Саттон вздрогнул и отшатнулся. Ему показалось, что гром ударил в его сознание, растущее болезненное ощущение перекатывающегося грома, который заглушал все.
Он сказал об оружии! Он сказал, что было оружие…
- Они могут сделать себя лучше, чем были поначалу, - продолжал Тревор. - Они могут улучшать свои модели, создать расу, даже сверхрасу мутантов или как там ее называть…
- Только одно оружие, - сказал он. - Нельзя вести войну только одной единственной пушкой.
Саттон поднял руку ко лбу и крепко потер его, он отчетливо вспомнил разговор с Херкимером.
- Конечно, - усмехнулся Тревор. - Можно сойти с ума, думая об этом. У меня уже голова раскалывается. Возможны различные варианты. Они могут нас вытеснить, как новое поколение вытесняет старое.
- Но раса все равно останется человеческой, - возразил Саттон.
- Мы создавали себя постепенно, - сказал Тревор. - Старая раса. Биологическая раса Мы пришли с самого начала рассвета человечества. Мы начинали с обтесанных камней, с каменных топоров, пещер и жилищ на деревьях. Мы создавали себя слишком медленно, слишком большой болью и большой кровью, чтобы позволить взять наше наследство кому-то, кто не знает того труда, этой боли, этой крови, для которых все это ничего не означает.
Одна пушка, - подумал Саттон, но он был неправ, были тысячи пушек, миллионы пушек, выкатывающихся на линию огня. Миллионы пушек, которые должны спасти Судьбу для жизни, которая была и будет через миллионы лет.
- Я предполагаю, - произнес он срывающимся голосом, - что у вас сложилось такое впечатление, будто я и в самом деле обязан пойти с вами.
- Я хочу, - прямо сказал Тревор, чтобы вы обнаружили, где находится Колыбель.
- Чтобы вы могли уничтожить ее? - спросил Саттон.
- Чтобы я мог спасти человечество, - ответил Тревор. - Старое человечество. Настоящее человечество.
- Вы полагаете, что все человеческие существа должны быть сейчас заодно?
- Если в вас есть хоть что-то человеческое, - ответил Тревор, - то вы должны быть сегодня с нами.
- Были времена на Земле, - возразил Саттон, - до того, как люди отправились к звездам, когда человечество считалось наиболее важным из всего, что знал человеческий разум. Сейчас это уже не является правдой, Тревор. Существуют другие расы, такие же великие.
- Каждая раса, - поправил Тревор, - должна заботиться о себе. Человеческая раса должна блюсти свои интересы.
- Я буду предателем, - твердо произнес Саттон. - Может быть, я и не прав, но все же я думаю, что Судьба - это гораздо более важная вещь, чем человечество.
- Вы хотите сказать, что отказываетесь помочь нам?
- Не только это, - сказал Саттон. - Я буду бороться с вами. Я говорю вам это сейчас, чтобы вы знали. Если вы хотите убить меня, Тревор, то сейчас самое время сделать это. Потому что потом будет слишком поздно.
- Я ни за что на свете не стану пытаться убивать вас, - резко проговорил Тревор, - потому что мне нужны те слова, которые вы написали. Независимо от вашего желания или желания андроидов, мы прочитаем их так, как хотим прочитать. И так же их будут понимать все эти незначительные копошащиеся существа, которыми вы так восхищаетесь. Нет ничего в мире, что может встать на пути человеческой расы, что может сравниться с ней.
Саттон увидел на лице Тревора презрение к себе.
- Я оставляю вас наедине с самим собой, Саттон, - продолжал Тревор, - ваше имя будет черным пятном на всей истории человечества. Звуком вашего имени поперхнется любой человек, как только попытается произнести его. "Саттон" станет таким бранным словом, которым один человек станет обзывать другого, если захочет нанести ему страшное оскорбление.
Он произнес слово "Саттон" таким тоном, словно оно вызывало у него отвращение. Саттон даже не пошевелился в ответ. Тревор резко встал и пошел прочь, но затем обернулся. Его голос был не громче шепота, но вонзился в сознание Саттона как раскаленный нож:
- Идите и вымойте лицо, отмойте этот пластик и знак. Но вы никогда не сможете опять стать человеком, Саттон. Вы никогда не сможете назвать себя человеческим существом.
Он резко повернулся и пошел прочь. И, глядя на его спину, Саттон увидел спину всего человечества, навсегда отвернувшегося от него.
Где-то в глубине его сознания, откуда-то издалека, он услышал, казалось, звук захлопнутой перед ним двери.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Горела только одна лампа в углу комнаты. Папка лежала на столе перед лампой, а Ева Армор стояла около кресла, как будто ожидала его.
