Женя лихим виражом обошла идущий впереди "Фольксваген". Маневр дал немного времени на то, чтобы решить, стоит ли быть до конца откровенной.
– На этом диске научная разработка моего отца, – сказала она.
– Так он что, ученый? – удивился Олег.
– А что тут такого?
– Нет, правда, что ли?
– Ну да. Психиатр. А что?
– Я думал, мафиози.
– Почему мафиози? – не поняла Женя.
– Ты вся упакованная. Тачка и все такое.
– А что тачки только у мафиози бывают? По-твоему, если у кого есть деньги, то они ворованные?
– Нет, но… – смутился Олег.
– К твоему сведению, мой отец был ученым с мировым именем. Его приглашали за рубеж читать в университетах лекции. У него была своя клиника. Знаешь, как люди стремились к нему попасть! – запальчиво сказала Женя.
– Да ладно. Я тебе верю, – примирительно проговорил Олег. – А на диске программа, чтобы психов лечить?
– Не совсем. Отец работал над тем, чтобы расширить границы человеческого мозга. Мы ведь пользуемся только двумя процентами.
– Ты хочешь сказать, что на девяносто восемь процентов мы тупим и только двумя думаем? – переспросил Олег.
– Что-то вроде того.
Олег задумался. Так вот почему в нем открылись способности к телепатии. Значит, программа подействовала и не нужно бояться приступов и видений. Просто мозги начали работать по-новому. В этом все дело. Но если он использует серое вещество интенсивнее, чем остальные, значит, у него есть шанс стать чем-то вроде супермена?
Его взбудоражило это открытие. То, что недавно вызывало страх, внезапно обернулось гигантской перспективой. В Олеге росла уверенность, что стоит укротить дремлющие в нем способности, как он сумеет добиться всего, чего захочет.
Он откинулся на спинку сидения и просиял:
– Потряс! Я супермен! Я человек-паук! Йо-хо!
– Ты человек-табуретка. Из твердых пород дерева. – Женя выразительно постучала себя костяшками пальцев по лбу. – Чего ты обрадовался?
– Как чего? Я ломал голову, что за фигня со мной происходит, а оказывается, у меня просто включились мозги.
– Ты начал чувствовать что-то необычное?
– Я тебе любую катастрофу заранее предскажу. Причем мне без разницы где: у нас, в Америке или в Азии.
– И как ты об этом узнаешь?
– Однажды приснилось. А чаще накатывает видение, и я начисто выпадаю из реальности. И главное, мне никто не верит, хоть расшибись!
– Проклятие Кассандры, – сказала Женя.
– Чего?
– Была такая греческая прорицательница Кассандра. Аполлон наложил заклятие, чтобы люди не верили ее предсказаниям. Она предупреждала насчет Троянского коня, но ее не послушали. Приняли за сумасшедшую.
– А меня за террориста. Прикинь, это мой фоторобот по телеку гоняли. Предупредил на свою голову.
– А Леша слышал голоса. Он ничего не говорил про видения.
– Кто такой Леша?
– Парень, который достал программу.
– А сейчас он где?
– На Калитниковском кладбище, – после заминки сказала Женя.
– О-ба-на. И как он там очутился?
Женя предпочла бы сменить тему разговора, но Олег имел право знать правду.
– Выпрыгнул с балкона шестнадцатиэтажного дома.
– Зачем? То есть я хотел сказать, сам выпрыгнул или ему помогли? – напрягся Олег.
– Сам.
Ответ Жени его не убедил.
– Значит, сам? А Колобок-переросток, который за нами на авто гонялся, его, случайно, не благословил? По случаю украденной программы?
– До сих пор играешься в мафию? Гангстеры, похищения, пистолеты? Уймись. Леша был очень болен, – сказала Женя.
– Чем?
– Это к делу не относится.
– Нет уж, договаривай. Когда речь заходит об этом диске, я становлюсь жутко любопытным. У меня в детстве любимая книжка была "Хочу все знать".
