– Нет. Данной территорией я не управляю. Для этого есть иные структуры. Я духовный наставник, не более, и не вмешиваюсь в текущую практическую жизнь. Я помогаю им остаться разумными, а не автоматами. Я предлагаю прервать нашу беседу. Вам покажут город, все что попросите, а я пока подумаю о нашей встрече. Не возражаете?
– Даже если бы и возражали, что это изменит?
– Пока ничего, но все может измениться. У вас будет время обсудить нашу встречу и свои вопросы. Зоя будет вас сопровождать, но потом оставит, дав возможность побыть одним. Вечером я приглашаю вас на ужин. Зоя, – обратился он к девушке, – покажи нашим гостям город.
Зоя, ни слова не говоря, кивнула головой.
– До встречи, – сказал Селиван, поднимаясь из-за стола.
7
Они вышли из дома с другой стороны, где находилась площадка, на которой стояла машина. Зоя села за руль, и когда все разместились, направила ее по ровной аллее к выезду из леса. Дорога до города заняла около часа.
Город был, как город, немного отличался архитектурой от земных городов, но видимо законы геометрии были такими же и здесь. Не было шаровидных или еще каких-либо причудливых конструкций. Все здания были подчинены одному закону – удобству. Народа на улицах было не много, и Зоя объяснила, что сейчас большинство на работе, а вечером улицы заполняются.
Около двух часов они осматривали город, зашли в исторический музей, где обратили внимание на некий провал в датах, информация об этом периоде была скудной.
Чтобы не привлекать к себе внимания, они разговаривали на языке аргедонцев и тихо. После полудня вернулись в резиденцию.
– Вы перекусите здесь, я приду за вами в семь, – сообщила Зоя и ушла, оставив их одних, чтобы они могли поговорить между собой.
Саша направился на кухню и уже немного разбираясь в напитках приготовил чак – напиток, напоминающий кофе, привнес в зал, где разместились Семен и Андрей.
– Ну, что? Есть нам что обсудить, есть вопросы? – обратился он к Семену.
– Чаще всего, если нет вопросов, значит, нам не все сказали. Меня интересует фигура Селивана. То, что он хранитель душ ясно, но вот насколько сильно его влияние? Что значит наставник в их понятии? Почему у них ограничены контакты между территориями?
– И каковы эти территории? – добавил Андрей.
– И это тоже. Что делать дальше?
– Нам надо побывать и в западной зоне.
– Да, хорошо бы поподробнее исследовать планету. Побывать в Западной зоне интересно, но не так, как здесь, тайно бы. Здесь мы попали, а там хотелось бы быть, как все.
– И как это сделать? – поинтересовался Андрей.
– Не знаю, но может быть поможет Селиван? Ему об аргедонцах известно много.
– Ты думаешь, он согласиться использовать нас в качестве шпионов и даст нам информацию?
– Ни о каких шпионах не может быть и речи, но что-то может сказать.
Семен слушал своих ребят и соглашался с ними мысленно. Он слушал их разговор и хотел найти оптимальный вариант их пребывания на Аргедоне. Рано или поздно они должны будут сделать свой выбор, где им осесть. То, что надо осмотреться, побывать в Западной зоне, он был согласен, но теперь он знал, что попасть туда и жить там, надо порознь. Только если им удастся жить там незамеченными, не выделяясь среди других, только это даст возможность понять жителей, а это шанс, что они будут невредимы. В итоге Семен предложил план попробовать побывать и пожить в Западной зоне раздельно, но как сказать об этом Селивану? Он высказал им свои мысли, и предложение было принято, оставалось выяснить, как его осуществить. Они обсуждали, вспоминали увиденное, прогнозировали, и не заметили, как время приблизилось к семи. Их разговор прервала Зоя, появившаяся в дверях дома. Она переоделась, теперь на ней было темно-зеленое платье, подчеркивавшее ее фигуру.
