оказалась над краем прилавка. Полотна ткани перед прилавком слегка разошлись в стороны. В прорези появились ножницы, осторожно сомкнувшиеся на ремешке, державшем сумку стюарда. Стоявший чуть в стороне капитан Малуф заметил происходящее. Схватив руку с ножницами, он с силой потянул ее на себя и выдернул ножницы: из-под прилавка вывалилась старуха с огромным носом, спутанными седыми волосами и костлявыми конечностями. Кряхтя и стеная, она попыталась отползти на четвереньках. Малуф огрел ее бамбуковой тростью по заднице, после чего добавил еще пару ударов для острастки. Взобравшись на ноги, старуха разразилась многоэтажной руганью и стала наступать на Малуфа. Капитан удерживал ее на безопасном расстоянии концом трости; раздраженная невозможностью расцарапать ему лицо, старуха стала плеваться, а ее проклятия приобрели самый несдержанный характер. Малуф сказал спутникам: "Я нахожу здешнюю манеру выражаться неприличной. Пора возвращаться на корабль".
"Не могу с вами не согласиться, - с отвращением отозвался Винго. - Я потерял всякий интерес к этой ткани. В любом случае, материал никуда не годится".
Малуф обратился к старухе: "Мадам, вам следовало бы постыдиться! Вы промышляете позорным ремеслом и употребляете непечатные выражения. В наказание я позволю себе конфисковать ваши ножницы".
"Нет! Не смей! Это мои лучшие ножницы, фирмы "Глитцер"!"
"Вам следовало подумать об этом прежде, чем вы попытались ограбить беднягу Винго. В следующий раз будете знать!" Малуф повернулся к спутникам: "Пойдем?"
Астронавты направились по проходу к воротам космического вокзала. Старуха хромала за ними, подпрыгивая и выкрикивая оскорбления в адрес Малуфа и всех его предков. Притворяясь, что поправляет плащ, Винго сфотографировал несколько "настроений" - впоследствии эти изображения производили большое впечатление на всех, кто их видел. В конце концов капитан сжалился и положил ножницы на землю. Старуха рванулась вперед и схватила их, взорвавшись последним каскадом ужасных ругательств, задрала юбку и показала уходящим астронавтам зад, после чего заковыляла восвояси, торжествующе потрясая ножницами.
"Гнетущее зрелище, - скорбно заметил Винго. - Больно смотреть на то, как готовы унижаться человеческие существа".
Они дошли до ворот без дальнейших приключений. Молодой агент МСБР приветствовал их вопросом: "Как вам понравился рынок?"
"Здесь много любопытного, но не все пришлось нам по вкусу", - ответил капитан.
"Мы решили закусить на помосте под навесом посреди рынка, - сообщил Шватцендейл. - Пиво у них выдохлось, "жареный улов" - позавчерашний, а женщина, обслуживающая посетителей, вела себя грубо и пыталась нас обсчитать. Не могу рекомендовать это заведение".
"Обязательно учту ваши замечания, - отозвался агент. - Значит, вы больше не пойдете на рынок?"
"Не в этот раз, - сказал капитан Малуф. - Утром мы вылетаем в Шоло".
"Хм! Позвольте кое-что вам посоветовать - разумеется, неофициально. Темные дела творятся в Шоло! Никуда не ходите в одиночку. Держите оружие наготове. Стреляйте первыми и сразу, а вопросы - если вообще потребуются какие-нибудь вопросы - задавайте не в то же время и не в том же месте, а как можно дальше оттуда и по прошествии длительного времени. Даже если вы будете принимать все возможные меры предосторожности, в Шоло с вас могут спустить шкуру в самом буквальном смысле".
2
Наутро "Гликка" воспарила над Нежно-Ныряльском и заскользила по воздуху на запад над пустошами, солончаками, горными хребтами и засушливой степью. Острые скальные обнажения и вулканические останцы торчали подобно гигантским заброшенным монументам, отбрасывая мрачные черные тени в косых лучах оранжевого солнца. Степь тянулась на сотни километров, пока не наткнулась наконец на эскарп Пантона, названный в незапамятные времена в честь разведчика-заявителя Жюля Пантона, первооткрывателя Терца. Гигантский обрыв вздымался на восемьсот метров над степью, а поселок Шоло, вместе со своим космопортом, приютился в его основании.
