Мать, видимо, спросила учительницу, в чем дело. Миссис Антропулос знала, что дети дразнят Дэнни, и велела им не делать этого, но они лишь стали еще больше насмехаться над ним. "Подожди, я доберусь до тебя завтра", - прошептал ему Фрэнк де Смет. Позади школьного игрового поля был сарай…
Один раз, когда Дэнни вернулся домой в слезах, мать собрала кое-что для ленча, и они вдвоем отправились на вершину Галочной Горы. Там они сели на большие камни, которые, как часто воображал Дэнни, были притащены сюда гигантами, и стали смотреть на дом и постройки, на зелено-голубое пастбище с гулявшими по нему овцами, похожими на мохнатых жуков, на ржаное поле, где отцовский трактор вздымал за собой тучи пыли, и на Расселину, которая была краем света.
Легкий ветер растрепал волосы матери и заставил деревья зашуметь, вторя ее голосу. Она говорила тихо и медленно, так же, как говорила однажды с отцом после его очередной долгой прогулки в одиночку.
- Да, Дэнни, ты не такой, как все. Но различие это вовсе не плохое. Когда ты станешь постарше, ты будешь гордиться этим. Ты - первый экзоген на Растуме! Будут и другие, подобные тебе, их будет много, но мы очень рады, что первый - именно ты! И ты нам нужен, Дэнни.
Но когда Дэнни спросил, каким образом появляются экзогены, мать отвела взгляд и сцепила пальцы.
- Когда ты узнаешь о наследственности, то все поймешь. Сейчас ты еще слишком мал. И именно для того, чтобы все узнать, ты и ходишь в школу. Там ты получишь знания, необходимые для жизни на Растуме, поймешь, почему мы поселились на этой планете, и почему мы никогда не должны забывать о Земле и о ее людях… Дэнни, они дразнят тебя только потому, что тоже не понимают, как все это происходит. Непонятное всегда чуть-чуть пугает, но сами они об этом не догадываются. А ты не очень-то помогаешь им это понять.
Ты должен постараться быть более общительным и дружелюбным. Не задавай слишком много вопросов учительнице. Принимай участие в их играх, а не уклоняйся, и… о, я не знаю. Мы прилетели на Растум именно для того, чтобы сохранить за собой право быть не такими, как все. Я полагаю, нет нужды начинать заново старый круг, доказывая тебе, что необходимо приспособиться просто потому, что так более удобно.
Эти слова были удивительно похожи на то, что временами говорил отец, и потому пикник сразу же разонравился Дэнни, и вскоре они вернулись домой.
Позднее он узнал об экзогенных резервуарах гораздо больше. На звездолетах не было места, чтобы захватить с собой живой скот, и вместо самих животных на Растум повезли их семена - отцовские и материнские. Они были настолько малы, что можно было взять их достаточное количество, чтобы потом получить миллионы животных - коров, свиней, овец, собак, лошадей и так далее. В течение долгих лет полета и позднее, уже на Высокогорье Америки, семена сохранялись живыми с помощью тех же средств, которые использовались для усыпления людей.
После того как колонисты достаточно освоились на Растуме и были готовы заняться скотоводством, биотехники соединили материнские и отцовские семена и выращивали их в резервуарах до тех пор, пока те не превратились в настоящих маленьких животных.
Недавно их класс во время занятий по биологии посетил биолабораторию в Анкоре, ще им показали эти резервуары. Дежурный лаборант объяснил, однако, что этот метод уже больше не используется, потому что животные выросли и сами стали производить потомство. Он сказал также, что некоторые виды животных вообще было решено не разводить, но семена их бережно хранятся на случай, если эти виды вдруг понадобятся. После этого он показал им картинки, где были изображены некоторые из этих животных: змеи, слоны, мангусты, жабы, божьи коровки и другие.
Так, что Дэнни теперь был хорошо знаком с экзогенетикой. Кроме того, он понял, что дети вырастают внутри своих матерей так же, как телята внутри коров, после того, как их отцы отдавали им свои отцовские семена. Только… не все дети вырастали таким образом.
