В свой срок Витя-Виталя пошли в школу. Сонечка и здесь оказалась изгоем. Нет человека - некому и в школу ходить. С Соней занимались дома отцы, а по утрам она ходила с мамами дежурить в общежитии. К тому времени Юленька-Юляшка дежурила не по вечерам, а в утреннюю смену. Поначалу Сонечка играла рядом с маминым постом, постепенно стала уходить вглубь ветхого здания, куда и полиция нравов заглядывать не осмеливалась. Сонечку знали и не трогали - слишком много глаз было вокруг. Зато её и не стеснялись; общежитие быстро отучает от таких глупостей, как стеснительность. Тела питались, испражнялись, совокуплялись у всех на виду, расчёсывали язвы и колтуны, занимались онанизмом и вели долгие, ни к чему не приводящие разговоры о том, как бы устроить жизнь получше. Сонечка, ускользнув от мам, бродила по бывшим рекреациям, забитым телами, пристально разглядывала то, что принято скрывать от посторонних взглядов, порой задавала вопросы, не сморгнув, выслушивала ответы, иногда бесстыдно откровенные, чаще - бессмысленные, молча шла дальше. Также молча выслушивала она грязную ругань, которая частенько раздавалась в ответ на недетские вопросы девочки.
Сонечка вообще мало говорила, и, когда изнервничавшаяся Юленька или Юляшка гневно спрашивала, куда Соня в очередной раз запропала, отвечала коротко:
- Гуляла.
Один из общежитских коридоров, ближайший к хозяйственному блоку, заканчивался не тупиком, а дверью. Сонечка, когда забредала в эти места, непременно дёргала дверь, надеясь, что сможет пройти дальше, но дверь была заперта. И всё же, недаром сказано, если очень долго стучаться отворится любая дверь. Дверь отворилась, Сонечка заглянула внутрь.
Должно быть, прежде здесь был туалет, а вернее - ванная комната, но потом семейный совет решил, что содержать отдельное помещение для подобных нужд, было бы непозволительной роскошью, и бывший сортир переделали под спальню. Туда как раз помещалась кушеточка, на которой можно было лежать, подогнув ноги. На этом одре лежала старуха. Даже Сонечка, досыта находившаяся по здешнему бомжатнику, не могла бы сказать, сколько лет хозяйке отдельного апартамента. Она была чудовищно, невообразимо стара. И несло от неё чёрной перестоявшейся горечью, очевидно, укрывшись за крепкой дверью, старуха годами избегала обязательных гигиенических помывок.
- Чего встала? - проскрипела старуха. - Заходи, раз пришла.
- От тебя воняет, - сказала Сонечка.
- Вот издохну, тогда будет вонять. А это - ерунда.
Стараясь дышать ртом, Сонечка протиснулась в комнатку.
- Ты знаешь, я кто? - сиплые слова с трудом исходили из старушечьего горла. - Я богачка. Весь дом принадлежит мне, и в этом теле я живу одна, - старуха зашлась хриплым смехом, похожем на кашель. - Что, не верится? Мне и самой не верится. Только дом построен на средства общины, а из всей общины осталась одна я!
- Так его давно государство забрало, - возразила умненькая Сонечка.
- Мне насрать, - прокашляла старуха. - А вот ты, кто?
- Я Соня. Мы с мамами тут работаем.
- Работать, это хорошо, - старуха ухватила Сонечку за руку, заставила сесть на неопрятную постель. - Ишь, тельце какое славное… от тебя, небось, не воняет, ароматами попахивает.
- Пустите. Меня мамы ищет.
- Пускай поищет. Я девочек не ем. Сколько тебе годочков? Ай, сколько бы ни было, тельце вон какое ладненькое. Ты ведь хорошая девочка, правда? Тебе ведь не жалко будет в своём тельце маленького уголочка для бабушки Леры? Ты не пугайся, я совсем нормальная, я даже помню, как меня зовут. А тебя как зовут, доча?
- Пустите…
- Сейчас, сейчас… Я быстренько… и пойдём к мамочке. Вместе пойдём.
