На таком расстоянии всё казалось мелким и каким-то игрушечным. Вот разнокалиберными чёрными капельками полетели вниз бомбы, вот ярким чёрно-оранжевым цветком распустились обломки переломленного надвое штурмовика, вот ещё несколько машин в панике шарахнулись в стороны, а за ними протянулась дорожка оборванных набегающим потоком ненужных деталей…
Затем щит заложил петлю не хуже бумеранга - и стремительно понёсся вниз. На его скорости это будто и не сказалось.
Задумываться, почему, не осталось времени.
Даже толстая броня "Чапаева" не особо приглушила чудовищный грохот. Из размётанного склада поднялся настоящий фонтан битого кирпича и цемента. Щит воткнулся почти вертикально - и чуть ли не по умбон погрузился в землю.
- Берегись! - новый истошный вопль Ксении заставил нервно дёрнуться.
Обломки самолётов и бомбы долетели к земле.
Дымные столбы разрывов поднимались один за другим. Кроме тяжёлых бомб, эти самолёты несли какую-то мелочь, и та шумно лопалась на всех окрестных крышах. По счастью, крыши эти принадлежали складам.
В основном.
Барак за спиной грохнул так, словно в нём хранили гексоген чеченские террористы. Несколько тонн авиационного горючего и взрывчатки так и не вышли из финального пике.
Двухэтажный барак превратился в чадный кратер. Яростное бензиновое пламя рвалось к небу из беспорядочной мешанины брёвен, щепок, и какого-то неопознаваемого тряпья. Чуть в отдалении, поломанной куклой, валялась знакомая уже грузная фигура в полинялом розовом платье.
- Это же… - Ксения задохнулась. - Тётя Паша!
Объятый пламенем обломок стены покачнулся и обрушился на труп гостеприимной хозяйки.
Ну, вот не твою же мать, а?
* * *
По небу дрейфовали разрозненные купола парашютов. От вокзала к ним тянулись длинные цепочки трассеров, но жалости к пилотам не возникало.
Вот ни капли.
Остатки распуганных моей безумной атакой штурмовиков торопились уйти куда подальше. Далеко не все из них могли уверенно держаться на курсе. Два истребителя с красными звёздами на крыльях тщетно старались прорваться к ним через прикрытие. Третьего свалили буквально на глазах. Он почти сумел добить едва ковыляющий штурмовик, но угодил в прицелы сразу двух истребителей противника и вспыхнул как фейерверк.
Пилот, разумеется, там и остался.
- Женя, - нервно сказал Арон Моисеевич. - Поезда уходят. Мы должны быть рядом с ними.
- Угу, - на костёр за спиной не хотелось даже оборачиваться. - Сейчас.
Под широкими ступнями колосса хрустел битый кирпич. Достать щит из руин получилось не сразу. Его пришлось расшатывать, в несколько приёмов.
Где-то на заднем плане восприятия то и дело принимался дребезжать радиотелеграф. Уж не знаю, чего там присылали, но, судя по гробовому молчанию нашего воена-инженера - ничего хорошего.
Отыскать кувалду получилось куда проще, хотя пришлось оборачиваться назад и лишний раз смотреть на чадное пожарище, за которым, словно в насмешку, продолжали раскачиваться на бельевых верёвках застиранные трусы и майки.
- Женя, пожалуйста, быстрее! - учитель явно нервничал. - Вы же понимаете…
Да.
Более чем.
К счастью для нас, основное скопление разбитых поездов оказалось чуть в стороне, ближе к вокзалу. Пройти мимо них получилось без особых проблем. Даже люди под ногами вовсе не старались нас задержать, и не требовали помощи.
Может быть, их слишком занимали пожары и раненые. Но, как по мне, так директор вокзала наверняка постарался вовремя разъяснить, что всем окажется только лучше, если самая интересная цель на руинах вокзала уйдёт с того вокзала подальше. И следующую волну штурмовиков прихватит за собой, пожалуйста.
Назойливое треньканье радиотелеграфа изрядно капало на мозги. Всё равно, что старый механический будильник, только дребезжал он, по личным ощущениям, сразу под крышкой черепа.
- Чего там пишут вообще, - терпение, наконец, прорвалось недовольной репликой. - А, Фёдор Дмитрич?
- Да бес его знает, - не менее раздражённо ответил тот. - Всё зашифровано!
- Минуточку, - идиотизм ситуации заставил Вашу Покорную растерянно остановить махину посреди дороги. - У нас есть радиотелеграф, и нет дешифратора к нему?
- Сданы под опись вместе с шифрами в опечатанном конверте специальному курьеру НКВД и сопровождающим лицам! - под конец яростной реплики воен-инженер попросту захлебнулся негодованием. - Ещё в октябре прошлого года!
