– Значит, все-таки работает, – глядя перед собой, проговорил он. – Все получилось. Значит, все получилось. Я все-таки сделал это, – он улыбнулся какой-то гадливой улыбкой. – А ведь никто не верил, – насмешливо и чуть громче произнес он, – никто не верил, а я сделал, – он хихикнул. – То-то шуму будет! А ведь я знал, что получится, я и вам говорил. Помните?
Он поднял голову и посмотрел на меня. Его лицо выражало абсолютное счастье, тихое и расплывшееся.
– Да, – кивнул я. Мне не хотелось возражать ему.
– А вы не верили, – радостно произнес он и покачал головой с беззлобным укором. – А вот все и работает.
– Да, – повторил я.
– Хорошо, – сказал он.
– Хорошо, – согласился я.
Леночка смотрела на нас с таким выражением, словно она забыла снять улыбку после того, как перестала улыбаться, и та прилипла к ее лицу, застыв на губах.
– Что же теперь? – сказал я.
– А может, все-таки попробовать еще раз? – спросил он.
– Нет, я ведь говорил. Вряд ли получится.
– Почему? – настаивал он. – Почему вы так уверены? Если опять все повторить? Давайте попробуем?
– Нет. Тут дело не в действии, не в том, что я делал. Просто внешняя ситуация определяла мое внутреннее состояние, и оно было точно таким же. Но если все повторять нарочно, этого не будет и потому ничего не получится.
– То есть вы считаете, что именно это было причиной – ваше внутреннее состояние?
– Думаю, да. Я просто въехал в эти действия как по накатанной дороге. Это было естественное и само собой разумеющееся продолжение по уже существующему сценарию, и раз я начал по нему играть, должен был и закончить. Я просто сделал шаг, потому что шел. Понимаете? Тот я, который был три месяца назад, имел точно такие же мысли и ощущения, точно такое же состояние, как и я теперешний. Мы просто были одно и то же. И поэтому было все равно, где я – там или здесь.
– Понятно, – сказал Сергей Степанович. – Выходит, для того, чтобы переместиться во времени, вам нужно принять то же внутреннее, а желательно и внешнее, состояние, которое было тогда.
– Наверно, – ответил я.
– Но может быть, вы вспомните какое-нибудь свое прошлое состояние и попробуете принять его?
– Вы думаете, это так просто? Состояние должно быть абсолютно точным, вплоть до самых мельчайших деталей. А если я стану изображать его, эта игра и будет самой большой неточностью.
– Хорошо, но как же в таком случае совершать перемещения? Из ваших слов следует, что вы не можете совершать их по собственной воле. Как же быть?
Я сделал неопределенный жест рукой.
– Не знаю… Не все же сразу. Вы ведь сами говорили, главное – это факт, что все работает и перемещения возможны, а дальше… Посмотрим. Подождем следующих перемещений, а там будет видно.
– Опять ждать? – сокрушенно проговорил он. – Сколько? Как часто могут происходить такие случайные и абсолютно похожие ситуации?
– Ну, теперь, по крайней мере, мы знаем, чего ждать, – пытался я утешить его.
– Это конечно, но….
– А знаете что? – Неожиданное воспоминание вдруг озарило меня, вызвав из памяти один уже почти забытый момент.
– Что? – насторожился Сергей Степанович.
– Знаете, по-моему… – я пытался получше увидеть этот момент, напрягал память, стараясь убедиться в правильности своих предположений. Выходило, что все действительно так. – Это ведь не первый случай, когда я совершал перемещение, – сказал я.
– Не первый? – удивился Сергей Степанович.
– Да, это уже случалось однажды. Только тогда это было очень мимолетно, и я совсем ничего не понял, решил, что мне просто показалось.
– Правда? Как это было?
– Это продолжалось всего одно мгновение, словно я моргнул и в течение этого мгновения был в другом времени и мое тело занимало несколько иное положение. Все было очень быстро. И тогда я не двигался там, в прошлом, поэтому, наверно, ничего и не понял. Но теперь, сравнивая ощущения, я думаю, что тогда тоже перемещался. И это опять было так же – ситуация в точности повторяла ту, в прошлом.
