* * *
Когда мы приехали, поведение его не изменилось. Сборище оказалось немноголюдным и довольно-таки замкнутым. Присутствовали бывшие одноклассники и знакомые Джейсона и Дианы по "Райс-академи". Место сбора - дом выпускника "Райс", вернувшегося на каникулы из какого-то колледжа "Лиги Плюща". Родители его постарались выдержать тематическое единство мероприятия: мини-сандвичи, горячее какао, катание на санях с неопасного пологого склона сразу за домом. Но большинство присутствующих, угрюмые прыщавые приготовишки разных престижных университетов, чуть не с пелёнок освоили склоны Церматта и Гстаада и горели мрачным огнём в предвкушении момента, когда можно будет вырваться из лап всяких родителей и надзирателей, чтобы более или менее конспиративно надраться сверх кондиции. Снаружи, под гирляндами, из рук в руки переходили бутылки с пёстрыми этикетками; в подвале некто по имени Брент бойко продавал граммульками экстази.
Джейсон припаялся к угловому креслу и невидящим взглядом отпугивал всех желающих с ним заговорить. Диана приставила меня к большеглазой девице по имени Холи и удрала. Холи тут же завела монолог о фильмах, которые она просмотрела за год. Она таскала меня за собой, время от времени подхватывая с подноса калифорнийские рулетики. Наконец, она отпросилась в туалет, и я напал на Джейсона, предложив ему выйти на наружу.
- Меня что-то не тянет на санки.
- Меня тоже. Просто выйдем.
Мы натянули сапоги и куртки, вышли наружу. Ночь тихая, без ветра, без снега. На крыльце прошли сквозь группу "райсовцев", окутанных клубами табачного дыма. Курящие - и обкуренные - проводили нас мутными взглядами. Мы побрели по снегу к вершине невысокого холма, на склоне которого безудержно веселились несколько энтузиастов санного спорта, в основном тараня друг друга и кувыркаясь в снегу. Для затравки разговора я пожаловался Джейсону на Холи, прилипшую ко мне, как узкие штаны к заднице. Он передёрнул плечами и отделался замечанием:
- У каждого свои проблемы.
- Судя по внешнему виду, твои проблемы, конечно, гораздо серьёзнее.
Он уже открыл рот для ответа, но тут у меня в кармане заверещал мобильник. Из дома звонила Диана:
- Парни, вы куда девались? Холи себе места не находит. Нехорошо, Тайлер. Бросил даму, удрал…
- Слушай, пусть она кому-нибудь другому о киношках лапшу на уши вешает.
- Она нервничает. Никого почти тут не знает.
- Извини, но при чём тут я?
- Я думала, что вы поладите.
Прекрасно!
- Поладим? - Очень интересно, что она имела в виду. - Ты что, нагрузила меня этой Холи?
- Тайлер! - Она выдержала суровую паузу. - Прекрати.
Пять лет Диана то приближалась, то удалялась, как будто хреновый кинолюбитель в своей домашней кинопродукции не мог справиться с фокусировкой объектива. Бывали периоды, особенно во время пребывания Джейсона в университете, когда я ощущал себя её лучшим другом. Она часто звонила, мы подолгу беседовали, ездили по магазинам. Настоящие закадычные приятели. Если в отношения и вкрадывался какой-то сексуальный подтекст, то лишь для меня, и я старался скрыть и подавить свои эмоции, чтобы не разрушить того, что между нами наладилось. Хрупкость наших отношений была для меня очевидной. Если она чего-то от меня и ждала, то уж никак не амурных излияний.
И-Ди, разумеется, никак не потерпел бы между нами иных отношений, кроме детских и полудетских, поднадзорных и не грозящих никакими неожиданностями, Диана удерживала меня на достаточном расстоянии, месяцами я её почти не видел. Когда Диана ещё училась в школе "Райс", она иной раз махала мне рукой, вскакивая в школьный мини-автобус, но даже не звонила, а если я звонил ей сам, не изъявляла охоты вести долгие разговоры.
