- Да, Генри. Когда у меня во вторник приключилось это внетелесное переживание, вместе со мной в этом пробужденном состоянии находились и другие люди… Скажите, вы когда-нибудь имели дело - я знаю, это звучит странно - со светом, который сияет ярче множества солнц?
Он обернулся и уставился на нее.
- Это займет минут двадцать, - сказал Дибелла, когда койка, на которой лежал Генри, скользнула внутрь ЯМР-томографа. Генри уже доводилось делать томографию, и ему тогда очень не понравилось, что приходится лежать в тесной трубе, где места было не больше, чем в гробу. Он знал людей, которые вообще не могли заставить себя туда забраться. Но Генри начал бы себя презирать, если бы позволил какой-то аппаратуре одержать верх над собой, да и труба не была закрыта герметично - торец оставался открытым, И поэтому он стиснул зубы, закрыл глаза и позволил машине заглотить свое пристегнутое ремнями тело.
- Ну, как вы там, доктор Эрдманн?
- Все нормально.
- Отлично. Просто расслабьтесь.
К собственному удивлению, Генри сумел это сделать. Внутри трубы все казалось очень далеким. Он даже задремал и проснулся спустя двадцать минут, когда койка, к которой он был пристегнут, выскользнула из трубы.
- Ну что? Как там мои показатели? В норме? - спросил Генри доктора Дибеллу, задержав дыхание.
- Абсолютно, - ответил Дибелла. - Благодарю вас, это отличная отправная точка для моих исследований. Следующий сеанс, как мы договорились, будет проведен сразу же после того, как вы просмотрите десятиминутное видео. Это будет ровно через неделю. Я внес вас в список.
- Отлично.
Все в норме. Значит, его мозг в полном порядке, и вся жуть осталась позади. Испытываемое им облегчение вызвало приступ эйфории.
- Рад ассистировать вам в вашем проекте, доктор. Но снова спрошу, в чем его смысл?
- Я изучаю схемы мозговой активности у пожилых граждан. Знаете ли вы, доктор Эрдманн, что самая быстро растущая группа населения - это люди старше шестидесяти пяти? И что на всей Земле сейчас проживает 140 миллионов людей старше восьмидесяти?
Генри этого не знал, поскольку его такие дела не занимали. Санитар из Св. Себастьяна помог Генри подняться на ноги. То был строгого вида молодой человек, имя которого в памяти Генри как-то не задержалось.
Дибелла поинтересовался:
- А где Керри?
- Сегодня она по расписанию с кем-то другим.
- А, - в голосе Дибеллы особой заинтересованности не улавливалось; он уже подготавливал свои экраны для следующего добровольца. График на использование ЯМР-томографа, объяснил он Генри, очень плотный, приходится выкраивать окошки между сеансами.
Суровый молодой человек - Дэррил? Даррин? Дастин? - отвез Генри назад в Св. Себастьян и довел до лифта, предоставив подниматься наверх самому. В своей квартире Генри без сил рухнул на диван. Вздремнуть несколько минут - вот все, что ему сейчас нужно. Даже такая короткая вылазка его измотала. Конечно, все обстояло бы лучше, сопровождай его Керри: она всегда так хорошо о нем заботится, такая добрая и прелестная молодая женщина. Если бы у него с Идой была дочь, он хотел бы, чтобы она походила на Керри. Если этот ублюдок Джим Пелтьер еще хоть раз попытается…
Его словно молния пронзила.
Генри застонал. На этот раз переживание было болезненным, оно прожгло насквозь содержимое черепа и позвоночника вплоть до самого копчика. Никаких вышивок, танцев, медитаций - но тем не менее остальные тоже были здесь, не как личности, а как некое коллективное ощущение, разделенная боль, и что хуже всего, боль каждого, сливаясь в одну общую боль, усиливала ее. Он не мог этого вынести, он умирал, это был конец…
Боль исчезла. Сгинула так же внезапно и быстро, как пришла, оставив его всего, как будто избитого изнутри, с жутким ощущением, что его мозг полон зубов, которые перестали болеть. Желудок подступил к горлу, но Генри успел все же перебросить тело на край дивана, прежде чем его вырвало на ковер.