- Женя, - влез с напоминанием Арон Моисеевич. - Поезд.
- Да знаю я! - оба состава удалялись на малом ходу, но догнать их так, чтобы не превратить железную дорогу в руины оказалось тем ещё занятием. По краю насыпи вполне проехал бы грузовик или даже танк, но для колосса места оставалось едва-едва поставить ногу. Разумеется, на такую роскошь, как взгляды по сторонам, это увлекательное занятие времени уже не оставило.
А жаль.
Чудовищный грохот долбанул по ушам так, словно рядом снова упал самолёт. Знакомый уже протяжный гул стартующего в космос товарного состава ненавязчиво подсказал, что железнодорожная пушка снова принялась за своё.
- Какого чёрта! - удержать равновесие получилось только чудом. Снаряд, конечно, прошёл далеко в стороне, но слишком уж неожиданным оказался выстрел.
Следующий выстрел даже получилось разглядеть. Очень тяжело не заметить, как целая рощица чуть в стороне от главных путей вздрагивает и роняет листву. Массово.
Факел пламени длиной метров пятнадцать и хищно вытянутый снаряд не заметить ещё труднее.
Некогда громкое дребезжание радиотелеграфа в этот раз донеслось будто сквозь вату.
- Ведём бой, - судя по растерянному тону Фёдора Дмитриевича, сообщение пришло открытым текстом. - Четыре боевых колосса противника с мотопехотной поддержкой. Квадраты… ну, дальше уже не для нас.
- Как же так? - растерянно спросила Ксения. - И трёх часов не прошло, а они уже здесь?
- У реки, - поправил её воен-инженер.
- Но, - пионерка запнулась. - Мы же не успеем к ним туда вернуться! Тут… через вокзал только, и потом, наверное, минут сорок ещё…
- Мы не будем возвращаться, - холодный ответ Романенко заставил Ксению смолкнуть. - Это не одинокий разведчик. Это ударный эскадрон. Что мы с ним сделаем?
- Но, - удивительный мир привычных Ксении несгибаемых бойцов из местных детских рассказов, даже под огнём пулемётов готовых пафосно выстрелить один последний раз по врагу, не собирался легко сдавать позиции. - А в городе чего с ним сделают?
- Чему учили! - яростно отрезал Романенко.
- Но, это же преступление! - не выдержала Ксения. - Так нельзя!
- Нельзя трёх шпаков без толку гробить вместе с машиной, вот что нельзя! - Романенко, наконец, взорвался. - Двух нецелованных девок и отца троих детей!
- Чего это сразу нецелованных? - к немалому изумлению Вашей Покорной эту реплику мы с Ксенией произнесли хором. Не сговариваясь. Пусть даже Ваша Покорная собиралась не более чем выплеснуть раздражение хоть каким-то скандалом, а Ксения обиделась всерьёз.
- Та-ак, - с расстановкой произнёс Арон Моисеевич. - Женя ещё ладно, а вы, Ксения Ивановна…
Остаток его фразы заглушил следующий выстрел. Судя по яростному стрёкоту радиотелеграфа, какой-то эффект все эти снаряды на противника оказывали. Казалось бы, ну во что на таком расстоянии можно попасть, кроме, плюс-минус, футбольного поля?
С другой стороны, боевые колоссы явно противоречили буквально любому жизненному опыту Вашей Покорной. Начиная с того, что они вообще ходили, и заканчивая тем, как управлялись. Кто их знает, чего здесь ещё не как у людей?
- Ксения, - учитель снова напомнил о себе. - Я жду.
- Самолёты! - выпалила она чуть ли не с облегчением. - Смотрите!
Над горизонтом снова маячили знакомые уже силуэты штурмовиков.
Ну, привет.
Давно не виделись.
* * *
Наших перехватчиков и след простыл. Да и чего бы они тут вдвоём сделали? Несколько пар "сто девятых" держались чуть в стороне и выше основной массы штурмовиков - как раз на такой случай.
А вот сами штурмовики заставили крепко призадуматься.
Прошлые гости не то не готовились встретить "Чапаева", не то, всё-таки, растерялись, когда наши перехватчики уделали ведущие машины.
Эти же отлично понимали, с кем имеют дело. Широкий строй, чем ближе к нам, тем заметнее, дробился на отдельные группы машины по четыре.
- А сейчас, - задумчиво произнесла Ваша Покорная, - они разойдутся в стороны и нам…
- Женя! - вскинулся учитель.
- И нам станет нелегко, - показная вежливость при детях - штука хорошая, но иногда очень грустно чувствовать себя Кассандрой.
