* * *
Больше десятка лет пролетело, прежде чем огласили правду об этом случае. Прочитав об этом - случай упоминался вскользь в истории ранних лет "Спина", - я сразу вспомнил разговор с Джейсоном. Произошло примерно следующее.
Трое русских космонавтов в тот роковой вечер находились на орбите, вне обречённой станции. Завершив задачу, они как раз в неё возвращались. Чуть за полночь (по времени нашего Атлантического побережья) их старший, полковник Леонид Главин, заметил исчезновение сигнала наземного командного центра и попытался выйти на связь - безуспешно.
Само по себе происшествие не из приятных, но космонавтов поджидало куда более страшное открытие. Когда капсула "Союз" вышла из ночной полосы, оказалось, что вместо привычной "голубой планеты" под ними застыла мрачная чёрная сфера.
Полковник Главин описывал эту сферу как некое абсолютно чёрное тело, видимое, лишь когда оно оказывалось между наблюдателем и источником света. Только цикличная смена "восходов" и "закатов" убеждала космонавтов, что планета ещё существует. Солнце внезапно появлялось из-за силуэта чёрного диска, совершенно не отражавшего света, и так же внезапно за ним исчезало.
Космонавты никак не могли истолковать происшедшего и, естественно, ощущали невыразимый ужас. Через неделю бесцельного вращения вокруг Земли космонавты в результате длительного обсуждения приняли единогласное решение попытаться вернуться домой в режиме самонаведения, не заходя на мёртвую станцию, а в случае неудачи умереть на Земле, вместо того, чтобы угасать на орбите. Спуск производили без всяких ориентиров, без наводки, не имея возможности определиться, лишь по собственным расчётам, опираясь на последнюю известную позицию. В результате капсула вошла в атмосферу под опасно крутым углом, испытала воздействие чрезмерных отрицательных ускорений и потеряла основной парашют.
Рухнул "Союз" довольно удачно, скользнув по лесистому склону холма в Рурской долине. Однако космонавт Василий Голубев при этом погиб, а Валентина Кирчева умерла через несколько часов в результате черепно-мозговой травмы. Оглушённый полковник Главин, отделавшись переломом запястья и поверхностными ссадинами, смог самостоятельно покинуть капсулу. Его подобрали германские спасатели и по оказании неотложной медицинской помощи передали русскому руководству.
Естественно, с Главиным беседовали неоднократно и основательно, однако пришли к выводу, что в результате всех невзгод и потрясений он лишился рассудка. Полковник упорно настаивал, что он и его погибшие товарищи провели на орбите три недели. Явная чушь.
Потому что капсула "Союза", как и все другие космические объекты, упала на поверхность Земли в ночь Затмения.
Мы заглянули в обширный зал рыночной забегаловки и решили перекусить. Тут Диана заметила трёх клуш из своей "Райс-академи", старше нас. Куда как клёвые чувихи! Космы сине-розовые, на задницах низкосидящие колокола дорогущих модных юбок, с курьих шей свисают к чахлым бюстам крохотные золотые крестики. Диана подхватила свою мексиканскую мешанку и перескочила за их столик. Оттуда тут же послышался развесёлый смех, сразу закупоривший мне глотку. Буррито и чипсы как будто сцементировались в бетон.
Джейсон сочувственно следил за моей физиономией.
- Да ладно, - промурлыкал он почти нежно. - Никуда от этого не денешься.
- От чего?
- Она теперь живёт не в нашем мире. Ты, я, Диана… Большой дом и маленький домик, суббота на велосипедах, воскресенье в кино - всё это осталось в детстве. А мы уже не дети.
Да, пожалуй, мы уже не дети. Конечно, не дети, но задумывался ли я о том, что это означает? К чему это ведёт?
- У неё уже с год менструации, - ляпнул Джейсон.
Я побелел. Этого бы мне лучше не знать. Одновременно уколола ревность: он-то знает, а я нет… Она мне, разумеется, не сообщала о том, что из неё кровь льётся. И о подружках из "Райс" тоже не сообщала. Не моё зто дело. В чём-то она доверялась мне по телефону, да, но я вдруг понял: все телефонные темы не выходили за рамки детских впечатлений и переживаний. О родителях, о том, что ей "насильно впихивали в глотку" за обедом, об "этом задаваке Джейсоне"… Но скрывала она от меня столько же, сколько и доверяла, если не больше. Отделённая от меня несколькими пустыми столиками, сидела другая Диана, не похожая на привычную.
- Пожалуй, домой пора, - сказал я Джейсону.
Он глянул на меня, как будто с жалостью, и поднялся:
- Как скажешь…
- Надо Диане сказать.
- Она слишком занята, ты ж видишь.