– Да? А когда это случилось? Почему вы ничего не сказали мне?
– Это было, когда я первый раз вышел на улицу после операции, я имею в виду уже здесь, дома. – Он кивнул, внимательно слушая. – Так вот, – продолжал я, – мы тогда гуляли с Леночкой, а потом пошли домой. И когда ехали в лифте, это и случилось. Я помню тот момент в прошлом, он был точно такой и, кстати, в тот же вечер, когда Леночка первый раз пришла ко мне.
– А что? – спросил он. – Почему вы запомнили? Что вы там делали такого особенного?
– Нет, ничего, – проговорил я.
– А все же? – настаивал он. – Это ведь важно. Я должен знать, чтобы делать какие-то выводы.
– Сергей Степанович, – укоризненно произнес я, – какие выводы? Ну, что делают в лифтах? Мы целовались – какие будут выводы?
– Понятно, – абсолютно серьезно, не замечая моей иронии, сказал он. – А во второй раз?
– А во второй раз… – я опешил от неожиданности. – Во второй раз, в общем, примерно то же. Но думаю, это случайное совпадение, – быстро добавил я, бросив взгляд на Леночку.
– Вот видите! – победно произнес Сергей Степанович. – Я так и знал. Возможно, тут дело в том, что, находясь в возбуждении, вы пребываете в довольно ярком эмоциональном состоянии, которое выделяется из других и, наверно, поэтому-то и лучше, так сказать, видно вам в прошлом из настоящего.
– В возбуждении? – переспросил я. – Кхе…
– Всё, – неожиданно сказала Леночка полусерьезно-полушутя, – больше не буду с тобой целоваться.
Она взяла сигарету и закурила с самым независимым видом.
– Лена, – с улыбкой пьяного медведя проговорил я, – ну что ты? Сергей Степанович шутит. Вот хочешь, я тебя сейчас поцелую и ничего не будет?
– Ну да, – все так же непонятно – то ли серьезно, то ли в шутку – произнесла она, – теперь будешь думать, здесь ты или улетел куда-нибудь.
Я продолжал улыбаться.
– Когда я тебя целую, то всегда улетаю, – сказал я. – А ты?
– Дурак! – Леночка наконец улыбнулась, показав тем самым, что конфликт в основном исчерпан, но по ее виду чувствовалось, что все же не совсем.
Сергей Степанович молча присутствовал при этой нашей сценке. Он опустил голову, глядя куда-то в пол, и как бы не слышал и не видел ничего.
– Ясно, – сказал я. – Нужно отмечать это событие. Сергей Степанович, часто ваши пациенты путешествуют во времени, да еще с помощью вашего устройства у них в голове?
– Нет, – признался он.
– Тогда мне, как единственному пациенту в этом роде, вы должны позволить нарушение безалкогольного режима.
– Мне кажется, вы не нуждаетесь в разрешении, – проговорил он. – Судя по всему, вы его уже нарушили.
– Всего один раз, – оправдывался я, – и совсем чуть-чуть.
– Что ж, – вздохнул он, – тогда наливайте. Только что-нибудь не слишком крепкое.
– Да-да, – смиренно произнес я. – Леночка, принеси, пожалуйста.
Леночка положила сигарету в пепельницу и пошла за бутылкой. Когда она вышла из комнаты, я, улучив момент, тихо спросил Сергея Степановича:
– Вы это серьезно?
– Что?
– О возбуждении, – сказал я. – Это что, действительно так?
– Ну-у, – протянул он, – с полной уверенностью, конечно, нельзя утверждать, но это похоже на правду, очень похоже.
– Что же это, мне теперь придется каждый раз возбуждаться, чтобы переместиться во времени? Эротика какая-то получается…
Он хотел ответить, но тут вошла Леночка с бутылкой и бокалами, поставила их на стол и потом села на диван.
Я наполнил бокалы и взял свой.
