- Смолкни, - посоветовал. - Не поедет она в городище, не старайся, - заметил, с тоской в спину девушки поглядывая. - Дурень ты, Гневомир, почто раньше не скумекал?
- А меня кто спросил?!…
- Вот то-то и оно, - вздохнул Миролюб, скривился, словно заболело что.
Побратим насторожился, встревожился:
- Хворь никак на тя напала?
- Угу, - вздохнул опять, взгляда тоскливого с Халены не спуская. - Тебе, что Ханга нагадала? Что вопрошал?
Гневомир помрачнел, отвернулся:
- Не твово ума дело, - проворчал.
- Ох, брат… Моего, не моего… а я скажу, - уставился на Гневомира так, что у того мурашки по коже пошли. - Спросил я у нее, поди то, что и ты: люб ли? И что ждет нас впереди. Ответ ведаешь?
Гневомир на побратима покосился.
- Молчи ужо. Чего кручиниться попусту? Что Богами дадено, того не переломишь.
- А я спытаю. Тяжко мне с того дня, страх сердце сжимает. Гляжу на тебя и дивлюсь, как сил в тебе достает с вести той бавиться?
- А что мне загодя тризну справлять? Пущай последние деньки, да мои. Не жалею я ни о чем. Вчера у Халены спрашивал: поплачешь ли обо мне. Да, - молвила. А боле и не надобно мне, все едино пусто. Женихом она меня не назовет, я ее невестой. Уйду, ты ей приглядом останешься.
Миролюб голову свесил:
- Знаит и тебя Морана приветила… Токмо некому по тебе плакать будет, а мне бережить некого.
Гневомир посмотрел на побратима, потом на Халену, потом опять на побратима и, наконец сообразил, о чем речь. Рванул к девушке:
- А ну, сбирайся мигом! Миролюб с тобой едет!
- Никуда я не поеду, - уперся тот, встав рядом с парнем.
- Вот! - ткнула в него пальцем Халена. - Как он, так и я, понял?
- Тогда я еду, - заявил Миролюб, тут же передумав.
- Ага? - насторожилась девушка, увидев тревогу в глазах парней. Руки в бока уперла и давай дружников взглядом пытать. - Рассказывайте-ка, что вам в голову взбрело, меня во чтобы то ни стало со Славля спровадить. Слух еще какой пробежал? Или инквизиция местная с кураторским обходом нагрянуть обещала, а я тут вроде несанкционированного истукана и могу по шее получить?
- Халена, иди домой. Здеся спокою не будет.
- Поняла, - кивнула, с насмешкой побратима оглядев. Прищурилась подозрительно. - Говорите без утайки, иначе пустой разговор будет.
Парни переглянулись. Мирослав взгляд отвел, просипел через силу:
- Ханга сказывала, что уйдешь ты в аккурат на закате лета. А сейчас закат и есть.
- Ага? А куда уйду, не уточнила? За ягодами в лес, в соседнее племя на посиделки? - усмехнулась: что ж вы суеверные такие?
Мирослав головой мотнул, нахмурившись.
- Ясно. Куда не знаете, но загодя опасаетесь. Тема закрыта. Я остаюсь. И плевать на суеверия, - развернулась, уйти хотела, да не тут-то было. Мирослав ее остановил, придержал за руку:
- Халена, Ханга и раза не ошиблась.
- И все всегда знает? - уставилась на него, не понимая: действительно во всякие предсказания верят или повод ее убрать нашли?
- Всегда. Все, - заверил тот серьезно.
- Да-а… Виват ясновидящим и их поклонникам. Меня всегда удивляли люди, которые все всегда знают. Но больше всего меня поражало - как они с этим живут?