- Но нам ведь нужно вместе вернуться.
- Ты так считаешь?
Меня заело. Не может же она просто забыть о нас. Не такая она. Я встал, подошёл к их столику. Четыре пары глаз упёрлись в мою физиономию. Я гипнотизировал Диану, не замечая остальных.
- Пора домой, - выдавил я из себя.
Три клуши заржали. Диана смущённо улыбнулась:
- Ладно, Тай, езжайте. Всё путём. Позже увидимся.
- Но…
Что "но"? Она уже отвернулась и как будто обо мне забыла.
Удаляясь, я услышал вопрос одной из клуш:
- Ещё один братик?
- Нет, - ответила Диана. - Так, знакомый. Друг детства.
* * *
Сочувствие Джейсона меня раздражало. Он предложил мне поменяться великами. В тот момент мне было, честно говоря, не до великов, но я подумал, что этот обмен поможет замаскировать мои расстроенные чувства.
И мы покатили обратно, к макушке Бантам-хилл, к началу Бантам-хилл-роуд, к скользящей под раскидистыми кронами чёрной ленте асфальта. Мексиканская кухня здоровенным шлакоблоком распирала желудок. Наверху я задержался, оглядывая дорогу внизу.
- Давай, давай, - подбадривал Джейсон. - Разгонись по ветерку.
Разгонит ли скорость моё смятение? Развеет ли ветер мою тоску? Я ненавидел себя за то, что сдуру вообразил себя центром мира Дианы. "Так, знакомый. Друг детства".
Но классная машина у Джейсона. Я замер в седле, предоставив работу земному тяготению. Покрышки шуршали по пыльному асфальту, велосипед скользил, как по шёлку, цепи и переключатель скоростей молчали, лишь слегка прослушивалось ровное жужжание подшипников. Шум воздуха в ушах уже начал заглушать все остальные звуки. Скорость возрастала. Я летел мимо прилизанных газонов, мимо дорогих колымаг, припаркованных возле домов, обездоленный, но свободный. Ближе к подножию холма начал слегка прижимать ручные тормоза, придерживая инерцию, но не гася скорость. Останавливаться не хотелось. Хотелось унестись чёрт знает куда.
Однако спуск закончился, я затормозил, остановился, упёрся левой ногой в асфальт и обернулся.
Джейсон всё ещё стоял на вершине Бантам-хилл-роуд, вздымаясь над моей развалюхой. Издали он выглядел одиноким всадником из старого телевизионного вестерна. Я махнул ему рукой. Его очередь.
Конечно, он тысячу раз одолевал этот холм в обоих направлениях. Только не на груде ржавого железа.
Джейсон лучше подходил к моему велосипеду, чем я. Ноги у него длиннее, он гораздо гармоничнее смотрится в седле, не теряется на фоне рамы. Но ему совершенно неизвестны многочисленные старческие капризы и немощи моей машины, мною усвоенные назубок. Не знал он, что из-за сколиоза рамы нельзя резко поворачивать вправо, не знал, как бороться с вихлянием, как шутит переключатель скоростей. Он не ожидал сюрпризов, а холм замер в предвкушении. Мне захотелось крикнуть ему, чтобы он спускался помедленнее, но я укатил слишком далеко, он бы меня не услышал. Вот он принялся крутить педали, перебирать ногами, как какое-то причудливое насекомое. Тяжел мой велосипед, массивен и неизящен, скорость набирает медленно, но и остановить его ещё труднее. Я инстинктивно, желая, чтобы он сделал то же самое, нажал на рукоятки тормозов.
Несчастья начались, когда Джейсон одолел уже три четверти спуска. Проржавевшая цепь лопнула, хлестнув его по лодыжке. Расстояние уже уменьшилось достаточно, чтобы я услышал его вскрик и увидел, как он дёрнулся. Велосипед завилял, но чудом удержался на колёсах.
Конец разорванной цепи хлестал по заднему колесу, тарахтел по спицам, как неисправный отбойный молоток. Женщина, занятая прополкой палисадника возле одного из ближайших домов, зажала уши ладонями и уставилась на терпящего бедствие велосипедиста.
Больше всего меня, пожалуй, удивило, как долго смог Джейсон удерживаться в седле. Он, конечно, не спортсмен, но со своим длинным нескладным телом управлялся на диво ловко. Оставив бесполезные педали, он балансировал ногами, сохраняя равновесие, удерживал направление передним колесом, в то время как заблокированное заднее скользило по дорожному покрытию. Он держался. Интересно, что тело его не оцепенело, не застыло, а, напротив, казалось расслабленным и свободным. Он как будто погрузился в процесс решения сложной задачи, доверяя своему уму, его способности управлять телом и механизмом, поставив целью достижение состояния безопасности.