Некоторых выращивали в резервуарах. В таких же резервуарах, в каких выращивали животных. Дэнни был среди них первым. Почему? Когда он спросил об этом, то ему сказали, что общество нуждается в различных типах людей, но он не совсем это понял. И почему каждые муж и жена должны были иметь по крайней мере одного экзогенного ребенка?
Однажды Дэнни случайно услышал, как молодой мистер Лассаль жаловался отцу на этот закон, когда они вместе работали на молотилке. Отец тогда ужасно разозлился и сказал:
- У вас есть хоть какое-нибудь понятие об общественном долге?
Получалось, что отец и мать, видимо, вырастили Дэнни таким образом потому, что их обязывал к этому закон. Сестер и братьев Дэнни они родили сами, значит, им просто хотелось родить: Ахаба, Этана, Элизабет, Надежду и теперь еще одного, которого они зачали и который должен был появиться на свет через несколько недель. Дэнни же был совсем им. Он был общественным долгом.
Некоторые люди относились к нему хорошо. Например, мистер Свобода. Дети тоже не всегда проявляли к Дэнни неприязнь.
Чаще всего они просто сторонились его, а он - их. Но время от времени кто-то из мальчиков колотил его, как сегодня. Аэробус запоздал на несколько минут, и пока дети ждали его, делать было нечего. Вот Фрэнк и начал поддразнивать Дэнни, а тот стал, в свою очередь, дразнить его и в конце концов большинство ребят присоединились к Фрэнку, чтобы принять участие в травле Дэнни.
Мальчик вытер нос кулаком, надеясь, что мать не заметит. Она разговаривала с мистером Свободой и даже не сказала Дэнни "Хэлло". Может быть, она просто не заметила его. А, может быть, не хотела замечать. Дэнни проскользнул мимо нее в дом, чтобы снять школьную форму и надеть рабочую одежду, хотя время для работы по дому еще не наступило.
Ахаб лежал на кровати в комнате, где жили мальчики. Он был младше Дэнни почти на год. (По земному времени на 139 дней. На Растуме обычно пользовались местным календарем, но земной год служил для измерения возраста человека и для определения дат некоторых праздников, например, Рождества. Дэнни часто думал об этом могущественном и таинственном земном годе, шествовавшем сквозь зиму, лето, весну и осень.) Ахаб был стройным мальчиком с каштановыми волосами, как и все остальные "настоящие дети Коффинов".
- Привет, - сказал Дэнни с надеждой в голосе.
- Когда отец придет домой, он тебе покажет, - вместо приветствия заявил Ахаб.
Сердце Дэнни упало.
- Но я ничего не сделал!
- Ты ничего не сделал, - эхом отозвался Ахаб. - Как же, ты не закрыл ворота в северном загоне, а там как-никак шестьсот овец. Мама сказала, что ворота были открыты.
- Я закрывал! Я правда закрывал! Я всегда закрываю ворота, когда загоняю овец туда. Как раз перед тем, как поехать в школу.
- Мама сказала, что ворота были открыты. Туда могла забраться дикая кошка. Может быть, она туда уже забралась. А, может быть, прячется в лесу и собирается таскать овец до тех пор, пока отец ее не пристрелит. А ты сам - безмозглая вонючая овца! - круглое лицо Ахаба было злым.
С тех пор, как Ахаб и Этан узнали, что их старший брат - экзоген (хотя неизвестно, что для них означало это слово, потому что они были еще маленькими), они стали использовать это против Дэнни, потому что он был старше и сильнее, а мать всегда относилась к нему лучше, чем к остальным.
Им даже не приходило в голову, насколько лучше относился к ним отец.
- Нет! - закричал Дэнни и выбежал из комнаты. Мать уже вернулась в дом и меняла пеленки маленькой Надежде. - Мама, это неправда, неправда. Я знаю, что закрыл ворота. Я это точно знаю!
Мать обернулась.
- В самом деле?
- Я знаю!
- Дэнни, дорогой, - мягко сказала Тереза, - всегда помни о том, как важно быть объективным. "Объективность" - длинное слово, но одной из причин нашего бегства на эту планету было то, что на Земле люди забыли его и в результате стали бедными, несчастными и потеряли свободу.
