- Я только что прибыл последним поездом из Гринтауна, - начал поспешно объяснять Кейт. - Мне сообщили, что серьезно заболел брат. Поэтому я рискнул и попытался поскорее проскочить к себе… живу-то я совсем рядом с вокзалом. Я и не знал, что это настолько ужасно - оказаться ночью снаружи. Вот и убедился сам… так что предпочитаю дождаться утра, чтобы вернуться домой.
Все это время портье не спускал с него глаз. В конце концов выдавил из себя:
- Рук не опускать! - С этими словами он положил ружье на стойку, продолжая держать, однако, палец на спусковом крючке. Другой рукой он дотянулся до пистолета, лежавшего в ящике стола за стойкой.
- Повернитесь спиной ко мне, - скомандовал он. - Я должен удостовериться, что вы безоружны.
Кейт повиновался и терпеливо стоял, пока тот ощупывал его карманы, уткнув ему дуло пистолета в поясницу.
- Все в порядке, - констатировал служащий. - Ладно, так и быть, рискну. Не хотелось бы выбрасывать вас наружу, в ту жуть, что там происходит.
У Кейта полегчало на сердце, и он обернулся. Портье уже зашел за стойку и больше не угрожал ему пистолетом.
- Сколько с меня за стекло? - осведомился он. - А заодно и за комнату, если найдется свободная?
- Разумеется, есть. С вас за все причитается сто кредиток. Но сначала помогите мне. Давайте пододвинем этот стеллаж с книгами и журналами к двери. Он достаточно высок, чтобы скрыть то место, где разбито стекло. Одновременно помешает колыхаться портьере, так что свет не просочится на улицу.
- Отличная мысль, - согласился Кейт. Он взялся за один конец стеллажа, портье - за другой, и объединенными усилиями они передвинули его ко входу.
Внимание Кейта привлекли заголовки некоторых книг на полках стеллажа. Особенно одной, карманного формата и озаглавленной ""За" или "против" отуманивания?" Взглянул на цену: две с половиной кредитки. Это подтвердило его предыдущие прикидки насчет того, что одна кредитка в этом мире равноценна десяти центам в его.
Сто бумажек, то есть шесть долларов, за выбитое стекло и комнату - цена вполне приемлемая, подумал Кейт. В сущности, ему здорово повезло. Видит бог, он с радостью отдал бы всю наличность - свыше тысячи кредиток, - только бы не очутиться вновь этой ночью в черном облаке на Сорок второй улице.
Это размышление навело его на другую, пока неясную мысль. Он был совершенно уверен, что на Сорок второй улице, между Шестой авеню и Бродвеем, не существовало никакого отеля. Особенно такого задрипанного, как этот. Но это - в том мире, откуда он заявился сюда…
Прервав бесполезные сейчас размышления, он проследовал за служащим, который заставил его заполнить карточку. Кейт извлек из портмоне банкноту в сто кредиток и положил ее поверх пятидесятикредитной ассигнации.
- Пожалуй, я заберу с собой пару - тройку книжонок для чтива, - пояснил он. - Сдачи не надо. - Таким образом, чаевые портье составили четыре доллара.
- К вашим услугам, мистер Уинтон. И большое спасибо. Книги можете выбрать сами, - залебезил тот. - А вот и ваш ключ - номер триста семь, это на четвертом этаже. К сожалению, проводить вас не смогу. Понимаете, мы закрываемся сразу же с заходом солнца, и посыльного с этого момента не держим. А мне надлежит все время нести вахту здесь, внизу.
Кейт понимающе кивнул головой и взял ключ. Затем вернулся к стеллажу с книгами.
В первую очередь он взял ту, что привлекла его внимание. Не было сомнений, что прочитать ее крайне необходимо. Кейт обежал взглядом названия других изданий. Некоторые из них были ему знакомы, другие - нет.
Он решил взять еще "Очерк всеобщей истории" Х. Дж. Уэллса. Наверняка там окажется немало ценных для него сведений. Что выбрать еще? На полках стояло множество романов, но требовалось что-нибудь посерьезнее. Ему ведь нужна была информация, а не беллетристика. Бросилось в глаза, что по меньшей мере с полдюжины книг были посвящены некоему Допеллю. Где же он видел это имя? Ах да, в "Нью-Йорк таймс" - так звали главкома космического флота Земли.
"Подлинный облик Допелля", "Жизнь Допелля", "Допелль - герой космоса" - и так далее и тому подобное.
Если в разделе, отведенном отнюдь не под художественную литературу, рассудил Кейт, столь часто попадается это имя, значит, эта персона заслуживает внимания. И он снял с полки "Жизнь Допелля".
