Макс убеждал себя, что необходимо отказаться от дальнейших усилий, сбавить скорость, потратить несколько недель на обратный путь и затем предпринять новую попытку. Но он знал, что стоит ему смалодушничать, и на вторую попытку у него просто не хватит сил.
В эту минуту он внезапно почувствовал, что кто-то стоит за его креслом, положив ему руки на плечи, успокаивая и приводя в чувство. И он вновь начал ясно и четко диктовать Коваку цифры.
Двадцать минут спустя Макс все так же четко, как автомат, продолжал работу. Он рассчитал еще одну коррекцию, продиктовал данные Коваку и бросил взгляд на пульт управления.
- Внимание!
Он нажал кнопку, позволяющую совершить прыжок с точностью до микросекунды. Только теперь он оглянулся, но за креслом никого не было.
- Вот Джип! - услышал он ликующий голос Келли. - А вот и Гадкий Утенок!
Макс посмотрел вверх. Они вновь оказались в знакомом небе Нью-Пегаса и Халкиона.
Пять минут спустя Макс и Келли уничтожали остатки сандвичей, запивая их холодным кофе, в то время как Смайт и Ногуччи производили послепрыжковое наблюдение. Ковак и Ланди на несколько минут покинули отсек, прежде чем заступить на первую вахту.
Макс посмотрел на небосвод.
- И все-таки мы сделали это. Никогда бы не подумал.
- На самом деле, капитан? После того, как вы приняли командование, я ни секунды не сомневался в этом.
- Хм! Я рад, что вы даже не догадываетесь о том, что происходит со мной.
Келли сделал вид, что не слышит слов Макса.
- Знаете, сэр, когда вы программируете, ваш голос необычайно похож на голос доктора Хендрикса.
Макс бросил на него быстрый взгляд.
- Перед самым прыжком я пережил несколько пренеприятнейших минут.
- Да, сэр, я знаю.
- Послушайте, это было всего лишь чувство, понимаете? Я не верю в привидения. Но я ясно почувствовал, что доктор стоит за моей спиной, как он делал всегда, и тогда все пошло просто замечательно.
Келли кивнул.
- Да, он был здесь. Должен был быть.
- Что вы хотите сказать?
Келли промолчал. Он со счастливым видом принялся сравнивать фотопластинки, снятые с камер, со стандартными пластинками из сейфа. Ему впервые представилась такая возможность с тех пор, как "Асгард" затерялся в глубинах космоса.
- Полагаю, нам требуется предварительно рассчитать подход к Халкиону, - зевая произнес Макс. - Боже, я смертельно устал!
- Халкион, сэр?
- Ну да, на таком расстоянии мы не можем идти к нему вслепую. Но что вы задумали?
- Ничего, сэр.
- Выкладывайте.
- Что ж, сэр, полагаю, что наш пункт назначения - Нова-Терра, но если капитан хочет…
Макс постучал пальцами по сейфу. Он даже не представлял себе, что после того, как он совершит невозможное, от него будут ожидать чего-то большего, чем просто проложить курс к уже видимой планете, сесть на нее и ждать замены.
- Вы хотите, чтобы я повел "Асгард" дальше без помощи и без таблиц?
- Я не собираюсь решать за вас, капитан. Это всего лишь предположение.
Макс поднялся с кресла.
- Скажите Коваку, чтобы держался на прежнем курсе. И попросите мистера Уолтера немедленно прибыть в мою каюту.
- Слушаюсь, сэр.
Первый офицер встретил его у самых дверей.
- Хелло, Датч. Входите. - Они вошли в каюту, и Макс бросил фуражку на стол. - Мы сделали это.
- Да, сэр. Я все видел из кают-компании.
- Кажется, это вас не удивляет?
- А должно, капитан?
Макс рухнул в кресло, расслабив затекшие мускулы.
- Еще как должно.
- Что ж, тогда я удивлен.
Макс улыбнулся.
- Датч, куда сейчас направляется этот корабль?