Эскарп разделял территории двух враждующих племен: мелули населяли плоскогорье, начинавшееся за утесами, а шуйи кочевали внизу по степи. Несмотря на сходство культур и обычаев, внешне эти народы отличались настолько, что один вид представителя другой расы вызывал у них сильнейшее отвращение.
Малуф как-то раз уже доставлял груз в Шоло. "Шуйи и мелули! Их не перепутаешь, - говорил Мирону капитан. - Шуйи - бледные люди, с кожей оттенка старой слоновой кости и рыжевато-коричневыми волосами. У них заостренные уши - их дети часто похожи на маленьких чертенят и могут даже показаться забавными, если не поворачиваться к ним спиной. Мелули - тощее, угловатое племя с хищными лицами цвета сырой глины; они передвигаются нервными толчками, как марионетки в руках неумелого кукольника. Шуйи относительно цивилизованы - если в данном случае этот термин вообще применим. В их таверну, рядом с космопортом в Шоло, можно даже зайти, не подвергаясь особой опасности - соблюдая осторожность, конечно. И шуйи, и мелули экспортируют кипы дубленой человеческой кожи. Они заявляют, что вынуждены этим заниматься, потому что им больше нечего экспортировать".
"Интересная, но мрачная планета! - заметил Мирон. - И чьими же шкурами они торгуют?"
"Их устраивает кожа любого человека, независимо от того, дорожит ли он своей шкурой. Шуйи и мелули охотятся друг на друга, а также совершают набеги на пещерных каннибалов племени юче. Любой труп считается полезной добычей, если он еще не подгнил. Инопланетяне нередко приносят здесь пользу - особенно ценятся тела светлокожих блондинов". Капитан Малуф многозначительно взглянул на гладкие светлые волосы Мирона, но воздержался от дальнейших замечаний.
Мирон недоуменно спросил: "И мы подрядились везти отсюда партию человеческих кож?"
Капитан пожал плечами: "Почему нет? Дубленую кожу отправляют в Какс на Бленкинсопе - а мы все равно туда летим. Если мы не возьмем этот груз, его подберет следующее судно".
Мирону пришлось согласиться с убедительностью такого аргумента. "А что делают с этими кожами в Каксе?" - поинтересовался он.
"Обшивку мебели и стен, гобелены, драпировки. Встречаются коллекционные изделия редкостной красоты. Художники используют кожи в своих композициях. Я видел на аукционе одно такое произведение, оно называлось "Детская игра". Большая деревянная панель, расписанная маслом, изображала сад. На панель были наклеены шкурки восьми детей в таких позах, словно они играли в чехарду и кружились хороводом. У них были плоские, как картонные маски, лица с губами, искривленными смехом, а пустые глазницы смотрели прямо на меня. За эту картину заплатили сумасшедшие деньги. Но какое нам дело! Мы астронавты, а не искусствоведы. У "Гликки" не случится несварение желудка от того, чтó лежит у нее в трюме".
Эскарп Пантона пересекал ландшафт от горизонта до горизонта. "Гликка" спускалась на площадку космопорта Шоло, почти в тени головокружительных отвесных утесов. Сверху поселок Шоло не производил большого впечатления. Здесь находились примитивный литейный цех, несколько замызганных лавок, дубильня с отстойником, контора экспедитора, склад и таверна "Ода к радости" - все эти сооружения окружали прямоугольную центральную площадь. По степи беспорядочно рассеялись скопления хижин с огородиками, засаженными бобовыми кустами, бадейником и шкиркевицей.
После приземления капитан Малуф собрал команду и пассажиров в главном салоне. "Я здесь уже бывал однажды, - напомнил он. - Тогда, много лет тому назад, Шоло был странным и опасным местом. Не думаю, что с тех пор здесь что-нибудь изменилось к лучшему. Если вы покинете корабль, дорожите своей шкурой не меньше, чем ею дорожит каждый встречный шуйя! Никуда не ходите в одиночку. Если зайдете в таверну "Ода к радости", следите за тем, чтó там подают. Избегайте лавочников - они в любом случае не предлагают ничего, что могло бы вам пригодиться. Здесь нет проституток - их присутствие было бы излишним, так как шуйям неизвестно целомудрие. Но не поддавайтесь эмоциональным порывам! Если вы засвидетельствуете почтение местной остроухой красавице, она отдаст должное вашим достоинствам, но не достоинствам галантного джентльмена, а достоинствам ходячей шкуры той или иной стоимости".
