Миролюб сжал в руке нож, жалея, что не может в горло его врагам воткнуть. Понимал - глупо. Одного заберет, и ни себя, ни Халену, ни племя не спасет.
- Как же мне жить?
- Счастливо… Плот пристал, Карол идет. Сейчас нас поведут, будь готов, как плот до середины реки дойдет.
- Халена!
Боги, Боги!! Где вы?!! - закричал мысленно в небо.
- Прости за все, брат. Выполни свой долг, доберись к нашим. Поклон всем от меня…
- Халена, - застонал.
Карол подошел, оглядел внимательно пленников:
- О чем речь ведете?
- Прощаемся, - ответила Халена.
Их подняли за вороты и толкнули к плоту. Коней на дощатый пол свели. Оттолкнули слегами от берега, поплыли.
Девять воинов, Карол - посчитала Халена. Три лошади - лишнее пространство занимают. Развернуться будет сложно, но раз нужно, значит - можно.
- Ты готов? - склонив голову до подбородка, чтоб Карол не увидел шевелящиеся губы, спросила девушка побратима.
- Да, - скрипнул зубами. - Прежде скажу - люба ты мне. Одна есть, одна останешься. Возвернусь за тобой, на том клянусь. Дождись.
Халена невесело улыбнулась, поглядывая на мужчин с мечами, арбалетами. Эти не лютичи - роски. В них силы немеряно и ума не занимать. Ляжет она скорей всего здесь и не к кому будет Миролюбу возвращаться.
`Ну и ладно', - в небо посмотрела, чтоб запомнить облака и птиц, глубокую голубизну свободы.
- Пора, брат.
Миролюб зажмурился на пару секунд:
- Прощевай…
Как эхо прошло над водой. И больно обоим, и словно теряешь часть себя, умирая в прощании. Но ни слова больше, да и нет таких, чтоб высказать, что чувствуешь. Боль и благодарность, печаль и тепло, любовь и ненависть, горе и отчаянье, несколько светлых месяцев позади, в которых и смех, и баловство, и радость, и вера, и долгие годы впереди, в которых лишь память о прошлом, о том времени, когда они втроем гнали коней наперегонки с грозовой тучей и пили свободу ветра и были пьяны от самой жизни. Целый букет из чувств и воспоминаний, привязанностей, чаяний, дел и слов. Целая жизнь в малом отрезке времени. Но нет у нее иного названия, кроме одного, скупого, безликого - прощай.
- Поклон от меня нашим. Береги себя и их. Живи, Миролюб. Живи не только за себя, но и за тех, кто погиб, и расскажи о них своим детям. Обязательно расскажи…
Парень тряхнул волосами и резко развел руки в стороны, разрывая путы. Вскочил вместе с Халеной. Та спиной его прикрыла, приготовившись к обороне, разорвала перетертые веревки на руках.
- Уходи!
Миролюб, уже прыгая с плота в реку, посмотрел на нее, чтоб запомнить навеки, и исчез под водой.
Роски срывали арбалеты с плеч, кто-то попытался нырнуть за парнем, да напоролся на Халену. Та и не ведала о ранах - не до них. Тело душой живо - о том лишь помнила. И знала - пока побратим не ушел, она будет стоять и будет жить до последней клетки, до последней капли крови.
Взмах ногой, ботинком в кадык. Хрип - падение. Ребро ладони на сонную, пальцы в глазницы. Вой, крик, хрип.
И нет у нее сейчас жалости, как нет боли и нет ничего, что может остановить ее, потому что за спиной брат, и он должен выжить, уйти.
Еще удар, наклон, взмах. Рука у запястья перехватила руку, сжимающую меч, пальцы надавили на нужные точки, пятка впечаталась в грудь другого бойца. Поворот, перехват и меч в руке. Клинок вошел в грудь арбалетчика - стрела сорвалась и ушла под плот. Другого ступней в коленную чашечку, третьего локтем под дых, мечом в живот. Наклон, уход от стали и удара. Падение на спину от подсечки. Меч вверх, в грудь мужчины и вот еще одного врага нет. Вскочила с места, толкнув в грудь ногой одного, другого мечом по шее. Первый впечатался в круп лошади. Та оступилась, заржала, ломая ограждения, упала в воду.