Показав служащему, сколько книг он взял, Кейт поспешил к лестнице, чтобы побороть искушение прихватить еще несколько. Ведь у него оставались еще и те два журнала, что он купил в Гринтауне, но до сих пор успел только взглянуть на обложки и познакомиться с оглавлением. Да и не сумеет он все это осилить до утра, даже если уделит сну самую малость времени и будет все просто пролистывать.
А выспаться между тем было совершенно необходимо, несмотря на весь интерес, который представляла добытая им литература. Поднимаясь по лестнице, Кейт понял, насколько же он выдохся за последние часы. К тому же разболелось раненое плечо. Болезненно ныли суставы запястья правой руки: если, разбив стекло, он и отделался мелкими порезами, то все равно сгибать сейчас фаланги пальцев было мучительно больно.
При слабом коридорном освещении он разыскал свой номер и, войдя, зажег верхний свет. Комната выглядела довольно приятно, а кровать просто звала немедленно раздеться и растянуться на ней. Но Кейт все же решил не ложиться спать до тех пор, пока по меньшей мере не разберется, что полезного он сможет извлечь из купленных книг. Не исключено, что ему удастся выудить там кое-какие полезные сведения, которые помогут ему завтра избежать грубых ошибок типа допущенного сегодня вечером ухода из надежного вокзала в жуть ночного Нью-Йорка. По правде говоря, он спасся только благодаря невероятно счастливой случайности.
Сняв пиджак и шляпу, он специально устроился в самом неудобном из двух кресел, стоявших в номере, чтобы не тянуло ко сну при чтении. Он отчетливо понимал, что если приляжет на кровать, то через полчаса уснет непременно.
Начал Кейт с книги ""За" или "против" отуманивания?". При этом он рассчитывал только полистать ее, ограничившись самыми общими сведениями о том, что представляет из себя этот феномен.
К счастью, вся история с отуманиванием была довольно удачно изложена в сжатом виде в первой же главе. Кейт выяснил, что изобрел его один немецкий профессор в 1934 году вскоре после уничтожения звездолетами с Арктура городов Чикаго и Рима. Первый подвергся нападению арков в начале 1933 года, и при атаке погибло свыше миллиона человек. Вскоре та же участь постигла и Рим.
Интересно, что после разрушения Чикаго во всех крупных городах мира были приняты самые жесткие меры по полному их затемнению. Но это не спасло итальянскую столицу от гибели. Рим, несмотря на полное укрытие всех источников света, был атакован беспощадно и прицельно. К счастью, Допеллю удалось захватить в плен наносивший штурмовой удар космолет арктуриан, а вместе с ним и нескольких оставшихся в живых членов экипажа.
С помощью кого-то или чего-то, что носило имя Мекки (автор книги исходил из того, что все его читатели прекрасно осведомлены об этом персонаже, и каких-либо пояснений на сей счет, естественно, не давал), у уцелевших арктуриан удалось выяснить, что они располагают детекторами излучения в диапазоне не только видимого света, но и неизвестных землянам лучей, еще более мощных и порождаемых самим фактом наличия электрического тока. Поэтому они легко выявляли крупный город даже в том случае, когда все источники света в зданиях тщательно маскировались, ибо эти так называемые эпсилон-лучи так же легко пронизывали стены строений, как, к примеру, радиоволны.
Дело чуть не дошло до того, что уже собирались снова перевести все города Земли на освещение газом или свечами. Электричество при этом вполне можно было продолжать использовать днем, поскольку эти таинственные эпсилон-лучи нейтрализовывались солнечным светом и не выходили за пределы земной атмосферы.
Именно тогда Допелль уединился в своей лаборатории, чтобы подразобраться с этой проблемой. Именно он постиг природу эпсилон-лучей и каждодневно публиковал сообщения в адрес ученых всего мира, работавших под его началом над изобретением способа, как столь же легко уничтожать такие лучи ночью, как это делало днем солнце.
И однажды одному немецкому профессору удалось найти наиболее эффективное решение - получить эпсилон-газ, выполнявший требуемую функцию. Тогда-то Всемирный Совет и принял решение о неукоснительном отуманивании этим газом всех городов Земли с населением свыше ста тысяч человек.
Диковинную, однако, субстанцию открыл этот герр профессор Курт Эббинг. Газ не имел запаха, не был токсичен ни для одной из форм животной или растительной жизни и был совершенно непроницаем для света и эпсилон-лучей. Добывали его почти даром из гудрона. Одной установки вполне хватало, чтобы каждый вечер производить его в количестве, достаточном для того, чтобы покрыть целый город непроницаемой пеленой. С восходом солнца он самоликвидировался в течение десяти-пятнадцати минут.