Побратимы насупились, не понимая о чем речь, но по тону чуя насмешку. Пришлось Халене уточнить:
- Знаете, порой лучше умереть, чем жить серой массой, илом на дне. А такая жизнь страшнее самой лютой смерти. Я вам ее не желаю, как и себе не хочу. Да, возможно Ханга права, и я уйду не в соседнее городище кисель пить, а к уже почившим братьям. Вашим, моим. И что? Мы все рождены, значит, все умрем. Смерть это всего лишь итог твоей жизни. Его подведут после нас. Дети, которых мы защищаем, тот свободный мир, что мы отстоим для них. И они будут помнить своих отцов и дедов, как вы помните своих погибших родичей… Как ты мне Гневомир сказал? Воин на то и рожен, чтоб честь блюсти и за правое дело погибнуть. Это наше дело, наше с вами. Ведь я, как и вы - мирянка, воин. Если б я вам уйти предложила, домой вернуться, когда вокруг тьма собирается и вот-вот гром грянет, как вы ответили? Вы бы, самое меньшее, обиделись, и скорей всего, плюнули мне в лицо за оскорбление. Так почему оскорбляете меня?
- Халена, ты…
- Приз? Богиня? Талисман племени? Вы как жили без меня, так и дальше проживете. Я ничем не помогла вам, ничего по сути не сделала. Я не воительница, не богиня и не спасительница мира, человечества. Я обычная женщина, которая по странному стечению обстоятельств оказалась среди вас, в гуще событий, и потому же недоразумению живу на памяти тела, а не разума. А оно помнит лишь как держать оружие, убивать, драться, отстаивать свое мнение, наказывать зло. Из меня худая жена, хозяйка, помощница, я не щи варить умею, а подсечки делать, не с коромыслом, а с мечом управляться. Значит, так тому и быть. Каждый должен делать свое дело - в этом и заключается гармония. Не пытайтесь меня спровадить домой, не мечтайте, что я засяду в тереме и буду скулить или молиться. Я буду драться. С вами. Плечом к плечу. На своем месте - в дружине моего племени - мирян.
Парни внимательно смотрели на нее и молчали. Халена смутилась под их взглядами, криво усмехнулась, скрывая истинные чувства:
- Малая патетическая кантата перед боевыми действиями окончена. Расходитесь, братья миряне. Пора князя провожать. Выносят вон.
Парни оглянулись - Мирослава сносили с крыльца на самодельных носилках.
- Ты мне за то ответишь, - просипел князь, пытаясь пригрозить Горузду кулаком. Да куда там - слаб совсем, недужен.
Десничий кивнул:
- Встренимся, накажешь. А покамест выздоравливай, ты племени в Полесье нужон. А мы здеся правду сыщем, спытаем кто веред неправый учиняет да наветы клепает. И за честь постоим, не осрамим тебя и род.
Князя неуклюже сгрузили в повозку. Он слабо застонал, побелев лицом, и закрыл глаза: сил возмущаться совсем не осталось.
- Бережте. Да не трясите! - наказал дружникам Горузд.
Два десятка дружников и две повозки с раненными двинулись прочь из Славля.
Уже у ворот к Мирославу подошел высокий мужчина в дорогой одежде и знатным мечом за спиной. Поцеловал в лоб болезного, постоял, словно мысленно, что говорил князю, и махнул рукой всадникам - трогайте.
Застыл, сунув руки за пояс, взглядом провожая уезжающих.
- Кто такой? - спросила Халена у Гневомира.
- Брат Мирослава - Любодар. Знатный муж: и князь славный, и воин не робкий. Гневливый токмо, в отца ихнего, Гневреда, - почесал за ухом, скривившись.
Мужчина, развернувшись, ожег Халену взглядом, оглядев с ног до головы, плечами повел да в глубь дворов пошагал, не обращая больше на мирян внимания.
- А ничего хозяин, - философски заметила девушка: не привыкать ей и к повышенному вниманию, и к скепсису мужей воинствующих. Побратима в бок толкнула. - Ты хлебом не богат? Пожевать бы что.
Глава 10
Халена поела, да задремала в теньке за теремом. Рядом Мирослав спиной бревна избы подпирал - отдыхал, но и округ поглядывал. Остальные миряне: кто в лопухах здесь же спал, кто, лениво переговариваясь, оружие на всякий случай проверял, кто дозорил. Некоторые по городку разбрелись по совету Малика: слухи подбирать, правду отвоевывать. Последнее особенно удавалось Гневомиру неугомонному. Мало почихедов раззадорил, так и ручан задел.
- Кажись, сейчас помнут бальника, - лениво приподнявшись на локте, заметил Велимир, глядя в сторону шумной ватаги, что напротив терема слехов собралась.
