Возмездие Эвелит - Пол Андерсон 27 стр.

Другой инопланетянин стоял выпрямившись; его одежда была соткана из тонких металлических нитей; большие неопределенного цвета глаза смотрели на Шпейера с семифутовой высоты, а английская речь звучала музыкой.

- …Звезда джи-типа, в пятидесяти световых годах отсюда. Ее можно разглядеть невооруженным глазом, но не с этого полушария.

Майор, осунувшийся, со свирепым лицом, подался вперед, словно хотел укусить.

- Когда вы ожидаете подкрепление?

- Другого корабля не будет раньше чем почти через сто лет, и доставит он только смену персонала. Нас разделяют пространство и время, лишь очень немногие могут работать здесь, стремясь создать мост между мыслящими существами через столь огромную пропасть…

- Да, - равнодушно кивнул Шпейер. - Ограниченность скорости света. Если ты говоришь правду.

Инопланетянин вздрогнул.

- У нас нет другого выхода, кроме как говорить правду, и я умоляю вас о понимании и помощи. Месть, завоевание, любая форма массового насилия невозможны при таком разрыве во времени и пространстве. Наша работа совершается в мозгу и в сердце. Даже и сейчас не все еще потеряно. Самые критические события могут остаться в тайне… О, послушайте меня ради ваших еще не родившихся потомков!

Шпейер обернулся к Макензи.

- Все о'кей? - спросил он. - У нас здесь все завершено. Около двенадцати остались в живых, этот - главный. Похоже, они единственные на Земле.

- Мы с самого начала полагали, что их не может быть много, - сказал полковник. Его тон отражал его чувства. - Мы думали так, когда только еще обсуждали с тобой их поведение. Их должно быть немного, иначе они действовали бы более открыто.

- Послушайте, послушайте, - умолял инопланетянин. - Мы явились сюда с любовью. Нашей мечтой было повести вас - сделать так, чтобы вы сами пришли к миру, к совершенствованию… О да, мы бы тоже от этого выиграли, мы выиграли бы еще одну расу, с которой когда-нибудь смогли бы сотрудничать как братья. Но во Вселенной существует много рас. Наши действия имели целью главным образом ваше благополучие, ваше будущее.

- Это стремление к совершенствованию не оригинально, - проворчал Шпейер. - Мы уже сами дошли до него. И теперь, и раньше. Последний раз оно привело к ядерным бомбам. Нет, спасибо!

- Но мы знаем! Великая Наука предсказывает с абсолютной точностью…

- Предсказала она вот это? - Шпейер указал на разрушенную комнату.

- Это случайные издержки. Нас слишком мало, чтобы во всех деталях контролировать варварство. Но разве вы не хотите покончить с войной, с тем, от чего страдаете с давних времен? Я предлагаю вам это за вашу помощь сегодня.

- Вы успешно сами начали довольно гнусную войну, - сказал Шпейер.

Инопланетянин стал ломать пальцы.

- Это была ошибка. План остается прежний - единственный путь подвести ваш народ к миру. Я, кто столько путешествовал между солнцами, готов стать перед тобой на колени и умолять…

- Прекрати! - Шпейер откинулся назад. - Если бы вы пришли открыто как честный народ, вы нашли бы желающих выслушать вас. Может быть, даже многих. Но нет, вы действовали хитростью и коварством. Вы знали, что для нас правильно. Нас самих вы не спросили, не сочли даже нужным посвятить нас в это. Боже правый! Никогда не встречал я подобной наглости!

Инопланетянин поднял голову.

- Все ли вы говорите детям? Всю правду?

- Настолько, насколько они готовы понять.

- Ваша детская культура не готова понять эти истины.

- Кто, кроме вас, счел нас детьми?

- Как вы узнаете, что вы уже взрослые?

- Мы пытаемся выполнять взрослую работу и видали, способны ли справиться с ней. Конечно, мы совершаем порой жуткие промахи, мы люди. Но это наши собственные промахи. И мы учимся на них. Не вам учить нас, не вам с вашей чертовой психологической наукой, которой вы хвастаете и которая хочет определить рамки способностей каждого мозга! Вы хотите восстановить целостное государство, не так ли? А вы когда-нибудь задумывались, что, может быть, человека больше устраивает феодализм? Раздробленность, когда каждый знает свое собственное место, к которому принадлежит и частью которого является; община со своими традициями и своей честью; возможность каждого принимать решения, с которыми считаются; защита от высших сюзеренов, стремящихся захватить все больше власти; тысяча различных способов жизни? Мы всегда строили здесь, на Земле, сверхдержавы и всегда затем разрушали их снова. Я думаю, может быть, идея с самого начала была ошибочной. И может быть, на сей раз мы найдем что-нибудь лучшее. Почему не мир из маленьких государств, слишком крепких, чтобы распасться на части, и слишком маленьких, чтобы причинить кому-нибудь вред, - понемногу возвышающихся над мелкой завистью и злобой, но сохраняющих свои особенности, - тысяча различных подходов к решению наших задач? Может быть, тогда некоторые из них мы сумеем решить… сами!

