Глава 10
На должность мэра претендовали пятеро кандидатов. Большинство голосов снова получил троюродный брат матушки Флориэля. За Эмфирио, ко всеобщему удивлению, проголосовали примерно десять процентов горожан, пожелавших участвовать в выборах - он занял третье место, что спровоцировало новый приступ бурной деятельности в службе социального обеспечения.
Шьют Кобол явился в мастерскую и потребовал, чтобы ему передали все личные бумаги Амианте. Амианте, сидевший за верстаком и апатично ковырявший стамеской почти законченную ширму, покосился на Шьюта со странным огоньком в глазах. Шьют сделал шаг в направлении шкафа, где лежала папка с древними документами. Амианте неожиданно вскочил и ударил его молотком по голове. Шьют упал. Амианте снова замахнулся и убил бы собесовца, если бы Гил не выхватил молоток у него из руки. Шатаясь и держась обеими руками за голову, Шьют Кобол со стонами выбрался из мастерской и исчез в золотистых лучах вечерней зари.
Амианте произнес тоном, которого Гил еще никогда не слышал: "Спрячь бумаги. Они твои. Сохрани их". С этими словами Амианте вышел на площадь и сел на скамью под деревом.
Гил спрятал папку под черепицей на крыше. Через час прибыли агенты Собеса и снова забрали Амианте.
Вернувшись через четыре дня, Амианте говорил только о пустяках, со всем соглашался и ничем не интересовался. В течение месяца бестолковая беззаботность постепенно сменилась тупой подавленностью. Амианте часами просиживал без движения в кресле. Гил ухаживал за ним, с беспокойством следя за его состоянием.
Как-то раз Амианте опять прикорнул посреди дня, сидя в кресле. Гил поднялся на кухню, чтобы принести ему миску каши. Когда он спустился, Амианте был мертв.
Гил остался один в старой мастерской, где все напоминало об отце - его инструменты и разметки, призрачные отзвуки глуховатого голоса. Уничтоженный потерей, Гил почти ничего не замечал. Что теперь? Сжать зубы, продолжая карьеру резчика по дереву? Стать нелегалом, вести бродячую жизнь? Может быть, эмигрировать в Люшейн или Салулу? Гил достал папку Амианте из-под черепицы и снова просмотрел бумаги, которые с таким прилежанием коллекционировал отец. Ему удалось постепенно разобрать текст древней Хартии - идеалистические представления основателей города настолько отличались от окружающей действительности, что Гил печально покачал головой. Он перечитал отрывок легенды об Эмфирио, обнадеживший и ободривший его.
"Эмфирио искал истину и пострадал за нее, - думал Гил. - Прожить такую жизнь значит прожить ее не зря. Если бы только я нашел в себе силы! Амианте одобрил бы мой выбор". Он вынул отрывок легенды из папки и спрятал его отдельно, а остальные бумаги положил в прежний тайник.
Спустившись с чердака, он остановился посреди мастерской. В доме было настолько тихо, что Гил замечал звуки, никогда раньше не привлекавшие внимание - потрескивание старых бревен, посвистывание ветра на крыше. Наступил ранний вечер, потоки мягкого теплого света заливали помещение через окно и янтарные дверные просветы. Как часто Гил сидел такими вечерами с отцом, склонившимся над верстаком напротив!
Сдерживая слезы, Гил чувствовал, что обязан взять себя в руки, многому научиться, многое узнать. Он ощущал огромную неудовлетворенность, но не мог определить какую-либо одну основную причину этого недовольства. Служба соцобеспечения в общем и в целом выполняла полезную функцию, снабжая иждивенцев всем необходимым. Гильдии следили за строгим соблюдением высоких ремесленных стандартов, благодаря которым амбройские горожане вели относительно комфортабельное существование, не задумываясь о завтрашнем дне. Лордам-исправителям отчисляли 1,18% всех городских доходов, но этот налог вряд ли можно было назвать чрезмерным.
