XXXII
"Куда же пропала Миура?"
Неферт медленно отщипывала маленькие кусочки от лепешки, которую держала в руке, и бросала их золотым рыбкам.
"Мало ли какие глупости кричат бездельники на базаре?"
Но у того бритого юноши было вовсе не лицо бездельника… А вмешавшийся торговец маслом - и он отнюдь не казался глупцом!
- Да подождите вы, жадины!
Рыбки так и толпились у края водоема, давая понять Неферт, что она не слишком заботлива.
"А золотые рыбки все такие же прожорливые?" - вспомнилось ей.
Нахт… С Нахтом тоже можно было бы об этом поговорить. Он бы сразу объяснил ей, что никакие жрецы Тота не могут отравлять фараона!
Ведь Нахт даже разговаривал с ним!.. Конечно, он должен знать все получше базарных крикунов!
Что же он тогда говорил о Сыне Амона? Очень важно это вспомнить…
"Он ведь сияет как солнце, да?"
"Да нет, не особенно. Смазливый такой мальчишка, но уж очень хлипкий… По-моему, они его заморили этими церемониями…"
"Они его заморили…"
Глупость, ужасная глупость! Ведь Нахт сказал, сам сказал, что Сын Амона "очень хлипкий" только оттого, что…
Нахт заметил, что ему что-то во вред… только не придал этому значения потому, что не знал слухов…
"Они его заморили…"
Рыбки толклись у берега. Кажется, Неферт поговорила с Нахтом. Только в то, что он сам сказал ей, было никак, никак невозможно поверить…
XXXIII
- Я весь день тебя ждала, Миура! - Неферт, уже причесанная и одетая на ночь, соскочила с ложа навстречу кошке.
- Право? - кошка и не подумала стать больше ростом. - Ты мне что-то хотела сказать?
- Да, Миура… Я…
- Впрочем, кажется, сюда идут… - кошка плавно уселась на сандаловый ларец и начала умываться.
У порога действительно послышались шаркающие шаги няньки… Неферт торопливо вернулась на свою постель и притворилась спящей… Поведение Миуры вызвало у нее щемящее чувство недоумения и обиды… Ведь она не могла не заметить, что Неферт очень надо с ней поговорить!
В спальню вошли Ашта и старая Хапшесут.
- И как это ты днем позабыла, - ворчливо шептала нянька, - вот погоди, будет тебе от госпожи… Да тише ты! Выгреби на лопаточку все зерна - может, и впрямь от них у ребенка вчера болела головка!
Неферт крепче зажмурила глаза: скорее бы они уходили!
- А что вместо них зажечь, Хапшесут?
- Вот, алоэ зажигай. Не разбудить бы… Ну-ка я взгляну! Спит дитятко, спит наша голубка… Да и что бы ей не спать в любви да в холе! Никто цветочек работать не заставит, никто не обидит, никто со свету не сживет, как малютку царя!..
- Скажи, Хапшесут, а правду говорят, что изводят его злодеи?
- Тише, пошли… Зря, девушка, ничего не говорится… Не нашего рабьего ума это дело, да только как не пожалеть пресветлого бога - сиротка ведь он, заступиться-то некому… Мне Бакет-прядильщица сказывала… - шаги отдалились, и больше Неферт, как ни напрягала слух, не смогла расслышать ни слова…
- Миура! - Неферт уже не помнила о недавней обиде.
На сандаловом ларце никого не было.
XXXIV
Неферт заплакала. Как это гадко со стороны кошки - оставить ее одну сейчас, когда она все равно ни за что не уснет, когда ей так нехорошо, так тревожно!
Тревога звенела, как комар, которого никак, никак нельзя было отогнать!
Об этом говорят все - это не может не быть правдой…
Все, даже Суб-Ареф, даже народ на базаре, даже служанки…
Об этом знают все!
Но почему до сих пор никто не предостерег самого фараона?
Почему об этом не знает сам фараон?!
Он об этом знает.