– Ладно, пытливый ум. Если ты настаиваешь. Иногда на Лешу находило, и он становился буйным. В такие моменты он мог натворить, что угодно. А после приступа ничего не помнил и впадал в ступор. Он говорил, что им управляет голос, который звучит у него в голове. Он не мог ему противиться и боялся, что в припадке кого-нибудь убьет. Я думаю, поэтому он предпочел уйти из жизни сам.
– А как же такого выпустили из клиники? – удивился Олег.
– Он сам ушел, – после короткой паузы сказала Женя.
– И такого буйного отпустили? – изумился Олег.
Она решила умолчать, что Лешино помешательство началось после того, как он увлекся экспериментами с программой. Сначала его воодушевили открывшиеся в нем способности. Он уверял, что может читать чужие мысли, но ему хотелось большего. Передозировка сказалась сразу. Болезнь прогрессировала очень быстро: мания преследования, а вскоре приступы агрессии, которые совсем не вязались с его мягким характером.
Женя надеялась, что поможет ему справиться с болезнью. Она знала, что Леша в нее влюблен, и думала, если во время очередного приступа окажется рядом, то сумеет обуздать голос, поселившийся у него в черепной коробке. Она ни на минуту не сомневалась, что тихий, застенчивый Леша не причинит ей вреда. Но голос победил. Это было так страшно, что Женя не могла вспоминать об этом без содрогания. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы у нее под рукой не оказалось газового баллончика.
В тот же день Леша ушел из жизни. Он боялся стать убийцей и не хотел провести остаток жизни в палате для буйно-помешанных. Возможно, для него это был лучший выход, и все же Женя не могла отделаться от чувства вины. Впрочем, Олегу совершенно незачем было знать подробности.
Огромный щит на дороге возвещал о том, что неподалеку располагается торговый центр.
– Давай свернем, выпьем кофе. Я сегодня почти не спала и смертельно устала. А заодно купим какой-нибудь еды, – предложила Женя, оборвав неприятный разговор.
Не дожидаясь согласия Олега, она свернула на стоянку.
Олег молча прикинул свои финансовые возможности. Женя была ему явно не по карману. Конечно, он мог ей сказать об этом прямо. В конце концов, она не его девушка и никогда ею не будет, и все же его мужское достоинство было уязвлено тем, что она смотрела на него свысока.
Припарковав машину, они поднялись на верхний этаж, где размещались кафе и ресторанчики на любой вкус.
– Хочешь есть? – спросила Женя.
– Нет, я завтракал, – поспешно отказался Олег.
– Значит, только кофе. Я с утра почти никогда не ем.
Олег вздохнул с облегчением. Такую трату он мог себе позволить.
Они подошли к стойке, где готовили кофе. Сильный кофейный аромат смешивался с пряными кондитерскими запахами.
– Два двойных экспрессо, – попросила Женя, не глядя на цены в меню.
Она полезла за кошельком, но Олег опередил ее, протянув деньги девушке за стойкой.
– Зачем? Я бы заплатила, – сказала Женя.
– Я могу угостить девушку кофе. Или ты меня вообще за парня не считаешь? Тебе сколько сахара?
– Я пью без сахара.
– Тогда я на тебя не беру.
Он взял сахар, подхватил чашки и направился к столику. Кофе был настоящий, с густой пенкой, а не растворимая бурда из пакетика.
Женя посмотрела на Олега с любопытством.
– А ты с гонором. Что, рыцари не перевелись? А я думала, мир окончательно скатился в юнисекс.
Олег усмехнулся. Находясь рядом с Женей, было трудно чувствовать себя бесполым существом.
– Только не говори, что у тебя нет поклонников, – сказал он.
– Представь себе, я кошка, которая гуляет сама по себе.
– Такие кошки сами не гуляют, – скептически произнес Олег.
– Это что, комплимент? Может, ты решил за мной приударить? – подначила его Женя.
– Нужна ты мне, язва.
– Вот видишь, тебе я не нужна. А ты думаешь, другие глупее? Я ни с кем больше двух-трех раз не встречаюсь. Все сбегают.
