И вот теперь Аксель шел в сторону центральной железнодорожной станции Шахт, периодически спотыкаясь о собственный чемодан - тяжелый, из дерева, оббитый плотной кожей, по углам заклепанной металлическими уголками, - и остро жалел, что не принял предложения отца проводить его хотя бы до поезда. Он внезапно сообразил, что никогда в жизни ему не приходилось самому покупать билет на поезд, и он очень слабо представляет, как это делается. До сих пор с этим как-то справлялся отец. Даже когда сам он ехать никуда не собирался, например, отправляя их с мамой в гости к тетке, отец шел на станцию и там покупал билеты. Аксель посчитал, что такими вещами ему предстоит заниматься самостоятельно, раз уж он собирается жить вдали от семьи, и, значит, начинать следует уже сейчас. "Было бы логично сходить, для начала, вместе с папой, посмотреть, как это делается", - размышлял про себя Аксель, в очередной раз ссаживая голень об острый уголок чемодана. "Вроде бы нужно подойти к начальнику станции и, предъявив документы, указать место назначения", - вспоминал юноша наставления отца. "Интересно, как найти кабинет начальника станции? Или там были какие-то указатели?" Были указатели или нет, Аксель так и не вспомнил, пока не оказался на вокзале. Указателей не было, однако выяснилось, что покупать билеты можно не только у него. Прямо на перроне стояла будка, в которой продавали билеты третьего класса. До сих пор третьим классом юноше ездить не приходилось, и он не стремился попробовать, однако, побродив по вокзалу, Аксель нашел стенд с объявлениями. Поверх всех прочих объявлений висела бумага, в которой было указано, что билеты первого и второго класса на сегодняшние рейсы уже распроданы. Оказалось, их нужно было покупать заранее. Несколько позже Аксель узнал, что билеты купить все-таки можно было. И именно у начальника вокзала. Если бы он явился и назвал свою фамилию, свободное место в поезде для него бы нашлось - у старого однокашника отца всегда была заготовлена пара билетов на подобный случай. Вместо этого Аксель отстоял длинную очередь, заплатил за билет третьего класса, дождался, когда усталый служащий выпишет документ, и не глядя забрав его поспешил на поезд, который вот-вот должен был подойти. Третий класс разительно отличался от первого. Прежде всего, тем, что билеты не были номерными, и, значит, продавалось их гораздо больше, чем мог вместить вагон. Зато в них не указывалась дата - если обладателю билета не хватило места в этот раз - что ж, он имел право попытать счастья на следующий день. Об этом Аксель узнал в самый последний момент, уже после того, как вагон был заполнен почти под завязку. Какой-то снисходительный гном сообщил недоуменно мнущемуся на перроне юноше о правилах проезда третьим классом:
- Ты так отсюда никогда не уедешь, паренек, - прокричал житель гор, высунувшись из окна вагона. - Локтями надо работать!
