Услышанная новость заставила Женю остаться. Она чувствовала свою причастность к тому, что произошло. В памяти всплыло странное ощущение "дежа вю". Она вспомнила, как ей неожиданно сообщили о том, что ее мать в больнице. Как она бросилась туда. Как в ней боролись страх и неверие в то, что это правда. Как она хваталась за тоненькую ниточку надежды, что происходящее – это кошмар, от которого нужно пробудиться. Как она уверяла себя, что все обойдется, не может не обойтись. Но ничего не обошлось. Она даже не успела попрощаться. Все было кончено еще до ее приезда. Бесповоротно. Навсегда.
Женя вылезла из машины и поспешила за Олегом. Сейчас она не могла оставить его одного, потому что он был ею самой. В ней снова проснулась боль, так и не притупившаяся за три года. Все повторялось, но на этот раз они должны успеть. Она будет гнать во всю мощь мотора, и они успеют.
Добежав до квартиры, Олег остолбенел. Запыхавшийся и бездыханный, он смотрел на полоску бумаги с печатью, наклеенную поверх двери, и не верил своим глазам. Такое не могло случиться с ним. Такое бывает в книгах, в кино, но не в жизни. Не в его жизни! Он рванул дверь, проигнорировав бумажную ленту, и вбежал в прихожую. Под ногами захрустело.
Олег щелкнул выключателем. Убогое помещение озарилась светом. В прихожей царил тарарам. Зеркало было разбито.
В это время дверь напротив открылась, из нее вышла соседка.
– Олежек… – произнесла она, но, увидев стоящую рядом с Олегом девушку, осеклась. Ее благодушие исчезло без следа, и она почти официально произнесла:
– Тебя участковый искал. Он только что тут был. Наверное, разминулись.
Олег пропустил ее слова мимо ушей. Сейчас ему хватало проблем и без милиции.
– Что произошло? Где мама? – спросил он.
– В больнице. Пока тебя не было, в вашу квартиру залезли.
– Но ведь мама должна быть на работе, – растерянно проговорил Олег.
– Я увидела, что дверь у вас открыта, все побито, позвонила ей и в милицию. А она как увидала, что тебя нет, а ботинки дома, тут ей и стало плохо. Сердце прихватило. Она все про террористов твердила. Видно, в голове помутилось. Не мудрено! То взрывы, то взломы. Кто ж знал, что тебе так приспичит, что ты босой по морозу убежишь, – сказала соседка и, поджав губы, с осуждением посмотрела на Женю.
– Куда увезли маму?
– Куда ж по скорой увезут? В восемьдесят первую. Только прежде надо участкового вызвать. Он хотел с тобой поговорить, – предупредила соседка.
Олег не слушал. Участковый мог подождать.
– Куда ты в тапках? Обуйся, – сказала Женя, подавая ему ботинки.
Олег не удивился, что она рядом. Он просто не задумывался об этом, принимая ее присутствие как должное. Сейчас его ничто не могло удивить или смутить. Действительность снова катком прошлась по нему, притупив все чувства, сделав их незначительными.
Олег нагнулся зашнуровать ботинки, и его взгляд снова упал на осколки зеркала. В одном из них отражалась лампочка, и казалось свет идет снизу. Внезапно Олег вспомнил, что он уже видел эту картину и этот же осколок, в котором отражался свет. Ноги его ослабли. Он прислонился к стене, не в силах оторвать взгляда от осколков, усыпавших пол.
– Пойдем, я тебя довезу до больницы, – предложила Женя.
Олег покорно вышел из квартиры. Женя погасила свет и заперла дверь. Он был рад, что кто-то другой принимает решения за него. В голове было пусто. Он мог лишь, как робот, повиноваться и делать то, что ему велят.
Они стояли и ждали лифт, когда снова появилась соседка и настойчиво повторила:
– Подожди участкового. Он хотел с тобой поговорить.
– Неужели вы не видите, в каком он состоянии? Ему сначала нужно увидеть мать, – отрезала Женя и решительно завела Олега в лифт.
