Если люди уже и не наслаждаются молодым вином,
Если они больше не могут плавать по багровым морям…
Теперь он решил лететь к себе, в свой дом около Чикаго, дом, где родился его дед. Немного отдыха ему не помешает.
Его ловкие руки дотронулись до клавиш приборной панели, и послушный вертолет так стремительно поднялся в воздух, словно хотел от чего-то немедленно оторваться. Большую часть времени он жил на Земле… Он был телепатом, и это имело и свои недостатки, и свои преимущества. Разумеется, телепатов больше не линчевали. Они находились в безопасности, и люди уже привыкли к их осторожной уединенности; им не составляло труда найти работу в специальных областях, в которых они не могли достигнуть ни слишком большой власти, ни овладеть слишком большими материальными благами. Это были области, в которых их деятельность приносила пользу обществу в целом. Бартон стал натуралистом, он занимался животными… крупными, мелкими. И это не раз его спасало.
Ему припомнилось совещание, в котором много лет тому назад участвовали его родители и еще несколько Лысоголовых, объединенных глубоким дружеским взаимопониманием, которое устанавливается между телепатами. Лица уже стерлись из его памяти, но мысли и чувства были еще живы: волны опасности, беспокойства, желание прийти на помощь… дать выход энергии… необразованный, неприспособленный к… если только… работа в соответствии с возможностями личности..
Он уже не помнил в точности тех далеких слов и выражений, но смысл их был ясен, со всеми его оттенками; он помнил также слова-символы, в которые они заключили свои мысли о нем. Для них он еще не был тем Дейвом Бартоном, каким он стал впоследствии. Несмотря на то, что собравшиеся были очень непохожими людьми, с различными вкусами и интересами, в центре всех их разговоров и мыслей стоял вопрос о его предназначении, о том, что могло быть свойственно только ему.
И вот поэтому, а также потому, что каждый Лысоголовый должен приспособиться и выжить для всеобщего блага, они и искали ответ. Обычным людям, нетелепатам, "позволялось" быть хвастунами и забияками, носить оружие и драться на дуэли, но телепаты знали, что они должны добиваться всего сами, что они существуют лишь благодаря доброй воле, которая явилась результатом их собственных усилий и которую они должны укреплять, избегая всякой вражды. Никто не будет испытывать чувство зависти к ученому, специалисту по семантике, а вот к юному Д‘Артаньяну отношение будет совсем другое. Необходимо было найти выход неукротимой наследственности Дейва, в жилах которого смешалась кровь первых храбрых поселенцев и осторожных Лысоголовых.
Наконец, они вынесли решение: Бартон поедет в джунгли, где его острый ум вступит в единоборство с примитивной свирепостью тигра или питона. В противном случае Бартон не выживет, потому что нетелепаты стали недоверчивы и нетерпимы.
Однако он не был, да и не мог быть интровертом. В конце концов Дейв устал от этой нескончаемой симфонии мыслей, охватывающих его, даже когда он был в пустыне или летел над океаном. В то же время если он и возводил барьер на пути мыслей, то чувствовал, как они стучатся к нему.
И лишь только в верхних слоях атмосферы находил он временный покой.
Небольшой вертолет поднялся, слегка покачиваясь. Озеро под ним напоминало по цвету и размерам десятицентовую монету. Вокруг простирался еще более густой, чем пятьдесят лет назад, лес Лимберлост, окруженный глухими болотами. Здесь находили убежище небольшие группы людей, всегда недовольных и агрессивных, которые не могли приспособиться к жизни в коллективе в сотнях тысяч городков Америки и в то же время были слишком запуганы, чтобы объединиться. Кончится это, видимо, тем, что они исчезнут сами по себе.
