Бартон шел к дому. Его походка все еще была легкой и мягкой, а ведь ему перевалило за шестьдесят. Его парик был теперь серого, с красным отливом, цвета. Мак-Ней сразу поймал осторожный и быстрый ход мыслей опытного охотника, призвание которого, да и ремесло - охота на больших и мелких хищников. Но иногда попадали… и люди.
- Поднимайтесь на второй этаж, Дейв, - подумал Мак-Ней.
- Хорошо. Каллаген прибыл?
- Не замедлит явиться.
Их мысли не совпадали. Абсолютный семантический символ, обозначающий Каллагена, превращался в мозгу Бартона в нечто более сложное, окрашенное ассоциациями, вызванными годами борьбы против группы, к которой он уже испытывал чисто патологическую ненависть. Мак-Ней никогда не мог понять, почему же ненависть Бартона была такой яростной. Один или два раза ему удалось подсмотреть мысленный образ молодой девушки, уже умершей, которая когда-то помогла Бартону, - но изображение было расплывчатым, какие-то картины на волнующейся поверхности, напоминающей озеро.
Вошел Бартон. Его загорелое обветренное лицо было покрыто шрамами, а его кривая улыбка выглядела как постоянная ухмылка. Он сел в расслабляющее кресло, удостоверился, что кинжал был у него под рукой, и попросил выпить. Мак-Ней принес виски с содовой. Солнце уже скрылось за вершинами гор, подул свежий ветер. При снижении температуры автоматически включилось отопление.
- Вам повезло, что вы нашли меня. Я летел на север. Дела неважные.
- Плохи для нас?
- Как всегда.
- А конкретно?
Бартон несколько раскрылся. И стал переводить увиденные им символы в предложения.
- Опасность. Кто-то без парика с кочующей группой. Набеги на города. Тот, кто без парика, не имеет телепатической подготовки.
- Без парика? Параноик?
- Я немного о нем знаю. С ним трудно общаться.
- Ну а… бродяги?
Мысль Бартона сквозила сарказмом:
- Дикари. Я выясню. Я не позволю, чтобы люди думали, что мы имеем что-то общее с теми, кто грабит города.
Мак-Ней молча размышлял. Большой Взрыв, следствием которого была радиация, вызвавшая мутации и децентрализацию всей жизни, остался далеко позади. Эти Кочевники тоже появились в тот период. Они отказывались жить в городах и укрывались в лесах и необитаемых местах. Они вели довольно простой образ жизни, бродяжничали, но всегда держались небольшими группами из-за постоянно существовавшего страха перед атомными бомбами. Их видели не часто. Иногда с вертолета можно было заметить цепочку фигурок, пересекающих район Затерянных Лесов или Больших Полян Флориды. Иногда, правда, они делали набеги на отдельные города, но это было так редко, что, казалось, не представляло серьезной опасности. Они просто мешали спокойной размеренной жизни, и, сознавая это, никогда не приближались к большим городам.
Встретить среди них Лысоголового - это вызывало не только любопытство, но и обескураживало. Сообщество телепатов похоже на большую семью. Может быть, это происки параноиков? Но зачем?
Мак-Ней, наконец, поднял бокал с виски.
- Вы знаете, Каллагена убивать бесполезно, - заметил он.
- Движение под влиянием внешних стимулов. Когда я их поймаю, я их убью.
- Но не…
- Некоторые методы очень эффективны. Я использовал адреналин. Никто не может предвидеть поступков разъяренного сумасшедшего, он сам не знает, что собирается сделать. Борьба с ними - это не шахматная партия, Даррил. С ними нужно бороться, когда они находятся на пределе своих возможностей. Я убивал этих сумасшедших, заставляя их сражаться с машинами, которые не так быстро реагируют на сигналы, как люди. Но я испытал и чувство горечи, ведь мы не можем ничего планировать, а параноики могут читать наши мысли. Почему же их не убивать?
- Может быть, придется найти компромисс.
Мак-Ней отступил перед волной бешеной ярости, которая вырвалась у Бартона. Бартон отказался наотрез.