Он не помнил, как очутился в машине и как они ехали по городу.
– Ты знаешь, где больница? – спросила она.
Он молчал, будто не слышал вопроса.
– Эй, больница где? Я совсем не знаю этого района, – повторила Женя, но вопрос опять остался без ответа.
Она подрулила к тротуару и притормозила. Нужно было вывести Олега из оцепенения. Она взяла его за плечи и потрясла.
– Эй, очнись! Куда ехать?
Олег посмотрел на нее так, как будто его мысли витали где-то далеко.
– Я видел это. Лампочка в осколке. Я это видел.
– Ну и что? Я тоже видела. Нам надо ехать в больницу. Ты ведь хочешь узнать, что случилось с твоей матерью? – напомнила ему Женя.
Сознание медленно возвращалось к Олегу, а вместе с ним беспокойство за мать и чувство неловкости, как он мог отключиться и забыть об этом.
– Да, но я толком не знаю, где эта больница.
– Ладно, сейчас посмотрим.
Женя достала справочник улиц и карту, сунула Олегу в руки и скомандовала:
– Ищи адрес.
Она справилась бы с задачей быстрее, но понимала, что его нужно чем-то занять, чтобы он снова не впал в ступор. Олег пытался сосредоточиться на карте, но мысли снова и снова возвращались к осколку на полу. Почему он так остро чувствовал трагедии других людей и ничего не ощутил, когда речь шла о матери?
ГЛАВА 29
Закрытая белая дверь отсекала часть этажа. За ней находились те, кто опасно близко подошел к границе со смертью. Посетителей не пускали. Это была вотчина медиков и… призраков. Реанимация. От этого слова веяло безысходностью.
Олега не оставляло зыбкое, муторное чувство тревоги. Оно не было связано с внезапной болезнью матери. Корни фобии уходили глубже. Она была сродни страху замкнутого пространства.
Внезапно Олег отчетливо ощутил, что в данное мгновение кто-то умер. Это походило на шаг в пропасть, когда на мгновение захватывает дух. Несмотря на то, что в помещении было жарко, Олег покрылся гусиной кожей. В этом было что-то от животного инстинкта. Точно так же кошки вздыбливают шерсть и шипят, а собаки протяжно и заунывно воют, когда поблизости пролетает Ангел смерти.
Олегу захотелось бежать прочь от этого места, но он усилием воли заставил себя остаться. Он не имел права уходить. Где-то там, за матовыми, будто запотевшими стеклами, находилась мать.
Кружилась голова. Он прислонился к дверному косяку.
– Тебе плохо? – участливо спросила Женя, поддержав его под локоть.
– Нет, я в порядке, – солгал Олег. – Что они там, заснули, что ли?
Он снова настойчиво постучал в стекло. Казалось, прошла вечность, прежде чем вышла пожилая медсестра.
– Скажите, Воропаева Инна Михайловна. Она жива. Она ведь жива, – с нажимом на последнем слове проговорил Олег, как будто своим утверждением пытался удержать мать от рокового шага в пропасть. Словно малейшее сомнение могло нарушить хрупкий баланс между жизнью и смертью.
– Это которая с инфарктом? Жива, жива. Не волнуйся, – ответила сестра.
– Я должен ее увидеть.
– Вот переведут в палату, тогда и увидишь. Сейчас карантин. Сюда никого не впускают. Так что иди домой.
Сестра отстранила его, но Олег подставил ногу, чтобы помешать ей закрыть дверь.
– Пожалуйста. Мне очень надо с ней поговорить.
– Не о чем сейчас говорить. Спит она. Убери ногу.
В дверях появился молодой доктор:
– Вы к кому?
– Вторая палата, с инфарктом, – вместо Олега ответила медсестра.
– Это моя мать. Мне очень нужно к ней, – взмолился Олег.
– Позже. Сейчас ей нужен покой.
– Но у нее не будет покоя, пока она не узнает, что со мной все в порядке, – настаивал Олег.