Озеро превратилось в булавочную головку, а потом и вовсе исчезло из поля зрения. Внизу грузовой вертолет тянул длинную цепочку планеров, перевозивших треску или виноград из Новой Англии. Страна изменилась, но названия сохранились. Язык выжил. Однако уже не было городов, называвшихся Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско. Существовало некое табу, и небольшие городки не получили названия мест из зон бедствия, которые когда-то именовались Денвер или Новый Орлеан. Появились новые названия, взятые из американской, а значит, и мировой истории: Модок, Лаффит, Линкольн, Рокси, Потомак, Моухассет, Америкен Ган, Конестога. Лаффит, расположенный на побережье Мексиканского залива, отправлял свои продукты в Линкольн и в Рокси, которые находились в аграрной зоне. В Америкен Ган изготовлялись сельскохозяйственные машины, а в Конестоге, откуда только что прибыл Бартон, производилась добыча полезных ископаемых. Там также находился зоопарк, один из многих зоопарков между Пюже и Флорида Энд, куда Бартон регулярно поставлял животных.
Он закрыл глаза. Чувство причастности к обществу развито у телепатов, и если они видели под собой Землю, уменьшенную до размеров географической карты, то им нетрудно было представить массу булавок, воткнутых в эту карту: с черными головками их было значительно больше, а с белыми очень мало. Нетелепаты и телепаты. Способность к ясновидению имеет свои плюсы, в конце концов. Если бы в джунглях какая-нибудь обезьяна напялила на себя красную жокейскую курточку, то ее немедленно бы разорвали на части сородичи, лишенные всякой одежды.
В этой огромной пустынной голубизне мысли из внешнего мира едва доносились до него. Он прикрыл кабину, включил вентиляцию и отопление. Затем поднялся еще выше, откинув спинку кресла и расслабился, будучи готовым в то же время сразу отреагировать, если с вертолетом вдруг случится что-нибудь неожиданное. А это, кстати, иногда бывало. Ну а пока он наслаждался одиночеством и абсолютной тишиной.
Мысленно, ощущая ясность и спокойствие, отрешенность от всего земного, Бартон почти достиг состояния нирваны. Беспокойный мир внизу продолжал посылать свои хаотические вибрации, но они его не тревожили: немногие из них достигали этой высоты. Расслабившись, он сидел с закрытыми глазами и, казалось, отключился от всего живого.
Такое состояние было настоящей панацеей для его сверхчувствительного мозга. При первой встрече немногие принимали Бартона за Лысоголового, тем более, что он всегда подбирал себе парики с коротко остриженными волосами. За годы, проведенные в джунглях, он стал худощавым. Лысоголовые, хотя и участвовали в спортивных соревнованиях между собой, были плохо развиты физически. Но это не относилось к Бартону. Общение с дикими зверями заставляло его постоянно поддерживать хорошую форму. А теперь он постарается давать постоянную передышку своему мозгу, который часто подвергался суровым испытаниям в кажущемся таким спокойным небе.
На мгновение он открыл глаза. Его теперь окружало черное небо, и можно было разглядеть звезды. Он долго смотрел на них. Ему в голову пришла мысль, что Лысоголовые первыми пустятся в межпланетные путешествия. Там есть другие миры, возможно, необитаемые, а новой расе людей нужен и новый мир.
Но это будет не сегодня. Бартон далеко не сразу понял, что общность живущих на Земле, к которой он принадлежал, значит больше, чем один индивидуум. Лысоголовый тогда может считаться взрослым, когда он сам это осознает. Иначе ему будет угрожать постоянная опасность. И вот теперь Бартон, как и большинство его собратьев, нашел компромисс между собой и общностью Лысоголовых, а это предполагало, в свою очередь, развитие общественного сознания и некоторых навыков дипломатии.
Время шло быстро. Бартон вскрыл пакет пищевых концентратов, но скривился, увидев коричневые облатки, и снова положил их на место. Нет, уж если он в Америке, то и будет пользоваться благами цивилизации. В Африке он достаточно поел этих концентратов… у него даже нарушились функции вкусовых сосочков. Были животные, мясо которых он не мог есть после того, как вступил в контакт с их мозгом. Он не был вегетарианцем, но, например, никогда не мог есть мясо обезьяны.