- Поделом, - буркнул Рудамир, отворачиваясь.
- Пойду гляну.
Велимир встал да потопал к гурту мужей, меч на ходу прилаживая. За ним Мирослав двинулся: Халену спящую и дружники охранят, чего с ней станется среди своих? А побратиму заступа поди нужна - гудят мужи грозно.
Протолкнулись оба к середине круга и успокоенно замерли: по краю-то свои стоят с поляничами - Трувояром за Зимояром. Поглядывают на драчунов, что в середине образованного толпой пространства сходятся.
- Совсем Гневомир на голову недужен с почихедами вязаться, - буркнул Братило, заметив новоприбывших дружников.
- Эка невидаль: окоренок да оглобля! Положит их Гневомир играючи!
Оценил противников соплеменника Велимир. И прав оказался: ринул парень того, что высок да недожорен, применив прием Халены - удар по точкам под ребрами. Второго ногой сшиб и без затей, по-простому, кулаком с травой сровнял. Драка и закончилась бы, да почихеды только мертвыми сдаются, а ручане и вовсе злы - мало их лютичи стеснили, так еще и при всех племенах бесчестят! Вышли уже не двое - четверо.
- Э-э, так не по чести! - заметил Трувояр и был вытолкан в середину круга к товарищу. Гневомир хохотнул, подмигнув парню:
- Побавимся! Ща мы им наветы в обрат пустим.
- До крови! - бросил дородный ручанин, в упор разглядывая противников.
- Не было того уговору! - зароптали в толпе.
- Так есть!
- Ладно-ть, - легко согласился Гневомир.
Вельимир перевязь снял, Братиле сунул:
- Побережь.
И в круг вышел, встал рядом с товарищами. Следом Мролюб шагнул.
- От то по чести! - заметил слех, стоящий с краю от них.
Мужчины сошлись.
Халена открыла глаза от громкого ору, что стоял во весь двор, и спора над ухом:
- Заваруха будет.
- Не-е, обойдется.
- Горцы вона подтянулись и росичи косятся.
- Пущай, за погляд недорого берем.
- Глянь, стенкой ужо идут! Не пора ли разнимать?
- Да бавятся со скуки.
Девушка подняла голову, посмотрела на мирян, что сидели на траве, семечки грызли да куда-то вдаль глядели: что их занимает? О чем говорят?
Села, проследила за их взглядами и увидела драку в пыли: человек двадцать билось, не меньше, и поклясться могла: Трувояр, Миролюб да Гневомир в самом центре заварушки!
- Ну, поспала нафик! - вскочила. Перевязь хвать и к толпе драчунов.
Подлетела к забиякам, Малика оттолкнув:
- Куда смотришь, десничий?!
И не заметила, что мужчина и не глядит на забавы воинов - в сторону ворот смотрит.
Халена, с места вскочив, с рыком опустила ребра ладоней на шеи двух дебелых мужей. Те тут же наземь осели, освобождая Трувояра и Жданко из своих медвежьих объятий.
- Хватит!! - рявкнула, пытаясь криком разогнать горячих племенных бойцов. И получила удар по лицу. Губа мигом вспухла, кровь побежала.
- Халену забижать?!! - взвыл Гневомир, узрев непотребство. Схватил резвого почихеда за ворот безрукавки и треснул лбом о свой лоб. Мужчина стек на землю.
- Хватит!! - опять закричала девушка, не зная как разнять мужчин, не понимая, почему остальные этого сделать и не пытаются. Ведь всерьез бьются драчуны, силы не меря, одно хорошо - руками - не мечами. Но больше всего ее возмущали ухмылки на лицах зрителей - они развлекались! Беда на пороге, не сегодня-завтра - сеча, из которой многие не вернутся - и не понимают - играются!
Халена рассердилась - вынула меч из ножен, рассекла воздух клинком, грозя плашмя огреть ближнего к ней драчуна, ослепила блеском стали одних, оглушила криком других:
- Отбой!! Строиться!!
Мужи замерли.
Тихо стало настолько, что было слышно звяканье колодезной цепи за воротами.
Драчуны и зеваки уставились на шальную девку с мечом и, видимо, не верили своим глазам. Кто-то хмурился, кто-то беззастенчиво ее оглядывал как выставочный экспонат, кто-то с сомнением затылок чесал. А кто и щурился недобро.