- Никогда вы их не решите, - сказал инопланетянин. - Вы снова и снова будете распадаться на части.

- Это ты так думаешь. Я думаю иначе. Но кто бы из нас не был прав - а Вселенная чересчур огромна, чтобы предсказывать будущее, - мы должны сделать собственный свободный выбор на Земле. Я предпочел бы умереть, чем быть прирученным. Люди узнают о вас, как только судья Бродский будет восстановлен. Нет, раньше. Полк услышит обо всем сегодня, город - завтра, просто для того, чтобы исключить возможность снова всякими ложными идеями скрыть правду. К тому времени, когда прибудет ваш следующий космический корабль, наш выбор будет уже сделан - в нашей собственной манере, какова бы она ни была.

Инопланетянин спрятал голову в складках своей одежды. Шпейер повернулся к Макензи. Лицо его было влажным.

- Что-нибудь… ты хотел что-нибудь сказать… Джимбо?

- Нет, - пробормотал Макензи. - Ничего не приходит в голову. Давай организуем наш штаб здесь. Хотя я не ожидаю больше боев. Кажется, все уже кончилось.

- Безусловно. - Шпейер с трудом перевел дыхание. - Вражеские войска повсюду вынуждены будут капитулировать. Им не за что больше сражаться. Скоро мы сможем заняться залатыванием прорех.

Это был дом с внутренним двориком, стены которого были увиты розами. Улица еще не ожила, поэтому здесь царила предзакатная тишина. Горничная впустила Макензи через заднюю дверь и скрылась. Он направился к Лауре, сидевшей на скамье под ивой. Она взглянула на него, но не встала. Одной рукой она придерживала колыбель.

Он остановился, не зная, что сказать. Как она похудела! Внезапно она сообщила ему так тихо, что он едва смог расслышать:

- Том мертв.

- О нет! - У него потемнело в глазах.

- Я узнала это позавчера, когда несколько его людей прибрели домой. Он убит в Сан-Бруно.

Макензи не решался сесть с ней рядом, но ноги не держали его. Он присел на камни и стал разглядывать их причудливое расположение. Больше не на что было глядеть.

Ее голос донесся до него, ровный, без всякого выражения:

- Стоило это всего? Не только Том, но и столько других погибли ради политики?

- На карту было поставлено большее, - сказал он.

- Да, я слышала радио. И все же я не понимаю такой цены. Я очень старалась понять, но не могу.

У него не было сил защищаться.

- Может быть, ты права, голубка. Не знаю.

- Я не себя жалею, - сказала она. - У меня остался Джимми. Но Том столького лишился.

Он только сейчас осознал, что здесь младенец, что это его внук, о будущем которого надо подумать. Но он чувствовал себя полностью опустошенным.

- Том хотел, чтобы он носил твое имя, - сказала она.

А ты этого хотела, Лаура? - мысленно спросил он. А вслух:

- Что ты будешь делать теперь?

- Найду что-нибудь.

Он заставил себя посмотреть на нее. Заходящее солнце падало на листву ивы и на лицо Лауры, повернутое сейчас к младенцу, который не был виден ему.

- Вернись в Накамуру, - сказал он.

- Нет. Куда-нибудь в другое место.

- Ты так любила горы… - выдавил он. - Мы…

- Нет. - Она встретила его взгляд. - Ты не виноват, папа. Нет, не в тебе дело. Но Джимми не станет солдатом. - Она заколебалась. - Я уверена, что некоторые эсперы будут продолжать свое дело, пусть на новой основе, но с прежними целями. Я думаю, нам следует присоединиться к ним. Джимми должен верить в нечто другое, чем то, что убило его отца, и работать, чтобы это другое стало реальностью. Ты не согласен?

Макензи с трудом поднялся.

- Я не знаю, - сказал он. - Никогда не был мыслителем… Можно мне взглянуть на него?

- О, папа…

Он подошел и посмотрел на маленькое спящее существо.