Ну а окуни… у него потекли слюнки. Их подавали во многих ресторанах. Ему нравился небольшой ресторанчик в Конестоге… Бартон облетел город, чтобы не поднимать вихрей пыли, неизбежных при небольшой высоте, и направил вертолет к посадочной площадке.
Теперь он чувствовал себя как бы рожденным заново и готовым занять свое место в мире. Он не знал, есть ли Лысоголовые в Конестоге, и был приятно удивлен, почувствовав чью-то колеблющуюся мысль, направленную к нему.
Мысль исходила от женщины, незнакомой женщины… Скорее вопрос, чем утверждение, словно рука, которая тянется и боится пожать вашу руку. Конечно, она слышала о Бартоне от Денема или Коуртни. Ему показалось, что он уловил эхо этих людей в тех вопросах, которые ему задавала незнакомка.
Ее звали Сью Коннот. Он заметил: у нее особое видение мира, не похожее ни на чье другое, эгоцентрический способ мышления.
Она занималась биологией, жила в Аламо, ей было страшно…
- Могу я вам помочь?
- Необходимо встретиться. Жизненно важно. Опасно., за нами следят. Звери вокруг… Сью Коннот.
- Опасность… сейчас?
Но по мере того, как он ускорял шаг, мысль разветвлялась.
- Совершенно одна… Знаю только я… Нужно все хранить в тайне. Животные… Я в зоопарке, я жду.
- Я тороплюсь, мысленно я с вами. Вы из наших, и, значит, никогда не будете одна.
Мысли летели быстрее, чем слова. Слово, написанное или произнесенное, замедляет передачу мысленных понятий. Прилагательные и наречия имеют различные оттенки, их поиск отнимает время, но телепаты обмениваются мыслями со скоростью света. В доисторические времена основные понятия формировались с помощью междометий. Потом язык развился, стали возможны оттенки понятий. Ну а с помощью телепатии можно создать целую Вселенную.
Однако надо было прийти к чему-то единому. Молодая женщина избегала упоминать о главном, боялась сделать его реальным.
- Каким образом? Как вам помочь?
- Осторожно, Даже здесь. Они представляют опасность. Ведите себя как ни в чем не бывало. Говорите только вслух до тех пор, пока…
Она поставила защиту. Заинтригованный, Бартон тоже автоматически закрылся. Конечно, никогда нельзя полностью оградить себя от настойчивого проникновения в свой мозг другого телепата В лучшем случае можно наложить помехи, то есть ввести другую информацию, или утопить все в аморфной массе, лишенной мысли. Но мысли живут долго. И одно лишь усилие, предпринятое в целях их исчезновения ведет к тому, что подвижные мыслительные формы оживают в подсознании.
Можно поставить защитный барьер, вспоминая, например, таблицу умножения, но это не всегда эффективно, к тому же не может длиться долго. Только чувство вежливости, которое усваивается телепатом в раннем детстве, делает эту защиту непреодолимой. Эффективность защиты зависит от мозга собеседника, если он, конечно, считается с условностями.
Бартон подчинился условностям. Он сразу же перестал мысленно обращаться к Сью Коннот, но от этого ему еще сильнее захотелось увидеть ее и прочесть на ее лице то, что чувство вежливости не позволяло прочесть в ее мозгу. И вот он уже у входа в зоопарк.
Бартон вошел. Было многолюдно. Особенно бросались в глаза приезжие из других городов, решившие посмотреть на новых животных, недавно привезенных в зоопарк. Несмотря на поставленную защиту, Бартон сразу же почувствовал присутствие телепата и пошел к нему навстречу, руководствуясь инстинктом. Он увидел молодую женщину в джинсах и белой кофточке. Она перегнулась через решетку, отделявшую посетителей от клеток, и, казалось, ничего не замечала. Он мысленно обратился к ней, но она сразу же ответила предупреждением: "Защита! Защита!".
Он повиновался и встал около нее. Она продолжала смотреть в большой водоем, где лениво передвигалось какое-то черное тело, по форме напоминавшее ракету. Он знал, что Сью только что вступила в контакт с мозгом акулы, и то, что она там прочитала, поразило ее.