Первой в этой комбинации отказала механика. Беспорядочно мотавшийся из стороны в сторону конец покрытой запыленной смазкой цепи вклинился между ободом колеса и рамой. И без того ослабленное колесо выпучилось и сложилось, взорвавшись резиновыми ошмётками камеры и покрышки, брызнув фрагментами сломанных подшипников. Джейсон отделился от велосипеда и кувыркнулся в воздухе, как манекен, вывалившийся из витрины. Ударился о мостовую сначала ступнями, затем коленями, локтями, головой. Мимо него проскрежетал сломанный велосипед, въехал в кювет, задрав в воздух вращающееся переднее колесо, брякающее, как коровий колокольчик. Я бросил велосипед Джейсона и понёсся к нему.
Он перевернулся на спину, ошарашенным взглядом уставился на меня. Штаны и рубаха в клочья. Со лба и с кончика носа содрана кожа, кровь течёт, лодыжка разодрана. В глазах слёзы - от боли.
- Тайлер… Извини, друг, я твою машину не сберёг.
Не слишком серьёзный инцидент, но я неоднократно вспоминал о нём в последующие годы. Вспоминал конгломерат машины и человека, их опасное ускорение и несокрушимую веру Джейсона в то, что он сам, без посторонней помощи, способен найти решение, выход, если приложит достаточно усилий, если не потеряет способность здраво мыслить.
* * *
Мой бывший велосипед остался в канаве. Я повёл высокотехнологичный велик Джейсона за рога, сам Джейсон хромал рядом, стараясь не выдать боли, прижимая ладонь к кровоточащему лбу, как будто унимая головную боль. Конечно же, после такого голова у него гудела церковным колоколом.
На ступенях "большого дома" нас встретили родители Джейсона. И-Ди, заметивший нас из окна кабинета, выглядел рассерженным и встревоженным, сверлил нас волчьим взглядом из-под сошедшихся на переносице бровей. За ним маячила матушка Джейсона, реагировавшая менее эмоционально - возможно, из-за лёгкого подпития. Я заметил, что, выходя на крыльцо, она слегка качнулась и схватилась за косяк, удерживая равновесие.
И-Ди освидетельствовал Джейсона, сразу как-то потерявшего уверенность и ставшего как будто младше, и отправил его мыться.
Тут он повернулся ко мне:
- Тайлер. - Весьма серьёзным тоном.
- Да, сэр?
- Надеюсь, это не твоя работа.
Конечно, он подметил своим орлиным взором, что мой велик куда-то подевался. Что велосипед Джейсона без помарочки. Что он вообразил? Обвиняет меня в чем-то? Что ему ответить? Я перевёл взгляд на газон.
И-Ди вздохнул:
- Позволь, я тебе кое-что объясню. Ты друг Джейсона. Это хорошо. Это Джейсону на пользу. Но ты должен понять, как это прекрасно понимает твоя мать, что ваше присутствие здесь связано с определённой ответственностью. Если ты хочешь дружить с Джейсоном, ты должен следить за ним. Я надеюсь на твоё благоразумие. Может быть, он кажется тебе обычным парнем. Но он не обычный. Джейсон очень талантливый юноша с большим будущим. И мы не можем позволить каким-то посторонним факторам помешать наступлению этого будущего.
- Точ-чно, - отозвалась сзади Кэрол Лоутон, подтвердив мои наблюдения. Хозяйка дома и вправду изрядно поддала. Покачнувшись, она чуть не свалилась с крыльца на гравий. - Он, блин, у нас гений г-грёбаный, fuck его мать… Самый молодой гений будет в Масс… Массачус-ском…. Техноло-гогическом. Ты, блин, Тайлер, не разбей его. Он у нас хрупкий, хрустальный.
И-Ди, не спуская с меня глаз, проронил:
- Иди приляг, Кэрол. Отдохни. Тайлер, мы с тобой друг друга поняли?
- Да, сэр! - соврал я, не задумываясь.
По чести, я бы не сказал, что я его понял. Но кое в чём из сказанного меня не надо было убеждать, я и сам это видел. Да, Джейсон не такой, как другие. Да, я должен следить за ним, это моя работа.
Местное время Земли
"Спин". Правду о нём я впервые узнал через пять лет после Затмения, холодной зимней ночью, во время санного пикничка. Узнал, естественно, от Джейсона.
Вечер начался с обжираловки у Лоутонов. Джейсон прибыл из университета на рождественские каникулы, что воспринималось как событие неординарное, несмотря на "семейный" характер ужина. Меня пригласили, конечно, по настоянию Джейсона и, вероятнее всего, преодолев сопротивление И-Ди.