Мать положила малышку на диван, села на корточки, опустила руки на плечи Дэнни и посмотрела ему в глаза.
- Быть объективным - значит, стараться говорить всегда правду, - сказала она. - Особенно важно быть правдивым с самим собой. Это самое трудное, но и самое необходимое.
- Я на самом деле закрыл ворота. Я всегда их закрываю. Я знаю, в диких лесах есть хищные звери. Я никогда об этом не забываю.
- Дорогой мой, но ворота ведь не могли открыться сами. Ты был последним, кто заходил туда передо мной. Я поняла, что произошло. Тебе не нравится школа, и ты так задумался об этом, что забыл закрыть ворота. Я знаю, что ты не нарочно оставил их открытыми. Но не надо стараться скрыть правду.
Дэнни проглотил слезы. Отец говорил, что он уже слишком большой, чтобы плакать, как грудной малыш,… как Этан.
- М-м-может быть, и в самом деле так было. Прости меня.
- Ну, вот, хороший мальчик, - мать взъерошила ему волосы. - Я не сержусь на тебя. Я только хочу, чтобы ты понял, что совершил ошибку. Мы хотим, чтобы люди на Растуме не привыкали лгать сами себе. Я очень рада, что ты сознался.
- Т-ты скажешь отцу?
Тереза закусила губу.
- Я не знаю, как заставить остальных держать язык за зубами, - сказала она, обращаясь, казалось, больше к себе, чем к Дэнни. Затем она отрывисто сказала: - Неважно. Я ему все объясню. Тебя действительно нельзя в этом винить.
- Ты всегда… - Дэнни не смог закончить свою мысль, но высвободился из-под ее рук и вернулся в свою комнату.
Она всегда говорила, что Дэнни не виноват, а отец никогда ей не верил.
- Скоро тебе покажут, - сказал Ахаб.
Дэнни не обратил на него внимания. Для Ахаба это было хуже, чем если бы Дэнни его ударил.
- Ня-а-а, ня-а-а, ня-а-а, скоро ты получишь, старый экзоген! - пропел он снова.
Дэнни переоделся и снова прошел через холл в гостиную. Ахаб не пошел за ним.
- Мама, можно мне погулять?
Глаза Терезы потемнели.
- Опять? Мне бы не хотелось, чтобы ты так часто гулял один. Я думала, - она тепло улыбнулась, - что, может быть, после ужина, когда я поеду к Свободе, я могла бы отпустить тебя к Гонзалесам, поиграть с Педро.
- Ой, нет. Педро любит играть в детские игры. Я и один хорошо погуляю, мама, честно. Смотри, я надел браслет.
Дэнни поднял руку. На его запястье мерцало металлическое кольцо с кнопками. Отец сказал ему, что это - транзисторный радиопередатчик, и если Дэнни потеряется или с ним что-нибудь случится, любой взрослый сможет отыскать его по радиосигналу.
Все, это отец объяснил ему, как всегда, все усложняя. Мог бы просто сказать, что Дэнни должен носить браслет, чтобы его могли найти. Он уже два раза терялся, и его вскоре находили. После этого отец поил его горячим какао и рассказывал сказки про короля Артура.
Сегодня Дэнни особенно хотелось куда-нибудь уйти.
- Ну, что ж… хорошо, - сказала мать. - Только не забудь, что через час мы должны задавать корм и поить. А потом мне нужно будет печь пирожные для свадьбы мисс Свободы. Ты не хотел бы мне помочь?
- Э-э-э… - Дэнни не хотел ее обижать, но такие занятия считал делом девчонок. - Нет, спасибо, мне не хочется. Пока.
Дэнни прошел мимо коровника, перелез через деревянную ограду клеверного луга и пошел через разбросанные тут и там рощицы, по высокой траве на восток - к своему любимому месту на ободе Расселины, которая была краем света.