- Капитан еще не сообщал мне этого.
- Черт возьми! Вы знаете, что я хочу сказать. По графику мы должны отправиться к Нова-Терра. Но прямо под боком у нас висит Халкион, его увидит и слепой. Когда вы передавали мне командование, что вы хотели получить в итоге?
- Я хотел, - ответил Уолтер, - чтобы у "Асгарда" появился капитан.
- Это не ответ. Послушайте, пассажиры были в опасности. Несомненно, я должен был рисковать, другого выбора не было. Но теперь выбор есть. Мне кажется, мы должны поставить их в известность и позволить им самим решать их судьбу.
Уолтер выразительно покачал головой.
- Вы ни о чем не должны спрашивать у пассажиров, сэр. По крайней мере, на корабле. Это нечестно по отношению к ним. Вы просто объявите им свое решение.
Макс вскочил на ноги.
- Вы говорите "нечестно"! Но вы не пассажир, вы мой первый офицер. Как вы думаете, что мы должны делать?
Уолтер посмотрел ему прямо в глаза.
- Я не могу решать за капитана. Вот почему капитан вы, а не я.
Макс стоял неподвижно, закрыв глаза. Он ясно видел перед собой ровные колонки чисел. Подойдя к телефону, он вызвал контрольный отсек.
- Говорит капитан. Келли еще не ушел? Отлично, главный. Пункт назначения - Нова-Терра. Начинайте работу, через минуту я буду на месте.
Глава 22
"Томагавк"
Макс любил это время дня, это время года. Он лежал на небольшом, покрытом травой холме к западу от амбара. Его взгляд был устремлен к северу-западу, туда, где располагалось выходное кольцо кольцевой дороги Чикаго-Спрингфил-Эртпорт, из которого в любой момент может вылететь "Томагавк".
Рядом с ним устроилась белка; взглянув на него, она решила, что Макс вполне безопасен, и занялась своими делами. Над ним с шумом пролетела большая птица.
Внезапно из кольца выскочил серебряный снаряд, пролетел над пропастью и скрылся в кольце с другой стороны расщелины. В ту же секунду налетевшая звуковая волна оглушила Макса.
- Парень, о, парень! - тихо произнес он. - Это кажется невозможным.
Именно за этим он и поднимался на холм, но сейчас он не спешил встать на ноги. Достав из кармана письмо, он вновь прочитал заключительные строки.
"…Полагаю, что отец был рад получить меня обратно живой и невредимой, потому что он окончательно сдался. Неделю назад я вышла замуж за Пуцци. Макс, я так счастлива. Ты обязательно должен навестить нас в свой следующий прилет на Гесперу.
Р.S. Мистер Чипс посылает тебе свою любовь, я тоже".
Элли - девица хоть куда. Всегда поступала по-своему. Он почувствовал ненависть к Пуцци. Если бы они остались на Милосердии…
Забудь об этом, астрогатор не должен быть женат. Он с любовью погладил изображение солнечного диска на груди. Плохо, что ему нельзя было оставаться на "Асгарде", хотя, конечно, они были правы. Он не мог служить помощником там, где когда-то был капитаном. А должность помощника астрогатора на "Элизабет Регине" - тоже неплохо: все говорят, что "Лиззи" - неплохой корабль.
Кроме того, не каждый молодой П.А. может похвастаться открытой им аномалией. Ему не о чем жалеть. Его даже не волновали ни неоправданно большой штраф, наложенный на него Советом Союзов, ни официальное взыскание, занесенное в его послужную книжку. Важно было лишь то, что они оставили его в космосе, а взыскание с лихвой компенсировалось официальным признанием аномалии "Хендрикса".
Не оспаривая справедливость наказания - он был виновен, и он знал это - в глубине души Макс считал, что Союз ошибался в другом: его правила должны давать одинаковые возможности любому желающему вступить в Союз. Когда-нибудь он станет достаточно авторитетным, чтобы изменить существующую политику.