Старуха вытащила из-под тюфяка психосканер, такой же, как был дома, чтобы мама могли разговаривать с Витьком и Виталиком по отдельности. Когда-то психосканер был редкостью, а теперь они появились во множестве, в основном у людей, которые и не помышляли заводить ребёнка. Подпольные умельцы перепрошивали прибор, и сканер превращался в варварское подобие записывающей аппаратуры. Сонечка не знала всех этих подробностей, но самый приборчик был ей слишком знаком по ежегодным обследованиям в психоцентре.
- Бабушка, не надо!
- Сейчас, моя ласковая. Ишь, тельце какое свежее!..
* * *
Когда Соня не появилась к урочному времени, и найти её сразу не удалось, Юленька-Юляшка объявили в общежитии тревогу. Возможность такая у охранницы была, а обитатели Семейного дома только обрадовались лишнему развлечению. Они ползали под кроватями, обшаривали тумбочки и шкафчики, совали нос везде и всюду. Вечно запертая дверь у хозяйственного блока долго не привлекала внимания, но потом кто-то заметил, что дверь приоткрыта, и заглянул внутрь. Сонечка и баба Лера лежали на койке рядом. Тут же валялся кустарно переделанный сканер. Баба Лера была безнадёжно мертва, Сонечка - в глубоком обмороке. Скорая помощь прилетела так быстро, будто мчалась пришивать оторванную и всё понимающую голову.
Бросив пост, Юленька-Юляшка рванулась в госпиталь и только там узнала, что Сонечку увезли в Психологический Центр, который в глазах обеих женщин был истинным жупелом. Но теперь пришлось мчаться туда.
В приёмной они долго ждали, пока, наконец, к ним не вышел знакомый, чуть постаревший доктор-юрист.
- Доигрались? - спросил он вместо приветствия. - А ведь я предупреждал, что дело добром не кончится. По-хорошему предупреждал. Послушали бы меня, всё было бы в порядке. Подсадку личности проводили бы в чистых условиях, под наблюдением специалиста. Для подсадки подобрали бы ровесницу, а это очень важно при такого рода процедурах.
- Доктор, что с ней? - простонала Юленька.
- Произведена, - официальным тоном произнёс уже не врач, но юрист, - попытка несанкционированной подсадки чужой личности. Результаты пока не известны. Мы вывели девочку из шока и тут же усыпили её. Исследований не проводилось, мы не можем рисковать, психика того, что там образовалось, должна прийти, пусть не в норму, но, хотя бы относительное спокойствие. Тело злоумышленницы мы обследовали, - кажется, это снова говорил психолог. - Ничего живого там нет. Какие-то разлагающиеся остатки, следы былых подсадок, не осознающие себя ошмётки давно скончавшихся людей. Старуха, должно быть лет десять не проходила психической санации. И всё это было вывалено в незрелый детский мозг при помощи варварской, нелицензионной аппаратуры. Не знаю, чем всё кончится, но прогноз очень тяжёлый.
- Доктор, можно нам к ней?
- Ни в коем случае! Я и так не знаю, какие у неё будут реакции, когда она очнётся, а ваше присутствие только усугубит положение. Так что, ни к коем случае! Идите домой, когда будет можно, я позвоню.
- Мы лучше здесь посидим…
- Угодно - сидите. Но я предупреждаю, надежды на благоприятный исход очень мало. Да-да, очень-очень мало.
Юленька-Юляшка без сил опустились на стул, недвижным взором уставились на закрывшийся перед ней вход.
Доктор быстро прошёл в самое дальнее помещение лаборатории. Каждый раз он запирал за собой двери, не забывая подёргать их, чтобы убедиться - дверь заперта. В последней комнате, особенно обильно уставленной всевозможными приборами, его ожидала Сонечка. Она была в полном сознании и сидела на медицинском топчанчике, глядя в дверь с тем же выражением, что и её матери. На втором диванчике со скучающим видом сидела молодая дама, ярко накрашенная и вызывающе одетая.
- Ну-с, - произнёс доктор. - Вы уже познакомились?
- Мы должны были знакомиться? - поинтересовалась дама.
- Не мешало бы. Случай очень интересный, можно сказать, уникальный случай.
Дама усмехнулась, скривив яркие губы.
- Этих тётенек зовут Виктория и Агнесса, - представил даму медик. - Она будет мне ассистировать.