Уже после открытия отуманивания некоторым звездолетам арктуриан удавалось несколько раз преодолевать заградительный барьер, но ни один крупный город Земли нападению больше не подвергся. Газ доказал, что является надежным средством обороны.
С тех пор с лица Земли были стерты около дюжины городов меньшего значения. Если исходить из того, что космолеты арков всегда выбирали в качестве объекта атаки самые крупные из засеченных их радарами городов, то можно было считать, что тем самым человечество сумело уберечь от них двенадцать очень крупных населенных пунктов. Другими словами, если сравнить число жертв в результате уничтожения этих сравнительно мелких городов с теми, которые понесли бы крупнейшие, то получалось, что отуманивание спасло жизнь как минимум десяти миллионам человек. А если бы к числу этих потенциально уничтоженных (без отуманивания) городов отнести Лондон и Нью-Йорк, то этот десятимиллионный показатель следовало бы увеличить в два-три раза.
В то же время отуманивание повлекло за собой и некоторые отрицательные последствия. В большинстве крупных городов силы правопорядка оказались неспособными справиться с разразившейся в этой связи волной преступности. Отуманенные улицы почти всех густонаселенных пунктов стали прибежищем для отребья всех видов. Только в одном Нью-Йорке, прежде чем полицейские - или то, что от них осталось, - наотрез отказались от ночного патрулирования, от рук бандитов погибло около тысячи копов.
Попытка ввести институт ночных сторожей завершилась не лучшим образом, и от нее в конце концов также отказались.
Ситуацию усугубила и проявившаяся к тому времени среди ветеранов космической службы тенденция после отставки перетекать в криминальные структуры. Примерно треть бывших космобоевиков не смогла устоять против этого психоза.
Поэтому в большинстве крупнейших городов мира - в Париже, Нью-Йорке, Берлине - в конце концов полностью отказались от каких-либо попыток наводить там ночью порядок. Сразу же после заката солнца в них начинали править бал всевозможные банды и вообще криминальный элемент. Законопослушные граждане смирно сидели по домам. Общественный транспорт благополучно простаивал.
Вскрылось одно любопытное обстоятельство. Большинство преступников предпочитали промышлять на открытом воздухе. Число квартирных краж отнюдь не возросло. И добропорядочный гражданин, укрывшийся у себя в гнездышке за прочными дверями и ставнями, не подвергался теперь большей опасности, чем раньше. Так называемый "психоз отуманивания" повелительно требовал от тех, кто страдал им, совершать преступные деяния обязательно под покровом этой сгустившейся тьмы.
Встречались как убийцы-одиночки, так и целые банды. Последние представляли наибольшую опасность. Некоторые из них, такие как "Ночевики" из Нью-Йорка, "Кровопуски" из Лондона или "Красные орды" из Москвы, разработали каждая свою хитроумную тактику действий и, похоже, были прекрасно организованы.
Каждую ночь в крупных городах погибали сотни жителей. И ситуация была бы намного острее, если бы зачастую бандиты не предпочитали грызться между собой и взаимно истреблять друг друга, чем нападать на честных граждан, которые, как правило, и не отваживались высовываться ночью на улицу.
Автор книги признавал, что отуманивание ради спасения крупных городов от агрессии арков в целом обходилось человечеству недешево. Несомненно, не менее миллиона человек уже расстались с жизнью в условиях непроглядного мрака отуманивания. Но оно же одновременно спасло не менее десяти миллионов землян от атак коварных арков. Благодаря отуманиванию после разрушения Чикаго и Рима пострадали лишь городишки, не имевшие большого значения. "За" или "против" отуманивания? - ставил в конечном счете вопрос ребром автор книги. И твердо выступал "за", приводя в качестве решающего аргумента итоговый результат операции спасения миллионов человеческих существ.
Кейт отложил этот труд в сторону, ощущая легкий озноб. Да, если бы он купил его в Гринтауне и успел прочитать в поезде, то ни за что бы не решился покинуть здание вокзала. Он наверняка бы снял кушетку, а если бы к тому моменту все они оказались разобранными, все равно предпочел бы переспать эту ночь прямо на полу зала ожидания.
Стало очевидным, что ночная жизнь на Бродвее в этом мире никак более не походила на ту, что знал он.
Он подошел к окну и посмотрел… не наружу, а в ту невообразимую темень, что начиналась сразу же по ту сторону стекол. Окна не были зашторены, поскольку для четвертого этажа это уже не имело ровно никакого значения.
Никто на улице на расстоянии в несколько метров не мог увидеть освещенного окна. То была ночь бесподобной, ни с чем не сравнимой черноты. Чтобы поверить в это, надо было самому побывать в ней.