Только тогда Аксель спохватился, и, продемонстрировав билет контролеру, впихнул куда-то между спин других пассажиров сначала свой чудовищный чемодан, а потом и себя самого, в процессе выслушав, что другие пассажиры думают об Акселе и, особенно, о его багаже. За чемодан стало обидно, хотя до последнего времени юноша и сам в мыслях не раз высказывал к несчастному предмету многочисленные претензии. Впрочем, вскоре он был реабилитирован - после того, как пассажиры немного распределились по вагону и удалось опустить его на пол, а потом использовать как табурет. Ехать предстояло до района Фабрик, где нужно было пересесть на другой поезд. Аксель сидел, глядя на попутчиков, которые не находили ничего необычного в таком способе путешествовать, и все никак не мог поверить, что это происходит с ним. Путешествовать третьим классом ему решительно не нравилось, он не понимал, почему такое множество людей согласны ехать целые сутки в такой скученности. Мало того что без возможности прилечь - многие так и ехали стоя. Впрочем, вскоре выяснилось, что большинство пассажиров не собираются ехать так далеко. Люди выходили на промежуточных станциях, входили новые, которые через несколько часов тоже менялись. Акселя толкали и пихали, и, в конце концов, он оказался в углу, возле самого входа в уборную - чему он был даже рад, несмотря на запах. Притерпеться к амбре было возможно, а вот ехать целые сутки, ни разу уборной не посетив - нет, и если бы юноша не оказался около туалета случайно, он мог и не найти этого необходимого помещения, и в результате оконфузиться. Ночью в вагоне стало гораздо свободнее - Аксель даже смог встать и пройтись несколько раз, чтобы размять затекшие ноги и спину. О полноценном сне речи не шло - Аксель несколько раз задремывал, сидя на своем верном чемодане, но стоило поезду дернуться на стрелке, мгновенно просыпался. Другие, более опытные пассажиры, запаслись дерюгой, которую расстилали прямо на полу, и спокойно спали, но Аксель им совершенно не завидовал. Он не готов был к тому, чтобы через него постоянно переступали, а то и отдавливали неосторожно раскинутые руки, как это случалось с теми, кто занял "лежачие" места. На следующий день была пересадка в Фабриках. На новом поезде ехать было намного свободнее - но не потому, что в бардак ехало меньше пассажиров. Просто железнодорожное начальство выделило несколько дополнительных вагонов, чтобы разгрузить вокзал, и место нашлось для всех. Этот положительный момент омрачался тем фактом, что пассажирских вагонов, конечно, не нашлось. Вместо них к поезду прицепили товарные, которые от пассажирских третьего класса отличались тем, что в них отсутствовали окна и туалеты. И если первое Акселя не слишком обеспокоило - он был готов ехать и в темноте, то последнее привело в трепет. Аксель попытался спросить у попутчиков, как быть, если одолеют телесные нужды, выслушал несколько остроумных ответов, и продолжал переживать, пока загадка не раскрылась сама собой. Оказывается, были предусмотрены специальные стоянки - поезд дважды останавливался в центре длинных пустырей, которыми изобиловала местность, все страждущие высыпали из вагонов, облюбовывая каждый приглянувшиеся кусты или груды валунов, после чего благополучно возвращались назад. Несмотря на опасения, юноша от поезда не отстал - времени на все процедуры предоставлялось достаточно. В Бардак поезд прибыл ранним утром, и, покинув вагон, Аксель почувствовал себя почти счастливым. Он был разбит, мечтал о горячей ванной и постели, а нежная любовь к железнодорожным путешествиям значительно померкла, но был уверен, что самое худшее позади, и это наполняло его душу радостью.