3
До сих пор на Высокогорье Америки не было никакого формального правительства. Все возникавшие вопросы решались с помощью дискуссий по телетрансляции. Они тоже были весьма редки, поскольку большинства традиционных обязанностей правительства на Растуме просто не было - например, внутренней и внешней обороны - или ими занимались добровольные общества. Со временем социальная структура превратилась бы в более развитую, но для этого ее эволюция должна была происходить очень органично в рамках конституционалистической философии. По крайней мере, так надеялись колонисты.
Однако необходимо было выбрать кого-то, кто учреждал бы законы, председательствовал на диспутах, следил за такими общественными службами, как медицина и образование, и собирал бы для них налоги. Таким человеком на Растуме был мэр - официальное лицо, избиравшееся каждые семь лет (4.01 земных года), если общество по какой-либо причине не лишало его вотума доверия раньше этого срока.
До сих пор этот пост бессменно занимал Терон Вульф. Его кабинет находился на втором этаже библиотеки и выходил окнами на реку Свифт, которая струилась под деревянным мостом, отливая зеленью. Сейчас, безлунной ночью, река была не видна, но Вульф слышал ее журчание через раскрытое окно. После наступления темноты на плато быстро холодало, поэтому казалось, что вместе с плеском воды в окно врывается ее леденящий холод.
Джошуа Коффин плотнее запахнул свою кожаную куртку. Вульф, огромная фигура которого казалась еще более мощной в свободном шерстяном свитере и брюках от комбинезона, искоса взглянул на окно.
- Закройте, если хотите, - предложил он.
Коффин поморщился.
- Честно говоря, я предпочел бы лучше мерзнуть, чем дышать вашим дымом.
Вульф посмотрел на зажатую в пальцах дешевую сигару.
- Ничего, потерпите немного, - сказал он. - Мы выращиваем табак всего лишь третий сезон. Я знаю, что у него не слишком приятный и слишком резкий запах, но после стольких лет воздержания… Погодите немного - мы попробуем изменить состав почвы, вывести другой сорт или еще что-нибудь сделать.
- Мне кажется, что лучше было бы сосредоточить усилия на улучшении сортов пшеницы, - Коффин сжал губы. - Но я пришел к вам по другому делу. Вы знаете, по какому.
- У вас пропал мальчик. Мне очень жаль.
- И никто не хочет искать его.
- О, что вы говорите! Но мне сообщили, что…
- Да, да, да. Мои соседи обыскали всю округу вчера ночью и сегодня днем. Но теперь они бросили поиски.
Коффин ударил костлявым кулаком по своему колену, обтянутому темной материей.
- Они отказываются искать.
Вульф пробежал рукой по поредевшим волосам и водрузил на нос старомодные очки. Единственный в Анкере оптик до сих пор еще не начал производство контактных линз. Он сделал глубокую затяжку, прежде чем ответить, а потом сказал:
- Если, как вы говорите, ищейки потеряли его след на краю Расселины и никому не удалось поймать ни одного сигнала браслета…
Голос Коффина стал таким же суровым, &ее и выражение его лица. Он повернул голову, вглядываясь в темноту.
- Я допускаю возможность, что собаки потеряли след еще раньше. Там так сыро, что запах смывается, вероятно, в течение нескольких часов. Но браслет не мог выйти из строя ни при каких обстоятельствах.
- Даже если - извините меня за такое предположение - даже если мальчик углубился в лес, и на него напала дикая кошка? Она могла проглотить браслет, и желудочная кислота…
- Это смешно! - Коффин откинул седую голову назад. Глаза его словно запали, оказавшись в тени. - Последний большой хищник в этом районе был убит около пяти лет назад. А если бы кто-то и забрел сюда из диких лесов, то собаки бы это почувствовали. Они бы подняли такой вой, что разбудили бы даже Лазаря. И я не вижу ни одной правдоподобной причины порчи передатчика. Его детали заключены в металлическую оболочку, которая, в свою очередь, покрыта тефлоном. Работает он от солнечной энергии. Внутри него есть специальное приспособление, превращающее любое случайное излучение в разборчивый радиосигнал. Ночью он питается от микроемкостей, в которых за день накапливается энергия. Портативный локатор передает радиоволны в радиусе десяти километров.
