- Соф… - запинаясь, промямлил Фрейден. - Похож я… похож ли на убийцу?
Она глухо рассмеялась:
- Никогда не видела мужика, меньше всего похожего на убийцу. Ты выглядишь так, словно увидел привидение - убийцы не видят привидений. Я знаю… Как-то раз жила с одним таким… Тем более убийца не стал бы ничего выяснять у любовницы! Дятел, к примеру, химически чистый убийца. Можешь ты вообразить его задающим подобный вопрос?
Фрейден немного обалдел от таких слов. Черт возьми, София права! Тем более он должен сейчас рассказать ей обо всем! Она, наверное, сама уже догадалась. Барт нутром чувствовал - она знает. И ждет от него лишь смелого шага, откровения. Она сможет понять и простить, какими бы мерзкими ни были подробности.
- Я лгал тебе, - выдохнул Барт, чуть не зажмурив глаза, как перед прыжком в прорубь. - Лгал все время. Знаешь, кто подал Моро мысль запытать сангриан до сумасшествия? Я рассказал ему эту прелестную байку, потому что Животные недостаточно созрели для моих целей! - Он обнаружил, что вещает развязно и нагло, будто провоцируя Софию на вспышку ненависти. - Убивать Мозги и доводить деревенских до истощения - тоже моя идея! Думаешь, я действительно не замечал, как деградирует Вильям? Черта с два! Замечал! Но мне нужен был кто-то на роль монстра. И я использовал старину Дятла!
- Зачем ты мне лепечешь эту дрянь? - резко оборвала она. - Можно подумать, я гимназистка на воскресной прогулке! Давно уже все поняла и без твоих слюнявых признаний.
- Ты?.. - Барт ошалело уставился на подругу.
- С кем ты говоришь, по-твоему? - фыркнула София. - Ну и осел, Боже правый! О чем я тебе зудела все эти месяцы? И держу пари, я могу угадать следующее признание. Это Обряд Посвящения! Ты прикончил человеческое существо, правда ведь? Ох, мужики! В тот день у тебя все на роже было написано! Не нужно быть телепатом…
Фрейден почувствовал, как чудовищная гора упала с плеч. И все же оставалось еще кое-что недосказанное.
- Значит так? - прохрипел он. - Ты знала, что я лгу, но спокойненько продолжала трахаться со мной, вести дурацкие разговоры о Вильяме. Ты видела, как эта поганая Куча-дерьма затягивает меня, и молчала? Почему, мать твою, не могла…
- Я тебе не дядя-пастор на проповеди! - огрызнулась София. - Прочти три раза "Аве Мария" и брось конфедоллар в кружку для пожертвований? Оставь это, Барт! Если ты не желаешь что-то слышать - не услышишь никогда, хоть ори тебе прямо в ухо! Ты выглядишь смехотворно, стуча себя пяткой в грудь и завывая "Ныне отпущаеши"… Ты Никогда не мог отличить чувство вины от послеобеденной отрыжки. Разве не ты всегда поучал: "Не оглядывайся в прошлое; оно может настичь тебя"? А сам, в конце концов, оглянулся, и тебе не понравилось то, что ты увидел. Добро пожаловать, Бесподобный Вождь, в клуб, где все идет на самом деле! Добро пожаловать к людям!
- Ты хочешь сказать, что знала об всем, и продолжала…
- Продолжала? - крикнула София. - Не затыкай мне рот! Я жила с убийцами и ворами, продавала свое тело за возможность сытно пожрать. Кто я такая, чтоб судить тебя? Мы заключили сделку, Барт Фрейден. Я нуждаюсь в тебе, и ты нуждаешься во мне. Мы трофеи на каминных полках друг у друга. Мы оба живем в одних и тех же джунглях. Если ты превратился в чудовище, значит, и я недалеко ушла… Кем я была, когда ты подобрал меня? Так… Дырка… А ты карабкался на вершину, ты хотел победить! Именно потому… - Ее голос дрогнул, едва не сорвавшись на жалобный всхлип. - Именно потому я осталась с тобой… Ты единственный человек, кого я… Барт… - Последняя фраза прозвучала еле слышным хныкающим лепетом.
