Каюта капитана, которая, как и все помещения корабля, одновременно была и приемной, и спальней, отличалась маленькими размерами. Она была забита книжными и музыкальными катушками, но во всем остальном походила на строгую, Даже аскетическую, монашескую келью. Киви сидел за магнитной доской, установленной на тонких ножках, которая служила ему столом.
Капитан посмотрел на Свободу и Джудит, и взгляд его стал холодным и пустым.
- Что это еще за чушь с вашим решением остаться? - без всяких предисловий требовательно спросил он.
- Это наше личное дело, - ответил Свобода.
- Может быть, лично ваше. Вы можете оставить свои кости на Растуме, если хотите. Но ваша жена? - лицо Киви обратилось к Джудит. - Он не имеет права приказывать вам умереть. Я предлагаю вам свою защиту.
Джудит прижалась к мужу.
- Никто меня не заставляет, - прошептала она.
- Но вы же сумасшедшие! - закричал Киви. - Вся эта затея была просто азартной игрой, поазартнее, чем игра в кости. Но теперь, когда груз "Скитальца" потерян, риск настолько увеличился, что большинство ваших людей наверняка решит вернуться. А это уже не оставляет ни малейшей надежды для тех, кто захочет испытать судьбу в одиночку.
- Позвольте нам самим делать выводы, - сказал Свобода.
Киви взмахнул рукой в воздухе, словно пытаясь его ударить.
- Джудит, - сказал он, - вы не понимаете, что это значит.
Джудит вскинула голову:
- Зато я понимаю и помню свой брачный обет.
Киви как-то весь обмяк.
- Но ведь я же не чудовище, - жалобно сказал он. - Я просто хочу избавить свою команду от бед, возможно, даже от убийства. Вот почему я не могу принять спасательных планов, рассчитанных на долгое время.
"Но это только одна из причин", - подумал Свобода.
- Я с большим удовольствием доставлю ваших людей домой, - сказал Киви. - И, кроме того, у меня есть деньги. Я помогу вам и вашей семье, Джудит, начать заново жизнь на Земле. Для чего деньги холостяку?
- Нет, - твердо сказал Свобода. - Прения закончены. Вы не можете заставить нас покинуть Растум. Если вы попытаетесь арестовать нас, то тогда уж конфликт между нашими группами наверняка выльется во что-то серьезное!
- Не говори таким тоном, Ян, - в глазах Джудит стояли слезы. Но вот они покатились по ее лицу, упали и поплыли к вентиляционной решетке, как маленькие звездочки. - Нильс желает нам добра.
Свобода сказал с намеренной жестокостью:
- Не сомневаюсь. Итак, храните верность своей статистике, Киви. Не подвергайте свою команду какой бы то ни было опасности. Пусть на Растуме не образуется никакой колонии. В худшем случае это будет стоить жизни всего двоим.
Увидев, как исказилось лицо Киви, как задрожали его губы, Свобода понял, что победил. Итак, его план удался! Он поставил капитана, влюбленного в его жену, в безвыходное положение. Киви стало ясно, что он не заставит Джудит вернуться на Землю, где он мог бы рассчитывать на ее взаимность. А оставить ее на Растуме вдвоем со Свободой и тем самым обречь ее на смерть было выше его сил.
Все, что затем последовало, подтвердило безошибочность расчета Свободы.
Капитана бил озноб. Он повернулся к Джудит, потом отвернулся от нее, потом повернулся вновь.
- Вы знаете, что я не могу этого допустить, - сказал он. - Хорошо, мы спасем "Скитальца". А теперь, пожалуйста, оставьте меня одного.
Сейчас Свобода многое отдал бы за то, чтобы не произносить тех последних своих слов, которые были абсолютно не нужны.
ЧАСТЬ 4
МЕЛЬНИЦА БОГОВ
1
- Ня-а-а, ня-а-а!
- Пошел прочь от меня, говнюк, отвали от меня. Ты воняешь!