Сейчас же, если только он не поднимется, ему придется покупать это такси. Макс принялся спускаться с холма. Геликэб припарковался напротив дома; рядом с машиной стоял пилот, смотря куда-то вдаль поверх свежевырытых траншей энергетического проекта Миссури-Арканзас. Поля, на которых когда-то работал Макс, исчезли, траншеи дошли до самого дома. Дом еще стоял на месте, но дверь висела на одной петле, а стекла побили мальчишки. Глядя на дом, Макс думал, где сейчас может быть Моу со своим муженьком? В суде ему сказали, что Моу забрала свою половину правительственной компенсации на землю и парочка покинула город.
Вероятно, теперь от стоимости их дома не осталось и гроша; доля Макса полностью ушла на оплату штрафа. Будь они на мели, может быть, тогда Монтгомери пришлось бы заняться честной работой - Моу была не из тех женщин, кто позволяет муженьку слоняться без дела, когда она нуждается в чем-либо. Эта мысль обрадовала Макса; у него были свои счеты с Монтгомери, а Моу вполне могла устроить тому "райскую" жизнь. К Максу подошел пилот.
- Здоровая будет штука, когда они закончат строительство. Вы готовы, сэр?
Макс в последний раз огляделся вокруг.
- Да, теперь меня здесь ничто не держит.
Они поднялись в кабину.
- Куда теперь? Обратно в Клайдс-Корнерз?
Макс уже думал об этом. Конечно, он должен был экономить, но, черт возьми, он может накопить денег во время очередного перелета.
- Нет, доставьте меня в Спрингфил, на южную станцию кольцевой дороги. Я хотел бы успеть на "Копье".
На "Копье" он прибудет в Эртпорт ранним утром.
Пол Андерсон
НЕЛИМИТИРОВАННАЯ ОРБИТА
ЧАСТЬ 1
АМБАР РОБИН ГУДА
1
Свободе было около шестидесяти. Он сам не знал точно, сколько именно. На Нижнем уровне редко уделяли внимание таким мелочам, и его память сохранила единственное воспоминание из детства: идет дождь, над головой грохочут проносящиеся по акведуку трамваи, а он стоит и плачет. Потом умерла мать, а тот, кто считался отцом, но на самом деле им не был, продал его предводителю воров Чернильному.
Для выходца из народа шестьдесят лет - возраст древний, независимо от того, крался ли он по-кошачьи через копоть, грохот и внезапную смерть в столице Нижнего уровня, или, заботясь более о здоровье, нежели о свободе, извивался, как червяк, вдоль ствола шахты, или обхаживал мотор на планктоновой лодке. Для Гражданина же высшего уровня или для Стража шестьдесят лет были средним возрастом. Свобода, который отдал по половине прожитой жизни каждой из этих основных двух категорий, выглядел старым как черт, но мог надеяться еще на два десятка лет.
Хотя он сам не назвал бы это надеждой.
Левая нога снова дала о себе знать. В общем-то это была и не нога вовсе, а обрубок, втиснутый в специальный ботинок. Когда ему было около двадцати, он однажды пытался перелезть через церковную ограду, прихватив с собой серебряный потир, пожертвованный неким Инженером Хакэйви, но разрывная пуля из пистолета охранника вдребезги разнесла кость ноги. Ему удалось каким-то чудом удрать, но подстреленная нога была настоящим бедствием, да и случилось это, как нарочно, с самым многообещающим парнем Братства. Теперь пришла очередь Чернильного отдавать его в обучение, на сей раз в притон для укрывания краденого, где Свободе пришлось научиться писать и читать, и откуда он начал свой долгий путь наверх.