– Так, – сказал я. – Думаю, никто еще не мог произнести такой тост. – Я замолчал на секунду, посмотрев на Леночку и Сергея Степановича. – За сегодняшнее перемещение во времени, – торжественно провозгласил я и поднял бокал.
Сергей Степанович нервно усмехнулся. Леночка смотрела на нас словно с облаков вверх. Никто не двигался. Потом я в общем молчании выпил и поставил бокал на стол. Сергей Степанович, глядя на меня, сделал то же самое. Леночка перевела взгляд куда-то в пространство перед собой, потом задумчиво поднесла бокал к губам и отпила немного.
– Знаете, – медленно произнесла она, – мне даже не верится, что я тоже участвовала в этом.
– Да?
– По-моему, это… – она не договорила, еще пригубив из бокала, и завороженно смотрела перед собой.
– По-моему, тоже, – согласился я.
Сергей Степанович молчал.
– А вы как считаете? – спросил я его.
Он улыбнулся в ответ.
– Это ведь ваша работа, – сказал я. – А мы так, случайные участники.
Он сделал неопределенный взгляд, пожав плечами.
Все молчали, думая о чем-то. Мечты витали в воздухе. Но не простые, а те, что осуществились и стали явью.
– Хорошо, – снова наполнив бокалы, произнес я. – Не знаю, как там Герберт Уэллс, но с одним изобретателем машины времени я точно знаком.
– Не машины, – поправил меня Сергей Степанович.
– Да-да, конечно, – кивнул я и поднял бокал. – За создателя органа времени, – я улыбался. – За создателя реально действующего перемещателя во времени.
Леночка хихикнула на это, но как-то не весело, а, скорее, напряженно.
– Нет, на самом деле, – продолжал я, обращаясь к Сергею Степановичу, тихо и скромно улыбающемуся с бокалом в руке, – это ведь совершенно потрясающе – то, что вы сделали. Никто никогда… Вы хоть понимаете это? Сегодня первый раз за всю историю, – я сделал большие глаза и покачал головой. – Действительно ведь ничего подобного не было. Вы – первый! Вы – единственный! Вот так взяли и сделали, – я снова улыбнулся. – И как вас только угораздило?
– Будет вам, – улыбаясь так широко, как только можно, проговорил он. – Если уж на то пошло, то первый – это вы. Вы единственный человек, побывавший в другом времени. А я-то как раз сегодня ничего и не сделал.
– Хм, возможно. Но все равно, вашими стараниями, – я вертел бокал в руках. – Действительно, как-то не верится. Уж очень это необычно и… Перемещения во времени и вечный двигатель – до сих пор это были почти синонимы, в смысле наивности и неосуществимости, но теперь… – я посмотрел на Сергея Степановича. – Может, пора взяться за вечный двигатель?
Он все улыбался, скромно опуская взгляд.
Потом мы курили, продолжая разговаривать в том же духе. Вечер переходил в ночь, мы сидели, и пили, и восхваляли друг друга, и восхищались, какие мы потрясающие первооткрыватели и совершенно гениальные создатели, хотя последнее, конечно, относилось к Сергею Степановичу. Он все скромничал и смущался, но улыбка не исчезала с его лица, и было видно, как он рад и горд собой.
Скоро минула полночь. Леночка сказала, что великие открытия великими открытиями, а спать все равно надо. Я не стал разубеждать ее в этом заблуждении и предложил ей поступить, как она хочет.
– А мы с Сергеем Степановичем пойдем на кухню, – сказал я.
– Хорошо, – согласилась Леночка, и мы так и сделали.
Я закрыл дверь на кухню, отделяя нас с Сергеем Степановичем от остального мира, и подошел к столу.
– Кофе хотите? – спросил я.
– Нет, спасибо.
– Угу, – я уселся на стул перед ним. – А знаете, – восторженно проговорил я, – мне это понравилось.
– Перемещение?
– Да. Совершенно новые и ни с чем не сравнимые ощущения.
– Ну еще бы!
– Мне бы хотелось снова испытать это. Я ведь так и не успел все толком понять, но то, что было…
– Захватывающе? – подсказал Сергей Степанович.