"Невероятно! - с отвращением воскликнул Детер Калаш. - Здесь нас ничто не привлекает. Предлагаю немедленно вылететь в Коро-Коро".
"Придется подождать, - возразил Мирон. - Доставленный товар еще не выгрузили".
"Кроме того, - заметил Винго, - местные жители поистине интересны - хотя бы потому, что руководствуются в повседневном быту тем, что можно было бы назвать "деформированной системой ценностей". Я не прочь хотя бы мельком взглянуть на них".
"Как вам будет угодно! - отрезал Калаш. - Но помните! Если вас убьют, если вас ошкурят, или если вам нанесут какой-либо иной ущерб таким образом, что от этого пострадает качество корабельных блюд, мы потребуем от капитана Малуфа возвращения существенной суммы!"
"Хорошо сказано! - подхватил Шватцендейл. - Причем любая такая сумма, подлежащая возврату, будет вычтена из жалованья Винго!"
"Вам бы все шутки шутить! - обиделся стюард. - Здешние племена подчиняются таинственным правилам, заменяющим нравственные установки. Было бы любопытно узнать, поддаются ли эти правила формулировке, которая сделала бы их более понятными для нас".
"Несомненно, - кивнул Малуф. - Но, прошу тебя, не занимайся исследованиями! Примерно десять лет тому назад группа этнологов прибыла в Шоло в сопровождении студентов-аспирантов, руководствуясь именно такими намерениями. У них было самое современное оборудование, и они досконально разбирались в сравнительной этнографии. Нескольких исследователей съели юче, а остальные пожертвовали свои шкуры шуйям".
Винго сокрушенно качал головой: "Грустная история. И все же, на мой взгляд, возмущаться по этому поводу бессмысленно. Иногда мне кажется, что добродетель и порок - нечто вроде летучих мышей, шарахающихся в темном погребе человеческого подсознания. Они не поддаются определению, устраивающему всех и каждого".
"Молодец, Винго! - похвалил повара Малуф. - Невозможно отрицать, что у тебя хорошо подвешен язык".
"Если Винго запечатлеет несколько "настроений", - неожиданно поддержал стюарда Шватцендейл, - хотя бы только в таверне "Ода к радости", может быть, ему удастся в какой-то мере уловить внутреннюю сущность этих шкурников, и какая-та часть окружающей их таинственной завесы приподнимется".
"Надеюсь! - скромно опустил голубые глаза Винго. - Это нелегкая задача, но я сделаю все, что смогу".
3
В космопорте Шоло формальностей не было. Мирон проследил за разгрузкой, а капитан Малуф и Шватцендейл посетили контору местного экспедитора и договорились о подписании счетов-фактур, об упаковке в ящики ожидавших отправки товаров и о доставке означенных товаров на борт "Гликки" не позднее следующего дня.
Вернувшись на корабль, Шватцендейл поднял лебедкой из трюма и опустил на землю автолет, после чего подозвал Мирона: "У тебя есть лучемет?"
"Нет".
"Пора тебя вооружить".
Покопавшись в шкафчике салона, обычно закрытом на замок, механик вынул короткий черный лучевой пистолет и вручил его Мирону: "Это детрактор девятой модели в варианте "Голубая метка" - полезная штука. Один из пассажиров забыл его у нас на корабле. Ты знаешь, как им пользоваться?"
"Конечно".
"Значит, он твой".
"Спасибо. Кого я должен застрелить?"
"Еще не знаю. Может быть, никого. Мы полетим в Мель, на край плоскогорья. Поговорим с гетманом племени - и с кем-нибудь еще, если появится такая возможность. Держи лучемет на виду - все время! Рекламируй его, похваляйся им, привлекай к нему внимание! Если какой-нибудь мелули позволит себе хотя бы фыркнуть или шмыгнуть носом - прожги ему дыру во лбу. Они уважают такое отношение к делу".
В салон зашел Винго: "Вы говорите о шуйях?"