- Кто ж теперь лжет? - воскликнул Фрейден. - София О’Хара, твердая, как шпала! Ты, сучка! Я люблю тебя, маленькая лгунья! Господи, помоги мне, я влюбился… Я ничего не могу с собой поделать, я так одинок здесь… И если я тебя потеряю… Ты можешь причинить мне боль, Соф. В первый раз за всю жизнь кто-то может причинить мне боль. Вот маразм-то!
Внезапно она кинулась к нему, обхватила руками, спрятала лицо у него на груди.
- Причинить тебе боль? Идиот! Я не смогу причинить тебе боль, даже если ты бросишься на меня с ножом в пьяном угаре. Что поделать, вот такая я кретинка! Мы обстряпали славное дельце, и я веду себя, как одержимая, цепляюсь за всевозможные мелочи, словно какой-то помешанный "тормоз"! Твое тело… и то, как ты ходишь… и твой проклятый нежный живот… Мелочи? Фигня! Первоклассный мужчина для первоклассной женщины… Да будь ты с ног до головы покрыт белой лепрой, я все равно не оставила бы тебя. Мне наплевать, сколько ты там накромсал ублюдков, сколько невинных душ загубил. Пока ты хочешь меня - я с тобой, Великолепный Вождь! К сожалению, мне придется всегда…
- Соф, ты пытаешься… - начал было лихорадочно бормотать Фрейден, но осекся, будто получил с размаху в переносицу.
- Да, недоумок! - всхлипнула София. - Что за омерзительное слово! Я ненавижу его! Ненавижу! Но ничего не могу поделать с этим… Я люблю тебя! Люблю, люблю… Никто не говорил тебе этого прежде?
Фрейден с изумлением почувствовал, как по щеке у него скатилась соленая капля. Откуда? Почему? Он сжал ладонями лицо подруги, взглянул на него, как на некую редчайшую драгоценность. София плакала. Он никогда не видел ее плачущей прежде. Никто не плакал перед ним прежде. Барт понял, что обязан ей. Крупно обязан! Все нутро его противилось этому неоплатному долгу, но Барту теперь были глубоко безразличны любые потуги своего маленького, хитрого "эго". Влип? Ну и что! Он ведь здоровый, сильный мужик… Он старый, потасканный прощелыга… Не время умствовать, хватит гонять порожняк!
Барт подхватил Софию, отнес ее на постель. И, как это уже случалось тысячу раз, они занялись любовью. Но теперь Бартом владели иные чувства, он уже не ощущал себя бегуном-рекордсменом на длинной дистанции. "Я люблю ее", - думал он, даже после того, как раздел подругу, вошел в нее, покатился по теплым волнам сладострастья, которое раньше всегда переживал как мгновение беспримесного, эгоистичного наслаждения.
Он трепетно и нежно вел ее к оргазму, почти против воли; он затерялся в мире ее тела, содрогающемся от самой ничтожной, мимолетной сладости экстаза. Женщина под ним наслаждалась без притворства, открыто, страстно. А сам Барт отлетел куда-то далеко-далеко, стал чем-то крошечным и незначительным, погасшей звездой в чужой галактике. И когда оргазм накатил кипящим прибоем, они утонули в нем вместе. На несколько мгновений Барт почувствовал себя слившимся с ней, черпающим невообразимое наслаждение из ее экстаза, пьющим ее достигшую вершины страсть, отдающим свою собственную. Это был безумный, в чем-то страшный взрыв дикой радости - он не принадлежал ни ему, ни ей; слепящая вспышка сильнейшего наслаждения, столь же яркого, как и самая ужасная боль, которая соединила их в одно целое.
И в эту ночь Барт впервые спал в объятиях возлюбленной.
Глава 14
Тихо… Проклятье, почему так тихо! Фрейден огляделся, перегнувшись через борт машины. Миновав ущелье, на равнину выползала длинная вереница грузовиков. Там разместились две тысячи сангриан, собранные из разных деревень. Их нарядили в самое жалкое тряпье и вооружили короткими ножами. Неплохая уловка для самонадеянного Моро! Приготовленных на заклание доходяг везли сегодня на День Боли. Весьма, надо сказать, странный груз для Народной Армии… И все же на протяжении всего маршрута дорога оставалась пуста.