- Не надо меня ассистировать, - тихо попросила Сонечка.
- Это не больно, - пообещал доктор, а Виктория-Агнесса ещё раз скривила губы недоброй усмешкой и произнесла:
- И чем же уникален данный случай?
- Вот, полюбуйтесь, это психоспектр нашей подопечной. Снято год назад во время планового осмотра.
Дама повернулась к экрану.
- Что вы мне показываете? Где тут спектр?
- Нету! - радостно вскричал доктор. - Совсем ничего нету! Это не человек, а пустышка. Артефакт, умеющий вести себя словно маленькая девочка!
- Я не артефакт. Я Софья-София.
- Видали? Она, по образцу родителей и брата, воображает себя двумя девочками, хотя там нет ни одной! Раздвоение несуществующей личности, - какая тема, пальчики оближешь!
- Да, случай любопытный. И зачем вы пригласили меня? Объект, насколько я понимаю, ещё не созрел ни для полноценной подсадки, ни для сколько-нибудь серьёзной вивисекции.
- Дело в том, что подсадка уже произведена. Родители не усмотрели, и объект был похищен старой бомжихой, которая записала себя в восьмилетнее тело.
- У бомжей теперь есть пишущая аппаратура?
- Она воспользовалась вот этим, - доктор протянул переделанный сканер.
Виктория-Агнесса повертела в руках самоделку, положила её на стол и лёгким толчком отпихнула от себя.
- Ну и угробище. И что получилось в результате такого соития?
- Вот это нам и предстоит выяснить. Старухе было за девяносто, она оставалась последней обитательницей тела. Постмортальное сканирование показывает дрянь и кашу, что там от самой старухи, что от её давно умерших сожительниц, уже никто не определит. А что перешло в тело девочки - попытаемся узнать. Если там часть личности, обладающая самосознанием, это будет весьма интересно, хотя подобный опыт запланирован у меня на более позднее время и не с этим телом. Так что, старушке в любом случае не повезло.
- То есть, мне придётся чистить мозги от старой маразматички? - брезгливо процедила Виктория-Агнесса.
- Пока только посмотреть. Если удастся - вступить в контакт. А вычистить можно потом. Тотально. То есть, здесь ваша помощь не потребуется, а я смогу узнать, как изменится несуществующий спектр, после тотальной чистки мозга. Второго случая может и не представиться, а сейчас матерей я официально предупредил, что, скорей всего, объект не выживет. Так что в плане законности и юридического оформления - всё в норме.
- В этом плане у вас всегда норма, - дама кинула изучающий взгляд на Сонечку. - Обратите внимание, как она смотрит. Можно подумать, она что-то понимает.
- Я понимаю, - сказала Сонечка.
- Обычная тревожность. Стандартная реакция на фрустрирующую ситуацию. Физиология - и больше ничего. А возможно, там старуха прячется. Притворяется девчонкой. Это и надо проверить в первую очередь.
- Хорошо. Тогда не будем терять времени. Я пойду на разведку, Агнешка будет меня прикрывать. Объект как будете фиксировать?
- Объект будет спать.
Доктор подошёл к Сонечке. Та попыталась отодвинуться.
- Не надо. Я не хочу.
- Ещё бы ты хотела. Только кто тебя будет спрашивать… Влезла в чужое тело, теперь расплачивайся.
Доктор ухватил Сонечку за руку, совершенно тем же движением, что и древняя баба Лера, к которой он и обращался, прижал к предплечью девочки инъектор.
- Вот так. Сначала снимаем глубокий спектр, смотрим, где там прячется старуха.
Виктория-Агнесса, расслабившись, сидела на топчане и с презрительной гримаской наблюдала, как доктор хлопочет над бесчувственной Сонечкой.
- И что там?
- Ничего. Пусто! Прибор ничего не показывает.
- Засуньте его себе в задницу.
Хотя ассистентка, явно обладала правами хамить своему шефу, но за лабораторную технику доктор оскорбился.
- Прибор исправен!
- Если исправный прибор ничего не показывает, ему место в заднице. Хватит дурью маяться, теперь будем работать мы.