– Мы ей передадим. Сейчас ей сделали укол, и она спит.
– Ей лучше? Она поправится?
– Мы сделаем все возможное. Пока что состояние по-прежнему тяжелое, но опасений уже не вызывает. Если бы она не перенесла первый инфаркт на ногах…
– Первый инфаркт? Вы ее с кем-то путаете. Она никогда не болела, – в смятении проговорил Олег.
– Иногда больные не обращаются к врачу. Лечатся сами. Вот и получаем то, что имеем.
Олег стоял оглоушенный услышанной новостью. Как такое могло случиться, что он жил рядом с ней и ничего не заметил? Почему она скрывала? И вдруг неумолимо и безжалостно в памяти всплыл запах валерьянки. После ссор мать пила успокоительное, но он никогда не придавал этому значения. Он считал, что она делает это нарочно, чтобы его позлить. Олега окатило волной стыда.
– А когда можно будет ее увидеть?
– Через два-три дня, когда переведем в общую палату. Нужно будет взять разрешение у главврача отделения. Сейчас у нас строго. Карантин из-за гриппа. Звоните. О состоянии можно узнать по телефону.
– Но вы ей скажите, что у меня все в порядке? Что все хорошо.
Он подумал, что пустые слова вряд ли успокоят мать, и на ходу сочинил легенду.
– Скажите, что я пошел к другу, к Паше и, наверное, не захлопнул дверь. Я был у Паши. Со мной все в порядке. Скажете?
– Да, да. Конечно. Не волнуйтесь. Кризис уже миновал. Мы ее поставим на ноги. Правда, работать она некоторое время не сможет. И волнения ей противопоказаны.
Дверь снова закрылась. К своему стыду, Олег почувствовал облегчение оттого, что можно уйти. Ему было невмоготу оставаться здесь дольше. На него накатила такая слабость, что он боялся потерять сознание.
Посмотрев на его бледное, покрытое испариной лицо, Женя решительно взяла Олега под локоть.
– Пойдем. Тебе надо на свежий воздух.
– Да, да, – машинально согласился он.
Они вышли из больницы.
Возле входа в приемное отделение из "Скорой помощи" выгружали носилки, на которых лежала старушка. Казалось, жизнь уже покинула ее. Глаза были прикрыты, а лицо походило на восковую маску. Рядом с носилками шла женщина лет сорока. Она держала старушку за иссохшую руку и то и дело утирала застилающие глаза слезы.
Одного взгляда на старушку Олегу было достаточно, чтобы понять, что та выкарабкается и проживет еще несколько лет. Он хотел сказать об этом ее дочери, но внезапно осекся. Умереть должна была именно эта заплаканная женщина. От рака. Ей осталось не больше полугода, а она в неведении оплакивала мать, которая ее переживет. Порой судьба, переставляя на доске фигурки, делает странные рокировки. Олег проводил печальную группу взглядом, пока носилки не скрылись за дверьми больницы.
В висках привычно ломило. Знание грядущего было тяжелой ношей. Олег снова подумал о матери. Интересно, почему он предвидел, что случится с чужими людьми, но оказался бессилен, когда речь шла о самом близком человеке? Собственное будущее было окутано пеленой.
Винно-красное "Пежо" поджидало на стоянке. Они сели в машину.
– Подбросить до дома? – спросила Женя, колдуя с проводками.
– Нет. Только не туда, – отказался Олег.
Сейчас, когда мать находилась в больнице, пустота квартиры приобрела какой-то зловещий смысл.
Мотор плавно заурчал, и автомобиль тронулся с места.
– Где ты научилась заводить машину без ключа? – спросил Олег.
– Один знакомый показал. Он на спор может любую тачку угнать.
В ее устах это прозвучало так буднично, как будто угонять машины было самым обычным делом, вроде торговли с лотка. Олег подумал о матери, которой сейчас нельзя волноваться и о том, что его явно занесло куда не следует.