Эта мысль с такой четкостью прозвучала в ушах Неферт, что ей показалось - ее произнес кто-то другой…
Он знает…
Неферт приподнялась на локте: ей показалось, что темную спальню слабо озарил золотистый свет…
У изножия ее ложа в темноту опустились золотые ступени…
Неферт поднялась по ним - не покидая своей постели, и ее ничуть не удивило это странное раздвоение.
Ступени вели в чертог с полом из черного дерева и кобальтовым потолком. Потолок поддерживали восемь темно-красных резных колонн. Неферт узнала его по рассказам - это был тронный зал Большого Дома.
Сколько людей в парадных одеяниях!.. И как много среди них пожилых - на первый взгляд кажется, что молоды в этом зале только слуги и стража вдоль стены… Красивые стражники похожи на статуи - так неподвижно они стоят!
Там, в другом конце зала…
Трон слоновой кости окружила толпа придворных… Некоторые - самые важные на вид - полукругом стояли за троном, а также по правую и левую стороны… Но спереди никто не подходил к трону ближе, чем на пятнадцать шагов… Нет, какой-то человек подошел - распростерся ниц - и облобызал ступеньку рядом с сандалией сидевшего на троне мальчика…
Мальчик был сверстником Неферт.
Он сидел неподвижно и прямо, держа в руке золотой жезл, увитый похожими на змей черными полосами… Его голова была увенчана двойной - красной и белой - короной Верхнего и Нижнего пределов Та-Кемета. У него были черные прямые волосы, спадавшие на хрупкие неширокие плечи. Худое, совсем детское лицо с тонким носом и острым подбородком было бледно, как алебастр. Может быть, именно из-за бледности и впалой линии щек глаза на этом лице казались такими большими.
Это были мягко-черные, широко раскрытые глаза.
Взгляд их был неподвижен.
Обращенный к говорившему перед ним сановнику, он на самом деле проходил куда-то сквозь него.
Куда? Ни на ком, находившемся в зале, этот неподвижный взгляд не останавливался.
Он был направлен внутрь.
Неферт поняла, что мальчик прислушивается к чему-то в себе самом.
Что он слушает, этот слабый мальчик, такой отчужденный от окружающих его людей?
Он слушает ток смерти в своем теле.
Через его тело струится отравленная ядом кровь…
Белое молоко! Более года назад вкус его показался необычен, вкус холодного белого молока!..
Потом этот вкус стал знакомым - он чудился то в меде, то в воде, то в вине…
Мальчик давно угадал его значение.
Он знает, что его убивают.
Он знает и другое - свое детское бессилие перед волей многочисленных могущественных врагов, оплетающих его существование сотнями глаз и рук.
Он знает, что сопротивляться так же бессмысленно, как молить о пощаде…
Он беззащитен и слаб.
Он слаб! О, нет!
С какой силой стискивают вдруг царский жезл его хрупкие пальцы!
Какой яростный и неукротимый огонь вспыхивает вдруг в глубине его черных глаз, какой гнев раздувает тонкие ноздри!
Он - сын божественного льва, вкусившего крови!
Он сразился бы за свою жизнь с тысячами врагов, если бы - огонь в глазах гаснет - если бы не было слишком поздно, если бы эта жизнь не была уже отнята у него!..
Он снова слышит, как по жилам струится смерть…
Слишком поздно!
Нежные губы мальчика искажает недетская усмешка…
Он умрет.
- Нет!!!
…К спальне, поднятые на ноги криком Неферт, торопливо сбегались служанки.
XXXV
Неферт не замечала ничего - даже заметного отдаления Миуры.
Она устроила свой небольшой алтарь Сына Амона - в комнате для занятий. На этот алтарь она каждое утро приносила белые лотосы, которые, казалось, самим слабым шелестом своих прохладных лепестков нашептывали ей о скорой смерти Царя Царей, Держателя Верхнего и Нижнего Египта, божественного фараона Джафененры…
XXXVI
- У меня скоро помрачится рассудок. Унеси это питье, Шерит! - госпожа Мерит передала служанке черный узкогорлый кувшинчик и снова наклонилась над ложем Неферт. - А врач Юффу еще говорил, что кориандр непременно поможет! Как он может помочь, если она не хочет его пить! Неферт, деточка…
- Да, мама, - Неферт отстраненно удивилась тому, как слабо прозвенел ее голос.