– Да ладно тебе врать.
– Честно. Любителей флиртануть, которые считают, что любая девчонка при виде них из трусиков выпрыгнет, я сразу обламываю.
– Не все же такие, – возразил Олег.
– Есть еще медузы. Скажешь: упал, отжался, он упадет и отожмется. И тут дело времени, кому из нас это раньше опротивеет. Только у классиков красиво звучит: "Вода и камень, лед и пламень". В жизни такое не катит. А у тебя есть девчонка?
– Нет, – сказал Олег и с горечью добавил: – Я ей не нужен. Увидела, что я торгую газетами, постеснялась "здрассте" сказать.
Олег удивился, что упомянул об этом позорном эпизоде. Впрочем, от Жени ему было нечего скрывать. Они оказались случайными попутчиками в экспрессе под названием жизнь, поэтому откровенничать было легко.
– Ты хотел бы ее вернуть? – спросила Женя.
– Нет, – помотал головой Олег и спросил: – Слышь, а зачем мы едем к тебе на дачу?
– Дядя пригрозил, что если я не верну ему диск, он упечет тебя в клинику. Он откуда-то узнал, что ты запускал программу.
– А что, после программы человека надо сажать в психушку? – насторожился Олег.
– Нет. Якобы он хочет тебя обследовать.
– Может, так даже лучше. Он ведь врач.
– Ты не понимаешь. Это всего лишь предлог, чтобы выманить у меня диск.
– А почему ты не хочешь его отдать? Тебе ведь он как рыбке зонтик. Или твой отец хранил программу в тайне? Но как тогда она попала к твоему дяде?
– Он был папиным ассистентом, – нехотя призналась Женя.
– Ну ты даешь! Чего же мы от него прячемся?
– Потому что он псих, а не врач. Когда отец погиб, он стал проводить в клинике опыты на людях.
Женя хотела добавить, что из-за этого двое ее друзей сошли с ума, но прикусила язык. Она не знала, насколько чудовищная программа повлияла на психику Олега, но в любом случае он не был сторонним наблюдателем. Говорить ему о сумасшествии Леши и Макса было так же неуместно, как о смерти у постели тяжело больного.
– Скорее я разломаю этот проклятый диск на кусочки, чем он его получит! – в запальчивости воскликнула девушка.
Пара, сидящая за соседним столиком, оглянулась. Женя отодвинула пустую чашку и поднялась из-за стола.
– Пойдем. Нам надо еще купить еды.
Ребристый пол эскалатора плавно стекал на первый этаж, где располагался супермаркет.
Олег задумался над словами Жени. Неужели у нее поднимется рука уничтожить диск? Ведь судя по всему, эта программа бесценна. Сейчас Олег как никогда хотел ее сохранить. Перспектива скрываться от врача психушки, который хочет упрятать его в дурдом, не привлекала, выбора не оставалось. Волею судеб он оказался заложником, пешкой в шахматной партии, где он мог ходить только на одну клетку и только в одну сторону. Но с помощью диска он мог бы прорваться в ферзи. Если бы удалось увеличить телепатические способности!
– Слушай, это правда, насчет опытов над людьми? – спросил Олег.
– Нет, это у меня такая манера шутить, – съязвила Женя.
– И что, кто-нибудь становился гением? – осторожно поинтересовался Олег.
Женя бросила на него подозрительный взгляд.
– Ты что-то задумал?
– Йес! У меня есть идея. Мне надо еще раз запустить программу.
– И не мечтай, – заявила Женя.
– Почему?
– Потому что вредно для здоровья.
– Нет, я серьезно. Программа реально действует, но мне нужно научиться управлять своими видениями.
– Тебе это в кайф?
– Что?
– Твои видения.
– Ну, как тебе сказать, – замялся Олег.
– Так и скажи. Только честно.
– Если честно, то ощущение фиговое.
– А точнее. Что ты при этом чувствуешь?