В эти периоды я иногда связывался с девицами из своей школы, чаще всего с робкими созданиями, втайне предпочитавшими мне героев более выпуклых, помирившихся с моей тусклой индивидуальностью за неимением ничего лучшего. Надолго эти связи не затягивались. В семнадцать я "потерял невинность" с весьма привлекательной и ужасно длинной Элен Боуленд. Я пытался убедить себя, что люблю её пылко и нежно, однако месяца через два отношения наши сами собою расстроились, мы с нею расстались "с улыбкой и в слезах", с сожалением и облегчением.
Потом Диана вдруг звонила и говорила, говорила, спрашивала, выслушивала. Конечно, я не упоминал ни Элен Боуленд, ни Тони Хикок, ни Сару Берстейн. Диана тоже не посвящала меня в подробности своего времяпрепровождения в периоды "эфирного молчания" - и слава Богу, потому что через некоторое время мы снова замыкались в своих оболочках, подвешенные между искренностью и притворством, галантностью и насмешливым бахвальством, между детством и зрелостью.
Я сдерживал себя, убеждал не добиваться большего, однако не мог не желать общения с ней, жаждал его. И льстил себя надеждой, что ей необходим контакт со мною. Ведь она сама, по собственной инициативе возобновляла этот контакт. Я замечал, что она успокаивалась, расслаблялась, когда я входил в комнату, улыбалась. Её улыбка говорила: "Вот и отлично, Тайлер пришёл. Пока он рядом, мне нечего бояться".
- Тайлер!
Интересно, что она сказала Холи. "Тайлер душка, но он мне так надоел… Сколько лет таскается за мной. А вы с ним прекрасная пара".
- Тайлер! - В голосе её ощущается беспокойство. - Тайлер, если ты не хочешь со мной разговаривать…
- С чего это ты взяла?
- Тогда дай мне Джейсона, пожалуйста.
Я передал трубку Джексону, Он послушал, потом сказал:
- Мы на холме. Нет. Нет. Сама придёшь к нам.
И вовсе не холодно. Нет. Нет.
Зачем она мне? Я отвернулся, шагнул прочь. Джейсон придержал меня за рукав, сунул мне мобильник:
- Не валяй дурака. Мне надо переговорить с вами обоими.
- О чём?
- О будущем.
Ничего себе, разъяснил.
- Ну, тебе, может, и не холодно, а я, честно говоря, замёрз. - Я не врал ему.
- Эта проблема серьёзнее, чем твои неувязки с моей дорогой сестрицей, Тайлер. - Его серьёзность показалась мне чуть ли не комичной. - А я понимаю, что эта балда для тебя значит.
- Ничего она для меня не значит.
- Ты бы соврал, даже если бы вы с ней были просто друзьями.
- Да мы и есть просто друзья, и ничего больше, - с жаром заверил я его. Ни разу ещё мы с ним о Диане не говорили, эта тема оставалась как будто табуированной. - Да хоть её спроси.
- Ты не в себе из-за того, что она тебе подсунула эту бедолагу Холи.
- Слушай, давай сменим пластинку.
- Дело в том, что Диана у нас теперь святая. Её новый бзик. Начиталась этих тупых книжек.
- Что за книжки?
- Всякий апокалиптический бред. Теология. Этого нового гуру. Ты слышал, конечно. Си-Ар Рейтел, "Молитва во мраке". Отрекись от мирского "я" и тому подобное. В общем, бабки гони в мой гениальный карман. Э-э, батенька, в телевизор тоже иногда заглядывать надо. Она не хотела тебя обижать. Это своего рода жест. У неё теперь что ни шаг, то жест.
- Ну, и мне теперь плясать, что ли? - Я снова отвернулся и шагнул прочь, обдумывая, как бы попасть домой, не пользуясь попутками.
- Тайлер… - Что-то в его голосе заставило меня остановиться. - Слушай, Тайлер. Ты тут закинул насчёт серьёзных проблем… - Он вздохнул. - Так вот. И-Ди кое-что сообщил мне насчёт Феномена. Это пока не для печати. Я обещал ему молчать. Но я не могу молчать, потому что в мире есть три человека, которых я могу считать своей семьёй. Один из них - отец, двое других, как ты понимаешь, ты и Диана. Так что я бы попросил тебя потерпеть моё общество ещё минут пять.