- Не убивать!! - предупредил своих Карол.
Миролюб доплыл до камышей, вынырнул, оглядываясь назад: там на плоту билась Халена, одна против десятка.
- Я вернусь, слышишь, я вернусь, - прошептали посиневшие от холода губы. И дальше, в сторону, хоть душа рвется назад, к ней, ради которой и жить сладко и умереть не жалко. Опять оглянулся и сцепил зубы, чтоб не закричать: Халену сбили с ног, пригвоздили мечом к доскам.
- Нет, нет!! - захрипел и нырнул, чтоб смыть слезы. Поплыл в отчаянье, продираясь сквозь заросли камышей. Нет пути назад, только вперед, достало бы сил.
Халену от души ударили по ранам. Девушка рухнула не устояв, задохнулась от боли и потеряла драгоценные минуты. Меж рукой и израненным боком вошел клинок Карола, увеличивая рану, добавляя боли. Халена смотрела в серые глаза, упрямо пытаясь встать, но тело отказалось служить. Его словно и не было - ни рук, ни ног. И вообще ничего нет - только небо и серые глаза, в которых любопытство и понимание, удовлетворение и легкое сожаление.
- Дева-воительница.
Прошептали тонкие губы на смуглом лице.
И кануло все в небытие, ушло и пропало.
Глава 14
Ричард не спеша шел по коридору в сторону отведенных клону покоев и думал: а не одеть ли куклу во что-нибудь широкое, укутав в ткань с ног до головы, чтоб не смущаться лицом и фигурой Анжины? И криво усмехнулся - идея, конечно, хорошая, но не своевременная, потому что, если его ничего не будет смущать, то не станет и сдерживать. И он сломает куклу. Да, доставит себе удовольствие, но навредит делу, а значит и жене. Придется терпеть дальше и ждать… Будь оно проклято, ожидание!
Ричард толкнул дверь в покои Анжины и увидел Кирилла, что обнимал, успокаивая, плачущую Айрин.
- В чем дело, малышка? - присел перед ней. Девушка опустила глаза, прижав платок к губам. Шерби хмуро уставился на короля и процедил, плохо скрывая злость:
- Айрин принесла не тот сорт пирожного и получила по лицу. Рядовой случай. Двадцать раз на дню.
- С госпожой что-то не так, - всхлипнула девушка. И дичась посмотреть на короля, сообщила почти шепотом, глядя на свои колени. - Мне кажется, что эта жуткая женщина вообще не госпожа Анжина.
Ричард отвел взгляд: что скажешь? Что ответишь?
- Я думаю, вам стоит отдохнуть пару недель, Айрин. Как считаете?
- Не знаю… я бы уехала на пару дней.
- Замечательно. Уезжайте.
Король погладил девушку по плечу, выказывая сочувствие и понимание, и направился вглубь коридора:
- Где она?
- В будуаре, - бросил Кирилл ему в спину.
Будар был отделан в бело-золотистых тонах и обставлен утонченно-изысканной мебелью - подстать той фарфоровой кукле, что крутилась сейчас у огромного зеркала, примеряя платье - травянисто-зеленую тряпочку с разрезом от бедра и вырезом до живота.
- Можно поздравить с покупкой? - прошел к лже-Анжине мужчина, оглядел, обдав холодом и презрением. - Ткани многовато, куколка.
- Какие гости, - милостиво улыбнулась она, заняв более выгодную позу, чтоб и оголенные плечи, и манящий изгиб бедер, и ровные стройные ножки были видны разом.
- Не утруждайся, - качнул головой мужчина, скривившись, и прислонился к столику у зеркала, сунув руки в карманы брюк, чтоб ненароком не пустить их в ход.
- Жаль, что ты такой зануда и бука, - вздохнула Анжина. - Совсем не заходишь ко мне, а почему? Я скучаю, между прочим.
- Есть когда?
- О тебе!
- А-а…
- Я серьезно. Я еще надеюсь, что наши отношения наладятся.