– Как будто сам находишься на месте катастрофы.
– А после?
– Что может быть после? Натуральный депрессняк.
– Тебе это надо?
– Нет, но в том-то и фишка, что если с программкой еще поработать, то наверняка легче пойдет.
– Ты не первый, кто так думал. Каждый уверен, что программу можно обуздать. А когда капитально сносит башню, то уже поздно метаться. Скажи, когда на тебя накатывала депрессуха, тебе не хотелось уйти в мир иной?
– Мне, конечно, бывает фигово, но не настолько, – усмехнулся Олег.
– Твое счастье.
– А что, кроме Леши еще кто-нибудь сложил ласты?
Женя не сразу ответила на вопрос.
– Все.
Олег невольно присвистнул. Женя продолжала:
– Насколько я знаю, все кончали жизнь самоубийством.
Это походило на дурной сон, вязкий кошмар, от которого не было пробуждения. Пешка вынуждена была делать ход вперед без надежды попасть в ферзи.
– Что же делать?
– Забыть о программе и держаться подальше от моего дядюшки. Пока ты в ней не погряз, у тебя есть шанс выкарабкаться.
– Но я ведь не могу прятаться вечно, – произнес Олег.
– Нам надо выиграть время. Леша вел дневник, но я не могу попасть к нему в квартиру. Он жил вдвоем с сестрой, а она сейчас в отъезде. Вернется со дня на день.
– А зачем тебе дневник?
– Это вещественное доказательство. Я зачитаю старому кретину пару абзацев и пригрожу, что передам записи в газету. Он трус, и оставит нас в покое.
– Может, тогда не стоит ехать на дачу? – засомневался Олег. – Он же сразу догадается, что ты там.
– Не думаю. Это последнее место, где меня будут искать, – сказала Женя.
– Почему?
– А вот это, в самом деле, не твоего ума дело.
ГЛАВА 37
В дачном поселке было тихо и пусто. За заборами дремали погребенные под снежными перинами дома. Все застыло. И только из трубы сторожки поднимался дым, внося в пейзаж живую струю.
На шум мотора из будки выскочил большой, кудлатый пес неведомой породы, но с явным присутствием в его родословной сенбернара. Пес пару раз гавкнул на проехавшую машину и снова залез в будку, видимо, решив, что выполнил свой собачий долг.
Основная дорога была расчищена, хотя, судя по всему, ею почти не пользовались. Боковые улочки замело. Машина доехала почти до конца и уперлась в снежную насыпь. Дом, куда они направились, стоял на отшибе, особняком от остальных дач. Темный сруб на фоне высоких елей. Зимой подъезда к нему не было. Нужно было пешком пересечь пустошь, которая летом превращалась в озерцо. В зимнюю пору оно замерзало, и к дому вела только узкая тропка, проторенная сторожем.
Из-под сугробов торчали острые листья сухой осоки и склонившиеся под тяжестью снега бархатные головки рогоза. Чистые, крахмальные сугробы сохранили первозданную белизну. Воздух пах свежестью и морозом.
Поездка на дачу была для Олега экзотикой. Он даже летом редко выбирался из города, а зимой оказался на природе впервые. Его охватило приятное возбуждение. Хотелось делать дурацкие поступки: кричать во весь голос, валяться в снегу. И в то же время природа действовала на него умиротворяющее. Он впитывал исходящие от нее мощь и спокойствие. Впервые за много дней опасения и страхи съежились и исчезли.
– Клево тут у вас! – восторженно произнес Олег, оглядываясь на Женю.
Девушка молча передернула плечами. Он мгновенно почувствовал тревожные нотки в ее настроении, и его радость несколько погасла.
– Ты чего? Что-то не так? – спросил он.
– Все так, – коротко отрезала Женя.
Ложь была очевидна. У Олега возникло мимолетное искушение заглянуть в мысли девушки, но он сдержался, оставляя за ней право на тайну.
