Девушка сидела в грустном молчании. Несмотря на рану, она успела осмотреть Хратена и убедилась, что джьерн мертв. Он получил две серьезные раны, любая из которых могла убить его раньше, чем он сломал шею Дилафу; должно быть, его поддерживали дахорские символы. Раоден с сожалением покачал головой и начертил над принцессой эйон. Он до сих пор не понимал, почему джьерн их спас, но про себя искренне благодарил Хратена за вмешательство.
- Как армада? - с тревогой спросила Сарин.
- На мой взгляд, они отбиваются успешно, - передернул плечами Галладон. - Король Эвентио повсюду тебя разыскивает - он прибежал в порт вскоре после нашего появления.
Раоден закончил эйон линией Разлома, и рана на плече девушки затянулась.
- Должен признать, сюл, тебе везет, как Долокену, - продолжал дьюл. - Рвануть сюда наугад - я никогда не видел более идиотского поступка.
Принц пожал плечами и притянул Сарин к себе.
- Она того стоит. К тому же ты рванул за мной по пятам, разве нет?
Галладон фыркнул.
- Мы попросили Эйша проверить у местного сеона, что ты добрался благополучно. В отличие от нашего короля, мы не каяны.
- Ладно, - непререкаемым тоном вмешалась Сарин. - Кто-нибудь объяснит мне, что случилось? Причем немедленно!
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Сарин оправила камзол на Раодене и отошла на шаг, задумчиво постукивая пальцем по щеке. Она бы предпочла белое вместо черного, но самый белоснежный наряд бледнел по сравнению с серебристой кожей элантрийца.
- Ну как? - спросил принц, разведя руки в стороны.
- Все равно выбирать не приходится, - непринужденно ответила девушка.
Раоден рассмеялся и поцеловал ее в щеку.
- Разве ты сейчас не должна быть в церкви и молиться? Что случилось с уважением к традиции?
- Я уже пробовала следовать традиции. - Сарин повернулась к зеркалу, чтобы проверить, не смазалась ли косметика. - На этот раз я с тебя глаз не спущу; неизвестно почему, но мои предполагаемые мужья имеют привычку исчезать в самый неподходящий момент.
- Интересно, как это характеризует тебя, прутик Леки? - поддразнил Раоден. Он неудержимо смеялся, когда Эвентио рассказал ему о прозвище, и теперь не упускал возможности пустить его в ход.
Принцесса рассеянно хлопнула его по руке; она поправляла перед зеркалом вуаль.
- Господин, госпожа, - прервал их строгий голос. В дверях повис сеон Раодена, Йен. - Пора.
Сарин мертвой хваткой вцепилась в руку принца.
- Шагай, - приказала девушка, кивком указывая на дверь.
На сей раз она не выпустит его из виду, пока их не поженят.
Раоден честно попытался вслушаться в проповедь, но кораитские свадебные церемонии не зря славились невероятной многословностью и сухостью. Отец Омин, преисполненный значимости оттого, что оказался первым в истории жрецом Корати, который венчал элантрийца, подготовил по случаю внушительную речь. Коротышка-жрец по своему обыкновению бормотал с полузакрытыми, затянутыми мечтательной пеленой глазами и вроде уже успел позабыть про полный народа зал.
Так что Раоден тоже отдался мыслям. Он никак не мог забыть об утреннем разговоре с Галладоном, начало которому положил осколок кости. Его достали из тела мертвого дахорца, и хотя на первый взгляд изуродованная кость казалась отвратительной, в ней присутствовала некая красота. Она походила на точеную слоновую кость или, скорее, на клубок сплетенных вместе тонких прутьев. Принца встревожило, что он распознал в сплетении виденные в книгах старинные фьерденские символы.
Выходило, что монахи Дахора придумали собственную версию Эйон Дор.