- Точняк, он воняет. А знаешь, почему? Потому что его вырастили в резервуаре с жидким удобрением.
- Эй, Дэнни, которая твоя сестра? Эта что ли, вон та корова, твоя сестра, а, Дэнни?
Ян Свобода хлопнул ладонью по контрольной панели.
- Эй вы, - прикрикнул он. - Успокойтесь! Сядьте.
- Уберите этого навозника Дэнни к чертям собачьим, - сказал Пэт О’Малли. - Я не желаю, чтобы рядом со мной торчала эта жирная скотина, которую вырастили в резервуаре.
- Ня-а-а! - сказал Фрэнк де Смет, влепив бедняге подзатыльник.
Дэнни Коффин свалился на четвереньки в боковой проход. Фрэнк и Пэт соскочили со своих мест и начали его тузить.
- Я сказал, хватит! - Свобода снова стукнул по панели с такой силой, что она затрещала. - В следующий раз я вмажу по чьей-то заднице.
Он привстал и оглянулся. Мальчишки притихли и вернулись на свои места.
Свободе уже несколько раз по установленной очереди приходилось пилотировать школьный автобус, и он завоевал у детей репутацию зануды. Но это служило ему защитой.
Дети в общем-то не были такими уж плохими, но Свобода вез их из школы, где им приходилось немало работать, домой, где им приходилось работать еще больше. Конечно, они должны были где-то выпустить пар, а где же еще, как не по дороге домой? Но Свобода предпочитал не допускать этого, пока старая мышеловка была в воздухе.
- Это очень низко - дразнить бедного Дэнни, - сказала Мэри Локейбер, девочка в накрахмаленной кофточке и с длинными локонами, похожими на темный шелк. - Он ведь не виноват, что его пришлось выращивать в резервуаре.
- Вы тоже не больно задавайтесь, - мрачно сказал Свобода. - Вас самих вырастили в резервуаре. Он, правда, называется материнским чревом, а не экзогенетическим аппаратом. Но на днях ваши родители возьмут своего собственного экзогенетического ребенка, и он будет ничем не хуже вас, - он немного помедлил. - Разве что не такой везучий, как вы. О’кей, пристегнитесь.
Дэнни Коффин сел на свое место рядом с Фрэнком де Сметом, высморкался и вытер нос. Это был мальчик небольшого роста, с широким лицом и прямыми темными волосами: его хромосомы несли в себе наследство Востока. После начала учебного года он повел себя очень спокойно. Когда другие приставали к нему, ер предпочитал не давать сдачи, а защищаться.
"Надо будет сказать о нем Сабуро, - подумал Свобода. Хирояма, его коллега по работе, преподавал в старших классах дзюдо. - Небольшой специальный инструктаж помог бы бедному парню завоевать уважение… А, может быть, и нет. При гравитации, которая в четверть больше земной, Растум - неподходящее место для бездумного применения таких приемов".
Свобода почувствовал озноб. Не так давно он видел, как с крыши упал человек. Ребра его пронзили легкие, а таз был разбит вдребезги. На Земле бедняга отделался бы, самое большее, сломанной ногой.
Свобода нажал на кнопки контроля. Роторы стали перемалывать воздух, и аэробус тяжело двинулся вверх. Вскоре оставшаяся внизу школа превратилась в скопление покрытых дерном крыш с грязным пятном игрового поля посередине. Поселок Анкер - несколько дюжин деревянных домов - тоже уменьшился на глазах и стал похож на пятно на пересечении трех ярких линий. В этом месте реки Свифт и Смоки, сбегавшие с гор Кентавра на западе, сливались и образовывали Эмперер. Весь остальной пейзаж - сплошная зелень со слабым отблеском металлической голубизны. То тут, то там мелькали клочки лесов и светлые пятна полей, где фермеры пытались вырастить пшеницу и рожь. К северу пейзаж, занятый сплошными лесами, становился все более мрачным; к югу он переходил в возвышенность, которая становилась все круче и каменистее, пока, наконец, не превращалась в цепь Геркулесовых гор, стеной закрывавших горизонт.
