6
Спустя шесть лет, к семнадцати годам, он записал свыше девяти тысяч рецептов, совершенно оригинальных и совершенно восхитительных. Но, к сожалению, труды его были прерваны трагической смертью тети Глосспэн. Ночью с ней случился ужасный приступ и вбежавший к ней в спальню Лексингтон увидел, как она с воплями и проклятиями мечется по постели, извиваясь как червяк. Да, зрелище было ужасным, и испуганный юноша в пижаме, ломая руки, бегал взад-вперед, не зная, что предпринять. Наконец, пытаясь ее успокоить, он принес из коровьего пруда ведро воды и выплеснул ей на голову, но это лишь ухудшило приступ и через час старая леди скончалась.
"Какое несчастье, - подумал бедняга, ущипнув ее несколько раз, чтобы убедиться, что она мертва. - И как внезапно! Как скоро и внезапно! Ведь еще пару часов назад она была в прекрасном настроении и даже съела три порции моей последней новинки - грибных котлет со специями, и похвалила их за сочность".
Горько проплакав несколько минут над горячо любимой тетей, он взял себя в руки, вынес ее из дома и похоронил позади коровника.
На следующий день, разбирая тетины пожитки, он наткнулся на конверт, надписанный ее почерком и адресованный ему. Он вскрыл его и извлек две пятидесятидолларовые купюры и письмо.
Дорогой, мальчик! [говорилось в нем] Я знаю, что ты не был у подножия гор с самого младенчества, но как только я умру, надень ботинки и чистую рубашку, спустись в деревню и отыщи доктора. Попроси его дать тебе свидетельство о смерти. Отнеси его моему поверенному, человеку по имени Самюэл Цукерман. Он живет в Нью-Йорке и уладит все твои дела. Деньги в конверте нужны для уплаты доктору за свидетельство и на твою поездку в Нью-Йорк. Мистер Цукерман даст тебе денег, когда ты приедешь, и я искренне желаю, чтобы ты продолжил исследования в кулинарной и вегетарианской об пастях и не прекращал работу над своей замечательной книгой до ее окончательного завершения.
Любящая тебя тетя - Глосспэн.
Лексингтон, всегда повиновавшийся тете, сунул деньги в карман, надел ботинки и чистую рубашку и сошел в долину, в деревню, где жил доктор.
- Старушка Глосспэн? - осведомился доктор. - Боже мой, так она умерла?
- Конечно, умерла, - ответил юноша. - Если мы вернемся домой вместе, я выкопаю ее и вы убедитесь сами.
- Как глубоко ты ее зарыл?
- Пожалуй, футов на шесть-семь.
- А как давно?
- Около восьми часов.
- Ну тогда она умерла, - объявил доктор. - Вот свидетельство.
7
Итак, наш герой отправился в город Нью-Йорк на поиски мистера Цукермана. Лексингтон путешествовал пешком, спал под изгородями и питался ягодами и кореньями. Через шестнадцать дней он добрался до метрополии.
- Что за сказочное место! - вскричал он, стоя на углу Пятьдесят седьмой улицы и Пятой авеню и глазея по сторонам. - Никаких коров или куриц и ни одна из женщин не напоминает тетю Глосспэн!
Что касается Сэмюэла Цукермана, то его внешность показалась Лексингтону совершенно необычной.
Это был маленький человечек с синими щеками и лиловым носом. Когда он улыбался, у него во рту там и сям поблескивали кусочки золота. Он принял Лексингтона в своей роскошной конторе, тепло пожал ему руку и поздравил с кончиной тетушки.
- Полагаю, тебе известно, что твоя нежно любимая опекунша владела значительным состоянием? - спросил он.
- Вы говорите о коровах и курицах?
- Я говорю о пятистах тысячах долларов, - пояснил Цукерман.
- Сколько?
- Полмиллиона, мой мальчик. И она оставила их тебе.
Цукерман откинулся в кресле и сомкнул ладони на круглом животе. Одновременно он незаметно просунул указательный палец за жилет и под рубашку, чтобы поскрести кожу вокруг пупка, что было его любимым занятием, доставлявшим исключительное удовольствие.