У него возникло искушение перелистать файлы Жениного сознания. Он чувствовал, что перейти границу реальности не составит ему труда. Стоит сосредоточиться, и перед ним распахнется голубая бездна, но он усилием воли заставил себя остановиться. На ум пришли чьи-то слова: чем меньше знаешь, тем полезней для здоровья. Сейчас, когда на кону стояла жизнь матери, он не имел права на приключенческие игры.
Конечно, Женя была интересной девчонкой, но явно не его поля ягода. Внезапно Олега посетила догадка. Наверняка она дочка крутого мафиози. Тогда все сходилось: и знакомые, угоняющие тачки, и бандиты, которых она отчихвостила по телефону. И смерть ее родителей. Не от ОРЗ же они умерли.
Пора было выходить из игры, он и так слишком долго искушал судьбу и ходил по лезвию ножа.
– Высади меня на светофоре, – попросил Олег.
– Прямо здесь? – удивилась Женя.
– Да, у меня тут родственники живут, – солгал он.
– К какому дому подрулить?
– Я сам дойду. Там во дворе трудно разворачиваться.
Машина подкатила к тротуару и плавно затормозила. Олег вышел.
– Спасибо, что довезла до больницы.
– Не за что.
Машина тронулась с места и, проехав несколько метров, снова остановилась. Женя открыла окно.
– Эй, Олег, постой.
– Что?
– Может, тебе деньги нужны?
– Нет. У меня есть, – соврал Олег. У него и без того было немало неприятностей, чтобы еще влезать в долги к бандитам.
– Если что, звони.
– Угу, – кивнул Олег.
На этот раз Женя уехала совсем. "Пежо" влилось в поток машин и скрылось за поворотом. Теперь они расстались окончательно. Приключение с диском ушло в прошлое. Как будто все это было сном. Только, к сожалению, от него остались побочные эффекты. Все беды, сотрясающие человечество и отдельных людей, передавались Олегу, словно он был приемником, настроенным на волну, где передавали новости о несчастьях.
Он выбрал направление, которое должно было привести его к дому, и двинулся по улице. Спешить было некуда. К счастью, мороз отпустил, и погода стояла мягкая. Снег, который не успели убрать с тротуаров, превратился в буро-грязную кашицу. Олег брел, не глядя по сторонам. Так начиналась новая страница его жизни. Серо и беспросветно.
Сбережений у них с матерью практически не было. Нужно было устроиться на работу. Значит, прощай школа и возможность учиться дальше. До этого Олег не слишком задумывался о дальнейшем образовании. Скорее мать все время внушала ему, что надо продолжать учебу, но теперь, когда это стало невозможным, у него возникло чувство, как будто он что-то потерял.
Часа полтора проплутав по улицам, он пришел в знакомый район. Ноги сами привели его к Машиному дому.
Увидев Олега, Маша удивилась.
– Ты?! Уже поправился?
– Да. Вернее, болезнь тут ни при чем. В общем, у меня неприятности. У тебя родители дома?
– Нет. Проходи.
Олег снял куртку и ботинки. Маша провела его на кухню и поставила чайник.
– Ты что, поругался с мамой?
– Нет. Она в больнице.
– А как твоя температура?
– Я не болел.
– Значит, ты мне соврал?
– Так получилось. Долго объяснять. Но сейчас это не главное.
– Вот как? Значит, то, что ты мне лжешь – это пустяки? А что же тогда главное?
– У меня мать в реанимации.
– Ну и что? Это не дает тебе права лгать. Я думала, он с температурой лежит, волнуюсь, а он оказывается просто прикольнулся.
– Прости, я не хотел. Просто слишком много всего навалилось.
– А что у тебя с мамой? – запоздало поинтересовалась Маша.
– Сердце.
– Теперь у многих сердце. У меня тетя тоже две недели в больнице провалялась. Не волнуйся, сейчас всяких лекарств полно.
– Да, наверное, – согласился Олег.
– Завтра в школу придешь?
– Нет.
– В больницу поедешь?
– Нет, к ней пока не пускают. Наверное, мне придется бросить школу.