Почти у самых подступов к Саду вдоль обочины расположилось великое множество грузовиков. Машины ждут своего часа, чтоб по условному сигналу скорым темпом подбросить к городским стенам двадцать тысяч бойцов. Холмы на западном краю долины сплошь усеяны партизанскими биваками. Но куда подевались толпы любопытных сангриан? Почему они не явились поглазеть на Народную Армию, на президентский караван? Даже несмотря на то, что все Киллеры давно уже ошиваются во Дворце и деревенщине ничего не угрожает. Фрейден почувствовал легкий зуд. Это пахнет неприятностями! Просочилась ли в окрестности молва, которую Барт недавно распустил по Саду? Всем ли Животным известно, что намечается большая заварушка? Собираются ли они оторвать задницы от стульев и хоть на время прекратить жрать дохлятину?
Фрейден повернулся к Софии, сидевшей рядом с ним на узкой скамье. Барт потянулся, слегка тронул подругу за руку - непривычный жест, - и София тускло ему улыбнулась, ответив на прикосновение.
Вильям Вандерлинг, занимавший скамейку напротив, казалось, заметил эту немую сцену, и губы его чуть дернулись в мимолетной ухмылке. Барт не замедлил развязно подмигнуть плешивому вояке, и Вандерлинг, ошибочно приняв это как знак мужской солидарности, оскалился, словно сытый павиан.
"Бедняга Дятел, - вздохнул про себя Фрейден. - Думает, что дело в шляпе. Вон как баюкает свой снипган… Будто младенца! Этот мальчик преподнесет тебе сегодня приятный сюрприз…" Фрейден посмотрел вперед поверх кабины на пять головных машин, набитых вооруженными торчками. Еще один милый прибамбас доброго парня Вильяма - выдать Тыквам винтовки взамен лучеметов. Снипганы, видите ли, могут вызвать подозрение… Ну и осел! Вся авантюра шита белыми нитками через край. Если у охраны в наличии только ружья, то генеральский снипган станет символом власти, и Дятлу намного легче будет заставить Тыкв прикончить Фрейдена, когда придет время. Без сомнения, Вандерлинг рассчитывал на эту небольшую дополнительную уловку. Однако старина не догадывался, что у лучемета силовая установка давно уже сдохла, выведенная тайком из строя, пока Вандерлинг производил завершающую инспекцию героинщиков.
"Черт с ним, с Вильямом, и черт с ними, с Животными! Я подумал обо всем". Барт взглянул на бумажный сверток у своих ног - там мантия Брата. Это не неотъемлемая часть плана. Суметь бы только провернуть дельце! Если б Киллеры действительно подчинились приказам живого "Брата Барта", когда будет разыграна последняя фишка! Прелестный заключительный штрих - толпа, крепко держащаяся его слова, и единственная дисциплинированная армия на планете, повинующаяся его приказам. Бедный Вильям!
Головные грузовики уже пылили по предместьям Сада. Дорога вела в город через районы Животных, и когда машина Фрейдена покатила по одной из боковых улиц по направлению к Дворцу, мимо грязных, пустых лачуг, Вандерлинг скорчил гримасу и крепче сжал снипган.
- Не к добру это, задницей чувствую! Тихо как-то… Куда они все запропастились?
Действительно, улицы были пусты. Фрейден мог разглядеть мужчин и женщин, глазеющих из хибар на караван, кативший ко Дворцу. Там и тут мужчина или женщина отчетливо видны в дверном проеме; они сжимают в руках дубинку, или нож, или завернутый в тряпку факел. Доходяги понимающе кивали, когда грузовики проезжали мимо. И лишь маленький тощий ребенок - все кости видны под туго натянутой кожей, - не ведая о кровавых игрищах взрослых, резво выскочил из-за хижины, встал посреди улицы и долго смотрел на громыхающие, запыленные машины, что проносились мимо. Потом детеныш юркнул обратно, подобрав лежавшую на земле кость.
- День Боли… - проговорила София. - Мне совершенно не нравится, как это звучит.
Фрейден стиснул ее руку. Он думал посвятить ее в весь план, но это бы только обеспокоило ее. Никто не смог бы понять, что толпу можно использовать в спланированном, контролируемом действии, - до тех пор, пока человек чувствовал, что такая толпа фактически находится во власти его собственного голоса.