- Ты вернулся, - тихо спросила она, - чтобы забрать папку? Я приготовила ее для тебя.
Он остановился в дверях и покачал головой.
- Пока нет, - ответил он. - Позднее она мне понадобится, но не сейчас:
Вот то, что беспокоило меня весь день, - подумал он. - Вот оно, та вещь, которую я пытался облечь в слова.
- Я говорил тебе сегодня утром за завтраком об оружии, - обратился он к Еве. - Тебе нужно запомнить то, что я сказал об этом. Я говорил, что есть единственный экземпляр этого оружия и что нельзя вести войну, имея одну только пушку.
Ева кивнула. Ее лицо в свете лампы казалось слегка удивленным.
- Я помню, Аш…
- Их существует целый миллион, - продолжал он. - Столько, сколько захочешь иметь.
Он медленно прошел через комнату и остановился, глядя ей прямо в лицо.
- Я на твоей стороне, - просто сказал он ей. - Днем я видел Тревора. Он проклял меня от лица всего человечества.
Она медленно провела поднятой рукой по лицу Саттона. Он почувствовал ее холодную и гладкую ладонь. Нежные пальцы Евы остановились в его волосах. Она ласково и осторожно покачала его голову.
- Аш, - произнесла она, - ты вымыл свое лицо, ты снова прежний, Аш.
Он кивнул.
- Я снова хотел стать человеком.
- Тревор говорил тебе о Колыбели, Аш?
- Кое о чем я догадался сам. Он рассказал мне остальное. Об андроидах, которые не имеют знака.
- Мы используем их как шпионов, - объяснила она, словно это была естественная вещь. - Некоторые из них проникли в штаб-квартиру Тревора под видом людей.
- А как Херкимер? - спросил Саттон.
- Его здесь нет, Аш. Его здесь, не будет после всего того, что случилось во дворике.
- Конечно, - согласился Саттон. - Конечно, его здесь не будет. Ева, мы, человеческие существа, такие странные и не всегда хорошие.
- Присядь, Аш, - пригласила Ева, - вот в это кресло. Ты говоришь так странно, что даже пугаешь меня.
Они сели.
- Расскажи мне, что произошло, - попросила она.
Он оставил ее слова без внимания.
- Я думал о Херкимере днем, когда Тревор разговаривал со мной, - развивал Ашер свою мысль. - Я ударил его и снова ударю, если он скажет мне то же самое. Это что-то такое, что присутствует в человеческой крови, Ева. Мы боролись для того, чтобы пробиться. Мы действовали топором и дубинкой, огнестрельным оружием и атомной бомбой, и…
- Перестань, - закричала Ева. - Пожалуйста, замолчи!
Он с удивлением посмотрел на нее.
- Ты сказал "человеческие существа", - сказала она уже спокойным голосом, - а кто, - по твоему, Херкимер? Разве он не является человеческим существом? Он - человек, созданный человеком. Робот может произвести другого робота, но он все равно останется роботом, не так ли? Человек создает человека, и оба они - люди.
Саттон смущенно пробормотал что-то.
- Тревор боится, что андроиды захватят власть. Что они станут выше людей, первоначальных, биологических человеческих существ.
- Аш, - продолжала Ева, - предметом твоего беспокойства является проблема, которая будет решаться еще в течение тысячи будущих поколений. Какой в этом смысл?
Он покачал головой.
- В этом действительно нет смысла. Но это беспокоит мой мозг, мне нет от этого покоя. Когда-то все было четко, ясно и просто. Я думал, что напишу книгу. Галактика прочтет ее и примет, и все будет чудесно.
- Все еще может произойти именно так, - уверенно произнесла она, - через некоторое, может быть - значительное, время. Но для этого нам нужно остановить Тревора. Он ослеплен теми же запутанными проблемами, которые беспокоят и тебя.
- Херкимер сказал, что с помощью одного оружия можно достичь этого. Только это оружие перевесит чашу весов. Ева, андроиды достигли значительных результатов в исследовании человеческого организма, не так ли? Они должны были это сделать, это видно по имеющимся результатам.
Ева кивнула.
- Они прошли большой путь, Аш. У них есть анализатор и еще… у них есть устройство, которое как бы разбирает человека на молекулы, на атомы и записывает информацию почти о каждом атоме. Создает кальку для другого тела. Мы сделали кальку для людей Тревора. Мы похитили их и сделали дубликаты, которые послали обратно. А людей мы похитили и лишили свободы, но содержим в приличных условиях. Именно благодаря таким условиям-уловкам мы способны удерживать наши позиции.
- Можете ли вы продублировать меня? - спросил Саттон.