- Ты так глупа?
Женщина настороженно прищурилась:
- Ты действительно хочешь войны?
- Она уже идет, если ты не заметила. А вот первое попадание в твои окопы, - мужчина вынул из кармана пиджака стопку счетов и, порвав их, положил на стол. Мило улыбнулся на удивление клона. - Платье великолепно, но тебе придется его вернуть.
- Не мечтай, - презрительно скривила губы. - У нас был договор: я помогаю тебе, ты не ограничиваешь меня в плане свободы и средств.
Взгляд короля стал тяжелым, давящим: некстати она о свободе заговорила, напомнила о своем поведении.
- Не дуйся, немного пошалила, но ты сам виноват, - правильно расценила его взгляд женщина. - Был бы со мной ласков, мне бы не пришлось искать внимания на стороне. Еще можно все изменить.
- Нет.
- Глупое упрямство.
- Мне послышалось или ты действительно угрожать вздумала?
- Тебе придется оплатить счета и оплачивать их в дальнейшем, иначе я дам знать Зор, что раскрыта. Не стану отвечать на письма, появляться на людях. Заставить меня силой?… - Анжина встала. Стремясь отойти от короля на безопасное расстояние - судя по его взгляду и лицу, он уже готов был к грубости. - Ты можешь, но есть масса способов дать понять, что меня принуждают. У тебя нет выхода, Рич… если ты всерьез озабочен желанием соединить семью. А может, подумаешь: зачем тебе та Анжина? Меж нами нет разницы.
- Как меж небом и землей… Я оплачу счета - первый и последний раз.
- Чудно, - вплеснула ладонями, заулыбалась. - С тобой можно договориться. А жить в мире?
- О каком мире может идти речь?
Анжина и Ричард смотрели в глаза друг друга и она поняла, что приговор вынесен и обжалованию не подлежит, и если б не та, которую она замещает, был бы приведен в исполнение здесь и сейчас. Он же увидел непонятное сожаление, что, только появившись, скрылось за томностью и лукавством.
- Что ж, невозможно иметь все, - согласилась подозрительно легко и указала Ричарду на кресло. - Садись, я как раз собралась пить чай, составь мне компанию.
- Что на этот раз в твоем ассортименте ядов? - усмехнулся недобро, но в кресло сел.
- Обижаешь, абсолютно ничего. Да и откуда взяться? - защебетала, разливая горячий чай по чашкам. - Твой волкодав следит за мной и чуть что хватает с возмутительной силой. Твой Кирюша занимательный субъект: деспотичен, подозрителен…
Ричард внимательно смотрел на женщину, пытаясь понять цель и смысл ее лояльности и болтовни: что она затеяла на этот раз? Что ей надо? И вдруг подумалось: а с чего вдруг клон утруждает себя, разливая чай? Ответ он получил на секунду позже, чем догадался. Эта секунда и спасла ему зрение.
Клон выплеснула ему воду из чайника в лицо в тот момент, когда Ричард чуть отклонился, отворачиваясь. Кипяток ожег щеку, шею, грудь, но в глаза, как метилась Анжина, не попал. Король вскочил, невольно вскрикнув от боли, и попытался достать негодяйку, но та отскочила и, схватив с со столика у зеркала длинную пилочку для ногтей, попыталась вонзить ее в горло королю, пока тот плохо соображал, находясь в шоке от боли. Однако клон не рассчитала рост мужчины и ловкость: Ричард чуть отпрянул назад, и пилка вошла в грудь, вспарывая мышцы, словно нож. В тот момент, когда мужчина без раздумий отправил женщину в нокаут, в комнату влетели Кирилл и охранники.
Ланкранц поморщился от боли, уставился исподлобья на Шерби.
- Опоздал, - согласился тот. Охранники прижали к полу пытающуюся подняться Анжину, а Кирилл хотел помочь королю выйти, прикрыв собой, на всякий случай. Но Ричард оттолкнул его и прошагал в коридор, по которому уже бежал Пит, услышав звук тревоги.
- Что это значит?! - оглядел друга с беспокойством. - Неужели она?