- Конечно, мне придется вычесть пятьдесят процентов за услуги, - сказал он, - но у тебя останется целых двести пятьдесят тысяч.
- Я богат! - вскричал Лексингтон. - Это прекрасно! Скоро ли я получу деньги?
- К счастью, у меня самые дружеские отношения с местными налоговыми властями и я сумею уговорить их обойти формальности и сократить побочные выплаты.
- Как вы добры… - пробормотал Лексингтон.
- Естественно, мне придется дать кое-кому небольшой гонорар.
- Как скажете, мистер Цукерман.
- Думаю, ста тысяч будет достаточно.
- Господи, это не слишком много?
- Никогда не экономь на налоговых инспекторах и полицейских. Запомни это.
- Но что останется мне? - слабо проговорил юноша.
- Сто пятьдесят тысяч. Но из них следует вычесть похоронные издержки.
- Похоронные издержки?
- То есть, оплатить похоронное бюро. Разве не понятно?
- Но я похоронил ее сам, мистер Цукерман, - за коровником.
- Не сомневаюсь, - согласился поверенный. - И что же?
- Я не привык к похоронным бюро.
- Вот что, - терпеливо повторил Цукерман, - может, ты и не знаком с ними, но в этом штате есть закон, согласно которому никто не может наследовать ни единого пенни, пока не заплатит полностью похоронному бюро.
- Неужели есть такой закон?
- Ну конечно. И весьма хороший закон. Похоронные бюро - наши великие национальные предприятия. Необходимо защищать их любой ценой.
Сам Цукерман, вместе с группой активистов-общественников, контролировал корпорацию, владеющую сетью из девяти роскошных похоронных бюро, не считая фабрики гробов в Бруклине и школы бальзамировщиков в Вашингтон-хайтс. Таким образом, таинство погребения имело в глазах мистера Цукермана глубокий религиозный смысл.
- Ты не имел права хоронить тетю подобным образом, - заметил он. - Никакого права.
- Мне очень жаль, мистер Цукерман.
- Это подрывает общественную мораль!
- Я сделаю все, что вы скажете, мистер Цукерман. Просто мне хотелось бы знать, сколько я получу, расплатившись за все.
Помолчав, Цукерман вздохнул, нахмурился и продолжил потихоньку очерчивать кончиком пальца границы пупка.
- Ну скажем, пятнадцать тысяч? - предложил он, блеснув золотой улыбкой. - Прекрасная круглая цифра.
- И я смогу забрать их с собой сегодня?
- Конечно можешь.
И Цукерман вызвал старшего кассира и приказал выдать Лексингтону пятнадцать тысяч долларов из расходной наличности и взять расписку.
Теперь уже юноша рад был получить хоть что-нибудь - поэтому он с благодарностью принял деньги и упрятал их в рюкзак. Потом с жаром пожал руку поверенному, поблагодарил за помощь и покинул контору.
- Передо мной лежит весь мир! - вскричал наш герой, выходя на улицу. - И у меня есть пятнадцать тысяч на жизнь, пока я не опубликую свою книгу. А потом, разумеется, денег будет намного больше.
Стоя на тротуаре, Лексингтон раздумывал над тем, куда направиться. Повернув налево, он медленно зашагал по улице, разглядывая городские достопримечательности.
- Какой отвратительный запах, - заметил он, принюхиваясь. - Просто невыносимый!
Вонь дизельных выхлопов, извергаемых автобусами, оскорбляла его нежные обонятельные органы, настроенные на прием нежнейших кулинарных ароматов.
- Нужно убраться отсюда, пока мой нюх не испортился окончательно, - сказал Лексингтон. - Но вначале необходимо хоть что-то поесть. Я умираю с голоду.
Последние две недели бедняга питался лишь ягодами и корешками, поэтому его желудок страстно желал более весомой пищи. Хотя бы кукурузных котлет. Или пирожков с начинкой из козлобородника.