- Жаль, что твою маму не удалось пригласить, - шепнула Диана, открыв мне дверь. - Я попыталась, но И-Ди такой зануда… - Она пожала плечами.
- Ничего страшного, - заверил я её; сказал, что Джейсон уже к нам заходил и с матерью моей пообщался, что она лежит в постели - с чего-то разболелась голова. А на И-Ди жаловаться я и права не имел: в прошлом месяце он предложил мне стипендию для медицинского колледжа, если я получу туда допуск. "Потому что твоему отцу это бы поправилось", - так он выразился. Жест эмоционально фальшивый, но, бесспорно, щедрый. И я, разумеется, не волен выбирать.
Маркус Дюпре, мой отец, был ближайшим (некоторые говорили - единственным) другом И-Ди Лоутона в прежние времена, в Сакраменто, когда они проталкивали свои аэростаты в метеослужбу, предлагали их пограничным патрулям. Я плохо его помнил, а рассказы матери ещё больше размывали воспоминания. Зато никогда не забуду стук в дверь в тот вечер, когда он погиб. Он был единственным отпрыском весьма энергичной, но не слишком успешной франко-канадской семьи, проживавшей в Мэйне и гордившейся успехами сына-инженера. Человеком он был талантливым, но с деньгами обращаться не умел, в результате чего и прогорел, неосторожно играя на бирже. Мать осталась с ипотекой на шее, и вынести эту финансовую ношу ей оказалось не по силам.
Переселившись на восток, Кэрол и И-Ди наняли мать домоправительницей, можно считать, что в память о погибшем друге. Стоило ли обращать особое внимание на то, что И-Ди не упускал случая напомнить ей о своём благодеянии? Что он рассматривал её как предмет домашнего обихода? Что он сконструировал своеобразную кастовую систему, в которой семья Дюпре рассматривалась явно второсортной? Как знать… "Щедрость любого рода - зверь в природе редкий", - любила повторять моя матушка. Может быть, я преувеличиваю, а то и просто вообразил, что И-Ди рассматривает меня как портновский метр, которым можно измерить неординарность его сына, как спарринг-партнёра, необходимого для тренировки его гениального наследника.
Во всяком случае, на моих отношениях с Джейсоном эти родительские соображения никак не сказывались.
Диана и Кэрол уже сидели за столом, когда я занял своё место. Кэрол оказалась трезвой - или, во всяком случае, казалась трезвой. Свою медицинскую практику она оставила и из дому отлучалась редко, дабы не оказаться задержанной за управление транспортным средством в нетрезвом состоянии.
- А, Тайлер… Привет, Тайлер, - улыбнулась она мне и приветственно сделала ручкой.
Через минуту-другую в столовую спустились Джейсон и его отец. Они хмурились, бросали друг на друга взгляды из-под насупленных бровей.
Как чаще всего у Лоутонов и бывает, трапеза прошла в сердечной, но напряжённой обстановке. "Ещё горошку?" да "ля-ля-ля" о природе, моде и погоде. Кэрол витала где-то в эмпиреях; непривычно молчаливый И-Ди позабыл о своих обычных прописных истинах и директивах. Диана и Джейсон по обыкновению обменивались уколами, поддерживая "атмосферу", но между отцом и сыном явно пробежала чёрная кошка. Обсуждать случившееся они, однако, не собирались, по крайней мере за столом. Джейс настолько изменился, что я опасался, не болен ли он. Он пристально всматривался в содержимое своей тарелки, не прикасаясь к нему, как кот, несущий вахту у мышиной норы. Когда ужин подошёл к концу, Джейсон, очевидно, намеревался извиниться и удалиться, но И-Ди опередил его:
- Нечего, нечего… Отвлекись, развейся. На пользу пойдёт.
От чего следовало отвлечься Джейсону?
Мы уселись в машину Дианы, непритязательную "хонду", жанра "мои первые колёса" - так определяла свой первый мотор Диана. Я устроился на заднем сиденье, за Дианой. По-прежнему мрачный Джейс втиснулся на пассажирское место рядом с сестрой, воткнув колени в бардачок.
- Что он над тобой изобразил? - спросила его Диана. - По попе надавал?
- Не заметил.
- Судя по твоему виду…
- Ну, извини.
Небо оставалось привычно чёрным, фары метались по заснеженным лужайкам, пересчитывали стволы оголённых деревьев. Диана свернула к северу. Три дня назад после рекордного снегопада ударил мороз, сковавший снежную массу коркой. Снегоочистительная техника не справлялась с уборкой. Встречные машины осторожно нащупывали путь.
- Что стряслось? - напирала Диана. - Что-то серьёзное?
Джейсон пожал плечами.
- Война? Чума? Голод?
Он снова пожал плечами и поднял воротник куртки.