Двадцать пять лет спустя, когда Свобода был уже Комиссаром Астронавтики, один медик посоветовал ему заменить культю протезом. "Я мог бы сделать вам такой протез, который невозможно было бы отличить от настоящей ноги", - сказал он. "Не сомневаюсь, - ответил Свобода. - Знавал я некоторых Стражей постарше, которые вечно тряслись над своими искусственными сердцами, желудками и глазами. Я уверен, что наши замечательные ученые, двигая науку вперед и вперед, скоро начнут штамповать искусственные мозги, которые невозможно будет отличить от настоящих. Кстати, некоторые из моих коллег внушают мне подозрение, что эта идея уже воплощается в жизнь, - он пожал костлявыми плечами. - Нет. Я слишком занят. Может быть, потом как-нибудь".
Задача состояла в том, чтобы вырваться из Министерства Астронавтики - заведомого тупика, в который завели его нервные Высшие.
Когда же это удалось, сразу появились другие дела. Времени вечно не хватало. Приходилось мчаться что есть мочи, только чтобы удержаться на одном месте.
Читают ли еще "Алису"? Этот вопрос очень занимал Свободу,
Однако старая рана и в самом деле болела слишком часто. Свобода остановился, чтобы боль, пульсирующая в ноге, немного утихла.
- Все в порядке, сэр? - спросил Айязу.
Свобода посмотрел на гиганта и улыбнулся. Остальные шестеро его охранников были ничтожества - обычные бездушные квалифицированные машины для убийства. Айязу не пользовался оружием, он был каратистом, и ему ничего не стоило пробить грудную клетку и вырвать легкие у того, кто не угодил Свободе,
- Я что-нибудь сделаю, - ответил Комиссар Психологии. - Не спрашивай, что именно, но это будет сделано.
Айязу подставил руку, чтобы хозяин облокотился на нее. Контраст между ними был комический. Рост Свободы едва достигал 150 сантиметров, у него был лысый куполообразный череп, лицо, изборожденное темными морщинками, и нос, похожий на кривую восточную саблю. Телосложение ребенка в сочетании с крикливым плащом огненного цвета, делало его фигуру нелепой. Впечатление усугублялось переливчатым мундиром с высоким воротником и темно-синими брюками клеш, сшитыми по последней моде. А охранник рядом с Окинавы носил все серое, у него была черная грива до самых плеч и руки, деформированные от постоянных упражнений в раскалываний кирпичей ребром ладони и пробивании досок кулаком.
Свобода прокуренными пальцами вытащил сигарету. Он стоял на посадочной террасе, расположенной на огромной высоте. В отличие от дворцов большинства других Комиссаров, его резиденция не была окружена парковой зоной. Свобода приказал построить свою министерскую башню прямо посреди города, который его породил. Город простирался под его ногами, насколько хватало взгляда. И хотя мешала загаженная атмосфера, на востоке, за плавучими доками, он все же мог разглядеть мерцание, похожее на блеск ртути, - это была Атлантика.
На землю опускались сумерки. На суриково-красной полосе заката, как на гравюре, вырисовывались черные вершины гор. Засветились огнями улицы столицы Высшего уровня. Нижний уровень под ним был сплошным черным пятном, откуда доносился приглушенный нескончаемый гул кольцевых линий, генераторов и автофабрик. Там изредка появлялись вспышки, обозначающие либо ожившие окна, либо свет фонарей, которые время от времени зажигали люди, вооруженные дубинками и ходившие группками из страха перед Братством.
Свобода выпустил дым через нос. Его взгляд скользнул мимо авиакара, который перенес его сюда из океанского дома и остановился на небе. Венера стала более заметной, белая на ярко-синем фоне. Свобода вздохнул и указал на нее:
- Знаешь, - сказал он, - я почти рад, что колонию там ликвидировали. Не потому, что она не оправдывала себя экономически, хотя бог, существуй он на самом деле, был бы свидетелем, что в данное время мы не можем попусту тратить ресурсы. Причина здесь другая, более важная.
- Что же это за причина, сэр? - Айязу почувствовал, что Комиссар хочет поговорить. Они были вместе уже много лет.
- А то, что теперь, по крайней мере, есть место, куда можно удрать от людей.
- На Венере плохой воздух, сэр. Вы можете улететь на какую-нибудь звезду. Там вы избавитесь от общества людей, и скафандр носить не придется.