Он пересек улицу и вошел в маленький ресторанчик. Внутри было жарко, темно и тихо. Сильно пахло кулинарным жиром и капустной водой. Единственным клиентом был мужчина в коричневой шляпе, напряженно склонившийся над тарелкой и не взглянувший на вошедшего Лексингтона.
Наш герой уселся за угловой столик и повесил рюкзак на спинку стула. Все это казалось ему чрезвычайно интересным. "Целых семнадцать лет я пробовал лишь пищу, приготовленную тетей Глосспэн и мной самим, не считая кормилицы Макпоттл. согревшей несколько раз мою бутылочку с молоком, - сказал он себе. - Но теперь я испытаю искусство неизвестного повара и, если повезет, перехвачу для моей книги пару полезных идей".
Из полутьмы выступил официант и замер у стола.
- Здравствуйте, - поздоровался Лексингтон. - Мне хотелось бы котлету из мамалыги. Обжарьте ее по двадцать пять секунд с каждой стороны на очень горячей сковороде со сметаной и перед подачей "сбрызните" щепоткой петрушки. Но если ваш повар знает более оригинальный способ - я с удовольствием оценю его.
Официант склонил голову набок и внимательно оглядел посетителя.
- Хотите жаркое с капустой? - осведомился он. - Это все, что у нас есть.
- Жаркое с капустой?
Официант извлек из брючного кармана несвежий платок и, встряхнув, словно щелкнув плетью, развернул его. Потом сильно и звучно высморкался.
- Так хотите или нет? - повторил он, вытирая ноздри.
- Понятия не имею, что это значит, но с удовольствием попробую, - согласился юноша. - Я, знаете ли, пишу кулинарную книгу и…
- Одно жаркое с капустой! - крикнул официант, и где-то в глубине помещения, в полутьме, кто-то ответил ему.
Официант исчез. Лексингтон полез в рюкзак за персональными ножом и вилкой. Их подарила тетя Глосспэн, когда ему исполнилось шесть лет. Они были сделаны из тяжелого серебра, и с тех пор он не пользовался ничем иным. В ожидании заказа он с любовью протер их мягкой муслиновой тряпицей.
Вскоре вернулся официант с тарелкой, на которой лежал жирный, серовато-белый кусок чего-то горячего.
Лексингтон с волнением склонился к появившемуся перед ним блюду и принюхался. Ноздри его широко раздулись, вбирая запах и подрагивая.
- О небо! - воскликнул он. - Какой аромат! Это немыслимо!
Официант отступил на шаг, не сводя глаз с клиента.
- Ни разу в жизни я не встречал подобного чуда! - повторил юноша, хватая нож и вилку. - Бога ради - из чего это приготовлено?
Человек в коричневом костюме пристально огляделся и вновь принялся за еду. Официант тихонько отступил к кухне.
Лексингтон отрезал кусок мяса, подцепил его на серебряную вилку, поднес к носу и опять принюхался. Затем сунул в рот и медленно разжевал. Глаза его были полузакрыты, а тело напряжено.
- Фантастично! - воскликнул он. - Совершенно необычный вкус! О Глосспэн, любимая тетя, как мне хочется, чтобы ты была со мною и могла попробовать это восхитительное блюдо! Официант! Немедленно подойдите ко мне! Я требую!
Но тот испуганно следил за ним с другого конца комнаты, не выказывая желания приблизиться.
- Если подойдете и поговорите со мной, я сделаю вам подарок, - позвал Лексингтон, помахивая стодолларовой купюрой. - Пожалуйста, подойдите и поговорим…
Официант бочком и с опаской вернулся к столу. Схватил деньги и поднес поближе к носу, разглядывая под разными углами. Затем проворно сунул их в карман.
- Послушайте, если вы скажете, из чего приготовлено это прекрасное блюдо и дадите точный рецепт, я дам вам еще сотню.
- Я уже говорил. Это жаркое.
- А что такое "жаркое"?
- Вы никогда не ели жаркого? - пораженно спросил официант.
- Да Бога ради, ответьте же наконец и перестаньте меня мучить!
- Это свинина, - произнес официант. - Жареная в печи.
- Свинина!
- Ну да, жаркое из свиньи. Вы что, не знали?