- Если ты снова выйдешь замуж, - сказал он, - и у тебя будет дочь, назовешь ее своим именем? - Он увидел склоненную голову Лауры и ее стиснутые руки и поспешно сказал: - Ну, я пойду. Я хотел бы навестить тебя снова, завтра или в другое время, если ты захочешь.

Тогда она бросилась в его объятия и заплакала. Он поглаживал ее волосы и что-то бормотал, как тогда, когда она была ребенком.

- Ты хочешь вернуться в горы, не так ли? Ведь это и твой край, твой народ, место, к которому ты принадлежишь.

- Т-ты даже не представляешь, как я этого хочу.

- Тогда почему же нет? - вскричал он. Его дочь выпрямилась.

- Я не могу, - сказала она. - Твоя война закончилась. Моя только начинается.

Он старался держать себя в руках, но смог сказать только:

- Надеюсь, ты ее выиграешь.

- Может быть, через тысячу лет… - Она не смогла продолжать.

Уже темнело, когда он ушел от нее. Жизнь города еще не вошла в свою колею, так что на улицах было темно, только звезды освещали крыши. Эскадрон, ожидавший полковника, чтобы проводить его в казармы, странно выглядел в свете фонарей. Солдаты отсалютовали ему и поехали следом, держа ружья наготове, и единственным нарушавшим тишину звуком был стук копыт.

ВОЗМЕЗДИЕ ЭВЕЛИТ

Poul Anderson

The Share of Flesh

Galaxy, December 1968

1

С оружием Мору разобрался. Пришельцы успели продемонстрировать местным проводникам, сколь мощные вспышки пламени вылетают из бластеров - так назывались те штуки, что висели у каждого из них на боку. Но про видеопередатчики Мору, конечно же, знать ничего не мог. Возможно, он считал их амулетами.

Поэтому вышло так, что когда он убил Данли Сэрна, то сделал это на глазах у его жены.

В общем, произошла случайность. Биолог выходил на связь в установленные часы утром и вечером (сутки длились здесь двадцать восемь часов), а днем отсылал сообщение своему компьютеру. Но поскольку они с Эвелит поженились недавно и были столь беспредельно счастливы, Эвелит старалась перехватить послания Данли в любую свободную минуту.

И то, что она именно в этот момент оказалась у экрана, вряд ли можно назвать совпадением. Как милетех экспедиции, в чьи обязанности входила охрана форта, Эвелит уже осмотрела весь лагерь. Она родилась в той дикой части Кракена, где представители обоих полов в равной степени владели искусством ведения боя. Впрочем, местные жители на Локоне были настроены весьма дружелюбно по отношению к "сошедшим с небес". После каждой встречи с аборигенами Эвелит Сэрн убеждалась, что за их сдержанностью скрываются благоговение и страстная надежда на дружбу с пришельцами. Капитан Джонафер придерживался той же точки зрения. Ее служба превратилась в синекуру. Эвелит часто была не занята и старалась как можно больше узнать о работе Данли, чтобы помочь ему после его возвращения из долины.

Последнее медицинское обследование подтвердило, что она беременна, но Эвелит решила пока не говорить Данли об этом. Скажет потом, когда они вновь будут вместе. Однако сознание того, что они дали начало новой жизни, наложило свой отпечаток - Данли стал для нее как бы путеводной звездой.

В тот день, день его смерти, она вошла в биолабораторию, насвистывая. Был полдень. Снаружи нещадно палило солнце, заливая все вокруг горящей медью: и пылыгую землю, и сборные домики, теснившиеся вокруг небольшого корабля, доставившего их с орбиты, припаркованные флиттеры и гравилеты, на которых космонавты облетали остров, единственную обитаемую точку на этой планете, и самих космонавтов. За пределами форта виднелись перистые верхушки деревьев и грязно-кирпичные здания большого города, растянувшегося между их лагерем и озером Зело. Издалека доносились голоса. Ветер приносил резкий запах дыма.

Здесь, на этой планете, гравитационное поле составляло 77 процентов стандартного. Меньше чем две трети того, в котором выросла Эвелит. Высокая молодая женщина с красивым телом, но немного резкими чертами лица, она легкой походкой быстро прошла в конец комнаты.

Биолаборатория занимала больше половины дома, где жили Сэрны. Особых удобств не было. Их не бывает, когда горстка представителей разных культур стремится воссоздать цивилизацию на обломках империи. Для Эвелит, однако, это был их дом. Аскетическое существование совсем не тяготило ее. И в Дан-ли, когда она встретила его на Кракене, она в первую очередь оценила легкость, с какой он воспринял суровую жизнь ее родного края. И это несмотря на то, что на Эфее он привык к комфорту.