Покинув территорию вокзала, Аксель пораженно замер. До сих пор за пределы Шахт ему приходилось выбираться только в район Мастерских, который мало отличался от родных мест. Здесь было иначе. Прежде всего, тут преобладали высокие здания - трех и четырехэтажные, расположенные так тесно, что за ними не всегда было видно небо. И еще в Бардаке было больше разумных. Намного больше. Все они сновали по краям мостовой, а в центре сплошным потоком, разбрызгивая на прохожих воду из луж, катились конные экипажи, дилижансы и даже паровые кареты. Было несколько холоднее, чем в шахтерском районе, и воздух был еще менее прозрачен, чем юноша привык - в это время годы ветер дул преимущественно со стороны заводского района, принося клубы дыма и сажи. Серое небо, серые стены домов, серая мостовая, потоки людей в темной одежде - все сливалось в одну невнятную серую массу различных оттенков, глаза отказывались делить картину на отдельные элементы. Аксель почувствовал себя очень неуютно. Времени на то, чтобы окончательно впасть в панику ему не дали - пару раз он поймал на себе недовольные взгляды выходящих из здания вокзала, понял, что ведет себя как малолетний разиня, и, подхватив тяжелый чемодан, поспешно отошел с дороги. Тут же взгляд его наткнулся на табличку с надписью "Остановка омнибусов", и он торопливо направился к ней. Возле таблички как раз стоял экипаж, на боку которого крупными буквами было выведено "Паровозный вокзал - Площадь Добрых Красавиц" - судя по визитке, оставленной гра Монссон, омнибус был подходящий. Аксель передал извозчику медный стювер и по раскладной лестнице взобрался на крышу - единственный из пассажиров, больше никому мокнуть под дождем не захотелось, даже ради экономии двух стюверов. Аксель в таковой тоже не нуждался, но воспоминания о третьем классе были свежи и ярки, потому ехать в тесном темном салоне, пытаясь разглядеть новые места через грязные оконца, показалось меньшим злом, чем перспектива промокнуть. Впрочем, к концу пути он уже сожалел о своем решении - дорога заняла не меньше часа, и все это время дул пронизывающий ветер, который, в сочетании с промокшим и хлопающим по спине плащом, почти заставил будущего охотника забыть о самом понятии тепла и уюта. Казалось, промозглый холод был всегда, и всегда будет, а такие вещи, как горячий глинтвейн и теплый камин - это просто сказки, о которых не стоит и вспоминать. Грузовой вагон уже не казался абсолютным злом. Виды, открывающиеся с крыши, как выяснилось, также не стоили таких жертв - все та же вездесущая серость, которая встретила юношу, как только он покинул вагон. Однако даже самым тяжелым испытаниям свойственно когда-нибудь заканчиваться - закончилась и эта поездка. Аксель с трудом сполз с лестницы, и направился к вывеске, гласившей: "Меблированные комнаты гро Дабура. Дешево. Доступно. Достойно". Судя по фамилии владельца, он был представителем расы гномов, а, значит, приписка из трех Д наверняка соответствовала действительности.
Глядя на визитку Аксель с трудом отворил массивную дверь, и направился к лестнице. Однако был тут же остановлен вежливым вопросом:
- Молодой человек что-то ищет?
Оглянувшись, парень заметил невысокую стойку, за которой восседал чрезвычайно широкоплечий гном, облаченный в куртку из мягкой толстой кожи, выкрашенную в черный цвет и увешенную знаками клана, рода и семьи. Вежливо поздоровавшись, юноша спросил:
- Простите, не здесь ли проживает гра Монссон?
Гном настороженно уставился на Акселя, потом его лицо прояснилось, и он спросил:
- Что, Ида наконец-то обзавелась учеником? Это славно, ей давно пора передавать опыт! Только не повезло тебе, парень, она сейчас не дома. Ушла еще вчера вечером, обещала быть не раньше полудня.
Аксель немного приуныл. Он как-то не планировал своих действий на тот случай, если его будущей наставницы не окажется дома. Гном это, кажется, заметил.
- Вот что, парень. Ты ведь ученик Иды? Значит, жить будешь здесь. Давай пока подберем тебе комнату, расположишься и высушишься. А я тебе расскажу обо всяких полезных местах нашего района.
Комната оказалась удивительно уютной. Удобная кровать, шкаф для одежды и книжный шкаф, в котором даже оказалось несколько книг, большое окно и газовая лампа, зеркало. В небольшом, огороженном закутке обнаружились раковина, душ и унитаз, причем из крана даже текла теплая вода.
- В подвале у нас парилка и ванная, - пояснил гро Дабур, - Так что если захочется попариться - милости прошу. Только предупреди заранее, чтоб нагреть успели.
Чем более комфортной Аксель находил комнату, тем грустнее ему становилось. Если бы не отсутствие кухни, ее можно было бы считать полноценной квартирой.
- Простите, гро Дабур, - наконец решил он. - Я боюсь, я не смогу оплачивать такую замечательную комнату. До тех пор, пока я не начну зарабатывать деньги самостоятельно, у меня достаточно ограниченный бюджет, и такие хоромы мне, конечно, не по карману.
Гном гулко расхохотался.