Даже во время свадьбы Раодена не покидало беспокойство. В течение столетий лишь одно препятствие стояло на пути фьерденского продвижения на запад: Элантрис. Но если вирн получил доступ к Дор… Раодену припомнился Дилаф и его необъяснимая способность сопротивляться и даже разрушать эйоны. Будь в Теоде несколько монахов под стать Дилафу, исход битвы мог быть совсем другим.
И тем не менее лицо принца то и дело расплывалось в неудержимой улыбке. За плечом одобрительно покачивался Йен. Радость от возвращения сеона не затмила горя по потерянным в последней схватке друзьям, но порой помогала забыть, как ему не хватает Караты и остальных. Йен утверждал, что не помнит своего безумия, хотя что-то в нем изменилось после Элантриса. Он вел себя тише, чем обычно, и стал еще более задумчивым. Как только появится свободное время, Раоден собирался расспросить прочих элант-рийцев об их сеонах. Его смущало, что после горы прочитанных книг он все еще не знал, как создавали сеонов, - если шары света действительно были порождениями Дор.
Принца беспокоила не только тайна сеонов. Также оставалась невыясненной загадка странного танца Чей Шан, которым владел Шуден. Очевидцы рассказывали, что джиндосец с закрытыми глазами легко одолел одного из дахорских воинов, а некоторые добавляли, что молодой барон светился во время битвы. Раоден начинал подозревать, что Дор откликалась не только на призывы элантрийцев; и один из способов доступа к энергии находился в руках самого жестокого и властного тирана Опелона - вирна Вульфдена Четвертого, регента всего сущего.
Очевидно, Сарин заметила рассеянность жениха, потому что, когда речь отца Омина близилась к завершению, из задумчивости его вырвал тычок локтем под ребра. В очередной раз он поразился, как принцессе удается постоянно оставаться истинной дамой королевских кровей: внимательной, собранной и, бесспорно, самой прекрасной.
В заключение церемонии Раоден и Сарин обменялись кораитскими амулетами с эйоном Оми и поклялись в верности до гроба. Принц надел на шею невесты изящный нефритовый амулет, вырезанный Тааном; скульптор обвил его золотой филигранью, которая точь-в-точь подходила к цвету волос девушки. Подарок Сарин был менее роскошным, но тоже шел принцу. Она где-то разыскала массивный черный самоцвет, его отполировали, и теперь темный ровный блеск оттенял серебро кожи элантрийца.
Омин звучным голосом объявил, что король Арелона женат. Собравшиеся захлопали, а Сарин поцеловала мужа.
- Надеюсь, твои предвкушения сбылись? - спросил Раоден. - Ты говорила, что ждала этого момента всю жизнь.
- Все нрошло чудесно. Тем не менее осталось еще одно событие, которого я ожидала с не меньшим нетерпением.
Раоден приподнял бровь. Девушка шаловливо улыбнулась.
- Первая брачная ночь.
Король Арелона рассмеялся и поцеловал жену.
ЭПИЛОГ
Стоял погожий теплый день - полная противоположность дню похорон Йадона. Сарин задумчиво склонила голову над могилой первого короля Арелона. Все, за что боролся Йадон, пошло прахом: к Элантрису вернулось былое могущество, а рабство объявили вне закона. Теперь на троне восседал его сын, а сам трон находился в Элантрисе.
После свадьбы прошла неделя, но столько всего успело произойти! Новый король позволил знати сохранить дарованные Йадоном титулы, хотя поначалу он хотел упразднить дворянство. Его остановило то, что люди уже не могли помыслить, что больше не будет графов и баронов. Поэтому Раоден приспособил существующую систему к собственным нуждам: заставил лордов присягнуть Элантрису и вверил им заботу о простонародье в отдаленных частях страны. Из праздной аристократии дворяне превратились в своего рода опекунов, следящих за благосостоянием народа. В чем и должна была заключаться их задача с самого начала.
Сарин наблюдала за мужем, который разговаривал с Шуденом и Люкелом; кожа Раодена горела на солнце ярким серебром. Жрецы твердили, что падение Элантриса выявило подлинную сущность обитателей города, но они не знали Раодена. Он распространял вокруг себя сияние гордости и надежды, и блеску элантрийца было не равняться с чистотой его души.