Предсказание сбылось, но какая нам с того радость? Самолёты заложили широкий ленивый вираж над головой нашей самоходной бани, построились в круг, но вовсе не торопились атаковать.
- Чего они ждут? - нервно спросил учитель?
- Подкрепления? - ничего более естественного на ум не приходило. - Фёдор Дмитриевич, сколько бомб нам действительно хватит? Только честно?
- Как повезёт, - глухо сказал он. - Если закрываться, руку отшибёт. Если нет…
Первые самолёты, почему-то лишь истребители, пошли вниз. Между ними и стальным яйцом бронешлема "Чапаева" повисли длинные цепочки трассеров.
Ощущалось это… ну, примерно, как подхваченный сильным ветром песок.
В лицо.
- По глазам бьют! - первой догадалась Ксения.
К счастью для нас, истребители для снайперской работы не годились. Свинцовая мелочь только без особого толку царапала краску.
Истерично трещал радиотелеграф.
- Боюсь, у меня плохие новости, - понимание накатило, как только стало ясно, что никто, кроме истребителей, нашей самоходной баней не занимается. - Они сюда не за нами.
Сразу несколько групп штурмовиков нырнули вниз так, будто лишь этих слов и дожидались.
В руке привычно уже лязгнул щит.
- Женя, что вы делаете? - судя по реакции нашего воена-инженера, здешние уставы не запрещали гонять боевые колоссы задним ходом, с задранной к небу головой, да ещё и почти бегом, только потому, что никто и подумать не мог, что это вообще может у кого-то получиться.
Несколько шатких, словно пьяных, шагов, остановка, поворот, замах - и щит вновь устремился ввысь. Не к пикирующим в нашу сторону штурмовикам, вовсе нет.
Те даже не делали вид, что заняты нами всерьёз. Бомбы они, конечно, сбросили, но и только. Даже обманчиво неповоротливый колосс выходил из-под них чуть ли не шагом.
А вот остальные штурмовики на свою цель зашли уверенно и спокойно.
Цели.
Хотя железнодорожная пушка и перестала стрелять, не заметить её сверху после такой частой пальбы не смог бы разве что слепой. Как и два натужно пыхтящих чуть в стороне поезда.
Штурмовики неслись к ним как на показных учениях. Неслись. До моего отчаянного броска.
Проверять на своей шкуре, насколько хорошо у Вашей Покорной с глазомером, никто из пилотов так и не рискнул. Бомбы они торопливо побросали куда придётся - лишь бы поскорее увести машины с пути бешено крутящегося стального блина.
Но…
Даже наша атака лишь отпугнула часть самолётов. Остальные шли, как и шли, пока бесполезный щит выписывал широкую дугу хорошо в стороне от них.
Кажется, Арон Моисеевич кричал.
Бомбы, одна за другой, падали к своим целям.
Над лесом встало дымное облако. Огрызок ствола корабельного орудия улетел в сторону как игрушечный. Примерно так улетает выше головы большой гвоздь с приклеенным на острие ружейным капсюлем, если бросить его на асфальт в момент острого приступа детской популярной забавы "вышиби ненужный глаз".
Листву с деревьев просто сдуло. В глубине дымного облака что-то гулко затрещало и пошло неторопливо, с достоинством, лопаться. Очевидно, пороховые заряды. От позиции железнодорожного орудия не осталось даже следа. Только подлетали ввысь неопознаваемые чёрные клочья.
Оба поезда торопливо улепётывали куда подальше, уже без единого стекла в окнах вагонов.
Ни одна бомба к ним так и не долетела.
Как и предполагалось.
Гулко ударился в землю щит. Несколько шагов - и увлекательный процесс его извлечения начался вновь. Заниматься этим неблагодарным делом уже не составляло труда. Самолёты торопились уйти куда подальше. Свою боевую задачу они выполнили, да и бомб у них на такую цель, как мы, всё равно уже не осталось.
- Я предполагаю, - реплика Вашей Покорной оказалась единственным звуком после взрыва железнодорожного орудия, - нам следует поторопиться за поездами. Ещё километров сто, и гоняться за нами штурмовикам просто не хватит горючего.
Ответа не последовало.
Мир вокруг снова ужался до размеров термен-камеры. Лязгнул замок, и в дверях появился воен-инженер Фёдор Дмитриевич Романенко - с пистолетом в руках и очень дурным настроением.
- Как бешеную суку, - выплюнул он. - Вот этими самыми руками!
* * *
Нервные люди с оружием - это плохо. В их присутствии неизбежно портятся настроение, цвет лица и психика. Торопливые шаги в техническом коридоре, правда, оставляли надежду, что разбушевавшегося воена-инженера попробуют хотя бы пристыдить.