- Скажи, тебе чего-нибудь хотелось бы? Нет, я не могу - ребенок тает на глазах! Шерит, ее сглазили!
- Но, госпожа, девочка всегда носит от сглаза Око Ра из лучшего золота, а недавно Вы приказывали повесить знак покрупнее и над постелью, - рассудительно заметила ключница.
Не только Око Ра - над ложем висели скарабеи из лазурита и зеленого нефрита, а также другие амулеты, большая часть из них появилась недавно, в дни непонятной болезни Неферт.
Болезнь? Да, пожалуй, это была болезнь - ведь Неферт похудела и ослабла. Ей доставляло странное удовольствие чувствовать себя больной. Она тоже больна! Она не хочет быть здоровой!
Целыми часами Неферт лежала неподвижно, слушая течение крови в своем теле. Иногда ей казалось, что ее кровь тоже струит смертоносный яд.
- Я ничего не хочу.
- Совсем ничего? Бедная крошка! - госпожа Мерит решительно поднялась. - Шерит, Хапшесут! Пусть мне сейчас же готовят одежды - я еду в храм Изиды!
- Мамочка! - Неферт приподнялась вслед выходившей уже матери так стремительно, что почувствовала сильное головокружение. - Может быть, мне стало бы легче, если бы я сама поехала в храм?
- О, я уверена!
- Но ты позволишь мне ехать так, как мне хочется?
- Все, что ты захочешь, милая.
- Прежде всего, мне хотелось бы ехать не к Изиде, а к… Тоту. Ведь он покровительствует целительной магии, правда?
- Что же - поезжай к Тоту.
- И я хотела бы ехать одна. Чтобы только из-за меня и носильщики, и скороходы - как для взрослой.
- Хорошо, пусть, - с сомнением произнесла госпожа Мерит. - Но ты так слаба…
- Я тогда стану хорошо есть, - твердо пообещала Неферт. - И хочу ехать послезавтра.
- Хорошо, дитя мое, - госпожа Мерит вышла вместе со служанками.
Еще взволнованная так неожиданно пришедшей ей на ум мыслью, Неферт задумчиво посмотрела ей вслед…
Да, она должна их увидеть… Пока непонятно, что из этого может получиться. Может быть, дальше, там, ей подскажут, что делать, сами обстоятельства.
Если бы посоветоваться с Миурой!
С Миурой…
Неферт захотелось тихо-тихо заплакать. Она неожиданно почувствовала себя такой беззащитной, брошенной всеми, кого еще любила - и Миурой, и Инери, и Нахтом.
XXXVII
Два ряда сфинксов стерегли поднимающуюся от Нила мощеную дорогу. Облаченная в тончайшее пурпурное платье, в длинном парике,
переплетенном золотыми нитями, Неферт сидела в носилках прямо и неподвижно, сложив на коленях отягченные четырьмя рядами браслетов руки. Четверо рослых эфиопов несли носилки. Двое скороходов-нубийцев колыхали над ней опахала из переливающихся перьев павлина.
Темно-розовая кирпичная стена, окружающая территорию храма, была так высока, что из-за нее виднелись только верхушки пальм. Из ворот вышел привратник.
Надменным жестом госпожи Мерит Неферт опустила руку в мешочек с деньгами и бросила привратнику несколько колец серебра.
Дым очищающих благовоний не заставил ее даже пошевельнуться.
Она вообще не девочка, она юная дама из знатного дома! Главное, очень крепко помнить это самой - тогда остальные будут общаться с ней, как ей надо!
Неферт обвела взглядом обширный парк с виднеющимся вдали зданием храма. Куда ей идти сначала?
Около ворот, в стороне от ведущей к храму аллеи, тянулось низкое одноэтажное здание с плоской кровлей, сложенное из того же розового камня, что и прочие храмовые постройки… У невысокой двери, перед окруженным желтыми акациями прудиком, Неферт еще издали заметила стайку мальчишек. Рассевшись кто на скамье под деревьями, кто прямо на земле, они о чем-то увлеченно - судя по жестам - болтали, нимало не смущаясь тем, что находятся внутри ограды.