Мак-Ней посмотрел на запотевшее стекло бокала.
- Но параноиков становится все больше.
- Попытайтесь открыть тайну их власти!
- Мы только этим и занимаемся!
- Найдите другую секретную длину волны.
В мозгу у Мак-Нея все смешалось. Бартон прекратил передачу мыслей.
Мак-Ней сказал вслух:
- Нет, еще рано, Дейв. Я не должен об этом думать, вы же знаете.
Бартон кивнул в знак согласия. Он знал, как опасно что-то планировать. Нельзя поставить защитный барьер против параноиков.
- Не убивайте Каллагена, - настаивал Мак-Ней. - Я сам займусь этим.
Бартон нехотя согласился, а потом произнес с сарказмом:
- Ну вот. Он здесь.
Его дисциплинированный мозг уже уловил на расстоянии волны, свидетельствующие о присутствии разумного существа. Мак-Ней со вздохом поставил бокал, вытер рукой лоб.
- Лысоголовый, который ходит с Кочевниками… - подумал Бартон, - могу я привести его сюда в случае необходимости?
- Конечно.
Затем Бартон прочел в его мыслях спокойствие, уверенность. Он выпрямился.
Через минуту Сергей Каллаген уже входил в комнату, с недоверием глядя на Бартона. Это был худой стройный человек с невыразительными чертами лица, с пышной гривой светлых волос. Параноикам нравились такие парики, привлекавшие всеобщее внимание.
Ничего опасного в его внешнем виде не было. Однако, когда он вошел, Мак-Нею показалось, что в комнату проник хищный зверь. Что символизировал лев в средние века? Грех плоти? Он уже не помнил. Мозг Бартона откликнулся: "Хищник, которого следует убить!"
- Здравствуйте, - сказал Каллаген вслух, чтобы показать, что он относится к своим хозяевам, как к существам низшим и презираемым.
Такое поведение было характерным для параноиков.
Бартон продолжал сидеть, а Мак-Ней поднялся.
- Садитесь же.
- Да, конечно, - Каллаген опустился в кресло. - Вы - Мак-Ней, - заключил он. - А о Бартоне я слышал.
- Не сомневаюсь, - подтвердил охотник.
Мак-Ней поспешил налить виски. Но Бартон к своему бокалу даже не притронулся.
Несмотря на тишину, все было пронизано звуками четвертого измерения. Собравшиеся воздержались от прямого обмена мыслями, но полной тишины для Лысоголовых не существовало, разве что только в стратосфере. Мысли отбивали такт. Точно так же, как солдаты идут в ногу, повинуясь ритму, так и мысленные ритмы Лысоголовых звучали на одной волне. Но Каллаген выбивался из ритма, и в колебаниях среды ощущался диссонанс.
Каллаген был слишком уверен в себе. Параноикам почти неизвестны сомнения, которые охватывают "приспособленных" телепатов. Что это - игра природы или подлинная мутация? Даже теперь, когда после Большого Взрыва появились новые поколения, нельзя было ответить с точностью на этот вопрос. Биологи так и не смогли выявить телепатическую функцию у животных. Только отдельные клетки мозга обладали этой способностью, которую считали таинственной.
Но мало-помалу обстановка стала проясняться. Когда первоначальный хаос после Взрыва уступил место порядку, оказалось, что существуют три типа новых людей, четко отличающихся друг от друга. Первую и основную группу составляли Лысоголовые в чистом виде, такие, как Мак-Ней или Бартон. Что же касалось уродливых существ, обладавших исключительной плодовитостью, подвергшихся в свое время огромным дозам облучения - сросшиеся близнецы с одной головой, циклопы, сиамские чудовища, - то, к счастью, они больше не рождались.
Сформировалась еще группа параноиков, людей чрезвычайно эгоцентричных. Вначале они просто отказывались носить парики. И если бы угроза, которую они представляли, была раскрыта на этой первоначальной стадии, то их было бы легче уничтожить. Но не теперь. Время было упущено. Они стали более осторожны. По внешнему виду было невозможно отличить параноика от обычного Лысоголового. Благодаря этой особенности они как бы оказывались в безопасности, и только отдельные случайные промахи, допущенные параноиками, позволяли Бартону и другим охотникам пускать в ход кинжалы, которые у каждого постоянно были на поясе.