– Я за вами. Вы готовы?
– Нищему собраться только подпоясаться, – произнес Андрей, вспомнив старую поговорку.
Путь к дому Селивана они проделали также пешком, по уже знакомой дорожке. На этот раз Зоя поднялась по ступенькам крыльца и легко открыла массивную дверь, вошла в дом, где свернула налево, и они вошли в большую прямоугольную комнату, посреди которой стоял круглый стол, который был уже сервирован: кувшины, тарелки, кастрюльки, вазы с фруктами. Вдоль стен комнаты висели картины с пейзажами. Свет был достаточно яркий, но не слепил. Возле стола стоял мужчина, лет тридцати, одетый во все светлое. При их появлении он поздоровался и предложил рассаживаться.
– Селиван сейчас подойдет, – известил он, и тот не заставил себя ждать. Селиван тоже был одет во все светлое. Когда он сел за стол, то мужчина налил всем темно-красного напитка, и удалился.
– Закуски положите себе сами, – предложил Селиван, – а налили вам местный напиток. Прошу, – и он сделал глоток из своего бокала. Все попробовали. Это было вино. Его аромат приятно расплывался во рту, отдавая легким привкусом трав.
Когда все приступили к ужину, Селиван поинтересовался, понравился ли им город.
– Понравился, – ответил Семен, – понравились добрые отзывчивые лица жителей.
– По мере возможности стараемся, чтобы они чувствовали себя счастливыми.
– Чувствовали или были ими?
Селиван посмотрел на Семена: – Человек может быть счастливым только тогда, когда он сам этого хочет. Понятие счастья слишком расплывчато. В одной и той же ситуации каждый чувствует себя по-своему. Поэтому я не оговорился. Я вижу свою задачу помочь им.
– И в чем заключается помощь?
– Попытаться понять их проблему и подсказать путь выхода из нее. Их внутреннее состояние порой требует подсказки, не давления.
– И кто определяет, что путь верный?
– Я. Я уже говорил, что я Наставник. Вместе со своими помощниками вырабатываю общую линию поведения, нравственности общества. Да, есть определенные ограничения в понятиях, что хорошо, а что нет для общества.
– Вырабатываете законы.
– Нет. Для этого есть иные органы. Законов вообще мало. Главный закон живет внутри нас – служение обществу, чтобы не только мне, но и окружающим было удобно жить. И вопрос, что я для этого сделал, очень важен.
– И как вы это делаете?
– Беседами.
– Лично ты?
– Ну, что ты! Я не могу разговаривать со всеми, меня на всех не хватит. Вырабатываю нормы поведения, а доносят их мои помощники. Они есть в каждом населенном пункте. Если ситуация не стандартная, то они обращаются к вышестоящему, но это редко. Все прописано.
– Значит, ты все время здесь, с думами о народе?
– Не надо смеяться. Я бываю в большие праздники среди населения. А так дел хватает.
– Получается, что ты властитель душ.
– Мне знакомо это понятие, то, что ранее называли душой. Возможно, это верное определение.
– А если кто думает иначе, чем ты рекомендовал?
– Надо объяснить, в чем его ошибка.
– Но ты, же подавляешь его мысли.
– Нет, мы убеждаем без насилия. Мы занимаемся воспитанием с детства.
– Но твое слово является окончательным?
Селиван на мгновение задумался: – Да.
– И у вас нет волеизъявления большинства?
– Большинство может ошибаться.
– Возможно, но крайне редко. Ты получил свою должность каким путем?
– Это не должность, это статус. Мне он передан от предыдущего Верховного Правителя, я также готовлю себе замену.
– Никакого голосования?
– Зачем? При голосовании может быть сговор. Мы все люди и у нас есть недостатки.
– Даже так!
– Верховный Правитель готовится долго. Человека надо настроить на нужное состояние, передать ему знания.
– И так веками?