Рядом с королем стоял тихий Галладон, его кожа светилась более темным отблеском, напоминая о дюладелском происхождении. Сарин безмерно удивило, что он так и остался лысым, тогда как у всех остальных элантрийцев отросли белоснежные волосы. Когда принцесса попыталась выяснить, в чем дело, Галладон передернул плечами и пробурчал: "А чего еще ожидать. Я облысел, когда мне стукнуло тридцать. Коло?"
Позади Раодена и Люкела виднелся второй сын Даоры, Адиен. По признанию Люкела, шаод случился с мальчиком пять лет назад, но семья скрывала его превращение под гримом, лишь бы не отправлять сына в Элантрис.
Но сильнее, чем тайна Адиена, принцессу поразил секрет, хранимый Киином. Дядя не пожелал пускаться в подробные объяснения, и тем не менее Сарин видела по его глазам, что он говорит правду. Чуть больше десяти лет назад Киин повел свой флот на Эвентио в попытке отобрать трон - который, как начинала верить девушка, действительно принадлежал ему по закону. Если Киин и вправду был старше брата, то именно ему следовало стать королем. Отец отказался обсуждать с ней события тех лет, но принцесса не отступится, пока не получит ответов на свои вопросы.
Размышления Сарин прервала подъехавшая к кладбищу карета. Открылась дверца, и из экипажа выбралась Торина в сопровождении отца, графа Эхана. Толстяк граф после гибели Ройэла стал сам не свой: он говорил замирающим голосом тяжелобольного и значительно похудел. Дворяне не простили ему смерти герцога, но их презрение и близко не равнялось с отвращением к себе, которое снедало Эхана.
Раоден поймал ее взгляд и незаметно кивнул - пора. Сарин прошла перед рядом могил: Йадон, Ройэл, Иондел, Карата и человек по имени Саолин. Последнюю закопали пустой, но король настоял, чтобы ее возвели в одном ряду с остальными.
Небольшое кладбище должно было стать мемориалом, напоминанием о людях, которые погибли, защищая Арелон, а также о человеке, пытавшемся сокрушить страну. У каждой медали есть две стороны; не забывать об алчности Йадона так же важно, как о самопожертвовании Ройэла.
Сарин медленно подошла к крайней могиле. Насыпанный над ней холм возвышался наравне с остальными; когда-нибудь он порастет зеленой травой и цветами, но пока свежевскопанная земля оставалась оголенной. Принцессе не пришлось бороться за возведение этой могилы; все арелонцы знали, что они в долгу перед похороненным там человеком.
Хратен из Фьердена, верховный жрец и святейший джьерн Шу-Дерет. Его погребение состоялось последним.
Девушка повернулась к собравшимся жителям Каи во главе с Раоденом.
- Я не стану говорить долго, - начала она. - Хотя я встречалась с Хратеном больше, чем многие из вас, я никогда не знала его. Я всегда полагала, что можно понять человека, став его врагом, и я думала, что понимаю Хратена - его чувство долга, сильную волю и упорство в желании спасти нас от самих себя.
Но я не видела борьбы, раздирающей его изнутри. Я не знала человека, чье сердце заставило его отречься от лелеемой годами веры во имя справедливости, не знала Хратена, который поставил жизни других людей выше своих амбиций. Эти качества прятались под маской джьерна, но в конце именно они оказались для него наиболее ценными.
Когда будете вспоминать его, не думайте о враге. Вспоминайте человека, который стремился любой ценой защитить Арелон и наш народ. Вспоминайте героя, который спас нашего короля. Если бы не Хратен, мы с мужем погибли бы от руки дахорского демона.
И всегда помните, что это Хратен предупредил теоданский флот. Не выйди армада в море вовремя, войска вирна не остановились бы на Теоде. Армия фьерденцев двинулась бы на Арелон, и даже под защитой Элантриса все вы сейчас сражались бы не на жизнь, а на смерть.