Тайная война бушевала в мире, который ничего не знал о ней. И только знали о ней Лысоголовые.
О борьбе было известно Мак-Нею, и он страшился той ответственности, которую накладывало на него это знание. Лысоголовые могли выжить лишь ценой их выделения в отдельную группу, куда не попали бы параноики, эти звери, угрожающие безопасности всех Лысоголовых на планете.
Разглядывая Каллагена, Мак-Ней спрашивал себя, сомневается ли когда-нибудь этот человек в самом себе? Скорее всего, нет. Чувство эгоцентризма было доминирующим у параноиков с их лозунгом "Мы - сверхчеловеки! Все остальные ниже нас."
Конечно, они не были "сверхчеловеками", но недооценивать их было бы ошибкой. У них не существовало сомнения в правильности своих поступков. Да, они были умны и сильны, но все-таки не в такой степени, как себе это представляли. Лев легко справится с кабаном, но стадо кабанов может разделаться со львом.
- И им еще нужно найти его, - улыбнулся Каллаген.
Мак-Ней поморщился.
- Даже лев оставляет следы. Вы же не можете действовать так все время, люди в конце концов что-то заподозрят.
Каллаген презрительно отмахнулся.
- Они не телепаты, но даже если бы они ими были, то власть будет у нас. И даже вы не можете отнять ее у нас.
- Но мы можем читать ваши мысли, - вмешался Бартон, глаза которого странно заблестели. - Мы уже разгадали некоторые из ваших планов.
- Это частные случаи, которые отнюдь не влияют на нашу долгосрочную программу. Во всяком случае вы можете прочесть лишь то, что находится на пороге сознания. А у нас есть и другие планы, кроме захвата власти, и мы их осуществим быстро, чтобы предатели не смогли узнать о наших намерениях.
- Итак, мы - предатели? - спросил Бартон.
Каллаген внимательно посмотрел на него.
- Да, вы - предатели судеб нашей расы. И как только власть будет в наших руках, мы займемся вами.
- А что ждет всех остальных? - поинтересовался Мак-Ней.
- Они умрут.
- Вы - слепец. Если Лысоголовый убьет человека, и об этом станет известно, это будет очень печально, но через некоторое время забудется. Если же вы убьете двух или трех, то посыплются вопросы, возникнут предположения. Давно уже не линчевали телепатов, но если хоть один человек, будучи более сообразительным, чем другие, догадается о том, что происходит, то мы все будем уничтожены до последнего. Не забывайте, что нас легко распознать.
Он показал на свой парик.
- Этого не случится.
- Вы, наверное, недооцениваете людей.
- Нет, - возразил Каллаген, - это вы нас недооцениваете. Вы даже не знаете, на что мы способны.
- Способность к телепатии еще не делает из вас сверхлюдей.
- Мы считаем иначе.
- Ладно, - произнес Мак-Ней, - я вижу, что по этому вопросу мы не договоримся, но, может быть, придем к согласию в чем-нибудь другом.
Бартон что-то пробурчал. Каллаген обратился к нему:
- Вы уверены, что знаете наши планы. А если это так, то вы знаете, что мы непобедимы. У людей, которых вы так боитесь, только два преимущества: число и техника. Если ее уничтожить, то мы сможем объединиться, а нам только это и надо. Сейчас, пока существует атомная угроза, мы не можем этого сделать. А как только мы начнем объединяться… трах! Значит…
- Большой Взрыв был последней войной, - сказал Мак-Ней. - Больше не должно быть войн. Планета не выживет.
- Ну как же! Выживет она, и мы вместе с ней. Но только не люди.
Бартон опять вмешался в разговор.
- В Галилее нет секретного оружия.
- Значит, вы узнали, откуда идет эта пропаганда, - улыбнулся Каллаген. - А тех, кто считает, что Галилей представляет угрозу, становится все больше и больше. И когда-нибудь Модок или Сьерра сбросят бомбу на Галилей. Мы будем в стороне: люди убивают людей.