Они зашли в калитку. Просторный участок больше походил на опушку леса. Посередине росла большая витиевато-скрученная сосна в стиле японской живописи. Чуть поодаль застенчиво стояла группка берез. Особняком от них раскинулась старая рябина. Задняя часть дома выходила на ельник. Готические шпили елей тянулись ввысь, а под их сводами даже в разгар дня царил полумрак.
Темный, приземистый сруб вписывался в пейзаж, не нарушая его первозданности. В нем было что-то былинное. Снег замел крыльцо, сгладив ступеньки.
Проржавевший замок поддался не сразу. Дверь открылась с обиженным скрипом. Половицы застонали под ногами. Дом будто укорял хозяев за то, что они покинули его.
В стылой горнице было сумрачно. Свет едва проникал через зашторенные окна. В затхлом воздухе стоял устойчивый запах сырости и плесени, как бывает в необжитом доме. Женя раздвинула шторы. Голубоватый, зимний свет просочился внутрь.
Комната была обставлена с большим вкусом и на редкость гармонично сочетала модерн и стилизацию под старину. Изразцовая печь, лоскутный ковер и прялка соседствовали со стереосистемой, современными диванами и светильниками. В напольной вазе стояла запыленная композиция из сухоцветов. На стенах висели картины и миниатюры, написанные маслом.
– У вас как в музее. Столько картин, – осмотревшись, сказал Олег.
– Это мамины.
– Она была художницей?
– Нет, просто любила рисовать. Однажды ей предлагали сделать персональную выставку, но она отказалась. Ты печку топить умеешь?
– Попробую.
– Раньше дрова были за домом, под навесом. Надеюсь, там что-то осталось. Дерзай, а я пока продукты разложу.
Выпроводив Олега, Женя обвела комнату взглядом, задерживаясь на полузабытых мелочах. В детстве она проводила в этом доме почти все летние месяцы. В его стенах жило много воспоминаний о тех счастливых днях, когда родители были живы. Возвращаться сюда было тяжко. С тех пор, когда она была здесь последний раз, время будто остановилось. В доме привидений память хранилась в концентрированном виде.
Когда Олег вернулся с охапкой дров, он увидел, что Женя все еще в задумчивости стоит посреди гостиной. Неразобранные сумки с продуктами лежали на полу.
– Эй, ты в порядке? – спросил Олег.
Женя вздрогнула.
– Холодно.
Отсыревшие дрова никак не хотели разгораться. Они тлели, заполняя комнату едким дымом, но постепенно огонь занялся, и скоро поленья задорно потрескивали в печи. Дом медленно наполнялся теплом.
Олег подумал, что хотел бы здесь жить. От каждой мелочи веяло уютом и светлой радостью, не то, что в их убогой квартире, где его раздражало буквально все. По сути, он так и не привык к ней и воспринимал ее, как место ночлега, а не как дом, куда хотелось возвращаться.
Пока он растапливал печку, Женя хозяйничала на кухне. Разложив продукты, она приготовила чай с бутербродами и принесла в гостиную. Горячий чай пришелся как нельзя кстати. Олег проголодался и набросился на еду, но, глядя на Женю, смутился. Девушка задумчиво сидела на диване, поджав под себя ноги и грея ладони о чашку. К еде она даже не притронулась.
– Что ты такая угрюмая? – спросил Олег.
– Я не люблю здесь бывать, – сказала Женя.
– Почему?
– Это старая дача. Папа построил новый особняк ближе к городу, чтобы можно было там жить круглый год. Но мама попросила, чтобы этот дом не продавали.
– Я бы тоже его ни за что не продал. Он светлый, – улыбнулся Олег.
– Да, большие окна наша семейная страсть, – кивнула Женя.
– Я не про окна.
– А про что?
– У меня бабушка говорила, что иконы бывают намоленные. Я тогда не понимал, как это. А теперь я это чувствую. Светлые и темные мысли ощущаются по-разному. Я не могу этого объяснить. А что с твоими родителями? – решился спросить Олег.
– Автокатастрофа, – коротко объяснила она.
– Давно?
– Три года назад.