– Наверно. Но не только это. Крайне необычно быть отдельно внутри своего тела, когда двигаешься, только сам не делаешь ничего, а лишь наблюдаешь изнутри.
– Понятно, – кивнул Сергей Степанович. – Я вас не спрашиваю, пробовали ли вы двигаться сами, но в следующий раз, пожалуйста, попробуйте – это важно.
– Хорошо, – я посмотрел на него. – Наверно, завидуете мне?
Он поднял на меня вопросительный взгляд.
– Вам ведь хотелось бы самому испытать это? – пояснил я. – А то делали, делали, а сами…
– Ничего, – махнул рукой Сергей Степанович. – Главное, что это все же работает. А самому… – он улыбнулся. – Возможно, потом, когда все будет разработано и все узнают об этом, я попрошу кого-нибудь сделать мне такую же операцию. Думаю, и устройство тогда усовершенствуется и будет лучше, чем у вас сейчас.
– Конечно, лучше, – сказал я, глядя на мечтательного Сергея Степановича.
Мечты витали в воздухе. Мечты наполняли ночную кухню.
– А все же, – спросил я сквозь мечтательную дымку, – как вы считаете, в чем тут дело?
– В чем? – переспросил Сергей Степанович со своего облака.
– Как осуществить перемещение, заставить устройство работать? Неужели правда… возбуждение?..
– Может быть, может быть, – проговорил он. – Во всяком случае, это похоже на правду.
– Н-да? – я поднял брови. – Что ж мне теперь?..
– Тут, возможно, дело в том, – совершенно спокойно пояснил Сергей Степанович, – что в этом случае вы находитесь в, так сказать, более ярком эмоциональном состоянии, которое, наверно, и дает импульс устройству.
– Хм. И… как же это?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Сейчас пока рано утверждать что-либо после всего двух перемещений, к тому же совершенно случайных. Нужно работать, пробовать, и со временем все станет ясно.
– Угу.
– Знаете, – зевнув, проговорил Сергей Степанович, – может быть, пойдем спать? А то уже поздно, а мне завтра на работу.
– Вам на работу? – улыбнулся я. – После того, что произошло сегодня, завтра опять на работу в больницу?
Он тоже улыбнулся.
– Да, – развел руками Сергей Степанович. – А что же делать?
Мы еще посмеялись над этой трагедией несправедливой судьбы. Потом я дал ему подушку и одеяло и, сказав, чтобы он ложился на диван на кухне, собрался уходить.
– Спокойной ночи, – сказал Сергей Степанович.
– Спокойной? Ну уж нет, – ответил я. – Пойду сейчас к Леночке путешествовать во времени, пользуясь предложенным вами способом.
– Да? – улыбнулся он. – Ну, вы уж поосторожнее. Не переусердствуйте.
– Хорошо, – кивнул я, потом вышел из кухни и закрыл за собой дверь.
Леночка уже спала, но я был настроен серьезно. Разделся, лег и стал проводить эксперимент по перемещению во времени. Я очень старался, но с перемещением во времени в этот раз как-то не сложилось. Все прошло так, без перемещений.
Это случилось в другой раз, примерно через два дня.
Я так же погасил свет и лег. Леночка уже была в постели. Я не думал ни о каких экспериментах, просто поцеловал и обнял ее. И тут это случилось.
Было темно, и потому внешне ничего не изменилось. Я был в той же постели с той же Леночкой, но только не сейчас – я чувствовал это. Необъяснимое ощущение. Тело снова двигалось само, я был отдельно внутри него. И даже не заметил момента перемещения, лишь понял, что оно произошло.
Неизвестно, какой это был день, вернее, ночь, на сколько мне удалось переместиться и куда – в прошлое или в будущее. Тьма вокруг. Ситуация не отличалась от других подобных. Я был у себя дома в постели с Леночкой.