- Эти слухи исходят от вас? - спросил Бартон.
- Будут и другие, много других слухов. Одна из целей нашей пропаганды - вызывать недоверие городов друг к другу. И все это закончится еще одним Большим Взрывом. Тот факт, что люди живо реагируют на подобные слухи, показывает, что они не способны управлять. В мире Лысоголовых этого никогда не произойдет.
- Новая война разрушит все системы коммуникации, - сказал Мак-Ней. - Это было бы вам на пользу. Разделяй и разрушай. Пока радио, телевидение, вертолеты и самолеты объединяют людей, они образуют общность.
- Вот именно, - сказал Каллаген. - А когда человечество окажется более уязвимым, мы сможем объединиться и уже не скрываться. Вы знаете, на свете очень мало людей, настоящих ученых в технических областях, вот их то мы и уничтожим в первую очередь. Мы сможем это сделать, ведь мы мысленно объединены, и в то же время мы неуязвимы в физическом смысле.
- Только мы можем до вас добраться, - довольно мягко уточнил Бартон.
- Всех вы не убьете. Если сейчас вы меня прикончите, то это не будет иметь почти никакого значения. Я - координатор, но, конечно, есть и другие. Вы сможете выследить кое-кого из наших, но не всех, точно так же, как вы никогда не найдете ключ к нашему коду. В этом ваша слабость, и вы ничего не сможете сами сделать.
Бартон с яростью раздавил окурок в пепельнице.
- Да, с одной стороны, очевидно, мы не сможем много сделать в борьбе против вас. Но, с другой стороны, и вы не сможете одержать победу. Этого не случится. Уже давно я чувствую признаки надвигающегося погрома. А если он и произойдет, то это будет вполне оправдано, лишь бы только вы все погибли. Конечно, мы разделим вашу участь, а вы, наверняка, испытаете удовлетворение, зная, что из-за вашего бессмысленного эгоцентризма, погибнет столько людей.
- Вы не оскорбили меня, - сказал Каллаген. - Мы считаем, что ваша группа - это "ошибка" мутации. Только мы, сверхлюди, готовы занять место во Вселенной, которое нам принадлежит, а вы довольствуйтесь объедками, со стола человечества.
- Каллаген, - оборвал его Мак-Ней. - Это - самоубийство. Мы не можем…
Бартон встал и теперь возвышался над ними, сидящими, широко расставив ноги.
- Даррил! Я терпеть не могу, когда вы унижаетесь до того, чтобы умолять этого негодяя!
- Прошу вас, - произнес беспомощно Мак-Ней. - Подумайте, что и мы не сверхлюди.
- Никакого компромисса с этими волками… с этими гиенами!
- Компромисса не будет, - сказал Каллаген, поднявшись в свою очередь.
Его львиная грива выделялась на фоне алого заката.
- Я пришел к вам, Мак-Ней, лишь по одной причине, - продолжал он. - Вы знаете так же хорошо, как и я, что люди и не догадываются о существовании наших планов. Если вы не будете вмешиваться, то они ничего и не узнают. А если вы будете с нами бороться, то риск обнаружения возрастет. Тайная война не может все время оставаться тайной.
- Значит, вы осознаете опасность, - сказал Мак-Ней.
- Глупец, - ответил Каллаген почти дружелюбно. - Разве вы не видите, что мы ведем борьбу и за вас? Не мешайте нам. Когда люди будут уничтожены, мы будем жить в мире Лысоголовых, и там вы найдете свое место. Не говорите мне, что вы никогда не мечтали о создании независимой цивилизации телепатов.
- Да, я мечтал об этом, но она должна быть создана не вашими методами. Выход заключается в постепенной ассимиляции.
- И люди примут нас? И наши дети будут низведены на уровень этих волосатиков? Вы не видите вашей силы, более того, вы отказываетесь видеть ваши слабости. Не мешайте. В противном случае вы тоже будете отвечать за те погромы, которые нам угрожают.
Мак-Ней сел в кресло, совершенно растерянный, потом посмотрел на Бартона.