Что же было не так? В чем заключалась истина? Что бы предпринял Эмфирио в таких обстоятельствах? Не находя ответа и испытывая отчаянную потребность чем-нибудь заняться, Гил взялся за стамески, склонился над большим щитом пердуры и стал заканчивать резьбу, начатую отцом: "Окрыленное существо срывает плод Древа жизни". Гила охватил приступ яростной энергии - пол вокруг верстака быстро покрывался темной деревянной стружкой. Мимо мастерской проходил Шьют Кобол. Он постучал, открыл дверь и заглянул внутрь, но ничего не сказал. Гил тоже ничего не сказал. Двое встретились глазами, Шьют Кобол медленно кивнул и пошел по своим делам.
Шло время, много времени - год, два года. Гил больше не виделся со школьными приятелями. Чтобы развлечься, он совершал длительные загородные прогулки, нередко проводя ночь где-нибудь в поле, под живой изгородью. Самостоятельная жизнь сделала его мускулистым, жилистым, широкоплечим молодым человеком среднего роста. Его грубоватое лицо будто застыло в напряжении, плотно сжатый рот окружили глубокие складки. Гил коротко стриг волосы, предпочитал малозаметную одежду и больше никогда не носил украшения.
Однажды в начале лета он закончил очередную резную панель и, чтобы развеяться, прошелся на юг через Брюбен и Ходж. Углубившись в западные кварталы Като, он случайно оказался напротив таверны Кичера. Подчинившись минутному позыву, Гил зашел в таверну и заказал кружку эля с порцией пареных вельхов. С тех пор, как он посетил это заведение несколько лет тому назад, здесь ничего не изменилось, хотя помещение больше не казалось таким просторным, а отделка интерьера - столь роскошной. Предварительно оценив его внешность издалека, к нему приблизились девицы, сидевшие на софе. Гил отмахнулся от них и стал наблюдать за входящими и выходящими посетителями. Неожиданно появилось знакомое лицо: Флориэль! Гил окликнул его. Флориэль обернулся и изобразил крайнее изумление: "Ты что тут делаешь?"
"Ничего особенного, - Гил указал на кружку, на закуску. - Ем, пью".
Флориэль осторожно присел напротив: "Должен сказать, не ожидал тебя здесь встретить... Мне говорили, что после смерти отца ты... как бы это выразиться? Замкнулся в себе, никого не хочешь видеть. Стал отшельником. И передовиком производства, получающим премию за премией".
Гил рассмеялся - впервые за многие годы! Смех вызвал у него непривычное, но скорее приятное ощущение. Надо полагать, эль ударил в голову. А может быть, остро не хватало общения.
"Да, я почти ни с кем не виделся. А у тебя как дела? Ты изменился". Действительно, Флориэль стал если не новым человеком, то своего рода новой версией прежнего Флориэля. К изящной миловидности добавились самоконтроль и лукавая бдительность.
"Мы все меняемся со временем, - отозвался Флориэль тоном, подчеркивающим банальность этого наблюдения. - Но в глубине души я такой же, как прежде".
"Ты все еще в гильдии литейщиков?"
Флориэль бросил на Гила взгляд, полный оскорбленного удивления: "Конечно, нет! Разве ты не слышал? Я нынче нелегал. Ты разговариваешь с человеком, гнушающимся преимуществами передового, развитого общества. Как тебе не стыдно?"
"Нет, я ничего такого не слышал, - Гил изучил Флориэля с головы до ног, подмечая явные признаки благосостояния. - И как же ты зарабатываешь на жизнь? По-моему, ты не голодаешь и не побираешься. Откуда берутся талоны?"
"Ну, скажем так, перебиваюсь помаленьку. Купил маленький коттедж выше по реке - приятнейшее местечко! Сдаю его по выходным дням, он пользуется популярностью. Кроме того, если говорить откровенно, я время от времени привожу туда девушек, согласных провести вечер с уставшим от жизни, истосковавшимся мужчиной. Все это на добровольных началах, как ты понимаешь, ничего зазорного, даже если это не совсем соответствует правилам. Так или иначе, на жизнь хватает. А ты?"
"Вырезаю ширмы", - пожал плечами Гил.
"Значит, решил остаться в гильдии?"
"Не знаю, не знаю... Помнишь, как мы с тобой любили рассуждать о путешествиях?"
"Как же! Никогда не забуду".