- Это значит, что развод Паулу уже не нужен, - разжал губы мужчина.
- Ему нужна ваша жизнь, - помрачнел Кирилл, сообразив.
- Да.
Они смотрели друг на друга и без слов поняли, что из этого следует: Паул уверен, что Анжина не вернется, и делает ставку на клон, что будет править после смерти Ричарда. Если же та пошла в атаку, решилась убрать короля, то вывод единственный - она получила приказ, а если лично от Паула она его не получала, ни через любовников и визион, значит его передали другим путем, тем, что не просчитан.
- Но как? - спросил Кирилл и побледнел, сообразив: Кто-то из своих.
- Да.
- А мне объясните или будете межсобойчик устраивать?!! - заорал Пит, раздраженный тем, что не может так быстро сложить произошедшее и сделать выводы, как друзья. Да и вид Ричарда его нервировал - обожженное, покрасневшее лицо, окровавленная рубашка и взгляд, что был мрачен, как у демона.
- Ты на викерс персонал проверил? - в ответ спросил Ричард.
- Когда?! Народу на территории дворца - мама дорогая! Коста занялся, помогает - проверяет! А ты что стоишь?! Зови врачей! - закричал на Кирилла.
- Сам дойду, - разжал Ланкранц посеревшие губы. Его не волновал ожог, поверхностная рана на груди, как в принципе не волновала собственная судьба. Но то, что предатель - человек Паула среди своих, вводило в состояние, близкое к безумию, и хотелось разровнять дворец и прилегающую к нему территорию, чтоб хоть так достать врага.
А что с женой - Ричард думать себе запретил, иначе желание взорвать дворец станет самоцелью.
- Всех проверить, всех! - процедил король.
- Занимаемся.
- Куклу не трогать!
- Ну, что ты? Как мог подумать?… Мы ей приз выдадим, карамелью! - рявкнул Пит. Видимо его переполняло негасимое желание, сродное желанию короля.
Шерби кивком показал ему - отведи Рич к врачу, и тот, подталкивая в плечо, спину, заставил Ричарда идти.
Глава 15
Небо бездонно и прекрасно.
Халена смотрела на облака, острые пики елей, темные раскидистые лапы кедров и слушала мерный скрип колес по каменистой дорожке.
Куда ее везут? Зачем? - подумала только и вновь то ли заснула, то ли потеряла сознание.
Небо стало темным, скрип еле слышным. Лес густым, черным, как всадники, что идут рядом. Красивая у Карола лошадь - молодая, резвая. То и дело косится на Халену, а та лишь слабо улыбается ей - ничего у меня нет для тебя, извини, милая…
Кто-то поил ее. Кто? Не знала, не видела. Лишь удивилась - кому охота возиться? Зачем?
И опять уснула.
Она открыла глаза и увидела седые волосы Карола. Нет, не похож он на старика. Тогда почему седой? И кого он ей напоминает?
Покосилась по сторонам - все тот же лесной пейзаж, разбавленный парой десятков всадников. Воины в черном, но в отличие от лютичей одежда богатая, добротная и вооружение на порядок, а то и два выше. На поясе мечи, через грудь кожаные ремни, что держат за спиной арбалеты и тулы. Волосы у всех длинные, не собранные, ложатся кому на колеты, кому на широкие плащи. Лица, как из гранита вытесаны. Не люди, а монументы воинской доблести. Вот только последней много меньше, чем хитрости да подлости.
Халена поморщилась, трогая рану в боку. Странно, перевязали, что ли? С чего вдруг такое милосердие проявляют? Покосилась на свое ложе - еще больше удивилась - на мехах лежит, в повозке.
Прищурилась на Карола. Тот одними глазами усмехнулся и взгляд отвел.
`Ладно, повременим с расспросами, сил наберусь пока', - решила.
Интересно, а… А впрочем, и так ясно, спрашивай - не спрашивай, проверяй - не проверяй - нет при ней оружия. Один нож на поле остался рядом с Маликом, другой с Миролюбом уплыл, а меч, вон у седла Карола прикручен - рукоять узорная выглядывает.