- Вы были правы, Дейв, - тихо сказал он. - С этими параноиками никакого компромисса достичь нельзя.
Бартон презрительно посмотрел на Каллагена.
- Уходите, - сказал он. - Сейчас я вас не убью. Но я вас знаю, и не забывайте того, что я сказал: вы долго не проживете. Даю слово.
- Может быть, вы умрете первым, - процедил Каллаген сквозь зубы.
- Уходите.
Параноик повернулся спиной и вошел в лифт. Скоро они увидели, как он удалялся по тропинке. Бартон налил себе почти целый бокал и выпил одним глотком.
- Мне кажется, что я вывалялся в грязи. Может быть, пройдет дурной вкус во рту.
Он пристально посмотрел на Мак-Нея, который все еще сидел в кресле, и подумал:
- Что вас мучает?
И получил ответ.
- Я хотел бы… Я бы хотел, чтобы мы теперь жили в мире телепатов. Не обязательно на Земле. На Венере или даже на Марсе, Каллисто, где угодно, лишь бы только мы жили спокойно. Телепаты не созданы для войн, Дейв.
- От этого бы им хуже не стало.
- Вы думаете, что я мягкий, слабый. Допустим. Я не герой и не рыцарь. К тому же все определяет внешняя среда. Что означает эта верность расе, если семья, сам человек, должны пожертвовать всем, что у них есть, ради этой верности? Нужно уничтожить эту безумную идею, чтобы дети жили в лучшем мире. Об этом говорили и наши отцы, а что мы имеем?
- Во всяком случае, нас пока еще не линчевали, - наконец, произнес Бартон, положив руку на плечо Мак-Нея.
- Продолжайте работать. Найдите разгадку. Нужно подобрать ключ к коду параноиков. А затем мы сможем их уничтожить, всех до одного.
Мак-Ней помрачнел.
- Боюсь, что начнутся погромы. Не знаю, правда, когда. Наша раса еще не пережила самый ужасный кризис, а он приближается, он все ближе.
- Решение придет, - подумал Бартон. - Теперь мне нужно идти, я должен найти Лысоголового, который живет с Кочевниками.
- До свиданья, Дейв, и всего вам хорошего.
Бартон ушел, а Мак-Ней еще некоторое время смотрел на опустевшую тропинку. Скоро должны вернуться Марианна и Алекса… Впервые за все время у него не было уверенности, что они вернутся.
Повсюду их окружали враги, и достаточно было одного неосторожного слова, чтобы веревка и костер сделали свое дело. Безопасность, которой они добились ценой усилий многих поколений, была призрачной. И, может быть, понадобится не так уж мною времени, чтобы они были низведены до состояния бродяг или еще хуже. Если в цивилизованном обществе законы предоставляют много свободы, возникает анархия; если законы слишком суровы, общество погружается в пучину необходимых ограничений. Человеческие нормы существования довольно произвольны. Человек общественное животное, и лучше вписывается в децентрализованные условия жизни, чем в какие-либо другие. Денежная система была основана на меновой торговле, а последняя, в свою очередь, зависела от ловкости, от сообразительности людей или от времени, проведенного за работой. Кому-то нравилась беззаботная жизнь рыбака на Калифорнийском побережье; рыбная ловля давала возможность приобрести телевизор, собранный умельцем в Галилее, а тот, в свою очередь, увлекался электроникой и любил рыбные блюда.
Это была гибкая структура, но она имела и свой жесткий каркас. После Большого Взрыва неприспособившиеся люди, отвергавшие общественные нормы, покинули города, разбросанные по всей Америке, и укрылись в лесах, где еще оставалось место для проявления индивидуализма.
В основном это были бродяги, неисправимые пьяницы, выходцы из Луизианы, оставшиеся верными манящему ветру странствий, бедные белые с Юга, нью-йоркские бездомные, а также те, кто не принял городскую цивилизацию, даже если речь шла о жизни в совсем маленьких городках. Некоторые из них просто бродяжничали, другие путешествовали, используя для своих передвижений автодороги, построенные еще до Большого Взрыва.