Его пальцы нащупали в кармане брюк коробочку с кнопкой тревоги. Хорошо, что Керри настояла, чтобы он всегда держал ее при себе. Генри нажал кнопку и потерял сознание.
Пять
Керри рано отправилась домой. По четвергам после полудня она работала с миссис Лопес, но сегодня неожиданно заявилась ее внучка. Керри подозревала, что Вики Лопес снова понадобились деньги, поскольку ни по какому другому поводу она в Св. Себастьяне не появлялась. Но это, разумеется, была не ее, Керри, забота. Миссис Лопес радостно заявила, что Вики может легко сделать все необходимые покупки вместо Керри, и Вики, утаивая алчный блеск в глазах, с этим согласилась. А Керри отправилась домой.
Если бы ей повезло иметь бабушку - да вообще хоть какую-нибудь родню, кроме этих паскудных сводных братцев в Калифорнии, - она бы обращалась с этой гипотетической бабушкой лучше, чем Вики, эта чересчур бойкая девица в расшитых джинсах, кашемировом джемперке с вырез ом-лодочкой и с огромным долгом по кредитной карточке. Хотя Керри не хотела бы иметь такую бабушку, как миссис Лопес, которая обращалась с ней как с какой-нибудь дешевой наемной прислугой.
Ну, разумеется, Керри действительно была наемной прислугой. Эта работа в качестве сиделки в Св. Себастьяне была первой попавшейся ей на глаза в разделе объявлений какой-то газеты в тот день, когда она наконец-то нашла в себе силы сбежать от Джима. Она ухватилась за это место, как утопающий за соломинку. Самое странное - уже после первого же дня она поняла, что останется. Ей нравились старики - по крайней мере, большинство из них. Они были интересны, благодарны - по крайней мере, большинство из них - и безопасны. После той первой ужасной недели в YMCA, когда она сбилась с ног, отыскивая однокомнатную квартиру, чтобы была ей по карману, Св. Себастьян оказался убежищем, где она чувствовала себя в безопасности.
Появление Джима, конечно, все изменило. Он отыскал ее. Копы это умеют.
Она открыла дверной замок, только убедившись, что тускло освещенный коридор пуст, проскользнула внутрь, захлопнула дверь, задвинула щеколду и включила свет. Единственное окно комнаты выходило на внешнюю вентиляционную шахту, поэтому в помещении всегда было темно, даже в самый яркий день. Керри, как могла, боролась с мраком с помощью ярких подушек, и ламп Армии Спасения, и букетов из высушенных цветов, но тьма есть тьма.
- Привет, Керри, - сказал Джим.
Она крутанулась на месте, подавляя крик. Но приступ страха и слабости был лишь малой частью ее реакции. Незваный и ненавистный - Господи, насколько ненавистный! - тем не менее он вызвал внезапный восторг, вспышку возбуждения, электризующую каждую клеточку тела. "Это не так уж и необычно, - сказал ей консультант из Центра помощи избиваемым женщинам. - Потому что часто агрессор и его жертва оба полностью вовлечены в борьбу за доминирование друг над другом. Ведь вы чувствуете триумф, когда он находится в униженной стадии цикла и смиренно просит у вас прощения? Как вы думаете, почему вы никак не могли уйти от него раньше?"
Керри понадобилось много времени, чтобы это осознать. И вот оно снова вернулось. Снова возвратился Джим.
- Как ты сюда попал?
- А это имеет значение?
- Ты подкупил Келси, чтобы он впустил тебя, так?
Вахтера можно было уговорить на что угодно за бутылку скотча. Хотя, может, Джиму и этого не понадобилось - у него же есть значок полицейского. Даже выдвинутые ею обвинения, а все они были в суде отвергнуты, не повлияли на его работу. Мало кто подозревает, как широко распространено домашнее насилие в семьях полицейских.