- Жилье ученика охотника оплачивает магистрат, парень, - успокоившись, сказал он. - Потом будут вычитать из твоих заработков, если обучение пройдешь успешно. И, к слову столовая у нас на первом этаже - пропитание входит в стоимость проживания. Не знал?
- Нет, - помотал головой юноша. - Я готовился маркшейдером стать, как отец. Охотником-то случайно получилось.
- Маркшейдером, говоришь... - задумался гном. - Из шахтерского района, наверное. Фамилию свою назови-ка?
Аксель назвал. Гном хлопнул по коленям.
- Слышал о таком инженере. Оскар Лундквист отцом тебе приходится? Хороший специалист, уважают его мои родственники. Ты, получается, совсем свой! Будет тебе дополнительная скидка, значит. Охотникам-то у меня и так проживание в полцены. А Ида вообще бесплатно живет. И все одно обязанным себя перед ней числю. Как-нибудь расскажу тебе ту историю, когда не такой мокрый и окоченевший будешь. Ты вот что, сейчас в сухое переоденься, найдется в чемодане? И давай вниз, распоряжусь, чтобы завтрак тебе собрали. Небось с поезда сошел и сразу сюда?
Аксель снова кивнул. Гро Дабур говорил так быстро, что вставить слово было бы затруднительно.
- Эх, молодежь... Ничего, подрастешь - будешь понимать, что нет ничего важнее своевременного завтрака. Давай, располагайся и спускайся. - Аксель снова не успел ничего сказать, и остался в одиночестве. Он послушно выполнил указания гнома и вернулся на первый этаж, где его уже ждала грибная похлебка на мясном бульоне и горячие румяные булочки с чесноком и перцем, а на второе внушительный набор из жареных домашних колбасок с чесночным соусом. На кухне хозяйничал тоже гном - это они не мыслят пищи без чеснока, жирного мяса и грибов. "А вот если захочется сладкого - придется искать какую-нибудь кондитерскую. Здесь даже жалкую засахаренную сливу не выпросишь. Гномы сладкое терпеть не могут".
Пока Аксель насыщался, гро Добур сидел за соседним столом, потягивая пиво из здоровенной кружки, и выполнял свое обещание: объяснял юноше, где лучше покупать одежду, к каким мастерам обращаться за ремонтом или подбором оружия (ну, это-то тебе пока рано!), в каких трактирах лучше готовят (если вдруг разнообразия захочется) и даже где можно купить сладостей. За этим занятием их и застала гра Монссон.
- Ты чего мне ученика развращаешь, старый хрыч?! - раздалось вдруг за спиной Акселя. - Не знаешь разве, что учеников в черном теле держать надо?
- Твой ученик, ты его в черном теле и держи, - невозмутимо ответил гном. - А я просто кормлю постояльца. Видела бы ты, в каком состоянии он пришел! У мальчишки губы были синие!
Аксель, немного осоловевший от тепла, обильной пищи и непрекращающегося потока красноречия гнома, оглянулся. И застыл с отпавшей челюстью. Сегодня Ида Монссон обошлась без плаща, и ему удалось рассмотреть охотницу получше. Женщина, как и в первую встречу была одета в кожаные штаны - и они были гораздо менее свободными, чем он привык видеть на мужчинах. Куртка из тонкой кожи тоже не оставляла слишком много пространства для воображения - было ясно, что фигура у женщины очень спортивная. Ни грамма лишнего жира. Через грудь был перекинут ремень с различными приспособлениями, юноша не слишком разбирался в их предназначении, на бедре висела кобура с метателем, из-за спины выглядывал приклад парового карабина, а на предплечьях были укреплены пневматические механизмы, ускоряющие движения и усиливающие удар.
Некоторое время полюбовавшись на ошеломленную физиономию ученика, гра Монссон, легонько хлопнула его по нижней челюсти, приведя ее в естественное положение и заставив шумно сглотнуть.
- Так, понятно. Пациент к контакту пока не готов. Но мы это быстро исправим. Ты поел?