"Я тоже, - Гил опустил голову, разглядывая пену на дне кружки. - Городская жизнь тщетна. Мы рождаемся и умираем, не озаренные даже проблеском истины. Что-то не так в Амброе, что-то неправильно в самой основе вещей. Разве ты не замечаешь?"
Флориэль приподнял бровь: "Все тот же Гил Тарвок, ничуть не изменился!"
"Что ты имеешь в виду?"
"Ты всегда был идеалистом. Почему ты думаешь, что меня беспокоят поиски истины? Плевать я хотел на истину! Но я не прочь попутешествовать, и в комфорте, а не с котомкой за плечами. Кстати... - тут Флориэль осторожно посмотрел по сторонам и понизил голос. - Помнишь Найона Бохарта?"
"Конечно".
"Мы часто встречаемся. Мы с ним кое-что задумали - грандиозный проект! Единственный способ добыть большие деньги заключается в том, чтобы взять их там, где они уже есть - у лордов".
"Замышляете похищение?"
"А почему нет? Не вижу в похищении лорда ничего плохого. Они нас обирают почем зря - отнять часть награбленного значило бы в какой-то мере восстановить справедливость".
"Проблема только в том, что вас изгонят в Борредель, если поймают. Какая польза от больших денег человеку, расплющенному в лепешку?"
"Ха-ха! Не поймают!"
Гил пожал плечами: "Желаю удачи от всего сердца. Я не против. Потеря пачки талонов пойдет исправителям на пользу. Они давно для нас ничего не делают - по меньшей мере ничего, что мы не могли бы делать сами".
"Вот это другой разговор!"
"Найон тоже подался в нелегалы?"
"Разумеется. Он с детства потихоньку нелегальничал".
"Я всегда так думал".
Флориэль заказал еще пару кружек: "За Эмфирио! Какой мы устроили розыгрыш на выборах! Сколько было толков и пересудов! Как забегали собесовцы, вынюхивая крамолу за каждым углом! Чудеса в решете!"
Печально покривившись, Гил опустил кружку. Флориэль продолжал трепать языком, ничего не замечая: "А нелегалом быть неплохо, скажу я тебе! Очень рекомендую. Приходится поломать голову, чтобы устроиться, это само собой. Зато не приходится вытягиваться в струнку перед собесовцами и поддакивать делегатам гильдии".
"Пока не поймают".
Флориэль автоматически кивнул: "Конечно, нужно соблюдать осторожность. Но это не так уж сложно. Ты просто поразишься количеству возможностей! Разбей оковы, становись нелегалом!"
Гил усмехнулся: "Я частенько об этом подумывал. Но... никак не пойму, чем бы я стал зарабатывать на жизнь".
"Умный человек всегда найдет способ заработать. К примеру, Найон арендовал речную баржу, распустил слух, что на борту все дозволено, а у собесовцев руки коротки - и на тебе! Заколотил за выходные три тысячи талонов! Вот как надо жить!"
"Завидные способности. У меня таких нет".
"А я тебе все объясню, покажу, что и как. Заезжай как-нибудь ко мне, отдохнешь несколько дней на природе. Вид на реку, неподалеку загородный ресторан в открытом павильоне. Ничего не нужно делать - просто будем болтать, есть, пить, дурака валять. У тебя подружка есть?"
"Нет".
"Подругу мы тебе подыщем, никаких проблем. Я уже давно живу с одной девушкой. Кстати, по-моему, ты ее знаешь... Сонджали Рэйт?"
Гил мрачно улыбнулся: "Помню, помню".
"Ну, так что скажешь?"
"Заманчивое предложение. Не прочь посмотреть на твой коттедж".
"Превосходно! Скажем - в следующие выходные? Как раз вовремя, по соседству устраивают загородный бал".
"Хорошо. Нужно как-то одеться?"
"Да нет, что ты! Все ходят, в чем придется. На сельском балу полагается, конечно, маскарад, так что подыщи какой-нибудь наряд и маску. Впрочем, не забудь захватить купальный костюм".
"А как я тебя найду?"
"Поезжай Обертрендом до поселка Григглзби. В двухстах шагах вниз по течению реки увидишь голубой коттедж с мостиком и желтой звездой на стене".