Гневомир, приметив зелень в глазах посестры, сообразил, что осерчала та не в меру. Виновато шмыгнул носом, выпустил перехваченного через торс парня. Тот грохнулся плашмя, поднимая пыль, и уставился на Халену, открыв рот.
Девушка же обвела мужей настороженным взглядом, соображая - ей сейчас в изысканных выражениях расскажут куда идти и с гламурными реверансами укажут дорогу или чуть позже, как в себя придут?
Увидела толпу богато, но разномастно одетых мужчин у терема, глядящих на нее во все глаза, и опечалилась: никак князья всем составом собрались, а тут она на сцену вышла!
Точно головы всех племен - Любодар, вон с ними Горузд, Малик подошел.
Ой, стыдоба!
Здрасте! - поклонилась смущенно и замерла в поклоне - на нее с насмешкой смотрели знакомые серые глаза. Тот Черный, что стрелу в нее пускал, стоял в паре бегов от князей и щурил на нее глаза. Минута, другая - мужчина развернулся и спокойно пошел за ворота. Князья, то и дело косясь на девушку, поднялись по ступеням на крыльцо, скрылись за дверями в тереме.
- Концерт окончен, - протянула воительница потерянно, возвращая меч в ножны: кажется, опять она что-то не так сделала. И задумчиво нахмурилась - что Черный здесь делал? С князьями встречался? Сам князь или по велению начальства? По делу, с вестями, ультиматумом или с очередным подвохом? Выведывал, навет пускал? Кто он вообще такой?
- Ты Черного видел? - спросила у Вельимира, утирающего с рассеченной губы кровь.
- Ну.
- Знаешь его?
- Нет.
- Гневомир, а ты?
- Знаком, но кто, не упомню, - пожал плечами.
- По одеже роск, - заметил Миролюб, получив от Братилы рубаху и ножны.
- А не лютич?
- Лютичи за плечом меч носят, а у этого на поясе ножны, - подал голос украшенный синяками парень с тремя косичками у виска.
Белича-то за что помяли? - хлопнула ресницами девушка.
- Карол, правая рука ровена Эльфара, князя росков, - тихо сказал кто-то за спиной. Халена повернулась и увидела загорелую мускулистую грудь с рубцом от ребер до соска. Взгляд пошел выше и встретился с голубыми глазами. Мужчина смотрел на нее, не мигая, и молчал. Кажется, она видела его и, кажется, Гневомир сказал, что он горец. В принципе - да, с таким лицом, будто вырубленным из куска гранита, ветром выщебленным да шлифованным солнцем, только горцем быть.
- Хм, - замялась под слишком пристальным, изучающим взглядом. - Э-э, а что ему здесь, не знаете?
- Весть князьям принес.
- А какую?
- Сходи, узнай, - предложил ровным голосом. Развернулся да прочь пошел.
- Как же я узнаю? - пожала плечами.
- К князьям иди за ответом. Горузд с ними и Малик, знать и тебе не возбраняется. Ты ж старшой ставлена, как и они.
`Опять куда не просят лезть'? - засомневалась.
- Да они, поди, Мирослава чернить вздумали. Суд неправый учиняют, - бросил Гневомир.
- Думали бы князья действительно на Мирослава, в предательстве всерьез его обвиняли, мы б в городе не стояли. Ты бы не играл, а воевал. Кинули дурную мысль в запале схватки, да с отчаянья после, что миряне виновны, и успокоились. Крайнего нашли, что еще надо?
- Против чести токмо рывничане. Они злее всех на Мирослава бухвостят. Листавр сам пришел с сотней, правды да чести требуя…
- А не за честью он пришел, не за правдой - от лютечей сбег. Черно по уреме сказывают. Взяли их земли лютичи, хозяйничают ужо. И Дарика домой он не отправил.
- А чё ему?
- Как чё?…
- Зачем отправлять? Сеча по утру будет. Лютичи в аккурат за лесом стоят. Ума что ль у Листавра нет, брата в полон отправлять, напрямки в лапы Агзура. То его брательника узнахарят вороги, - со смешком заявил почихед, что рядом стоял, внимательно разговор слушал.