- То есть, это - мясо свиньи?
- Ручаюсь.
- Но… это невозможно, - заикаясь выдавил юноша. - Тетя Глосспэн, которая знала о пище больше всех на свете, говорила, что любое мясо - отвратительная гадость, ужасная и тошнотворная… Но этот кусок в моей тарелке - без сомнения самое восхитительное блюдо из всех, что я пробовал! Но почему? Как вы объясните это? Тетя никогда не сказала бы мне, что оно отвратительно, если бы это было не так.
- Может, ваша тетя не знала, как его готовить?
- Неужели это возможно?
- Конечно. Особенно, когда дело касается свинины. Жаркое нужно готовить очень умело, иначе оно окажется несъедобным.
- Эврика! - вскричал Лексингтон. - Держу пари, что так и было! Она готовила неправильно! - И он протянул сотенную бумажку. - Отведите-ка меня на кухню. И познакомьте с гением, приготовившим это мясо.
И Лексингтон тотчас оказался на кухне, где познакомился с поваром - пожилым человеком с сыпью на шее.
- Это обойдется вам еще в сотню, - предупредил официант.
Лексингтон с удовольствием удовлетворил просьбу, но на этот раз отдал деньги повару.
- Вот что, - начал он. - Признаюсь, я весьма удивлен рассказом вашего официанта. Вы действительно уверены, что съеденное мной восхитительное блюдо приготовлено из мяса свиньи?
Повар поднял правую руку и почесал шею.
- М-м… - протянул он, хитро подмигивая официанту. - Скажу лишь, что, по-моему, это было мясо свиньи.
- То есть, вы не уверены в этом?
- Не следует доверять безоговорочно.
- Но чем иным это могло быть?
- Есть шансы, знаете ли, - медленно процедил повар, - что мясо было человечье.
- Хотите сказать, мясо мужчины?
- Да.
- Великий Боже.
- Или женщины. Вероятность одинакова. На вкус они схожи.
- Вот теперь вы удивили меня по-настоящему, - заявил юноша.
- Век живи - век учись.
- В самом деле…
- Фактически, последнее время мы получаем его от мясника в огромных количествах. Вместо свинины, - добавил повар.
- Неужели?
- Беда в том, что отличить их почти невозможно. Оба сорта очень хороши.
- Тот кусок, что я съел, был превосходен.
- Рад, что вам понравилось. Но если быть честным до конца, то я все же думаю, что вы ели свинину. Пожалуй, почти уверен в этом.
- Уверены?
- Да, наверняка.
- В таком случае, предположим, что вы правы, - согласился Лексингтон. - Не окажете ли любезность - вот вам еще сто долларов - дать мне точный рецепт его приготовления?
Спрятав деньги, повар пустился в разглагольствования о деталях приготовления свиной вырезки, а юноша, не упуская ни единой подробности "величайшего рецепта", присел за кухонный столик и тщательно занес его в записную книжку.
- Это все? - спросил он, когда повар смолк.
- Да, все.
- Но есть и какие-то особые тонкости, да?
- Для начала нужен хороший кусок мяса, - сказал повар. - Это уже полдела. Боров должен быть упитанным, и разделать его необходимо правильно, иначе получится паршиво, как ни готовь.
- Покажите, - попросил Лексингтон. - Зарежьте одного при мне, чтобы я научился.
- Мы не режем свиней на кухне. Тот кусок, что вы съели, прибыл с консервного завода в Бронксе.
- Ну так дайте его адрес!
Повар дал ему адрес, и наш герой, от души поблагодарив обоих собеседников за доброту, поспешил прочь и, поймав такси, направился в Бронкс.
8
Консервный завод размещался в большом пятиэтажном здании из кирпича. Вблизи него воздух казался тяжелым и приторным, словно мускус. У главных ворот висел большой плакат "ВСЕГДА РАДЫ ДОРОГИМ ГОСТЯМ". Приободренный Лексингтон прошел в ворота и очутился на крытом булыжником дворе, опоясывающем строение. Затем он миновал несколько указательных табличек ("ДЛЯ ЭКСКУРСИЙ") и наконец пришел к обитому гофрированным железом сарайчику, далеко в стороне от основного здания ("ПРИЕМНАЯ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ"). Вежливо постучав в дверь, он вошел внутрь.