Сейчас Джим был не в форме, а в джинсах, высоких ботинках и спортивном пиджаке, который ей всегда нравился. А в руке - букет цветов. И не какие-нибудь гвоздики из супермаркета - красные розы, завернутые в сверкающую золотую бумагу.
- Керри, мне очень жаль, что я тебя напугал, но я так хотел, чтобы мы смогли поговорить! Пожалуйста. Дай мне десять минут. Это все. Десять минут не так уж много по сравнению с тремя годами нашего брака.
- Мы с тобой не женаты. Мы разведены законным образом.
- Я знаю. И я заслужил, что ты меня оставила. Но всего лишь десять минут. Пожалуйста!
- Ты вообще не должен здесь находиться, суд обязал тебя не вступать со мной ни в какие контакты, против тебя выписано запретительное постановление. А ведь ты сам служитель закона!
- Я знаю. Я рискую своей карьерой ради того, чтобы десять минут поговорить с тобой. Разве это не доказывает, как все это для меня важно? Вот, возьми, это тебе.
Скромно, с умоляющим взором, он протянул ей розы. Керри их не взяла.
- Ты мне глаз подбил, когда мы с тобой последний раз "разговаривали", подонок!
- Да, я понимаю. Если бы ты знала, как я об этом жалею… Если бы ты имела хоть малейшее представление, сколько ночей я не мог заснуть, и лежал, и сам себя за это ненавидел. Я был не в себе, Керри. Я был не я. Но этот случай меня многому научил. Я изменился. Я теперь хожу на собрания анонимных агрессоров - это вроде анонимных алкоголиков, у меня есть спонсор и все такое… Я уже слышала эту чушь раньше!
- Знаю. Это я тебе уже говорил. Но сейчас все по-другому.
Он опустил глаза, а Керри уперлась ладонями в бедра. И тут же вспомнила: она сама все это уже говорила. Она стояла в позиции разгневанной жены, делающей выволочку мужу; тот пребывал в позе раскаяния. Та стадия унижения, о которой говорил консультант - очередная сцена из бесконечного, зацикленного сценария. И она все это смаковала, как будто ничего подобного раньше не происходило; она наслаждалась тем, как он перед ней пресмыкается, и купалась в сиянии своего праведного гнева.
Все именно так, как и описывал консультант.
Ее затошнило от самой себя, до слабости в коленках.
- Убирайся, Джим!
- Я уйду. Просто скажи, что услышала и поняла меня, что у нас есть еще шанс, пусть даже я его и не заслуживаю. О, Керри…
- Пошел вон! - ее ярость была направлена не столько на него, сколько на саму себя.
- Если бы ты…
- Вон! Сейчас же!
Его лицо исказилось. Смирение сменилось удивлением - все шло не по обычному сценарию, - а затем яростью. Он швырнул в нее букет.
- Ты даже не хочешь выслушать меня? Я пришел принести тебе свои чертовы извинения, а ты даже слушать не хочешь?! Ты что, считаешь, будто ты лучше меня? Ты, сука, да ты что о себе думаешь?..
Керри проскочила мимо него, схватилась за дверной засов. Но Джим оказался быстрее. Стремительнее, сильнее, и это снова старый сценарий, как она могла об этом позабыть хоть на полсекунды…
Джим швырнул ее на пол. Неужели он вооружен? Неужели он посмеет?.. Заслоняя голову ладонями, Керри мельком увидела его лицо, настолько искаженное яростью, что казалось, это какой-то другой человек. Он пнул ее в живот. Боль была ошеломляющая. Боль прожгла все ее тело, Керри не могла дышать, она умирала… Джим отвел ногу назад, чтобы нанести еше один удар, а Керри попыталась закричать, но на это у нее не хватало дыхания. А затем… нет, нет, нет…
Джим пошатнулся…
Керри видела его лицо, когда он падал. Рот раскрыт от изумления, глаза расширены.
Этот образ навсегда впечатался в ее мозг. Тело Джима тяжело обрушилось на нее и больше не шевелилось.