- Конечно, Аш, но…
- Конечно, другое лично, но в точности такой же разум и… некоторые другие части.
Ева кивнула.
- Твои особенные способности, - пошутила она.
- Я могу проникнуть в разум другого человека, - объяснил Саттон. - Это не простая телепатия, а способность действительно стать другим существом, другим разумом, чтобы понимать, знать, чувствовать то же самое, что и это другое существо. Я не знаю, как это происходит. Это, должно быть, связано со структурой моего мозга. Если вы сможете сделать дубликат моего мозга, то он будет обладать способностями оригинала. Может быть, не все двойники будут способны на это. Может быть. Но будут и такие, которые овладеют этими способностями.
Она задержала дыхание.
- Аш, - это будет означать…
- Вы будете знать все, о чем думает Тревор. Каждую мысль и каждое слово, которые проходят через его разум, поскольку один из вас будет Тревором И То же самое относится к любому другому человеку, имеющему отношение к войне во времени. Вы будете знать, что они собираются делать, в тот момент, что и они сами. Вы сможете во всеоружии встретить любую угрозу, которую они готовят. Вы сможете помешать им во всем, что бы они ни предприняли.
- Это создаст равновесие сил, - сказала Ева, - как раз то, чего мы хотим. Стратегия перемирия, Аш. Они не смогут понять, что им мешает. Это будет выглядеть так, как будто их постоянно преследуют неудачи… И Судьба тоже против них.
- Сам Тревор подал мне эту идею, - сказал Саттон. - Он предложил мне пойти побиться головой о стену еще некоторое время. Он сказал, что мне, в конце концов, надоест это и я прекращу свои попытки.
- Десять лет, - задумчиво произнесла Ева - За десять лет можно выполнить эту задачу. Но если не удастся за десять, тогда за сто или тысячу лет, если потребуется. У нас в распоряжении есть много времени.
- В конце концов, - отозвался Саттон, - они уменьшат свои усилия, буквально опустят руки и прекратят все действия. Все будет бесполезно. Они никогда не смогут нас побить. Будут бороться с полным напряжением сил, но всегда будут проигрывать.
Они сидели в маленьком оазисе света, который противоборствовал темноте, окружающей их со всех сторон. И в душах их не было триумфа, поскольку решение этого вопроса не могло вызвать такого чувства. Это был вопрос необходимости, а не какого-то успеха или достижения, которые могли радовать. Речь шла о человеке, который боролся с самим собой и побеждал, и проигрывал в одно и то же время.
- Ты сможешь побыстрее организовать дело с этим анализатором? - спросил Саттон.
Ева кивнула.
- Как насчет завтрашнего дня, Аш? - она посмотрела на него каким-то странным взглядом. - Почему ты так спешишь?
- Я уезжаю, - ответил Саттон. - Отправляюсь в укрытие, о котором я думал. Это в том случае, если ты дашь мне корабль.
- Любой корабль, который ты пожелаешь.
- Да, это было бы удобно, - сказал он ей. - В противном случае мне бы пришлось его украсть.
Она не задала ему вопроса, который он ждал, поэтому Саттон продолжал:
- Я должен написать книгу.
- Существует много мест, Аш, где ты мог бы написать книгу. Надежных мест. Таких мест, которые можно организовать таким образом, что они будут абсолютно надежными.
Он покачал головой.
- Есть старый робот. Это единственное близкое существо для меня. Когда я был на Сигме, он отправился в одну из звездных систем на самом краю Галактики и обосновался там. Я отправлюсь к нему.
- Я понимаю, - согласилась Ева очень грустно.
- Есть еще кое-что, - продолжал Саттон. - Я все время вспоминал маленькую девочку, которая подошла ко мне и заговорила, когда я ловил рыбу. Я знаю, что она была создана как бы моим разумом и появилась там с определенной целью. Но это не имеет значения. Я все время продолжаю думать о ней.
Он посмотрел на Еву и увидел, как в свете лампы цвет ее волос снова превратился в медное сияние.
- Я не знаю, любил ли я когда-нибудь. Я не могу с уверенностью сказать, люблю ли я тебя, Ева. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала со мной на планету Бастера.
Ева покачала головой.
- Аш, я должна остаться здесь хотя бы на некоторое время. Я занимаюсь этим делом в течение многих лет. Я должна довести его до конца.
Ее взгляд в свете лампы казался затуманенным.
- Может быть, когда-нибудь, Аш, если ты еще будешь желать видеть меня рядом. Возможно, некоторое время спустя я смогу приехать.
Саттон сказал ей просто:
- Я всегда буду хотеть, чтобы ты была рядом, Ева.
Он протянул руку и нежно коснулся медного завитка волос, упавшего ей на лоб.