"Приеду".
"Эээ... пригласить особу поприличнее?"
Гил нерешительно помолчал. "Нет, - сказал он наконец, - не нужно".
"Притворяешься, - не поверил Флориэль. - Не строй из себя целомудренного святошу".
"Ничего я из себя не строю. Но я не хочу завязывать отношения. Я себя знаю - не могу остановиться на полпути".
"И не останавливайся! Чего стесняться-то?"
"Ну ладно. Будь по-твоему".
Глава 11
Проехаться вдоль берега Инцзе было очень приятно. Капсула Обертренда беззвучно и плавно скользила на магнитной подушке. В окне мелькали солнечные лучи, отраженные речной рябью. Время от времени темными тенями проносились заросли ивы и высокого волокнистого тростника, называемого местным населением "конскими хвостами". Попадались рощи губчатого дерева и черной паутинницы. На противоположном берегу зеленели луга, где паслись длинношеие птицы билоа.
Сложив руки на груди, Гил откинулся на спинку сиденья. "Пора расширить кругозор, - думал он, - разведать новые пути". Наверное, именно поэтому он с готовностью принял предложение Флориэля. Шьют Кобол, разумеется, не одобрил бы такое времяпровождение. К черту Шьюта Кобола со всеми его одобрениями и неодобрениями! Если бы можно было позволить себе путешествовать, добившись хотя бы в какой-то степени финансовой независимости...
Капсула остановилась в поселке Григглзби. Гил вышел на платформу и подхватил заплечную сумку, вытолкнутую механизмом багажного отделения. "И впрямь, здесь неплохо!" - подумал он. Огромные псевдояблони развесили кроны над приземистой бревенчатой станцией с мелочной лавкой в пристройке. Желто-зеленая листва вспыхивала и перемигивалась в дымчатых солнечных лучах, наполняя воздух приятным резковатым ароматом.
Гил прошелся по прибрежной тропе, плотно усыпанной опавшими листьями. Вдоль другого берега, лениво помешивая воду коротким веслом, плыла в челноке темноволосая девушка в длинном белом платье, обнажавшем плечи. Она улыбнулась Гилу и помахала рукой. Неторопливо обогнув крутой мыс, челнок скрылся в небольшом темном гроте. Солнечная река пустынно струилась вдаль, внушая уверенность, что по ней никогда не плыла девушка в белом платье, что такое могло только померещиться... Гил покачал головой и усмехнулся, удивляясь своим фантазиям.
Через некоторое время тропа привела его к подмостям на перекрещенных сваях, ведущим через заросшую тростниками заводь. За тростниками виднелся бледно-голубой коттедж в тени речной вишни.
Осторожно ступая по ненадежным доскам, Гил взошел на крытую веранду над рекой. Здесь он нашел Флориэля в белых шортах и скучающую привлекательную блондинку, в которой сразу распознал чуть пополневшую Сонджали Рэйт. Сонджали улыбнулась ему, кивнула и шутливо повертела ладонью в воздухе, изо всех сил изображая энтузиазм. Флориэль вскочил с шезлонга: "Ага! Приехал-таки. Рад тебя видеть! Давай сюда сумку - заходи, я покажу, где ты сможешь устроиться".
Гилу отвели комнатушку с окном, выходящим на реку. Порожденные речной рябью, на потолке бегали и переливались искривленные буровато-желтые полосы света и теней. Гил переоделся в легкий летний костюм и вышел на веранду. Флориэль втолкнул ему в руку бокал с пуншем, указал на свободный шезлонг: "Располагайся, расслабься, бездельничай! Вы, иждивенцы, не умеете ничего не делать. Стараетесь, пыжитесь, из кожи вон лезете, а потом робеете и оправдываетесь, когда делегат гильдии заметит какой-нибудь сучок или задоринку! Нет, это не для меня!"
"И не для меня", - проворковала Сонджали, прильнув поближе к Флориэлю и одарив Гила загадочным взором.
"Я тоже предпочел бы жить по-другому, - признался Гил. - Если бы знал, как".
"Становись нелегалом!"
"И что потом? Я умею только вырезать ширмы. Кому я их продам? Гильдия с нелегалами не торгует. Иждивенцы мертвой хваткой держатся за свои прерогативы".