– Да, но каждый Верховный Правитель имеет свою голову, свое видение развития общества. Лишь один главный критерий – не навреди.
– Но критерий этот, он определяет сам.
– Да. А у вас иначе?
– Иначе. У нас есть руководящие органы, но свои посты они занимают по своим делам, научным разработкам, поступкам и прочему. Есть совет, на котором обсуждаются вопросы и решение принимается не единолично. Каждый может ошибиться и сделать неверный выбор.
– Это ваш путь развития, мы свою систему создавали веками.
– Нет ничего постоянного. Вот в вашей истории, что мы видели в музее, есть белые пятна. Как-то все быстротечно. Как получилось, что у вас две территории, которые мало контактируют между собой?
– Наша планета развивалась очень не просто. Этапы развития были циклическими. Иногда почти все население исчезало. Так не могло повторяться. Несколько веков назад, мы вновь стояли на пороге исчезновения.
Это сейчас мы едины, а тогда были разные государства с разным уровнем развития. Так же, как и в мире цивилизаций. Более развитые диктовали условия менее развитым. Но техническое развитие не предусматривает духовное развитие, способствующее миротворчеству. Порой был откровенный диктат, что не могло не накапливать протест со стороны отдельных слоев населения и государств. Периодически происходили местные войны, а причина одна – источники энергии, питания. Но не только. Договориться было сложно. Просто не понимали друг друга. Началось противостояние, которое могло привести к более серьезным последствиям – уничтожению населения, планеты.
Началось также противостояние мировоззрений, а это сильнее чем война за источники энергии. Это непонимание друг друга. Принцип прост, те, кто не придерживается наших взглядов – враги и должны умереть. Вырастало поколение непримиримых, которым с детства внушали, кто враг, а кто друг. Все больше проливалось крови, и никакие космические путешествия не могли примирить. Все хотели, есть, пить, достойно жить, хотя понятие достойно тоже было относительным.
И однажды случилось то, что должно было случиться. Началась большая война за господство мировоззрений. Что страшно, так это то, что там не было правых и виноватых. Там было глубокое непонимание друг друга. Это не могло не привести к гибели. От вида крови, от постоянной безнаказанной жестокости человек впадает в состояние неуправляемости. Этот фанатизм своим идеям трудно изменить. А причина была проста. Однажды, когда-то, не сумели сесть напротив друг друга и договориться.
Война длилась долго, на разных частях Аргедоны. Гибли люди, но уже действовал принцип мщения. Трудно убедить человека, что надо остановиться. Все уже ждали большого взрыва, от которого содрогнется Аргедона, и тогда даже самые горячие головы стали осознавать, что они смертны и их число не безгранично, что не может победить лишь одно мировоззрение. Ради чего гибнуть?
Но, как, ни странно, было одно государство, одно из самых больших на планете, которое практически осталось в стороне от войн. На него нападали по мелочам, но оно было сильным, и его боялись. Это был хрупкий островок, в этом агонизирующем мире. Это государство пережило в свое время внутреннюю войну, когда воевали между собой. К власти тогда пришла, серая малограмотная масса, беспринципная и жестокая.
Само государство было многонациональным, но какую бы веру не исповедовала та или иная народность, все оказались в равных условиях перед новой властью. Все веры были в равных условиях и их все пытались уничтожить. Не было преимущества одной веры над другой, как в других странах. И то, что они все оказались бесправны, сыграло свою роль в будущем. Каждая вера сохранила свои основы, но главное они воспитали терпимость к другим верам, так как оказались в одинаковых бесправных условиях.
В дальнейшем, когда власть сменилась, население этого государства смогло выстоять и не впасть в войну вер. Это стало основой для нового мира. Там не было такой яркой вражды. Все прошли одинаковый путь и научились уважать человека не по его вере, а по его человечности. Его представители стали беседовать с единоверцами других стран.