Приближался день осеннего равноденствия, когда шестидесятидвухчасовые сутки Растума почти поровну делились на день и ночь. К полудню солнце поднималось над Кентавром и окрашивало в розовый цвет его снежные вершины, прятавшие свои плечи в благодатной тьме. На землю ложились гигантские тени. Оно было слишком большим, это солнце, слишком ярким, и слишком оранжевым. К тому же оно слишком медленно ползло по чересчур тусклому небу.
Или, может быть, так только казалось колонистам, которые выросли на Земле. Новое поколение, представители которого, первоклассники, сидели сейчас у Свободы в аэробусе, считали все это вполне нормальным. Для них "Земля" была всего лишь словом, всего лишь термином из истории, связанным с другим термином - "звезда", которую взрослые называли "Сол". Прожив на Растуме семнадцать лет - нет, черт побери, десять земных лет - Свобода заметил, что воспоминания о родной планете постепенно начали стираться в памяти.
- Ня-а-а, учительский любимчик. Ты уже наябедничал, а? Ну, подожди, доберусь я до тебя завтра.
- Прекрати, Фрэнк, - крикнул Свобода.
Мальчишка де Смет поперхнулся и уставился на него. В густом воздухе плоскогорья Америки, плотность которого почти в два раза превышала плотность земного на уровне моря, звуки передавались так чисто и ясно, что дети никак не могли привыкнуть к способности старших отделять звук от шума. Однако для всех, кто родился на Земле, эта способность была второй натурой, и Свобода прекрасно слышал шепот не только де Смета, но и других детей.
В зеркало заднего обзора он видел, что Дэнни с трудом сдержался, но все-таки не ответил обидчику. Темная узкая одежда мальчика выделяла его среди других детей так же, как и его статус - первый в школе экзоген. Остальные школьники тоже носили строгую одежду - по земному обычаю - но колонисты все-таки ввели некоторое разнообразие цветов и фасонов. Старый Джош Коффин, наверное, считал, что это - такой же грех, как и счастье. Свободе иногда приходила в голову мысль, не Коффины ли первыми предложили ввести обязательную экзогенетику из-за того, что Тереза не смогла доносить ребенка, а может, просто Джошуа захотел ввести еще одну обязанность для колонистов. Естественно, после того, как закон был принят, Тереза каким-то образом продолжала беременеть - обычный случай. И а результате Дэнни вместо того, чтобы получить несколько партнеров по играм дома, получил лишь целый выводок конкурентов.
Бедный парень. Но вмешиваться в это никто не имел права. Поскольку он, видимо, неспособен был обижаться, его приемные родители могли воспитывать его так, как находили нужным, без вмешательства официальных и частных любителей совать нос в чужие дела.
"Однако, - подумал Свобода, - можно все-таки посоветоваться с Сабуро. Хотя бы попробовать".
Свобода сосредоточился на пилотировании. Каждый день маршрут менялся - три учебных периода по пять часов в каждом распределились так, чтобы время перевозок выпадало на самые подходящие часы. Приходилось определять дорогу с помощью сложной системы ориентиров на местности и быть всегда готовым к движению воздушных масс. При таком движении даже легкий порыв ветра мог нанести аэробусу сильный удар.