Кроме него, в комнате находились еще шестеро: толстая мамаша с двумя мальчуганами, лет девяти и двенадцати; двое, чем-то похожие на молодоженов, и бледная женщина в длинных белых перчатках. Последняя сидела на стуле очень прямо, глядя перед собой и сложив руки на коленях. Все молчали. Лексингтону хотелось узнать, не пишут ли они, как и он, кулинарные книги. Он громко спросил об этом, но остался без ответа. Взрослые лишь загадочно улыбнулись и покачали головами, а оба мальчугана уставились на него, как на лунатика.
Вскоре дверь открылась и человек с веселым розовым лицом, просунув голову в комнату, позвал:
- Пожалуйста, следующий. Мать и оба сына встали и вышли.
Минут через десять тот же человек снова произнес "следующий", и молодожены быстренько выскочили к нему наружу.
Тут в комнату вошли и сели двое новых посетителей. Это были пожилые муж с женой, причем жена держала в руке корзинку с продуктами.
- Пожалуйста, следующий, - повторил гид, и женщина в белых перчатках покинула компанию.
Вошли еще несколько человек и расселись на стульях с жесткими деревянными спинками. Вскоре гид вернулся в третий раз и настала очередь Лексингтона.
- Пожалуйста, следуйте за мной, - пригласил гид, провожая юношу через двор к основному строению.
- Как интересно! - вскричал тот, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. - Как хотелось бы мне, чтобы дорогая тетя Глосспэн была в этот миг со мной и увидела то, что увижу я!
- Я всего лишь введу вас в курс дела, - заметил провожатый, - а потом передам кое-кому другому.
- Как вам угодно! - восторженно воскликнул юноша.
Вначале они посетили большой огороженный участок позади здания, где бродили сотня-другая свиней.
- Здесь самое начало, - пояснил гид, - а вон там они поступают внутрь.
- Где?
- Там. - Провожатый указал на длинный деревянный сарай, расположенный у наружной стены строения. - Мы называем его "подвесным". Сюда, пожалуйста.
Одновременно с ними к сараю приблизились трое мужчин в высоких резиновых сапогах. Они гнали перед собой дюжину свиней и вошли в "подвесную" вместе с Лексингтоном и гидом.
- А теперь взгляните, как их подвешивают, - пригласил гид.
Внутри сарай оказался деревянным помещением без крыши, но со стальным тросом, снабженным крючьями и медленно движущимся вдоль стены, параллельно земле и футах в трех над полом. Достигая конца сарая, трос резко менял направление и вертикально уползал вверх через открытую крышу, на верхний этаж главного строения.
Дюжина свиней сбилась в кучу в конце сарая. Они вели себя спокойно, но с опаской. Один из парней в резиновых сапогах снял со стены отрезок металлической цепи и приблизился к ближайшему животному, заходя с тыла. Затем нагнулся и быстро обернул один конец цепи вокруг задней ноги животного. Другой конец он прицепил на крюк проходящего мимо троса. Тот продвинулся дальше, и цепь натянулась. Свиную ногу потянуло вверх и назад, и животное потащило следом. Но свинья не упала - оказавшись довольно проворной, она как-то ухитрилась сохранять равновесие на трех ногах, прыгая с копыта на копыто и сопротивляясь натяжению цепи. Однако ее постепенно тащило назад, и в конце сарая, где трос менял направление, загибаясь вертикально вверх, свинью резко дернуло и подняло в воздух. Раздался пронзительный визг.
- Необычайно занимательная процедура! - заметил Лексингтон. - Но что за странный звук в момент подъема животного?
- Наверное, нога, - ответил провожатый. - Или таз.
- Но какая здесь разница?
- Совершенно никакой. Ведь вы не едите кости.
Люди в резиновых сапогах живо подвешивали остальных свиней, и те, одна за другой, на движущемся тросе были подняты через крышу на верхний этаж.