По склону спешила к нам Диана, тычась на ходу в рукав полунатянутой белоснежной парки.
Я перевёл взгляд на несчастное лицо Джейсона, подсвеченное дальними гирляндами. Отчего-то вдруг стало страшно.
* * *
Он прошептал что-то на ухо подбежавшей Диане. Она глянула на брата расширенными глазами, шагнула в сторону от нас обоих. И Джейсон начал рассказ. Спокойно, методично, каким-то утешающим тоном излагал он кошмарную историю, подавая её на манер вечерней сказки для малышей.
Узнал он это, разумеется, от И-Ди.
У Лоутона-старшего дела после Затмения пошли в гору. Спутники отказали, и "Лоутон индастриз" рванулась в нишу с проектом эрзац-технологии, системы высотных летательных аппаратов легче воздуха, парящих там, где не страшны ураганы, в стратосфере. Прошло пять лет, и стратостаты И-Ди, подняв в небо соответствующую электронику, выполняли почти всё, чем занимались ранее спутники. Кроме, разве, астрономии да глобальной навигации. Недавно он основал лоббирующую фирму "Перигелион фаундейшн", к которой всё чаще обращалась за консультациями федеральная администрация. Одним из таких случаев стал закрытый проект с использованием возвращаемых космических аппаратов (ВКА).
НАСА уже несколько лет работала над этим проектом. Цель его - исследование Октябрьского феномена, созданного им космического щита. Возможно ли пробить его, проникнуть наружу, получить данные о нём и за его пределами?
Первая попытка представляла собою выстрел вслепую, в буквальном смысле. ВКА смонтировали вместо боеголовки модифицированной ракеты "Локхид-Мартин Атлас-2А8" и зашвырнули ввысь с полигона авиабазы Ванденберг. Результат никого не удивил. Система, запрограммированная на неделю пребывания в космосе, тут же свалилась обратно, плюхнулась в Атлантику рядом с Бермудами. Как будто, по выражению Джейсона, натолкнулась на упругий барьер и отскочила.
Однако она не отскочила.
- Когда ВКА выудили из воды, оказалось, что он полностью выполнил недельную программу.
- То есть как? - разинул я рот. - Разве такое возможно?
- Дело не в том, что такое возможно, а в том, что такое случилось. То есть полезная нагрузка провела неделю в космосе, но вернулась в тот же день. Причём то же самое повторилось и в следующий, и ещё раз…
- Так что же случилось, Джейс? Скачки во времени?
- М-мм… Не совсем.
- Не совсем?
- Не перебивай, - тихо сказала Диана.
Джейсон сказал, что происшедшее можно оценивать с разных точек зрения. Наземные службы зафиксировали исчезновение ускорителей в барьере, как будто их туда втянуло, как муху в пылесос. Бортовые данные этих наблюдений не подтверждают, эти два набора данных противоречат один другому.
Наземные службы зафиксировали пролёт спутниками барьера и немедленное их падение обратно. Бортовые данные показывают, что спутники гладко вышли на предписанные орбиты, выполнили программы и вернулись через предписанный период времени. Неделя, месяц… Я тут же вспомнил русского космонавта, которому никто не верил. Если предположить, что оба набора данных верны, то допустимо лишь одно объяснение:
ВРЕМЯ ЗА БАРЬЕРОМ ВЕДЁТ СЕБЯ ИНАЧЕ.
Или, то же самое иными словами, время на Земле течёт медленнее, чем за барьером, в остальной Вселенной.
- Понимаете, что это означает? - спросил Джейсон. - Нам казалось, что мы попали в какую-то электромагнитную клетку, регулирующую энергию, которая облучает Землю. И это на самом деле так. Но это лишь незначительный фрагмент куда более крупной картины. Побочное следствие.
- Побочное следствие чего?
- Градиента времени. Понимаешь? На каждую земную секунду за барьером приходится куда как больше.
- Чёрт знает что… - У меня это не укладывалось в голове. - И какова физика всего этого бардака?