- Возможно, ты права. - Барт говорил больше для Вандерлинга, чем для нее. - По тому, что мне удалось выжать из Олнея, видно, что Животные относятся к этой фигне с Днем Боли так же серьезно, как и Братья. Хороший психологический прием со стороны Братства. Дай Животным большое шоу пыток один раз в году, позволь им насладиться теми же вещами, которые Братство само проделывает весь год, - и вместо того, чтобы считать Моро и Компанию чудовищами, они привыкнут к ощущению, что Братья такие же, как и они, только счастливее. Если им привьется некоторая склонность к садистским забавам, это заставит их верить в так называемый Естественный Порядок все сильнее. Напоминает мне трех парней, разговаривавших о том, как часто они имеют женщину. Первый сказал: "Раз в неделю" - и не выглядел при этом счастливым. Второй сказал: "Раз в день" - и выглядел пресытившимся. Третий сказал: "Раз в год", но он был похож на кота, съевшего канарейку. Когда они спросили его, какого дьявола он так радуется, он ответил: "Ах, но сегодня же эта ночь!"
Вандерлинг хрюкнул.
- Очень забавно, - буркнула София.
Грузовики свернули на центральную авеню Сада, мимо сверкающей, кричащей, фальшивой вывески грязной столицы Сангрии, фасадов из синтемрамора, деревянных и металлических зданий, которые так не соответствовали милям зловонного муравейника позади.
Они достигли холма, на котором стоял Дворец, остановились у главных ворот, под тяжелыми бетонными стенами. Фрейден заметил, что орудийные башни, размещенные по стене, заполнены людьми, но галереи, идущие по верху стен, достаточно просторные для тысяч вооруженных солдат, пусты.
Ворота распахнулись, и грузовики двинулись вперед, между двумя рядами Киллеров, возможно, по пятьдесят человек в каждом, - и вот уже они на территории Дворца. Вандерлинг кивнул, ухмыльнулся Фрейдену, и Барт ухмыльнулся в ответ. Только сотня Киллеров охраняла ворота. Широкий двор сплошь заставлен деревянными загонами, набитыми толстыми, дебильными детишками. Возможно, сотня Киллеров несла караул у загонов. Двести Киллеров, чтобы удерживать ворота, против двадцатитысячного войска!
- Вот уж мура так мура! - пробормотал Вандерлинг.
Грузовики объезжали здание Дворца, и Фрейден увидел еще пару дюжин Киллеров, расставленных по лестнице, ведущей вверх, к парадному входу. Грузовики обогнули угол Дворца, и перед ними замаячила черная громада стадиона.
Около двухсот Киллеров ожидали их у главных ворот. Капитан-Киллер вывел взвод к передним грузовикам, махнул им, показывая на главные ворота стадиона. Другой офицер повел остальных Киллеров за грузовик Фрейдена. Они блокировали грузовики с двумя тысячами жертв, направили их за стадион к входу на Арену, где Животные мнимо были бы обысканы и затем выведены через потайные ходы на Арену, ворота которой находились на уровне земли.
Машины охраны припарковались полукругом между грузовиком Фрейдена и стадионом. Сотня героиновых голов попрыгала вниз, быстро выстроилась в две шеренги по пятьдесят человек в каждой, по правую сторону от грузовика Фрейдена.
- Ну, была не была! - выдохнул Барт и, прихватив свой сверток, соскочил на землю, перепрыгнув борт кузова. Вандерлинг же опустил задний борт, и они с Софией выползли вслед за Фрейденом. Все трое разместились меж двух рядов телохранителей, капитан-Киллер вывел своих людей вперед строя, и Фрейден скомандовал:
- Пошли!
В молчании Киллеры повели их через главные ворота и по длинному влажному коридору, который в конце концов превратился в поднимающуюся вверх наклонную плоскость. В конце ее открытый портал освещал темный коридор сиянием красных лучей. Вандерлинг посигналил рукой, и Тыквы потрусили вперед за Киллерами. Фрейден смутно разглядел, как они рассеиваются, занимая позиции, образуют плотный заслон. Вандерлинг проворно зашагал за ними.