Уже в который раз где-то на уровне подкорки Свобода подумал о взаимосвязанности вещей. Говоря о том, что "нет таких вопросов, которые не относились бы к какому-нибудь делу", Торвальд Энкер был прав. Примеры, предоставленные Растумом, подтверждали его слова. Например, связь между экологией и школьными автобусами. Поскольку среди животных и растений, имевшихся на плато, лишь немногие были съедобны, колонистам пришлось выращивать зерновые культуры, привезенные с Земли. Но экология для поддержки этих зерновых, еще не полностью была создана (взять хотя бы то, что на Растуме имелся вирус, который нападал на нитрогенфиксирующую бактерию, необходимую земным бобовым), и потому урожаи были плохими, людям приходилось обрабатывать огромные площади, чтобы получить хотя бы необходимое количество зерна. Большинству колонистов пришлось стать фермерами и поселиться обособленно от других, посередине обширных земельных владений. Это, в свою очередь, сделало их зависимыми от воздушного транспорта - все еще настолько дефицитного и дорогого, что он находился только в общественном распоряжении - чтобы они могли совершать поездки на расстояния, недоступные людям. Особенно это касалось перевозок детей в школу и обратно. А следствием этого было то, что возникла необходимость ввести обязательное поочередное пилотирование школьных аэробусов, к которому привлекались люди вроде Свободы, не занимающиеся фермерством. Ну, а это начинало обострять конфликт между профессиональными слоями.
Свободу постоянно мучил вопрос: не забыта ли уже та свобода, ради которой они, по их словам, прилетели сюда.
Каким бы ни был маршрут, Дэнни всегда покидал аэробус последним. Коффины жили дальше всех, у края Расселины. Когда Свобода посадил аэробус на их посадочную полосу, Дэнни прошел мимо него к выходу, не сказав ни слова.
Тереза Коффин, увидев приземляющийся аэробус, вышла на крыльцо. В руках она держала ребенка, а другой, который только что начал ходить, повис у нее на юбке. Заходящее солнце окрасило ее волосы в яркий медный цвет. Она ухитрилась приветливо помахать рукой и крикнула:
- Хэлло! Может быть, зайдете на чашку чая?
- Нет, спасибо, - ответил Свобода, высунувшись из окна. - Джудит уже ждет меня.
Тереза улыбнулась:
- Готовитесь к свадьбе?
- Да, - кивнул Свобода, рассматривая голый двор с утоптанной землей, на котором не росло ничего, кроме ощипанного дуба. - Она по уши завязла в стряпне, шитье и еще Бог знает в чем. Я обещал помочь передвинуть до ужина мебель.
- Да, передайте ей, что я привезу вечером те пирожные, что обещала, следующим автобусом до Стейнлейк Ройял. Я хотела бы испечь побольше, но… - Тереза сделала какой-то кривой жест. У Коффина сейчас было уже пятеро детей, включая Дэнни, да шестой на подходе.
- Спасибо, вы нам очень помогли. Хотя не стоило беспокоиться из-за такого пустяка.
- Как, мистер Свобода! Свадьба вашей дочери!
- Конечно, конечно. Разумеется, я рад, что Джосселина подцепила такого славного парня, как Колин Локейбер, и мне хочется, чтобы все было, как положено, и так далее. Однако устраивать на этой планете торжественную церемонию, имитирующую земную свадьбу в семье среднего уровня, во время осеннего сбора урожая и прочее… - Свобода пожал плечами. - Это уж чересчур.
Сойдя по ступенькам, Тереза приблизилась к нему. Ее лицо, покрытое морщинами и почти такое же обветренное, как и его собственное, помрачнело.
- Вы ошибаетесь, - сказала она. - Вероятно, вы просто не очень любите свою дочь. Кроме того, при теперешнем положении дел вряд ли что-нибудь сможет так подбодрить людей, как свадьба.
Свобода подумал о Джосселине, Дэвиде, о родившемся на Растуме Антоне и экзогенном младенце Гейле, стараясь не вспоминать о маленькой могиле позади своего фруктового сада. Ему и Джудит еще повезло. Большинство семей потеряло больше. И потери эти еще будут. Впереди их ждут и еще один Год Болезней, и еще один ураган "Тихий день", и еще Бог знает, что их ждет впереди. Без сомнения, это был обыкновенный естественный отбор, в результате которого с течением времени появится раса более здоровых и одаренных людей, чем те, каких когда-либо знала Земля. Но в волосах Джудит заблестели седые пряди, как и в его собственных. Он все еще был в расцвете сил, но горы постепенно начали казаться ему все более крутыми.