"Школа жрецов Тота!" - поняла Неферт: несколько мальчиков были одеты как обычные школьники, но на двоих или троих были длинные белые одеяния.
Что же, превосходно! Именно это ей и нужно!
Неферт сузила от ненависти глаза. Вон тот мальчишка с веселым лицом наверное простоват… Нет! Он одного с ней возраста - пусть играет в шарики! И не этот худой - у него слишком хитрый вид.
Этот, конечно!
Ближе всех к Неферт стоял, опираясь о край скамьи ногой, обутой в белую сандалию, мальчик лет двенадцати. Он был одет как маленький жрец. У него был высокий лоб и круглый овал лица, выражение которого было одновременно ленивым и высокомерным.
Мальчишки повскакали с мест. Неферт махнула рукой, останавливая эфиопов.
- Я Неферт из дома Имхотепа, - произнесла она, обращаясь в основном к отмеченному ей мальчику.
- Добрый день, госпожа, да будет милостив к тебе Тот, - вежливо поклонился мальчик, окинув Неферт сонным, но вместе с тем внимательным взглядом. - Ты в чем-нибудь имеешь необходимость?
- Я не бывала прежде в храме, - ответила Неферт, в свою очередь меряя собеседника взглядом - от бритой головы до краев подола. - Ты можешь сопровождать меня?
- Да, я свободен, - процедил мальчик без особой охоты. - Сойди на землю, дальше можно идти только пешком. А слуги твои лучше пусть дожидаются за воротами.
Неферт вылезла из носилок. Провожаемые взглядами остальных мальчишек, они вышли на главную аллею.
Ощущение странной, захватывающей игры все сильнее овладевало Неферт. Неужели пышный наряд изменил ее настолько, что она словно бы сделалась другим существом? Если бы настоящая Неферт, даже и в носилках, подъехала к школе, мальчишки должны были бы поднять жуткий шум - и на ее вопрос вместо ответа прокричали бы целую кучу вопросов, не говоря уже о дразнилках.
Настоящая Неферт, словно из тайного укрытия, не без восхищения наблюдала за поведением ненастоящей взрослой Неферт.
Мальчик молча шел с Неферт - вровень, но не рядом, на расстоянии нескольких локтей.
Мощенная розовым камнем аллея имела с каждой стороны по два ряда деревьев: более низкие сикоморы - поближе и очень высокие старые пальмы за ними. Впереди грозно поднималось над землей здание храма. В центре его, там, где обрывалась дорога, на фоне огромного здания четко вырисовывалось другое, небольшое, в точности повторяющее очертания первого.
- Как твое имя? - наконец обратилась к провожающему Неферт.
- Птахмес из Дома Тота, - ответил мальчик в уже знакомой Неферт сдержанной манере.
- Ты учишься, чтобы стать жрецом?
- Я и есть жрец и учусь в избранном классе.
- Ты уже жрец? - в голосе смутившейся ненастоящей Неферт прозвучало почтительное недоверие.
- Конечно. Уже почти год. Впрочем, учеников других классов посвящают позднее.
- А почему вас так… рано?
- Потому, что многие предметы нельзя изучать без посвящения, - лицо Птахмеса оставалось по-прежнему бесстрастным, но Неферт почему-то поняла, что ей тем не менее удается вызвать его на разговор.
- О, я понимаю, как я не догадалась сразу! Ведь вы изучаете такие опасные вещи, что их не должен знать никто, кроме жрецов… Такие, как Выход Днем…
- Это еще не самое секретное.
- И даже такие, как… яды?
Птахмес бросил на Неферт быстрый и недовольный взгляд.
- Да, и яды, - холодно произнес он. - Яды растений - и те, которые никакого отношения к растениям не имеют. Вторые у нас будет читать сам главный жрец Дома - достомудрый Себекхотеп.
- Какие же вы счастливые, что можете так часто видеть самого главного жреца, - заметила Неферт. - Простые верующие, вероятно, видят его только в Праздник Долины. Ведь он сам не принимает паломников и не беседует с ними?