Несколько лет ушло на медленные шаги навстречу друг другу. Кровь еще продолжала литься, но подвижки были. Как результат договорились, что надо менять устройство управления миром. Не должно быть главных стран.
Ушли годы на воспитание нескольких поколений, пока вопрос веры не исчез совсем. Тогда и появились первые Наставники. Людей сотнями лет приучали обращаться к ним. Тогда Наставники были такими же людьми, но более развитыми. Общество развивалось, и в силу географического разделения сложилось так, что западная территория тяготела к чисто техническому развитию, а Восточная приверженцем старых традиций. В этом нет ничего плохо, что мы несколько разошлись, но как результат мы живем и мало общаемся. В западной территории больше развивается техника, у них для этого есть ресурсы, мы же больше занимается производством продуктов. Конечно, у них есть свой минимум продуктов, а у нас свое техническое развитие. Но факт остается фактом, что главное различие все-таки в образе жизни. Эллинцы не всегда могут понять аргедонцев и наоборот. Но каждый по-своему счастлив, так зачем нарушать этот баланс. Они нам помогают, мы им.
– Но если они технически более развиты, разве не может быть попытки захвата территории?
– Зачем им это? Они не умеют выращивать, так, как мы. Да и армий у нас нет. Несколько поколений воспитаны в миролюбивом сотрудничестве.
– Но на Луну, летаете вы! Почему если аргедонцы более развиты технически?
– На Луну?
– На спутник Аргедоны?
– На Селгу! Да, но только для контроля. Там у нас разработки. Оттуда берем некоторые кристаллы, которых нет на Аргедоне. Они имеют некоторые уникальные свойства, но не сейчас это обсуждать. Скажу лишь, что эти кристаллы тоже элемент равновесия. У них есть техника, где они могут использоваться, но без кристаллов это так аппарат, а у нас нет аппаратов. Мы летаем на Селгу редко и на малых аппаратах. На шахтах стоят приборы, которые фиксируют любое приближение к ним. Кстати они вас и засекли.
– Но на Западной территории есть, кто об этом тоже знает?
– Обязательно, но кто, говорить не буду. Так что наше развитие взаимовыгодно. Совместное использование наших возможностей только при угрозе планете извне.
– А если попытаться объединиться по взаимным интересам, объединение территорий.
Селиван на этот вопрос Семена улыбнулся, но улыбка была ироничной и грустной одновременно.
– Это не так просто. Это было бы не плохо, но кто начнет? Везде своя власть, да как подготовить население? Чтобы сдвиг был заметен, пройдет немало лет. Мы живем по своим правилам, а тогда нужны будут единые.
– Но общение, же есть.
– И достаточно не плохое, но я сужу со своей территории, а они со своей.
– Но все-таки возможно.
– Мы должны научить людей думать по-другому.
– Как и ты.
– В первую очередь я, – ответил Селиван, кивнув головой. – А что вы решили относительно себя?
– Сложно. Мы хотели бы лучше узнать планету.
– Хорошее дело, но пользы не вижу.
– А если мы не захотим остаться?
– Никто вас держать не будет, у вас небольшой выбор: либо здесь, либо в западную территорию. Возможно, учитывая, что вы летаете по Космосу, вам там будет интереснее.
– Да, летаем, вернее, летали и нам это нравится и приносит пользу. А почему перестали летать вы?
– Если коротко, то не видим необходимости, но более подробно говорить не буду.
– А о жителях технической зоны можешь рассказать?
– Сейчас?
– Не обязательно.
– Это можно, но что сочту нужным. Я вообще многим рискую. Не хочу, чтобы вас приняли за наших шпионов.
– Да, это твой риск и ты можешь только полагаться на мое слово.
– Я подумаю. Встретимся завтра.
Подошла ночь, ужин закончился, и они договорились о встрече на завтра.