Ладно, и это пока неважно.
А вот добрался ли Миролюб до своих, очень даже важно.
`Помоги ему, Гром. Пусть не ради него, не ради меня, ради себя - помоги'! - уставилась в небо. Огромная птица, расправив широкие крылья, пролетела мимо.
`Это: да или нет'? - гадай теперь. А почему - нет? Не самое худшее занятие, пока в телеге трясешься, сил набираешься. А там бы дотянуться до меча и рвануть в лес, переплыть реку, пройти знакомыми местами через Славль или Звенигород - в Полесье, к своим.
А может она роск? - мелькнула мысль.
Поэтому с ней обходительны? Думают, что она, как Малик, служить станет, предаст братьев по духу ради братьев по крови?
Ага, - скривилась, глянув на Карола сквозь полуопущенные ресницы: послужу. Только до меча дотянусь и так послужу, век вы сестру помнить будете.
- Не кривись, дева-воительница. Все не так плохо, как тебе кажется, - сказал Карол. До чего речь его странная - протяжная. Не сказал - пропел с ленцой каждую гласную.
Отвернулась: ну, его, лучше поспать. Быстрей день пройдет, а ночью темно, пленница не связана - кто на недужную подумает, что она сбежать сможет?…
К вечеру ее напоили, сунули в руку кусок душистой лепешки. Она не отказалась - желудок давно забыл, что и когда принимал.
Поднесла ко рту кусочек и принюхалась: блазнится что ли? Ванилью пахнет, сдобой. Откусила - еще больше удивилась - из пшеницы пекли и привкус ванили явный!
Покосилась на Карола, что, не отставая от телеги, рядом на лошади ехал: откуда пшеница, тем более - ваниль?
Мужчина улыбнулся тепло, почти ласково - не как пленнице, скорей, как дочери или очень близкой женщине.
`Э-э, дяденька, не желаешь ли и ты в женихи податься'? - прищурилась. Мужчина отвернулся.
`Ладно, твои фантазии, твои трудности', - решила Халена. Съела лепешку и закрыла глаза: сплю я! А сама чутко прислушивалась к каждому звуку, к себе: сможет уйти? Теоретически - да, практически - вопрос. Из-под опущенных ресниц осторожно поглядывала на воинов, отмечая расстановку сил, вооружения, выявляя брешь в охране. Разговаривали бы они еще, вообще хорошо было бы - узнала, что интересное, а может и важное. Да молчат все, как немые.
К темноте отряд остановился на небольшой поляне. Рассредоточились воины, поставив лагерь кругом, телегу с Халеной почти в середине остановили. Плохо, но все равно все спать будут, а она выспалась. Подождет благоприятного момента и исчезнет, прихватив, если удастся, оружие. Обязательно кто-нибудь зазевается, только верить надо, что повезет, и не такие уж они бывалые воины, как кажется.
Долго она ждала, звезды уже меркнуть начали, как, наконец, вроде все уснули.
Огляделась осторожно, приподнялась, прислушиваясь - тихо, лишь сопение сонное да потрескивание дров в костре. Слезла осторожно с телеги, морщась от боли в боку, тихонько начала красться к ближнему воину - меч у него под рукой, но у сонного взять - не проблема.
Только руку протянула - воин зашевелился, повернулся к Халене спиной, обняв меч, словно суженную. Пришлось довольствоваться ножом из его поясных ножен. И то - добыча. Скользнула тенью в глубь леса, да идти больно - перетянули ей рану тряпицей, и та въелась в рану, срослась будто с засохшей кровью.
`Кто ж так врачует'? - поморщилась и только за круг воинов вышла, в кусты рванула, как запнулась и рухнула во весь рост на лесной дерн, только звездочки перед глазами заплясали.
- Мама, - простонала невольно и губу закусила, скрючившись - рану словно подожгли.
- Рано в пляс пошла, - раздался тихий голос сбоку.
Халена повернулась и увидела Карола. Слева и справа еще воины вышли. Как же она их не углядела? Зато ясно, обо что запнулась и почему.
- Подножку поставил? - поднимаясь, спросила у Карола.