Наверное.
- Фёдор Дмитриевич, - главное в разговорах с истериками - спокойствие и доброжелательность. - Вас не затруднит пояснить суть проблемы?
Не самый лучший выбор.
Определённо.
Военного затрясло так, что в какой-то момент казалось, он всё же выстрелит.
- Орудие уничтожено! - выплюнул он. - И вина здесь твоя!
- Странно, - мягкий шаг навстречу, удар с ходу по больным рёбрам и рывок за ствол отправили воена-инженера на пол. - А мне казалось, его бомбили…
Стрелять Романенко, похоже, всё-таки не собирался, но проверять это на своей шкуре не хотелось. Пистолет он, разумеется, не удержал, и Ваша Покорная стала богаче на целый антикварный ТТ. Уже второй раз за день - только в этот раз без малейшего желания возвращать оружие.
- Женя, что вы делаете! - Арон Моисеевич наконец-то добрался к нам, и теперь в полном шоке смотрел на судорожные конвульсии Романенко на полу.
- Беседую, - невозмутимый ответ учителя попросту добил. - Вы присоединяйтесь, а то наш коллега, похоже, немного увлёкся, и забыл, где он, и кем работает.
Из коридора несло тяжёлым влажным жаром. Наша самоходная баня тоже изрядно приустала скакать под бомбами. С закрытой дверью термен-камеру ещё кое-как спасали вентиляторы, но тянуть ещё и коридор их попросту не хватало.
- Так всё-таки, - чтобы не смотреть на Романенко сверху вниз, пришлось сесть на мягкий пол и демонстративно заплести ноги в позу лотоса. - Фёдор Дмитриевич. Откуда столь неадекватная реакция?
- Там не только пушка, - глухо сказал он. - Это целый поезд. Состав, вагоны…
- Если вы забыли, у нас тех составов на руках два, - раздражение выплеснулось ядовитой репликой. - С родственниками половины экипажа по вагонам!
Из коридора приглушённо ахнула Ксения. Похоже, до малявки только сейчас дошло, как ещё мог бы закончиться налёт штурмовиков.
- Вы серьёзно думаете, что Ксения или Арон Моисеевич смогли бы что-то делать после того, как их семья погибла бы у них перед глазами? - воен-инженер, похоже, хотел сказать что-то в своё оправдание, но после моего удара так и не восстановил дыхание. Меня же несло уже всерьёз.
- Ваших бойцов учили воевать! - от моих слов Романенко дёрнулся так, будто снова получил кулаком под ребро. - Их учили защищать себя. Они знали, что в них будут стрелять, и знали, что в этом случае нужно делать. А теперь скажи мне, что делать паникующим гражданским?
Кажется, меня уже срывало на крик.
- Мне сегодня один раз уже пришлось выбираться из разбомбленного поезда! - мыслишка о том, что никто из моих собеседников понятия не имеет об этом неаппетитном событии, постучалась в голову только после гневной реплики. - Врагу не пожелаю!
- Но, - договорить у Романенко не получилось.
- Без но! - больше всего мне хотелось опять и от всей души пнуть его по больным рёбрам. - Что-то похожее на присягу здесь давал один ты! И за любые наши поступки отвечаешь сам, как единственный военный на борту! Если чем-то в этом положении недоволен, как придём в город, забирай свою ходячую железяку, и вали с ней куда хочешь, на все четыре стороны! Хотя, зачем такое оружие военному, который под бомбами делает выбор не в пользу мирного населения, я вообще не понимаю! Тебе самому как, совесть не жмёт?
- Извини, - глухо сказал Романенко.
А вот это уже подло.
Судя по слезам в его глазах, он действительно понял. А может, кого-то вспомнил, из тех, кого целую вечность назад сам посадил на тот поезд. Вот уж не знаю! Но выглядел теперь наш воен-инженер как несвежий зомби - и так и не смог отыскать слова для своих дальнейших оправданий.
- Поднимайся, военный, - пришлось спешно занимать его каким-то делом. - Иди, отбей им, что пушке конец.
- У нас же шифров нет! - воскликнула из-за его плеча Ксения. - Сообщение же перехватят!
- И что? - чем дальше, тем сильнее бесила меня эта её детская непосредственность. - С той стороны фронта все уже в курсе, поверь мне. О таких успехах не молчат. А вот с нашей - куча людей под ногами четырёх боевых колоссов ждёт новых выстрелов. Этих выстрелов не будет. Сообщить им об этом, кроме нас, особо некому.
- Я сейчас, - Романенко попытался встать.