Юноше удалось, наконец, моргнуть и сфокусировать взгляд. Правда, сфокусировался он не на лице наставницы, отчего Аксель мучительно покраснел.
- Гра Монссон, я пришел, чтобы начать обучение ремеслу охотника, - это прорвалась заготовленная фраза. И следом: - Да, поел, спасибо.
- Вот и чудненько. Тогда хватит рассиживаться. У нас сегодня много дел, а я устала, как вокзальная шлюха после прибытия поезда. Не заставляй меня ждать.
Гра Монссон развернулась и, не дожидаясь Акселя, покинула столовую. Аксель торопливо выскочил из-за стола, и поспешил за наставницей.
- Простите, гра Монссон, а какие дела нам сегодня предстоят?
- Для начала нужно зайти в магистрат, сообщить, что у меня появился ученик, а у тебя, соответственно, наставник. Подпишешь пару бумаг, получишь кое-какое снаряжение. Иначе откуда им знать, что нужно оплачивать твои счета у Дабура? И вот что, мальчик. Давай сразу, не дожидаясь, когда я окончательно выйду из себя, определим наш стиль общения. Меня не нужно называть гра Монссон, и дело здесь не в моем наплевательском отношении к правилам приличия. Мы с тобой будем ходить в разные опасные места, и если ты, увидев что-то, о чем я должна знать, будешь разводить это свое куртуазное "Гра Монссон, прошу простить меня за то, что я отвлекаю вас от ваших безусловно важных и необходимых развлечений, но должен заметить, что вот с этой крыши справа от вас, на нас сейчас спрыгнет одержимый, что, возможно, приведет к нашей безвременной кончине бла бла бла", дело может закончиться не слишком весело. Меня зовут Ида - это очень короткое и удобное имя. Мне оно нравится. И выкать мне не надо. Я, конечно, по сравнению с тобой уже совсем пожилая и пожившая старая кошелка, но даже мне не слишком приятно, когда об этом напоминают ежеминутно. И можешь не трудиться говорить, что ты вовсе не считаешь меня пожилой и пожившей, это я в состоянии понять и сама. Теперь дай мне минуту переодеться, и мы отправимся в магистрат.
***
В магистрате своего района Акселю бывать не приходилось, но из разговоров отца у него сложилось впечатление, что если уж случилась необходимость туда явиться - это на целый день. Долгие очереди в разные кабинеты, к разным чиновникам, которых надо еще убедить подписать нужный документ. Все пройдет чуть проще и быстрее, если порадовать представителя государства "безвозмездным материальным воспомоществованием", но все равно без длительной нервотрепки не обойдется. На практике все оказалось не так - то ли из-за того, что в другом районе манера ведения дел была другая, толи из-за отношения к охотникам. Ида, подошла к секретарю, который вежливо осведомился о цели визита, понимающе кивнул на лаконичное "ученик", сопровождаемое тычком пальцем в сторону юноши, и попросил проследовать в кабинет номер двенадцать.
В двенадцатом кабинете было пусто - за массивным столом сидел унылый худой чиновник, который немного оживился, увидев охотницу.
- Хороший день, Гра Монссон! А это, надо полагать, Аксель Лундквист? Гра Монссон сообщала нам о вашем участии в недавнем уничтожении одержимого, и о том, что вы чувствительны к эманациям одержимых. Мы вас ждали - охотников всегда не хватает. Очень рад, молодой человек, вы все-таки решили попробовать хлеб зарабатывать на жизнь охотой. Защита мирных граждан от порождений древней магии - прерогатива немногих счастливчиков, обладателей редкого таланта! - чиновник говорил очень торжественно, но Акселю почему-то показалось, что он не совсем искренен.
- Откровенно говоря, я не стремлюсь быть героем. И, вероятно, отказался бы от этой чести, если бы не некоторые обстоятельства. - Не выдержал Аксель.
Чиновник мгновенно согнал с лица восторженное выражение.