Когда Керри восстановила дыхание, она выкарабкалась из-под тела Джима, издавая сдавленные горловые звуки: ух-ух-ух. Но какая-то часть ее разума работала ясно и холодно. Керри нащупала пульс, подержала пальцы над его губами, чтобы уловить дыхание, приложила ухо к груди. Джим был мертв.
Покачиваясь, Керри прошла к телефону и набрала 911.
Копы. Керри их не знала - эта территория не была участком Джима. Сначала полицейские в форме, потом детективы в штатском. I "Скорая". Судейская команда. Фотографии, отпечатки пальцев, обыск однокомнатной квартирки - с ее разрешения, разумеется. "Вы имеете право хранить молчание". Керри молчания не хранила, она не нуждалась в адвокате, она рассказывала все, что знала, говорила все время, пока тело Джима выносили, оставив вместо него обведенный мелом контур на полу, а соседи кучковались в холле и пялились. И когда наконец все закончилось, и ей сказали, что, поскольку ее квартира остается местом предполагаемого преступления и будет оставаться таковой до момента вскрытия, ей следует подыскать себе какое-то другое место на это время… и куда она намерена отправиться?
- В Св. Себастьян, - отвечала она, - я там работаю.
- У вас ночная смена? Может, вам лучше сказаться больной, мэм, это…
- Я еду в Св. Себастьян.
Ну, так она и сделала, хотя руки ее дрожали на руле. Она направилась прямо к двери доктора Эрдманна и громко постучала. Вскоре послышалось клацанье его ходунков, дюйм за дюймом приближавшихся к двери, за которой она будет в безопасности.
- Керри?! Что случилось?
- Могу я войти? Пожалуйста! Полиция…
- Полиция? - его голос внезапно стал хриплым. - Какая полиция?
Доктор Эрдманн заглянул за плечо Керри, как будто ожидал увидеть заполняющие холл голубые униформы.
- Где твоя куртка? На улице всего плюс десять.
Она совсем забыла о куртке. И никто ей не напомнил. "Упакуйте в сумку все необходимое", - сказали ей, но никто не вспомнил о куртке. Доктор Эрдманн всегда знал, сколько градусов на дворе и в норме ли атмосферное давление. И тут Керри в первый раз запоздало разразилась рыданиями.
Доктор Эрдманн затащил ее внутрь и усадил на диван. Керри той частью сознания, что сохраняла холодную ясность, отметила мокрое пятно на ковре и сильный запах, как будто это место отдраивали с применением дезинфекционных средств.
- Вы… у вас не найдется выпить? - они и сама не подозревала, что хочет это сказать, пока слова сами собой не сошли с языка. Керри редко пила. Как и Джим.
Джим…
Шерри подкрепил ее. Шерри казался таким цивилизованным напитком, как и аккуратный, миниатюрный стаканчик. Керри расслабилась и рассказала доктору Эрдманну свою историю. Он слушал, ни разу не перебив и не издав ни звука.
- Думаю, я под подозрением, - заключила Керри. - Что ж, конечно. Так оно и есть. Но он просто свалился мертвым, когда мы дрались… а я его даже пальцем не тронула! Я только пыталась защитить голову от ударов и… доктор Эрдманн, что с вами? Вы белый как снег! Простите меня, я не должна была к вам врываться, я…
- Да нет, ты как раз и должна была появиться, - сказал он так хрипло, что она вздрогнула. Но спустя миг попытался улыбнуться. - Конечно, иначе зачем тогда друзья?
Друзья. Но у нее были и другие, молодые друзья. Вернее, подруги. Джоанна, и Кони, и Дженнифер… правда, они уже месяца три как не виделись. А вот про доктора Эрдманна она подумала первым делом. А теперь у него такой вид, что…
- Вам нехорошо? - спросила она. - Что с вами?
- Ничего. Съел во время ланча что-то не то в нашей столовке. Через несколько часов после этого ланча половину обитателей здания стошнило. Эвелину Кренчнотид, и Джину Мартинелли, и Эрин Басс, и Боба Донована, и Эла Космано, и Анну Чернову. И еще многих.