Семен не ожидал, что контакт, первый визуальный контакт с разумными существами будет без тени недоверия, хотя сомнения оставались, мало ли что он может наговорить. Так думал он, не ведая, что то, что у них нет злых намерений, и что они не обманывают, Селивану было уже известно.
8
– Дорогу обратно мы найдем. Вы не против, если мы пройдемся одни? – обратился Смен к Зое.
– Как будет угодно.
Все поднялись из-за стола и, попрощавшись, направились к выходу. Зоя проводила их до крыльца: – Не заблудитесь.
– Здесь не космос, – ответил Саша, и троица, спустившись по ступенькам, направилась по дорожке. Легкий хруст, издаваемый камешками под ногами, нарушал тишину ночи. Луна пока еще освещала им путь, но лишь они вступили в лес, как темнота мгновенно поглотила их.
– Идем на автопилоте? – сказал Саша, – без осветительных приборов.
– Наслаждайся тишиной, – ответил Андрей, уверенно шагая по дорожке.
В лесу было тихо, даже слабый ветерок не колыхал невидимые листья, не было слышно крика ночных птиц, стрекота насекомых.
– Гнетущая тишина, – поделился Андрей, – какая-то пустая местность. Живность должна быть, а так идешь и не знаешь, что за поворотом.
– Его сначала надо найти, – заметил Саша, – а что ждет нас. Вообще меня интересует больше.
На его реплику никто не отреагировал и до дома они шли молча, лишь выйдя на поляну перед домом, Саша предложил: – Может быть, обсудим? Возле дома была скамейка.
Никто не возражал, и Саша устроился на скамейке, стоящей возле входа. Он поднял голову и посмотрел в звездное небо, которое в эту безоблачную ночь перемигивалось сотнями звездочек.
– Звездное небо, как у нас.
– Действительно, – поддержал Андрей, усаживаясь рядом. – Капитан, а что это ты в дебри полез и стал расспрашивать о наставниках, их отношениях с людьми?
– А что оставалось делать? Терять нечего, – Семен тоже смотрел в ночное небо.
– Терять есть что, наши жизни, – пробормотал Саша.
Семен взглянул на него: – О чем ты? Кому они здесь нужны? Чем мы им можем угрожать.
– Ну, если здесь, то мне конкретно нужна, а так, чужая точка зрения не всегда приятна и последствия могут самые неожиданные.
– Здесь ты прав, возможно, я рискнул, но хотелось посмотреть реакцию и почувствовать его отношение.
– Почувствовал?
– Нет, но то, что он знает много, не вызывает сомнений. То, что он знает, что есть Земля, уже не мало, но мы не знаем, что именно ему известно. Нам обязательно надо побывать в технической зоне, и то, что он не возражал, свидетельствует, что у него есть в этом интерес.
– Но он, же отказался нам помочь.
– Отказ не значит отсутствие интереса, да и помощь может быть разной. Я думаю, что сможет, сделает. Не все так просто на Аргедоне. Я не о недоверии между ними, здесь они договорились. Есть у меня мысль, что замкнутость мира – тупиковый путь развития, и он это если и не понимает, то чувствует.
– А мы, что? Парламентеры между ними будем? Чтобы договорились?
– Нет. Он не будет поддерживать с нами отношения на чужой территории, это может привести осложнениям.
– Тогда что?
– Не знаю, – пожал плечами Семен, – вот и посмотрим, что он завтра скажет.
– Да ничего, просто не будет возражать против нашего ухода, – сделал вывод Андрей.
Ночная тишина не давила, как в лесу. Она приносила прохладу, которая словно чистила мозги. Семен не мог сформулировать свое ощущение, что у него осталось от общения с Селиваном. Редкие предположения не успевали сформироваться в мысли, как разлетались. Слишком мало информации, чтобы даже близко подступать к выводам.
– А не пора ли нам? – предложил он, и, не услышав возражений, поднялся. Дом встретил их тишиной. Поднявшись на второй этаж, все разошлись по комнатам.