Принцесса замолчала и склонила перед могилой голову. В изголовье холма стоял боевой доспех джьерна, плащ Хратена свисал с воткнутого в землю меча, и алая ткань развевалась на ветру.
- Нет, - произнесла Сарин. - Когда мы будем говорить о нем, мы вспомним, что он погиб, защищая нас. Пусть все знают, что джьерн Шу-Дерет Хратен не был нашим врагом. Мы назовем его нашим спасителем.
Надежда Элантриса
От автора
Ниже приводится рассказ, который я написал, возвратившись в мир Элантриса в январе 2006 года. На тот момент, роман "Элантрис" (в России роман вышел под названием "Город Богов") был в магазинах примерно семь или восемь месяцев, но я, на самом деле, не написал ничего нового из историй этого мира с 2000 года, когда я закончил первый проект оригинальной книги.
Этот рассказ был первоначально размещен для продажи на сайте Amazon.com; как только с ними контракт закончился, я поместил его здесь.
Существовало некоторое количество "дыр" в рукописи романа "Город Богов", в который я решил не включать различные точки зрения героев или разделы с объяснениями во имя оптимизации, особенно в конце. В глубине моего сознания, я знал, что случилось.
Данный рассказ как раз одна из этих "дыр", он предназначен для чтения после того, как вы закончили прочтение романа. Действие рассказа происходит во время кульминационных событий романа. Некоторые из вас, возможно, найдут интересным прочитать этот рассказ раньше того времени, что я указал, однако, как я знаю, другие люди предпочитают наслаждаться историей без предубеждений, прочитав данную сцену после романа.
В любом случае, если вы еще не читали роман "Город богов", этот рассказ содержит основные спойлеры. Могу ли я предложить прочитать роман в первую очередь? Конечно, если вы еще не ознакомились с романом "Город Богов", то для вас чтение этого рассказа совершенно нецелесообразно.
Как всегда, спасибо за чтение!
***
- Мой господин, - сказал Эйш, парящий через окно. - Леди Сарин просит вашего прощения. Она немного опоздает к обеду.
- Немного? - спросил удивленно Раоден, сидевший в это время за столом. - Обед должен был начаться час назад.
Цвет свечения Эйша слегка изменился.
- Прошу прощения, господин. Но... Леди наказала мне – а я обещал исполнить, что, в случае вашего недовольства, я должен передать вам так... Передай ему, - сказала она, - что я вообще-то беременна, и это - его вина. Поэтому он будет делать так, как хочу того я.
Раоден рассмеялся.
Эйш снова стал переливаться разными цветами, выглядел он при этом весьма смущенным, настолько смущенным, насколько может выглядеть сеон, шар, сотканный из света.
Раоден вздохнул, руки его лежали на столе. Он находился во дворце, в Элантрисе.
От стен исходило тонкое свечение, здесь не было ни факелов, ни фонарей - они были не нужны.
Когда-то он удивлялся, почему на стенах так мало креплений под факелы. Как-то Галладон сказал ему, что на стенах есть специальные небольшие плиты, нажмешь на такую - и она светится. Они оба к тому времени уже позабыли, что стены светились сами и этого освещения было более, чем достаточно.
Раоден посмотрел на пустую тарелку. А ведь когда-то, думал он, небольшой кусочек хлеба был на вес золота, и доставался с таким трудом. А теперь, обычное дело, валяй дурака за добрый час до обеда и ничего не делай, ничего страшного. Да, еды теперь было вдоволь. Да и сам Раоден умел обычный мусор обращать в лучшее зерно. Больше никто и никогда не узнает в Арелоне, что значит голодать. Все эти мысли навеяли Радеону воспоминания о Новом Элантрисе, о том мире и покое, что он там установил.
- Слушай, Эйш, - вдруг сказал Раоден, осененный какой-то мыслью. - Я все хотел у тебя спросить.
- Конечно, Ваше Величество.