- Отчего же? Принимает, и не так редко - хотя его занятость очень велика.
- А… когда можно увидеть главного жреца? - ложная и настоящая Неферт слились в единое существо, сердце которого отчаянно застучало в груди.
- Достомудрый Себекхотеп уехал по важному делу - он едва ли возвратится на этих десяти днях.
- Я хотела бы… рассказать сновидение главному жрецу. - Неферт вздохнула с невольным облегчением.
- Ты можешь это сделать, - Птахмес нахмурился. - Но ты много говоришь, госпожа, между тем как мы приблизились к преддверию храма. Обрати мысли к Дающему Советы.
Преддверие храма? Надвигающееся на детей четырехугольное здание еще было видно целиком - отделенное не одной сотней шагов. Неферт даже вздрогнула. Дорогу им преграждало здание, издали показавшееся примыкающим к храму, а на самом деле далеко от него отстоящее: только в напряжении разговора она могла не заметить, как оно выросло на пути.
Массивные ворота красного дерева, инкрустированные бронзой, занимали едва ли не всю его стену. Ворота были широко растворены. Внутри было темно - слишком темно для такого небольшого помещения.
Птахмес преклонил колени, жестом предлагая Неферт последовать его примеру.
- Смотри под ноги, госпожа, - шепнул он. - Дурной знак запнуться на этой лестнице.
В первое мгновение Неферт отшатнулась. То, что представлялось ей храмом, было лишь сводом, венчающим черные ступени подземного спуска.
XXXVIII
Куда она идет с этим мальчишкой?
Неферт вспомнила странный взгляд, брошенный на нее, когда она заговорила о ядах.
Неужели…
Дневной свет за спиной померк. Черная каменная лестница расширилась, бесконечно уходя в глубь земли… Так ли спускается душа к тем воротам, у которых стоит Тот?
На черный полированный камень внизу ложится неподвижный, холодно-розовый отблеск света.
Этот свет впереди был как лучи розовой небывалой луны. Так не светится живое пламя!
Он же все понял, этот мальчишка-жрец! Бежать обратно?! Нет, пожалуй, отсюда уже не убежать.
Ей остается идти вперед - делая вид, что она не понимает опасности… До тех пор, пока…
Мальчик шел впереди Неферт, словно указывая дорогу, хотя дорога была только одна.
Розовый свет стал ярче. Ступени кончились, и открылся низкий широкий коридор, также выложенный черными плитами. Взрослый человек мог бы достать здесь рукой до потолка.
Но что это за свет? В стенах коридора сияли овалы исполинских розовых опалов. Они непонятным образом светились - и при их холодном свечении из стен выступали барельефы. Один из них обратил на себя внимание Неферт. Он изображал трех сидящих павианов. Первый закрывал лапами глаза, второй зажимал уши, третий - рот. Неферт поняла его смысл - здесь начинались тайны Дома Тота.
Тяжесть низкого потолка заставляла невольно наклонить голову. Над барельефами тянулись столбцы священных изречений.
- Здесь обитает Тот, - произнес Птахмес негромко.
…Каким высоким оказался храм, мрак которого разрежало множество огней в светильниках из полупрозрачного розового камня!
Храм был вдвое выше, чем его видимая снаружи часть… Четыре ряда черных квадратных колонн, обращенные к статуе Ибиса, за которой открывался вход в тайную часть, терялись в высоте сводов…
Молодой человек лет шестнадцати - настолько можно было разглядеть в неровном свете розовых огней нес в обеих руках по большой связке книг.
- Птахмес, - негромко обратился он к провожатому Неферт, - кто сегодня дежурит?
- Мехи.
- А, этого никогда не найдешь, - проговорил юноша с досадой. - Мне нужны ключи от кабинета самого… Он же мне голову оторвет, если учебники не будут разобраны по-порядку.
- А там открыто, кажется, Усерехт, - шепнул Птахмес.
- Тогда ладно, - молодой человек скрылся в боковом приделе храма. Испытывая непонятное разочарование, Неферт сделала несколько шагов к
статуе бога.
Разве к божеству приближаются в смятении и злобе?