Все происходило само. Я обнимал и целовал Леночку, только это делал не я, а тот, в том времени, тот я, для которого это было настоящее. А я оставался без движений, лишь наблюдая изнутри, ощущая изнутри. Нет, я не помнил просьбы Сергея Степановича о том, чтобы попробовать двигаться самому. Пожалуй, я не помнил даже самого Сергея Степановича, не мог думать о нем – все было слишком необычно, слишком захватывающе.
Я получал ощущения, не двигаясь сам. Тело просило движений, но я оставался неподвижен, при этом делая то, что хотел. Я сохранял покой в какой-то нереальной сумасшедшей прострации, застыв, сгорая от желания и не сдерживая себя, когда не делал ничего, а чувствуя свое движение и находясь внутри него, не имея отношения к своим действиям, лишь предаваясь им, наслаждаясь ими. Это не было как если бы я видел себя со стороны – нет. Я был собой, потому что все ощущения приходили ко мне.
И когда все кончилось, я вернулся в настоящее. Все было так же. Я снова был с Леночкой, только теперь двигался сам. После яростного покоя внутри я утолял жажду движений. Я выпустил их. Словно стая голодных псов сорвалась с цепи, я выпускал свои движения. Клыки были огромны и остры, желание не могло устоять перед ними. Бессмертные псы, которые уже получили свое и должны были лежать в сытой дреме, лишь чуть повиливая хвостиками, здесь они вновь были голодны и полны сил. Сладкая плоть утоления жажды, которая хочет умереть, испепелив себя, и наслаждаясь огнем, и упиваясь огнем. В языках пламени мерцающий свет. Но пламя гаснет, и все уходит, когда жажда утолена. Только не в этот раз… Я словно сменил тело. Хотя почему словно? И другая плоть хранила свою жажду.
Леночка, конечно, не заметила ничего – в настоящем прошло лишь мгновение, когда я успел уйти и вернуться обратно. Она не знала, что произошло за это мгновение, и считала, что все как обычно. Я не стал говорить ей. Только потом думал, лежа в темноте рядом с засыпающей Леночкой, что перемещения во времени сумасшедше захватывающая, и непредсказуемая, и великолепная вещь. Я был ошеломлен.
Когда я рассказал об этом Сергею Степановичу, опустив, конечно, подробности, он ответил, что это все очень хорошо, но нужно, во-первых, проследить, почему именно происходит перемещение, а во-вторых, попробовать самому двигаться там, в другом времени.
– Как я понимаю, – сказал Сергей Степанович, – ваши перемещения связаны с Леночкой. Их было пока всего три, но все они происходили с ее, хотя и невольной, помощью.
– И что это значит? – осторожно спросил я.
Мы сидели в его кабинете в больнице, куда я прибежал на следующий же день информировать о ночных событиях и делиться впечатлениями. Леночку Сергей Степанович специально для этого услал куда-то по больничным делам.
– Пока не знаю, – ответил он. – Но это, безусловно, интересно, что Леночка играет здесь не последнюю роль. Выходит, хорошо, что она живет у вас.
– Да уж, – проговорил я. – И в чем же эта ее роль состоит? В том, что она женщина?
– Может, и так. Может быть, влияние ее женского инь на ваше мужское ян создает некий импульс, который заставляет работать устройство.
– Ну всё, – разочарованно протянул я. – Опять вы какую-нибудь книжку купили?
– А что? – настаивал он. – Почему вы так говорите? Мы не можем знать этого наверняка – ведь речь идет о сознании, а там возможно все что угодно.
Я покачал головой.
– Если б вы себя слышали со стороны… Вы ведь говорите об устройстве, которое сами же сделали, и тут же – инь и ян…
– Нет, – с какой-то уже нездоровой настойчивостью возражал он, – но все же. Вы ведь не можете этого отрицать. Перемещения ведь происходят и происходят с помощью Леночки.
– Угу, – начал понимать я. – По-моему, вы просто перенервничали последнее время, переутомились. Вы не волнуйтесь, все будет хорошо. Собственно, уже все хорошо – устройство работает, так что… Вы ведь сами говорили – нужно немного подождать, тогда все и выяснится.
– Да? – как-то сразу согласился он. – Вы думаете?
– Конечно.