Фрейден кинул быстрый взгляд на Софию, она на минуту сжала его руку, потом отпустила. Он глубоко вдохнул и вывел ее в слепящий полуденный жар стадиона.
Какое-то мгновение, пока глаза привыкали после мрака к яркому свету, все казалось Фрейдену пестрым смазанным пятном. Потом это пятно распалось, превратилось в море, в огромную отвесную скалу идущих ярусами лиц и тел.
Они стояли примерно в центре трибун в самой отдаленной от Павильона секции стадиона - расстояние достаточное, чтобы нейтрализовать снипганы, с точки зрения Братьев. Узкая лента скамеек, шириной примерно в двадцать сидений, тянущаяся от верхнего края стадиона до ограды, отделяющей трибуны от поверхности Арены, была свободна непосредственно перед и за ними. Остальное пространство стадиона, каждый дюйм места на скамьях, было забито до отказа. Оттуда, где стоял Фрейден, глядя на крытый Павильон через всю ширину стадиона, было видно, что две огромные секции сидений, занятых садианами, выгибаются, оставляя небольшое свободное пространство с каждой стороны Павильона. От верхних рядов и до ограды у подножия трибун две огромные, выгнутые полукругом секции были плотно набиты садианами - по меньшей мере тысяч десять изможденных полуголых тел, вплотную притиснутых друг к другу на лавках без спинок. Фрейден увидел, что необычно большую часть составляют старики и женщины, попадались иногда даже калеки - великая редкость на Сангрии. Он помахал трибунам, и ропот прокатился по ним. Фрейден усмехнулся. Они не собирались поднимать гвалт здесь, где столько Киллеров вокруг, но они знают, подумал он. Старичье и калеки… Это было добрым знаком, это означало, что более полноценные садиане готовятся принять более активное участие в событиях этого Дня Боли…
Фрейден прищурился, украдкой посмотрел через Арену на Павильон. Само строение было украшено золотыми и черными флагами, и его заполняли тысячи Братьев - каждый Брат из оставшихся на Сангрии был здесь - и их рабы и женщины; тысячи черных мантий составляли зловещий контраст с цветными столами, уставленными фруктами, жарким, кувшинами вина, с обнаженными продубленными телами рабов и совершенными формами гурий. "Как стервятники на слете попугаев!" - подумал Фрейден.
Посередине, в центре Павильона, он мог разглядеть Моро, в такой же черной мантии, как и остальные, и едва ли не ставшего толще за это время; он восседал на своем резном троне, с одной руки свободно, как скипетр, свисал электрический мегафон.
Выше, ниже по обе стороны от Павильона трибуны были черны от одетых в форму Киллеров, - возможно, их было не менее двух тысяч; солнце отсвечивало красным от тысяч винтовок.
По обе стороны к Киллерам примыкали две большие секции, Наполненные людьми в набедренных повязках, тоже возможно по две тысячи с каждой стороны. Фрейден усмехнулся. Они загримировались под Животных, но даже с такого расстояния он мог разглядеть здоровые мускулы их грудных клеток, так мало похожие на ребра сангрианских Животных. Ему не нужно было смотреть на их зубы, он и без того знал, что они остро подпилены, ему не нужно было выискивать винтовки, спрятанные в лесу ног, чтобы знать, что они там есть. Нельзя спрятать хорька среди кроликов, и не спрячешь Киллеров среди Животных. Ловушка была поставлена, и ловушка внутри этой ловушки, и итоговая ловушка…
Внезапно он почувствовал, как чья-то рука вцепилась в него - Софии. Молча она кивнула на Арену, ее зубы закусили нижнюю губу, глаза расширились.
Он проследил направление ее испуганного взгляда и с трудом сглотнул, потому что только сейчас увидел, что вся поверхность Арены была лесом. Лесом грубых деревянных крестов, воткнутых в утрамбованную почву, тысячи крестов, ряд за рядом, и основание каждого из них было завалено высокой грудой хвороста. Там и тут блестела жаровня с маслом, жаровни Со стальными ковшами с длинными ручками. Рядом с ними грудами были сложены незажженные факелы. Груды факелов и кучи больших железных гвоздей. Пара сотен Киллеров была рассеяна по Арене, они стояли среди крестов, ожидая, сжимая тяжелые даже на вид молотки.