Дама раскрыла большой, совершенно не женский саквояж. С такими обычно ездят в дальние путешествия бизнесмены средней руки. На свет появились знакомые коробочки психосканера, но, видать, начинка в них была совершенно другая, поскольку доктор, враз потерявший начальственные ухватки, на эти приборы поглядывал с уважительной опаской.
Профессионально отточенными движениями Виктория-Агнесса закрепила контакты у себя на висках и на лбу спящей Сонечки.
- Свет приглушите.
- Что?
- Свет убавь, болван! Мешает.
Доктор-юрист опрометью бросился к регулятору.
Лежащая Сонечка вздрогнула и произнесла чужим голосом:
- Здесь и впрямь никого нет. Ну-ка, где ты прячешься? Вылезай, всё равно найду…А!.. Кх-ха… - тело Сони изогнулось, скрученное судорогой, девочка захрипела, забилась, и также точно захрипела холёная баба, вторгшаяся в детский мозг.
Доктор вскочил, испуганно оглядываясь и не зная, что предпринять, но в этот момент Агнесса или, может быть, Виктория, сорвала контакты. Крик прекратился, оба тела обмякли.
Вивисекторша с трудом завозилась на топчане, просипела:
- Воды…
Доктор кинулся к графину с водой.
- Половину воды Виктория-Агнесса расплескала себе на грудь; зубы ляскали, выбивая дробь по краю стакана. Наконец, к ней вернулось подобие спокойствия.
- Где вы раскопали это чудовище?
- Что там? - вопросом на вопрос ответил доктор.
- В том-то и дело, что ничего! Пусто как в бочке. Если угодно, можно сотню человек подсадить. Но едва я сделала первый шаг, попыталась захватить управление телом, как меня стало выталкивать оттуда. Нет, это слабо сказано - выталкивать. Бульдозер, танк, лавина, которой нельзя сопротивляться. Бывает, что во время исследований кто-то не желает сдаваться, уступать мне, находясь в собственном теле, и прёт на меня буром, тогда я эту слишком самостоятельную личность обхожу и в спину бью, благо, что на моей стороне и опыт, и техника. А тут, только попробовала, так оно чуть меня не придушило. И рвёт, и давит, и по морде хлещет. Хороша восьмилеточка! Я не чаяла и выбраться, спасибо, Агнешка меня выволокла… точно, я уж подумывала, не оставить ли тебя там; одна бы в теле жила, да потом решила, что скучно будет одной… - Вероника-Агнесса хрипло рассмеялись, чрезвычайно довольные собой обеими.
- Что предлагаете делать? - спросил доктор.
- А уж это, Лев Валерьевич, вам решать. Подсадкой в это пустое тело заниматься - дохлый номер. Хоть постоянной на продажу, хоть временной для ревизии мозговых особенностей, но, помяните моё слово, через минуту от акцептора останется не больше, чем от вашей бабы Леры. Судя по всему, старуха в тело вписалась, и была изничтожена, так что и следа не найти. Если интересует наше мнение, надо эту пай-девочку не усмирять и не изучать, а давить беспощадно. Выжечь техникой, нацело, чтобы ничего не осталось.
Доктор судорожно дёрнулся, словно Виктория-Агнесса влепила ему неожиданную, но точно рассчитанную оплеуху. Но, перетерпев удар, ворчливо возразил:
- Всё бы вам выжигать. Случай уникальный, а я его толком изучать не начал. Хотел подождать лет хотя бы до десяти.
- Давайте, Лев Валерьевич, давайте. К тому времени случай вырастет, в силу войдёт и так с вами интересно обойдётся - печёнка через нос выскочит.
Вновь Льва Валерьевича передёрнуло, едва прозвучало его имя. Виктория-Агнесса била точно и расчётливо, желая отомстить начальнику за секунды страха и беспомощности. Но выдать слабость психолог не желал, хотя и попятился перед напором мстительной фурии.
- Ну… если так… то, пожалуй… Но, давайте поступим следующим образом: после санации мозга вы туда войдёте ещё раз и всё-таки, попытаетесь выяснить, что там было. Старуху можно не принимать в расчёт, а вот то, что вас вышвырнуло, меня очень интересует.
- Ох, и любопытны вы, Лев Валерьевич! Не доведёт вас до добра любопытство. Знаете, как говорят: Любопытство кошку сгубило.