Интересно, а что сейчас происходит во мраке Четвертой улицы, в двух шагах от Таймс-сквер, в самом бурно пульсировавшем сердце Нью-Йорка? Подумать страшно: Сорок вторая улица полностью находится в руках преступников! Какие-то пурпурные монстры с Луны спокойно вышагивают по центральной улице Гринтауна! А генерал Эйзенхауэр командует армией землян на венерианском ТВД против арктуриан!
Что за безумная, немыслимая вселенная!
Глава 6
Полет швейных машинок
Но каков бы он ни был, этот мир, Кейт в нем очутился и, похоже, крепко застрял. Более того, всюду и все время его подстерегают неведомые опасности. И так будет продолжаться до тех пор, пока он не научится достаточно свободно ориентироваться в этой вселенной, чтобы не подвергаться постоянному риску совершить фатальную ошибку всякий раз, стоит ему раскрыть рот или отважиться на какой-то поступок.
То была непозволительная роскошь - допускать ляпы в мире, где вас могли без излишнего шума прихлопнуть как шпиона или прикончить только за то, что вы ополоумели настолько, что захотели с наступлением ночи прошвырнуться от Центрального вокзала до Таймс-сквер.
Кейт решил повременить со сном, а пока еще поднабраться информации. Он решительно раскрыл "Очерк всеобщей истории" Х. Дж. Уэллса. Правда, сидя в неудобном кресле, он совсем изнемог и поэтому не устоял перед искушением прилечь на кровать, внутренне, однако, поклявшись самому себе, что если невзначай уснет за чтением, то наверстает это утром, и уж тогда будет просвещаться столь долго, сколь это окажется возможным, прежде чем выйти на улицы Нью-Йорка. И каким бы ни оказался этот город днем, все равно ничего уже не могло быть хуже того, каким он был ночью.
Подложив под голову обе подушки, Кейт открыл Уэллса. Первые главы он просто пробежал, выхватывая там и сям по фразе, и… тут же вспомнил, что читал ее несколько месяцев тому назад. И этот экземпляр полностью соответствовал прежнему… во всяком случае, до определенного места. Даже иллюстрации были те же самые.
Динозавры, Вавилон, египтяне, греки, Римская империя, Карл Великий, средневековье, эпоха Ренессанса, Христофор Колумб и открытие Америки, война за независимость, промышленная революция…
ОСВОЕНИЕ КОСМОСА
Этот заголовок попался ему на глаза, когда он пролистал уже девять десятых книги. Стоп! С этого места он стал вчитываться в текст более внимательно.
В 1903 году американский профессор Гарвардского университета Джордж Ярлей открыл способ перемещения в пространстве.
Причем совершенно случайно!
В тот день ученый муж пытался починить для собственных нужд принадлежавшую его жене старенькую швейную машинку, давно поломавшуюся и заброшенную за ненадобностью на чердак. Ярлей хотел наладить ее таким образом, чтобы, нажимая на педаль, приводить в действие миниатюрный генератор собственного изготовления, предназначавшийся для получения тока высокой частоты и малого вольтажа, что когда-то потребовалось ученому для некоторых задуманных им опытов по физике.
Окончив монтаж, - к счастью, он сумел потом вспомнить, в какой момент допустил ошибку, - профессор нажал на педаль, и после нескольких движений нога совершенно неожиданно для него уперлась в пол.
Швейная машинка вместе с педалью и генератором попросту исчезли.
Уэллс замечает далее не без юмора, что ученый проделывал всю эту операцию в абсолютно трезвом состоянии и вообще натощак, но после случившегося поспешил исправить положение. Протрезвев после выпитого в этой связи виски, профессор притащил новую швейную машинку жены и быстренько соорудил другой генератор, идентичный пропавшему. Именно тогда он и обнаружил допущенную им при сборке ошибку и сознательно повторил ее.
После этого Ярлей нажал на педаль… и новехонькая швейная машинка испарилась.
Профессор не знал, что за открытие он совершил, но чувствовал, что оно имеет большое значение. Поэтому, ничтоже сумняшеся, он снял деньги со своего счета в банке и купил еще пару швейных машинок. Одну он любезно возвратил для бытовых нужд жене. А вторую смонтировал точно так же, как и в первые два раза.
Но теперь он привел на демонстрацию опыта свидетелей, в том числе декана и ректора университета. При этом он не стал говорить им о том, что их ожидает, - просто попросил внимательно наблюдать за швейной машинкой.
Те уставились на нее и однозначно убедились, что она растворилась в воздухе.
Ярлею не без труда удалось убедить их, что не может быть и речи о каком-то ловком фокусе, но когда он преуспел в этом - правда, ценой отправки "в никуда" новенькой швейной машинки жены декана прямо из комнаты, в которой эта машинка находилась, - все дружно признали, что в этом и в самом деле что-то есть.