- Значит вам это неприятно? - спросил он.
Слова не таили никакой опасности. Смысл слов скрыть проще, чем суть мысли.
- Нет. Я к этому привыкла, наверно.
- Вы ведь занимаетесь биологией.
- Только кроликами и морскими свинками. И то, иногда я испытываю неловкость за них. Но… хищники…
- Ласка, вот зверек, которым вам следовало бы заняться. Кровожадное безумие в чистом виде. Пойдемте.
В открытом кафе они сели на террасе за один из столиков под зонтом.
- Коктейль?
- Да, спасибо.
Она повернулась в сторону бассейна, где плавала акула. Бартон наблюдал за Сью. Действительно, без подготовки к подобному общению с животными трудно привыкнуть. Но Бартону такое состояние было знакомо.
- Может быть, пойдем куда-нибудь в другое место? - предложил он. - В зоопарке бывает тяжело находиться, если не…
- Нет, нет. Здесь мы можем говорить спокойно. Наши не ходят сюда ради удовольствия.
Мысленно она охватила огромное пространство, заполненное обычными интонациями животных, затем снова поставила защиту и с умоляющей улыбкой посмотрела на Бартона.
Как это бывает между Лысоголовыми, у них сразу установилось взаимопонимание. Нетелепатам требуются недели, а то и годы, чтобы понять характер другого человека. Лысоголовым для этого не нужно даже видеться, мысленный контакт позволяет им узнать друг о друге очень много. И весьма часто первое мысленное впечатление оказывается более ярким и точным, чем последующие, уже после физического контакта. Если бы Сью и Дейв были обычными людьми, то они бы еще долгое время оставались друг для друга "мисс Коннот" и "мистер Бартон". Но, будучи телепатами, они успели мысленно оценить друг друга еще до того, как Бартон приземлился, и оба остались довольны этим первым контактом. Они стали просто Сью и Дейв. Если бы нетелепат их услышал, он бы решил, что это разговаривают старые друзья. Они были мысленно близки, и любая другая форма отношений показалась бы им искусственной.
- Мне - сухое, - сказала Сью. - Можно я вам расскажу? Мне станет легче. - Она обвела взглядом клетки с животными. - Как вы можете это переносить? Кажется, достаточно оставить телепата на одну ночь в зоопарке, и он сойдет с ума.
Бартон сдержал улыбку и начал автоматически воспринимать вибрации, которые до них доходили: обычная болтовня обезьян, прерванная истерическим взрывом капуцина, который почувствовал запах ягуара; жестокие вибрации львов и пантер, полные грубой гордости; нежные иронические волны, исходившие от тюленей. Братья меньшие не обладали разумом, но физическая структура мозга животных, покрытых шерстью или чешуей, была такой же, как и у Сью. Только ее голова была покрыта париком.
Когда им принесли коктейли, она спросила:
- Вы когда-нибудь дрались на дуэли?
Бартон посмотрел вокруг и приложил руку к кинжалу.
- Я Лысоголовый, Сью.
Этих слов было достаточно. Она знала так же хорошо, как и он, почему он не дрался на дуэли. Лысоголовые очень редко пользовались своими телепатическими способностями в обычных условиях. На дуэли они бы всегда оказывались победителями. Если бы Давид не убил Голиафа, то филистимляне линчевали бы его. Чтобы избежать этого, он заставил их повиноваться.
- Ничего, - сказала Сью. - Но нужно быть осторожным. То, что я собираюсь вам сказать, настолько секретно…
- Я провел полгода в Африке. Может быть я отстал от событий.
Устный разговор, слишком медленный, раздражал обоих.
- Речь идет о будущем… Дело в том, что… Помощь… квалифицированная… - Она остановилась и попыталась правильно строить свои фразы. - Мне нужна помощь, и помочь мне должен кто-то из наших. Более того, Дейв… Вы бы прекрасно подошли для этого.
- Почему?