- В самый последний час, перед самым возрождением Элантриса, где ты был? - спросил Раоден. - В ту ночь, я что-то не припомню, чем ты занимался, где ты пропадал? Честно говоря, последнее, что я помню, это как ты пришел доложить, что Сарин похитили и увезли в Теод.
- Все так, Ваше Величество, - ответил Эйш.
- Стало быть, где ты был тогда?
- Долго рассказывать, Ваше Величество, - сказал сеон, после чего медленно опустился рядом со стулом Раодена. - Началось все с того, что Леди Сарин отправила меня вперед, в Новый Элантрис. Я должен был передать Галладону и Карате весть о том, что она уже отправила им обозы с оружием. Выехал я как раз сразу же перед тем, как монахи начали наступление на Каэ. Так я и направился в Новый Элантрис, совершенно не подозревая о том, что скоро случится беда...
***
Матисс заботилась о детях. Такова была ее работа в Новом Элантрисе. Каждый обязан был иметь работу – это было правило Духа.
Она не имела ничего против своей работы - откровенно говоря, она ей даже нравилась. Она начала выполнять эту работу задолго до того, как появился Дух. С тех пор как Дэйш нашел ее и забрал в замок Караты, Матисс присматривала за малютками. Правила Духа лишь закрепили официальный статус. Да, ей нравились ее обязанности. Большую часть времени.
- Нам действительно необходимо ложиться спать, Матисс? - спросил Теор, смотря на нее с широко открытыми глазами. - Можем мы не ложиться спать, хотя бы сегодня?
Матисс скрестила руки и приподняла безволосую бровь, глядя на мальчика.
- Вы всегда ложитесь спать в это время: например вчера, - заметила она. - И позавчера. И поза-позавчера, не понимаю, почему вы думаете, что сегодня что-то должно быть по-другому.
- Что-то происходит, - сказала Тиил, вставая за спиной своего друга. - Все взрослые вычерчивают эйоны.
Матисс бросила взгляд в окно. Дети - около пятидесяти, о которых она заботилась - находились в здании, которое окрестили "Курятником" из-за того, что практически на всех стенах были вырезаны птицы. Курятник находился неподалеку от центра внутреннего города - рядом с домом Духа и часовни Кораты, где он проводил большинство важных встреч.
Взрослые хотели пристального надзора над детьми.
К сожалению, это означало, что взрослые также находились под пристальным надзором детей.
За окном пылали вспышки света от сотен пальцев, которые рисовали эйоны в воздухе.
Наступала ночь, в это время дети уже давно должны были заснуть, но сегодня их было особенно трудно уложить.
Тиил прав, подумала она. Что-то происходит.
Однако это не было достаточной причиной, чтобы разрешить ему не ложиться спать, особенно учитывая тот факт, что чем дольше он бодрствовал, тем дольше она не могла оставить детей и выяснить причину этих волнений.
- Ничего не происходит, - сказала Матисс, оглядываясь на детей.
И хотя некоторые из них уже начали укладываться на свои красочные простыни, многие оживились и наблюдали, как Матисс пыталась справиться с двумя нарушителями спокойствия.
- Не похоже на "ничего", по-моему, - заметил Теор.
- Что ж, - сказала Матисс, вздыхая. - Они рисуют эйоны. И если вам так это интересно, думаю, мы смогли бы сделать исключение и разрешить вам не ложиться спать ... при условии, что вы тоже начнете рисовать. Думаю, ничего страшного, если мы проведем еще один урок вечером.
Теор и Тиил побледнели.
Рисование эйонов было как раз тем, чем все занимались в школе. Дух заставил их снова посещать эти уроки.
Матисс хитро улыбнулась про себя, увидев как оба мальчика попятились.
- Ну, давайте же, - сказала она. - Возьмите перья и бумагу. Мы можем нарисовать эйон Эйш раз сто. Мальчишки поняли намек и скользнули в свои кровати.
В комнате были и другие воспитатели: они, так же как и Матисс, ходили между кроватей и следили, чтобы дети засыпали.
- Матисс, - кто-то сказал. - Я не смогу заснуть.