- Можете не рассказывать, - участливо сказал Вульф. - У меня самого есть внуки, - он почесал бороду. - Как тогда вы все это объясняете?
- Я считаю, что прежде чем обнаружили его отсутствие, он ушел от дома более, чем на десять километров и находился на таком расстоянии все время, пока его искали. - Коффин ткнул в мэра пальцем. - И поскольку мы обыскали плато в радиусе шестидесяти километров, это означает, что он спустился в Расселину. Моя жена говорит, что он часто сидел около нее и о чем-то мечтал.
- Я знаю Дэнни, - сказал Вульф, который знал всех. - Коэффициент умственного развития у него несколько выше, чем следовало бы, но он достаточно благоразумен. Я уверен, что вы его предупреждали.
- И не раз, - Коффин отвел взгляд, скрестил руки и вновь посмотрел на Вульфа. - Жена сказала мне, что, когда он уходил, он был очень расстроен. Другие дети издевались над ним, и, поскольку он забыл закрыть ворота, он… он боялся, что я рассержусь, когда узнаю об этом, вернувшись с поля. Раз уж он часто мечтал об этой заоблачной стране, - Коффин больше не в силах был продолжать.
- Да, это звучит правдоподобно, - Вульф покосился на дым, выпущенный изо рта, и добавил: - По правде говоря, я уже связался по видеофону с некоторыми из ваших соседей. Они объяснили мне, почему не хотят спускаться слишком далеко по этим скалам. Риск ужасно велик, особенно сейчас, во время сбора урожая. Если дожди уничтожат зерно в полях, колонии придется пережить голодную зиму.
- Я готов пожертвовать своей жизнью и урожаем, - Коффин внезапно замолчал. Его впалые щеки залила краска. - Простите меня, - пробормотал он. - Это мой главный порок - духовная спесь. Я обращаюсь к вам, мэр, как… как отец.
- Избавьте меня от сантиментов, - холодно сказал Вульф.
- Как вам будет угодно. Я только собираюсь выполнить свой долг по отношению к мальчику, и мне кажется, что я еще не сделал ничего, что выходило бы за рамки этого долга. Какая формулировка вас устроит?
- Ну а чего вы хотите от меня?
- Воздушные средства…
- Боюсь, что это невозможно. Вы знаете, какова сила воздушных потоков в облаках, а уж о давлении и говорить пока не приходится. Ни один из наших дряхлых аэробусов, которые еще не разваливаются только потому, что их части все время скручивают сверхпрочной проволокой, не выдержал бы. Правда, у нас есть несколько мощных аэрокаров, но их некому пилотировать. Ведь, поселившись здесь, мы почти не летаем, разве что в самых необходимых случаях. Мы разучились летать, и если б мы рискнули взяться за пилотирование аэрокаров, то непременно шарахнулись бы пузом о горные вершины. Это касается и наших постоянных водителей аэробусов. Я уже говорил об этом с некоторыми из них. Они сказали, что, если придется лететь на высоте не более десяти километров над горными склонами, им неизбежно придется спуститься до уровня моря. А ведь лететь им надо примерно на этой высоте. Может быть, О’Малли, Гершкович или Ван Цорн еще смогли бы продемонстрировать такое фигурное пилотирование, но их, как нарочно, нет, они разведывают медные месторождения в Искандрии. А это, как вам известно, на другой стороне планеты, вне пределов досягаемости любой радиоустановки или летательного аппарата, которые есть у нас здесь. Правда, наш передатчик смог бы послать сигнал на такое расстояние, но их приемники не смогут его поймать, разве что чисто случайно, в результате какого-нибудь необычного каприза погоды.
- Я знаю! - почти крикнул Коффин, перебив быструю, гладкую, продуманную речь Вульфа. - Вы думаете, что я не учел всех деталей. Конечно, участвующие в поисках должны будут идти пешком. Я сам готов к этому. Но я понимаю, что искать в одиночку - самоубийство. Может быть, вы смогли бы убедить кого-нибудь присоединиться ко мне? - И добавил с явным отвращением: - Искусства убеждения вам не занимать.