- Ваша специальность… Я думала о многих, но ведь вы прекрасно знаете, чем обычно заняты наши. Работа на одном месте: специалисты по семантике, ассистенты врачей, психиатры, биологи, как я, помощники полицейских - это, правда, больше подходит, но я ищу человека, который одержал бы верх в борьбе с другим Лысоголовым.
Бартону показалось, что он ослышался.
- На дуэли?
- Да, конечно. Это еще не точно, но я вижу… Но все это надо хранить в тайне. Если кто-нибудь догадается, то для нас это будет трагедией.
Он понял ее с полуслова и присвистнул. Опасность действительно существовала.
- Ну что ж, говорите!
Она продолжала высказываться обиняками.
- Вы - натуралист. Прекрасно. Мне нужен человек, который бы хоть немного превосходил обычного телепата. И ни один нетелепат с этим не справится, даже если бы я пытался найти кого-нибудь не из наших. Нужен человек, тело которого было бы таким же натренированным, как его мозг.
- Так вот…
- Такое встречается нечасто. Но даже у людей, имеющих одинаковую скорость мысли, всегда есть незначительная разница в скорости мышечной реакции. А нам здесь не хватает тренировок. Спортивные игры на ловкость…
- Да, я часто об этом думал, - сказал Бартон. - Нам запрещается участвовать в таких соревнованиях.
- Правильно, во всех играх, где есть соперник.
- Я не занимаюсь ни боксом, ни борьбой. Впрочем, я и в шахматы не играю. Но вы знаете игру с мячом о стенку?
Она покачала головой.
- На стене, от которой отскакивает мяч, нанесены извилистые линии и автоматическая система постоянно меняет их расположение. Следовательно, по какой линии мяч ударит, угадать невозможно. Но все-таки одному из моих друзей удалось найти варианты контригры. Его зовут Денем.
- Он-то мне и сказал о вас.
- Я так и думал.
- Да, да. Я знаю, что вот уже пятнадцать лет вы охотитесь на разных животных, от тигра до королевской кобры… Нужно иметь хорошую реакцию, чтобы поймать кобру.
- Ваша защита! - он резко прервал ее. - Я что-то уловил. Это на самом деле так страшно?
- Я плохо себя чувствую, - ее голос слегка дрожал. - Пойдемте отсюда.
Они пересекли зоопарк. В бассейне, мимо которого они проходили, плавала акула. Бартон посмотрел на нее, а затем с беспокойством взглянул на свою спутницу.
- От Них такие же волны?
- Да, но Их нельзя посадить в клетку.
Спустя некоторое время, когда им уже подали окуня и поставили на стол бутылку белого Шасти, она все рассказала.
Нет, Их нельзя было посадить в клетку. Хитрые, опасные, очень осторожные, Они представляли промежуточную группу в существовавших трех категориях телепатов. Та же мутация, но… Было одно "но".
Жесткая радиация оказалась опаснее, чем динамит. При ее воздействии на нежный человеческий мозг нарушилось хрупкое равновесие в работе его сложных механизмов. Тогда и произошло образование трех видов мутантов: первый вид включал в себя лиц, находившихся на грани безумия, страдавших психозом. Лица, принадлежавшие ко второй группе, а к ним относилось большинство Лысоголовых, в том числе Коннот и Бартон, приспособились более или менее к обществу нетелепатов. Они носили парики.
И прослойку между этими группами составляли параноики, но их нельзя было назвать сумасшедшими. Среди них оказалось много эгоцентристов, неприспособившихся к окружающему миру. Эти люди отказывались носить парик, они были уверены в своем превосходстве. Как и все параноики, они всегда находили оправдание своим поступкам. Противопоставляя себя обществу, они в то же время не были сумасшедшими в полном смысле слова.
Как их изолировать? Посадить в клетку? Ведь это же были телепаты. А разве можно посадить в клетку разум?
На десерт Дейв и Сью заказали шоколадное пирожное, по чашечке кофе и по рюмке ликера, который производили монахи из монастыря Свани на Миссисипи. Бартон затянулся сигаретой и выпустил клуб дыма.