- Это интересно не только мне, но и науке.
- Ладно, сходим. Надо же узнать, чем Вику по башке отоварило. Как же - сходим. Ты сходишь, а я на этот раз на подхвате буду. Да, пожалуйста, думаешь испугалась? Ну и дуй, раз такая храбрая, - весь этот диалог Виктория-Агнесса выпалила одним тоном, не ставляя и секунды для перехода от одной личности к другой.
Доктор колдовал над клавиатурой, вводя не совсем обычные команды и пароли. Затем, вместо стандартного пишущего сканера подключил другой, куда больших размеров.
- Начинаем?
- Да, пожалуйста.
Казалось, ничего не происходит, Сонечка безмятежно спала на медицинском топчанчике. На неё никто не смотрел, все взгляды были прикованы к компьютерному экрану.
- Вот и всё, - произнёс Лев Валерьевич. - Нет больше загадки природы. Теперь до конца жизни буду мучиться, что не сумел разгадать и использовать её. То, что осталось, конечно, сгодится для коммерческих подсадок, но и тут всё не по правилам, против стандарта, так что и больших денег не заработаем.
- Думается, мы никаких денег не заработаем. Ну-ка, ещё пару раз проведём чистку, в ином режиме. Вот таком…
- Вы с ума сошли, девушки! Так мы весь мозг выжжем. Глобальный инсульт - знаете, что такое? Зона кровоизлияния займёт более восьмидесяти процентов мозга. Куда мы после этого акцептора писать станем? Ему там не жить, а только умирать.
- Глобальный инсульт предполагает стопроцентное поражение. Так что ничего и никуда мы писать не будем. Боюсь только, этот мозг выдержит и не такое. Ну, что там на спектре?
- Как всегда, ничего. Но теперь ничего и должно быть.
- Я пошла. Вичка, если что, выдёргивай меня сразу, не рискуй.
Виктория-Агнесса вновь изготовила свой палаческий инструмент. Лев Валерьевич, не ожидая напоминания, убавил свет. И так же, как в прошлый раз, деловой, едва ли не обыденный процесс был прерван отчаянным воплем и хрипом. Сонечка на этот раз продолжала лежать, не подавая признаков жизни, а билась и кричала только Виктория-Агнесса. Скрипели, брызжа сколотой эмалью, безупречные зубы, горлом шла пена. Кажется, вивисекторша пыталась сорвать с Сонечкиного лба наклеенный контакт, но сведённые судорогой руки не слушали её и лишь загребали воздух и раздирали грудь.
Лев Валерьевич стоял, вжавшись в стену и, не пытаясь помочь, со смесью ужаса и восторга наблюдал гибель своей ассистентки.
- А не будешь больше, никогда не будешь, - бормотал он трясущимися губами.
Когда конвульсии прекратились, он кинулся снимать психоспектр погибшей.
- Ну-ка, ну-ка, показывай, что там с тобой… - бесконечно повторял он, разглядывая на спектрограмме жалкие всплески активности. - Вот он какой - тотальный инсульт… Какое тело загублено. И ведь ничего не использовать, всё сгорело подчистую. Ну-ка, а сердечко проверим. Наверняка и там обширный инфаркт.
Доктор разогнулся, собираясь, верное, подключать аппаратуру для посмертной проверки сердечка, но замер, увидев, что Сонечка лежит с открытыми глазами и пристально разглядывает его.
- Пра-а-аснулась?.. - проблеял медик, выдавив на лицо кривоватую улыбку. - Вот видишь, я же говорил, всё будет хорошо.
Сонечка села, потом, держась за стенку, поднялась на ноги.
- Лев Валерьевич, вы больше не будете меня мучить. Никогда.
Видать, не без причины учёный эскулап скрывал своё имя от пациентов и испытуемых, поскольку скривился и не нашёл ничего лучшего, чем спросить:
- Откуда ты знаешь, как меня зовут?
- Я всё слышала, всё помню и всё поняла. Теперь я пойду к маме. Я знаю, она ждёт. Дайте ключи.
Лев Валерьевич дрожащей рукой протянул связку электронных ключей. Сонечка пошла к двери.