– Как это бросить? В середине года. Ты с ума сошел!
– Мне надо устроиться на работу. Даже когда мама выпишется, ей какое-то время придется сидеть дома.
– Ты представляешь, что значит бросить школу? – спросила Маша.
– У меня нет выбора.
– И куда же ты пойдешь работать?
Олег пожал плечами.
– Не знаю. Для начала буду диски продавать, а там что-нибудь присмотрю.
– Ну да, можно еще грузчиком или дворником, – с сарказмом сказала Маша. – Неужели в тебе нет ни капли честолюбия?
"Честолюбие есть. Денег нету", – подумал Олег, но оставил свои мысли при себе.
– Как же ты будешь без среднего образования? Я уж не говорю про высшее.
– Высшее можно заочно получить.
– Для начала надо хотя бы аттестат иметь.
– В конце концов, что для тебя важнее я или мое образование? – разозлился Олег.
– И то, и другое. Ты полагаешь, мои родители обрадуются тому, что я встречаюсь с парнем, который не хочет учиться?
– Извини. Ты права. Ну ладно, я пойду.
– Ты обиделся?
– Нет. Все нормально.
– Если что, звони.
– Да, конечно, – кивнул Олег и постарался изобразить улыбку.
Он вышел на улицу. Тихий щелчок кодового замка прозвучал символично. Маша осталась в другой жизни. Дверь между мирами захлопнулась. Даже ни к чему не обязывающая фраза: "Если что, звони", – не оставила ни малейшей щелочки. Олег знал, что никогда не позвонит, а Маша не будет ждать звонка. Просто так было принято говорить при прощании. Люди говорят много слов, которые ничего не значат.
Все радужные мечты развеялись, словно дым. Осталось лишь постоянное, снедающее чувство тревоги и головная боль.
Олег вспомнил слова матери: "Кому ты нужен, кроме меня". Только теперь их смысл со всей безжалостностью дошел до него. Он был одинок, по-настоящему одинок.
ГЛАВА 30
Утро, плотно напичканное событиями, перетекло в пустой и бесполезный день. Олег вдруг оказался не у дел, как будто уже пережил все, что отмерено судьбой на сутки вперед. Жизнь заложила крутой вираж. Сегодня Олег в полной мере ощутил, что вчерашний день не повторится. Никогда. Мосты разрушены, и за спиной руины. Взросление закончилось. Нужно было обустраиваться в новом, жестком мире, от которого не приходилось ждать подарков. Будущее представлялось беспросветным, как хмурый день.
Неожиданно сквозь толщу тяжелых, сизых туч пробилось солнце. Его появление в пору унылой, зимней хмари было сродни чуду. Солнечный луч будто заблудился и попал по ошибке на стылую землю, покрытую лишаем грязного снега. Солнце осветило часть высотного дома, окрасив сероватый бетон в теплый, шафрановый цвет. Освещенная стена резко контрастировала с холодными, голубыми тонами, которыми была выписана остальная улица. Игра света и тени делала картину нереальной, словно сошедшей с полотен импрессионистов.
Несколько мгновений солнце горело на оконных стеклах, а потом небо снова затянуло тучами. Луч погас, и дивное видение исчезло. Олега стоял, как громом пораженный. А может это знак? Или постоянное нервное напряжение сделало его слишком суеверным?
Казалось, никто и не заметил этой краткой улыбки природы. Погруженные в сиюминутные проблемы, люди были слишком заняты, чтобы видеть мимолетные чудеса.
Лишь на Олега капля солнца подействовала почти магически. Он ощутил приподнятость, сродни той, что в творчестве зовется вдохновением. Он с удивлением отметил, что слух и зрение обострились до невероятности. Он четко видел мелкие буквы на рекламном щите, которые было невозможно различить человеку даже со стопроцентным зрением. Однако постепенно в беспричинную эйфорию стало вкрапливаться легкое чувство тревоги. Олег уже знал, что радостное возбуждение часто бывает предвестником приступа, апофеозом которого становится кратковременное отключение от реальности.