- Да, - сказал Свобода. - Вы, безусловно, правы. Я согласен: необходимо время от времени устраивать праздники. Я вовсе не хотел быть похожим на… - он чуть было не сказал: "на вашего мужа", но вовремя удержался и надеялся, что Тереза ничего не заметила. - Так или иначе, - закончил он поспешно, - мне пора. Пока.
Тереза снова улыбнулась:
- До вечера. Я буду что-нибудь около 39.00 по нашему времени.
"Она, наверно, ждет - не дождется этой поездки к нам, - подумал Свобода. Хоть сбежит отсюда на час-другой".
Свободе вдруг стало так ее жалко, что он даже забыл о Дэнни.
2
Подобно большинству поселенческих домов, этот дом был построен из грубо отесанных бревен, скрепленных стальными и железобетонными скобами, чтобы противостоять могучим ветрам. На случай шторма в нем был подвал. Длинный и низкий, прохладный летом и теплый зимой, дом не был примитивным. Электроэнергия, поступала с атомной электростанции в Энкере, но в доме был и солнечный коллектор, который накапливал энергию - источник тепла и света - в подземной системе с супергорячей водой. Но в то время как электричества было достаточно, электроприборов не хватало. Поэтому большая часть дома была отведена под мастерскую, и троим мальчикам приходилось спать в одной комнате. По мнению их отца, такие условия для Нижнего уровня на Земле были бы роскошью.
- Но ведь раньше мы жили не на Нижнем уровне, - сказал как-то Дэнни, впервые обидевшись, когда к ним с Ахабом поместили еще и Этана.
- За это ты должен благодарить справедливого и милосердного Господа, - ответил ему Джошуа Коффин. - Ты всегда должен быть благодарен ему за то, что тебя не было на свете в первые несколько лет освоения Растума, когда мы жили в палатках и землянках, и нас заливали дожди. Я видел, как умирали мужчины, да женщины и дети тоже, лежа в грязной воде, а по их лицам хлестал дождь, какого не бывало на Земле.
- Ну, это было так давно, - возразил Дэнни.
Его приемный отец сжал губы.
- Если ты думаешь, что у взрослых есть время для постройки дополнительной комнаты всякий раз, когда на свет появляется новое отродье, то я научу тебя думать по-другому, - прошипел он. - Во время очередного периода работы по дому ты будешь доить всех коров.
- Джошуа! - взмолилась мать. - Ведь он всего лишь ребенок!
- Ему уже пять земных лет, - отрезал отец.
На этом споры закончились. Дэнни действительно стал думать по-другому.
Он любил коров - они были такие теплые, добрые, от них исходил запах лета, но их было слишком много. Прежде чем он успел закончить работу и почувствовать, как онемели пальцы, подошел отец, хлопнул его по плечу, пробормотал что-то вроде:
- Ладно, все же это было слишком, - и поспешно вышел из коровника.
Позднее Дэнни, который никак не мог уснуть из-за боли в руках, встал, чтобы выпить воды. В конце темного коридора виднелась освещенная гостиная, где сидели отец и мать. Отец, казалось, был чем-то расстроен. Мать расчесывала волосы. С тех пор Дэнни всегда сомневался в том, что мать искренне вступилась за него.
И вот теперь ему приходилось заниматься в школе. Лучше бы его заставили каждый день доить всех коров. Он попросил об этом отца, в первый раз вернувшись домой из школы, где ребята на переменах кричали:
- Вонючка, вонючка, вырос в резервуаре, как жирный поросенок.
Дэнни не сказал об этом родителям, потому что это было слишком ужасным, но заплакал. Отец велел ему прекратить заниматься ерундой и вести себя, как подобает мужчине.