- Я знаю, что ты никогда не приедешь. Если бы это было хотя бы немножко по-другому… Если бы мы были два обычных человека, у которых самая обычная человеческая жизнь.
- В тебе есть величие, Аш, - тихо проговорила она. - Ты будешь богом для многих людей.
Он стоял, безмолвно ощущая, как вечное одиночество опускается на его плечи. Не было того величия, о котором она говорила, а было лишь одиночество и горечь человека, который одинок и который всегда будет одиноким.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Саттон плыл в море света, и откуда-то недалеко от него доносилось жужжание работающих механизмов, маленьких механизмов, которые расчленяли всего его тончайшими пальцами световых лучей. Щелкали какие-то переключатели. Светочувствительная бумага протекала, как поток серебра через ролики.
Расчленение, взвешивание, опробирование, измерение… Ничего не пропуская, ничего не добавляя. Точная запись его каждой частицы, каждой клетки, каждой молекулы, каждого нерва и волокна мускулов.
И откуда-то издалека, из какого-то места за гранью этого моря света, в котором он плыл, голос говорил только одно слово, которое он все время повторял про себя:
- Предатель.
- Предатель.
- Предатель.
Одно слово, без восклицания. Голосом, который не имел эмоциональной окраски. Одно безликое слово.
Сначала это слово произносил один голос. Затем к нему присоединился другой, потом еще, это были голоса целой толпы. Толпа стала гигантской, а звук ее голосов настолько усилился, что стал целым морем, выкрикивающим только одно слово.
Оно выкрикивалось до тех пор, пока не потеряло всякий смысл, пока не стало звуком, который слишком долго повторяется, чтобы сохранить смысл.
Саттон попытался ответить, но ему это не удалось. Не было никакой возможности ответить. У него не было голоса, не было губ, языка, горла Он был чем-то, что плавало в море света, а слово продолжало звучать, никогда не меняясь, никогда не умолкая…
Но за ним были еще какие-то другие, невысказанные слова.
- Это мы, те, кто впервые использовал камни, чтобы создать первые инструменты, это мы, кто разжег первобытный огонь, это мы, кто изгнал диких зверей из пещер и занял эти пещеры и в них создал прообраз человеческой культуры. Мы, те самые, кто изобразил охрой бизона на стенах пещер при свете ламп с фитилем из мха, в качестве масла взяв обыкновенный жир. Это мы, те, кто обработал землю и приручил дикие растения, чтобы они послушно росли под нашей рукой. Мы, те, кто построил великие города, чтобы подобные нам существа могли жить в них вместе и добиваться величия, которого не может достичь одна маленькая горстка людей. Мы, те, кто мечтал о звездах, кто расщеплял атом и подчинил себе его силу, добиваясь целей, рожденных в наших умах.
Ты предаешь наше наследство. Ты отдаешь наши традиции, отдаешь их существам, которых мы создали с помощью наших искусственных машин, наших умелых рук и нашего острого разума…
Механизмы продолжали пощелкивать, а голос продолжал говорить одно и то же слово.
Но был еще один голос, где-то внутри трудноопределяемого понятия, которым был сейчас Ашер Саттон. Очень слабый голос…
Тот голос не произносил никаких слов, так как мысль, передаваемую им, нельзя было выразить словами.
Саттон ответил ему:
- Спасибо, Джонни. Очень тебе благодарен.
Он был удивлен тем, что смог ответить Джонни. А тем, другим, ответить не мог.
Механизмы продолжали пощелкивать.
* * *
Серебристый корабль пронесся по взлетной эстакаде, прошел по закруглению стартовой полосы и устремился вверх, как дыхание огня, перечеркнувшее голубизну неба.
- Он не знает, - сказал Херкимер, - что мы организовали это для него. Он даже не предполагает, что мы много лет назад послали туда Бастера для создания укрытия. Мы знали, что оно потребуется, и сделали это последнее для него дело.
- Херкимер, - прошептала Ева, - Херкимер…
Голос ее прервался.
- Он попросил меня поехать с ним, Херкимер. Он сказал, что нуждается во мне. А я не могла поехать и не могла объяснить причину.
Ева стояла, подняв голову, следя за крохотной точкой огня, устремляющейся в космос.
- Ему необходимо думать, что есть еще человеческие существа, которым он помог и которые верят в него.
Херкимер кивнул головой.
- Ты все сделала правильно, Ева, только так и нужно было поступить. Мы получили от него достаточно, от его человеческой сущности. Но не можем же мы отнять у него все человеческое.
Она подняла руки к лицу, затем охватила ими плечи и долго-долго стояла так. Женщина-андроид, выплакивающая свое сердце.