- Но девять лет во сне до ближайшей звезды! Не слишком ли много для поездки в отпуск?
- Да, сэр.
- А потом может оказаться, что найденные мной планеты будут ничуть не лучше, чем Венера… Или они будут похожи на Землю, все-таки отличаясь от нее, и это может надорвать сердце. Ну, ладно, пошли, продолжим игру в важных персон.
Свобода, откинувшись назад, оперся на свой костыль и зашагал ко входу в коридор со светящимися стенами. Охранники, выстроившись полукругом, шли чуть впереди и сзади него, рыская глазами туда-сюда. Айязу был рядом. Нельзя сказать, чтобы Свобода боялся террористов. Вообще-то сейчас работала ночная смена, потому что Комиссариат Психологии был главной цитаделью Федерального правительства. В этот час на этаже не должно было быть никаких мелких сошек.
В конце холла находилась комната для телеконференций. Свобода заковылял к легкому креслу. Айязу помог ему сесть и поставил перед ним письменный стол. Возле большинства людей, смотревших с экранов, находились советники. Свобода, не считая охранников, был один. Он всегда работал в одиночку.
Премьер Селим кивнул. Позади него виднелись открытое окно и пальмы.
- Ах, наконец-то вы здесь, Комиссар, - сказал он. - А мы уже начали беспокоиться.
- Я прошу извинить меня за опоздание, - ответил Свобода. - Как вам известно, я никогда не занимаюсь делами дома, поэтому мне пришлось приехать на конференцию сюда. Да, кессон под моим фундаментом дал течь, гидростабилизаторы отказали, а прежде чем узнать, что случилось, я как раз выяснял сколько времени у осьминога, страдающего морской болезнью. Он мне наврал на десять минут.
Шеф безопасности Чандра заморгал, открыл свой рот, чтобы выразить протест, но потом кивнул:
- Ах, вы шутите. Я понимаю. Ха.
У себя в Индии он проводил заседания на рассвете, но правители Земли привыкли к нерегулярному расписанию.
- Давайте начнем, - предложил Селим. - Я думаю, обойдемся без формальностей. Но прежде чем без промедления заняться делами, я хочу спросить, нет ли чего-нибудь крайне безотлагательного?
- Э… - робко начал Ратьен, занимавший пост Комиссара Астронавтики. Это был слабовольный сын последнего премьера. Благодаря отцу он и получил свое кресло, и с тех пор никто так и не взял на себя труд отобрать его. - Э… Да, джентльмены, мне бы хотелось вновь поднять вопрос о фондах для ремонта… Я имею в виду то, что у нас есть несколько вполне хороших звездолетов, на ремонт которых требуется всего несколько миллионов, и они смогут… э… снова отправиться к звездам. И потом академия астронавтики. Право же, качество последних новобранцев оставляет желать много лучшего, так же как и их количество. Мне думается, если бы мы - а особенно мистер Свобода, поскольку это, кажется, относится к его министерству, - развернули широкую пропагандистскую кампанию, адресованную младшим сыновьям в семьях Стражей… или Граждан профессионального статуса, которая убедила бы их в важности профессии астронавта, возвратила бы ей… э… былой романтический ореол…
- Пожалуйста, - перебил Селим, - в другой раз.
- Однако я мог бы кое-что ответить, - вмешался Свобода.
- Что? - Шеф Металлургии Новиков с удивлением воззрился на него. - Вы - один из инициаторов этой спецконференции. И вы хотите, чтобы мы тратили время на не относящиеся к делу вопросы?
- Нет таких вопросов, которые не относились бы к какому-нибудь делу, - пробормотал Свобода.
- Что? - переспросил Чандра.
- Я всего лишь процитировал Энкера - отца философии конституционалистов, - ответил ему Свобода. - В один прекрасный день, возможно, вы попытаетесь понять то, что сейчас хотите проигнорировать. Я убедился, что такое стремление способно творить чудеса.
Чандра покраснел от досады.