Перечисляя все эти имена, доктор Эрдманн внимательно глядел на Керри, как будто ожидал от нее какой-то реакции. Керри знала некоторых из этих людей, но дело ограничивалось только приветствиями при встрече. В списке ее подопечных был мистер Космано. А доктор Эрдманн выглядел очень странно, она его таким никогда не видела.
- Керри, - спросил он, - когда Джим… упал мертвым? Ты можешь сказать точное время?
- Ну, дайте подумать… Отсюда я ушла в два, заходила в банк да еще останавливалась на заправке, так что это могло быть часа в три или полчетвертого. А что?
Доктор Эрдманн не ответил. Он молчал так долго, что Керри начала испытывать неловкость. Она не должна была сюда приходить и навязывать свое присутствие, наверняка существуют правила, запрещающие сиделкам оставаться в квартирах обитателей, о чем только она думала?..
- Сейчас отыщу для тебя одеяло и подушку, - произнес под конец доктор Эрдманн все тем же голосом, который для Керри звучал очень странно. - Этот диван достаточно удобен.
Шесть
Невозможно. Просто идиотское совпадение. Совпадение - и ничего больше. Одновременность не есть синоним причинно-следственной связи. Даже самые тупые студенты-физики младших курсов это знают.
В голове Генри звучал голос Ричарда Фейнмана, говорившего о сторонниках теории струн: "Мне не нравится, что они ничего не просчитывают. Мне не нравится, что они не подвергают свои идеи проверке. Мне не нравится, что для любых фактов, расходящихся с экспериментом, они тут же стряпают объяснения… Самый главный принцип в науке - ты не должен дурачить самого себя, а самого себя так легко одурачить".
С Фейнманом Генри встречался на конференции в Калтехе, и тот ему не понравился. Фигляр со всеми своими шутками, барабанами бонго и фокусами по открыванию замков. Недостойно серьезного ученого. Но этот блестящий шут был прав. Генри тоже не нравилась теория струн, и он тоже не любил идеи, которые не обосновывались математически и не подтверждались экспериментально. А уж идея, что он, Генри, каким-то образом ухитрился убить Джима Пелтьера силой мысли, была и вовсе абсурдной.
Мысль - это всего лишь мысль. Она не может послать энергетический разряд в тело человека, находящегося на удалении. Но сам-то разряд не был "состряпанной идеей". Это действительно произошло. И Генри это ощутил на собственной шкуре.
Дибелла сказал, что томограмма его мозга совершенно нормальная.
Генри пролежал без сна большую часть ночи на четверг, и это была уже вторая бессонная ночь, тогда как Керри спала глубоким, счастливым сном молодости. Утром, до того как она проснулась, Генри осторожно оделся и тихо вышел из квартиры на своих ходунках, направляясь на больничный этаж Св. Себастьяна. Он ожидал, что лазарет будет все так же набит людьми, которых вчера тошнило одновременно с ним. Оказалось, что он не прав.
- Могу я чем-нибудь вам помочь? - обратилась к нему представительная сиделка средних лет. В руках она держала поднос с завтраком. - Вам нездоровится?
- Нет-нет, - поспешно заверил ее Генри. - Я пришел кое-кого навестить. Эвелин Кренчнотид. Она попала к вам вчера.
- О, Эвелин уже вернулась к себе. Все жертвы вчерашнего пищевого отравления вернулись домой. Оно, к счастью, оказалось не сильным. Сейчас тут остались только Билл Терри и Анна Чернова.
Последнее имя она произнесла так, как и большинство сотрудников Св. Себастьяна - словно извиняясь за то, что осмелились произнести это великое имя вслух. Обычно это раздражало Генри - что такое балет по сравнению, скажем, с физикой? - но сейчас он ухватился за предоставившуюся возможность.
- Хорошо, а мисс Чернову я могу увидеть? Она не спит?
- Я как раз несу ей завтрак. Идите за мной.