"Есть другие способы, мир полон возможностей!"
"Несомненно. Но я не хочу воровать".
"Все зависит от того, - произнесла Сонджали назидательным тоном храмовой послушницы, повторяющей проповедь, - у кого ты воруешь".
"На мой взгляд, лорды заслуживают ограбления, - заметил Флориэль. - Не говоря уже о некоторых других, с позволения сказать, общественных учреждениях, беспардонно распоряжающихся людьми, как домашним скотом".
"Лорды - пожалуй... - пробормотал Гил. - В свое время, по-видимому, они сыграли полезную роль, но теперь непонятно, кому они нужны. В каждом конкретном случае, однако, следует взвешивать все "за" и "против"".
Флориэль рассмеялся, размахивая бокалом: "Гил, ты слишком рассудителен, ей-богу, нельзя же так! Всегда ты хочешь добраться до самой сути вещей, зарываясь с головой в тину рассуждений, как импет, откапывающий грязевого угря".
Гил тоже рассмеялся: "Пусть я слишком рассудителен, но ты слишком безрассуден".
"А, чего там! - отозвался Флориэль. - Кто в этом мире не безрассуден? Что не безрассудно? Все случайно, изменчиво, бесцельно. Попытки рационального осмысления бытия приводят к безумию, так как расходятся по фазе с действительностью!"
Гил задумался, а потом возразил: "Возможно, так оно и было бы, если бы этот мир был предоставлен самому себе. Но общество накладывает определенный порядок. Для цивилизованного человека предусмотрительность и ответственность - вовсе не безумие, а необходимость".
"Ерунда!" - Флориэль разгорячился и занялся подробным перечислением бессмысленных, абсурдных бюрократических требований и процедур, столь милых сердцу делегатов гильдий, в высшей степени нерациональных храмовых ритуалов, основанных на бездоказательных и противоречивых аксиомах, деспотических правил Собеса, по сути дела провозглашавших прожиточный минимум благодеянием, за которое иждивенец должен был платить пожизненным трудом, постоянно демонстрируя почтение и послушание паразитам-бл аго детелям.
С этой тирадой Гил не мог не согласиться: "Совершенно верно, многое в нашем обществе абсурдно. Но нельзя же выплескивать младенца вместе с водой! Гильдии и Собес - необходимые учреждения, какими бы безобразными и бестолковыми они не казались время от времени. Даже лорды выполняют полезную функцию".
"Необходимы реформы! - заявил Флориэль. - Изначально исправители предоставили необходимый капитал и ценный опыт. Это невозможно отрицать. Но их капиталовложение многократно окупилось! Знаешь ли ты, сколько это - один и восемнадцать сотых процента валового национального продукта? Ты когда-нибудь подсчитывал эту сумму? Нет? Да она просто чудовищна. За многие годы, за столетия она становится астрономической, не поддающейся представлению. По сути дела, невероятно даже то, что лордам удается тратить столько денег. Никакие космические яхты не объясняют таких расходов. А я слышал, что полы и стены в обителях вовсе не выложены золотом. Найон Бохарт знает водопроводчика, ремонтирующего канализацию в обителях, так этот водопроводчик говорит, что иные лорды живут, можно сказать, в аскетических условиях".
Гил пожал плечами: "Какое мне дело до того, где и на что тратят деньги лорды? Хотя я предпочел бы, конечно, чтобы они покупали мои ширмы, а не витражный шелк с планеты Лю-Хэнг. Но мне не хотелось бы полностью упразднять сословие лордов. Они устраивают для нас своего рода элегантное драматическое представление, служащее эмоциональным заменителем недостижимого".
"Мне ничего так не хотелось бы, как жить подобно лорду! - воскликнул Флориэль. - Упразднять их? Зачем же! Хотя они паразиты, конечно..."
Сонджали встала. На ней были только мини-юбка и кофточка, больше напоминавшая бюстгальтер. Проходя мимо Гила, она провокационно покачала бедрами. Флориэль подмигнул Гилу: "Сонджали, налей-ка нам еще пунша и не фланируй туда-сюда! Мы и так знаем, что ты у нас красавица".