- Энто ж как так? Сеча будя, а приказу нет. Ты один о том знашь! Стеха десничий! - с насмешкой выдал Миролюб.
- Уши имею! Наши с дозора вернулись, сказывали. И любавичи ведают, токмо молкнут.
- А наши почто не зрили, не ведали?
- Не вернулись еще, - заметил Братило. Вельимир затылок почесал:
- То-то я смотрю, росичи таки хмарые, а любавичи байданы вздели.
- Ну, и организация у вас, - качнула головой Халена укоризненно и решилась: - Пойду-ка я к князьм, узнаю, о чем речь, и правда ли, что наш юный друг почихед говорит. Если, правда, то не иначе Черный Карол с вызовом на битву приходил.
- Да ща! Чтоб лютичи вызывали по чести? Ха! - гыкнул Гневомир.
- Что б правая рука Ровена за лютичей посыльным сробила? Да роски сроду сюды не лезли, в гонцах ни у кого не были, - заявил Стеха со знанием.
- Может тогда они с нами?
- За себя они завсегда. Хитры, что лисы, вертки да жадны, что гургулы. Черный здеся был, знать выгода от того Ровену ихнему.
- Поди на милость сдаются…
- Роски?! Да ты сказился!…
- Стоп: так Ровна или Эльфар главным у росков? Что-то я не поняла: десять имен у него что ли?
- Одно. Ровна - князь по ихнему.
- Ровен.
- Ну, я ж и говорю - ровна.
- Да нечё здеся Ровне делать, он с горцами схлестнулся. Вишь, они на сход прибыли…
- Трое всего-то…
- А у них один за десяток!
- Прибегли поди за помощью…
- Горцы?! Когда такое было? Чтоб горец подмоги бажил? Должно Вышата в длань превратилась!
- Ладно, перепираться да гадать долго можно, но вряд ли толк будет. Пошла я на разведку, авось в лоб не получу.
Развернулась да к терему пошла, в котором князья собрались. А мужчины прения продолжили, не обратив на то внимания.
На первом этаже никого не было - уже странно. Ни караульных, ни дежурных, ни девок с пяльцами, ни баб у печи - заходи, кто хочет, делай, что хочешь.
`Святая наивность', - качнула головой Халена: ворогов вокруг, как муравьев в лесу, а что князьям, что их людям - ровно. То ли не понимают серьезность положения, то ли не хотят понимать. А может по схеме `привычка вторая натура' живут? Здорово, конечно, но не ко времени. Пора б за ум браться, хоть что-то менять. Ведь преподали уже наглядный урок в Красной Горке - неужели мало?
Хотя и понять их можно: тяжело бесхитростным хитрость углядеть. Если сам с душой открытой, без ножа за спиной, и про другого иначе не подумаешь. Люди же всегда по себе мерят.
И вздохнула - значит она не так чиста да бесхитростна, если во всем подвох видит, малейшее тонкое звено высчитывает. Или вид сверху? Взгляд взрослого на ребенка? Тогда вопрос возникает - как же этому взрослому того ребенка уберечь? Чем помочь, если и прав не имеешь, и дитя по другим правилам живет и иных знать не хочет? Оно, конечно, замечательно, лучше жить так - в чистоте помыслов, без пакостей, лишь в добро, честь да правду веря? И как уберечь этот добрый мирок? А никак не получается, гармония, и тьфу и язвить ее. Вот жили, жили, не тужили, ни к кому не лезли, а тут роски явились, что, по всему судя, значительно прозорливей здешних племен. И давай воду мутить, свои правила жизни насаждать - злые правила, и в том беда, что более прогрессивны они. А прогресс этот, трижды язвить его, без ломок не бывает. Тут либо сам меняйся и жизнь меняй, либо заставят. И хоть плачь, а иначе никак.
И ведь заплакала бы, закричала на тех умников, что подобные законы жизни придумали… да что ее стенания изменят?
Почему так, а не иначе мир устроен? Почему зло вечно прикрыто, а добро беззащитно? Почему зло живет, а добро гибнет? Почему хоть раз нельзя изменить ход событий, самой жизни и поменять местами эти два начала? А кто-то пытался?