- Куда более опытные люди, чем мы с тобой, не могут пока что найти ответ на твой вопрос. Но идея градиента времени кое-что поясняет. Если время у нас и "у них", во Вселенной, течёт по-разному, то излучение из окружающего пространства на Землю - видимое, рентгеновские лучи, иные энергетические потоки - увеличивается соответствующим образом. Годовое излучение Солнца, сконцентрированное в десять секунд, мгновенно убьёт всё население планеты. Таким образом, электромагнитный барьер вокруг Земли не просто скрывает от нас Вселенную - он защищает нас. Отражает излишнюю - да ещё, полагаю, модифицированную фиолетовым смещением - радиацию.
- Фальшивое солнце, - проронила Диана.
- Точно. Они дали нам фальшивый солнечный свет, потому что свет реального Солнца смертелен. Дали положенную дозу, распределили. Изобразили времена года, климат, приливы и отливы, нашу траекторию вокруг Солнца. Масса, момент, гравитационное взаимодействие… Всё было организовано с целью сохранить нам жизнь.
- Организовано… Значит, это не природного характера штука. Технология, - решил я.
- Кажется, придётся это признать, - кивнул Джейсон.
- Значит, они проделали это над нами.
- Толкуют о "гипотетическом доминирующем" либо же "контролирующем интеллекте".
- Но кому и зачем это надо?
- Не знаю. Никто не знает.
Диана прищурилась. Запахнув парку и обхватив свой торс руками, она пристально смотрела на брата. Её била дрожь - и, конечно же, не от холода.
- Какова разница во времени, Джейсон? Насколько быстрее там бежит время?
Там - за чернотою неба. Джейсон медлил, колебался:
- Намного.
- Скажи.
- Ну… замеров много. Но в последний запуск они прозондировали Луну. Луна постепенно удаляется от Земли, с примерно постоянной скоростью. Вы это знаете? Если замерить увеличение расстояния, можно определить, за какое время оно выросло. Ну, звёзды разбегаются там, тоже с определённой скоростью…
- Сколько, Джейсон?
- С момента Затмения прошло пять с лишним лет. За барьером за это время пролетело больше пятисот миллионов лет.
У меня аж дыхание перехватило. Что сказать? Да я и языком пошевелить не мог. Казалось, что воздух не перенесёт звука.
Диана, заглянув в сердцевину, в самую суть проблемы, спросила:
- И… сколько нам осталось?
- Трудно сказать точно. Мы под защитой барьера, но сколько он протянет, насколько он эффективен? Существуют, однако, и кое-какие бесспорные, неотвратимые факторы. Солнце смертно, как и любая другая звезда. Оно сжигает водород и расширяется, становится горячее. Земля находится в комфортной зоне его системы, постепенно отодвигающейся наружу. Как я уже сказал, сейчас мы под защитой. Но потом Земля войдёт в гелиосферу. Солнце проглотит её. Какой барьер это выдержит?
- Сколько, Джейсон?
На него было жалко смотреть.
- Ну… лет сорок… может, пятьдесят. Чёрт знает.
Четыре миллиарда лет от Рождества Христова
Боль стала донимать больше, невзирая на морфин, купленный Дианой тут же, в Паданге, в соседней аптеке по просто смешной цене. Меня трясло, бросало в жар.
Состояние это было переменчивым. Приливы и отливы, волнами, приступами. В голове как будто лопались жаркие пузыри. Тело капризничало, отказывалось повиноваться. Однажды ночью я схватил воображаемый стакан воды и разбил реальную настольную лампу, разбудив соседей.
На следующее утро я об этом не мог вспомнить. Однако я видел свои порезанные пальцы и слышал ворчание коридорного, с которым Диана рассчитывалась за разрушенное гостиничное имущество.
- Что, я действительно лампу кокнул?
- Боюсь, что да.
Она сидела подле кровати в плетёном кресле. В номер доставили яичницу и апельсиновый сок, из чего я заключил, что ещё утро. За прозрачными шторами синело небо. Дверь на балкон открыта, впускает в комнату свежий воздух, запах океана.
- Извини, - пролепетал я.
- Ты был не в себе. Я бы велела тебе всё забыть, но ты и так всё забыл. - Она положила руку на мой лоб. - И ещё, к сожалению, не всё позади.
- Сколько?
- Уже неделя.
- Всего неделя?
- Увы.
Ещё половины не промучился.