Как холодно и зябко в доме! Однако Эвелит с удовольствием вдохнула прохладный воздух. Села, включила приемное устройство. Почти сразу же установилась хорошая картинка. На экране возникло трехмерное изображение лесной поляны.

- …по-моему, происходящие от клевера, - зазвучал спокойный голос Данли. Сердце Эвелит забилось сильнее.

Речь шла о рассыпанных среди красной травы растениях с зелеными трехлопастными листьями. Когда Данли опустил передатчик ближе к земле (он хотел отослать в компьютер необходимые детали), Эвелит ощутила запах клевера. Она нахмурила брови, пытаясь вспомнить… Ну, конечно же. Клевер был одной из тех культур, которые еще до наступления Долгой Ночи человек перенес с Земли на многие планеты. О большинстве из них теперь никто не помнит. Часто эти формы жизни становились практически неузнаваемы. Тысячи лет эволюция приспосабливала их к местным условиям. Иногда же небольшая исходная популяция кардинально преображалась под воздействием мутаций. Так было, например, на Кракене. Пока Данли со своей командой не появился там, никто не догадался, что сосны и чайки, да и ризобактерии тоже - фактически изменившие облик иммигранты. Но банки данных на Эфее сверху донизу забиты информацией, и так уж устроена курчавая голова Данли…

На дисплее, во все поле экрана, показалась его рука, собирающая образцы. Как она хотела поцеловать ее!

Терпение, - напомнила "невесте" другая часть ее души, "офицер". - Мы же приехали сюда работать. Открыли еще одну потерянную колонию, прозябающую, вернувшуюся к крайне примитивному состоянию. Мы должны как можно лучше изучить их культуру и принять решение, стоит ли посылать сюда экспедиции, чтобы привести этих людей в цивилизованный вид. Или же на два - три столетия оставить их, а те немногие ресурсы, что может выделить Союз Планет, использовать в другом месте. Надо написать подробный отчет для Совета. Поэтому-то я здесь, на плоскогорье, а он - в джунглях среди дикарей.

Возвращайся скорей, любимый!

Она слышала, что Данли говорит на диалекте жителей джунглей. Это была какая-то исковерканная форма локонезского, который, в свою очередь, отдаленно происходил от англеза. За несколько недель интенсивной работы лингвист экспедиции расшифровал язык, а затем все члены экипажа стандартным образом "загрузили" его в мозг. Тем не менее Эвелит восхищало, как быстро ее муж начал бегло говорить на диалекте дикарей после нескольких дней бесед с ними.

- Мы еще не пришли, Мору? Вы говорили, что это недалеко от нашего лагеря.

- Уже почти на месте, "человек с облаков".

В груди Эвелит зародилась тревога. Что происходит? Неужели Данли оставил своих спутников и отправился куда-то один на один с туземцем? Ведь Рогар из Локона предупреждал, что эти люди весьма вероломны и с ними надо быть настороже. Впрочем, только вчера проводники с риском для собственной жизни спасли Хэми Филла, упавшего в бурную реку…

Передатчик качался в руке Данли, изображение прыгало. У Эвелит слегка закружилась голова. Время от времени она бросала взгляд на дисплей. На экране царил лес. Он был наполнен многочисленными зьериными тропами, ржавого цвета листвой, переплетением коричневых стволов и ветвей деревьев. Из темноты доносились резкие крики невидимых животных. Эвелит почувствовала едкие неприятные запахи, жаркую и влажную атмосферу джунглей. Этот мир - а он давно уже никак по-другому не назывался, кроме как просто Мир, поскольку его обитатели забыли, что в действительности представляют собой звезды, - этот Мир плохо подходил для колонизации. Жизнь, порожденная им, часто была ядовитой. Здесь всегда не хватало пищи. Благодаря привезенным с собой припасам люди выживали, правда, с большим трудом. Первые поселенцы, без сомнения, собирались исправить положение, но не успели. Разразилась катастрофа. Остались свидетельства того, что их единственный город был сметен с лица земли ракетным ударом, а сил для восстановления не хватило. Большинство людей погибло. Еще чудо, что от человека осталось что-то, кроме костей…

Мы пришли, "человек с облаков".

Изображение перестало дергаться. Молчание проникло из джунглей в лабораторию.

- Я ничего не вижу, - проговорил наконец Данли.

- Иди за мной, я покажу.

Данли укрепил свой передатчик в развилке дерева. На экране было видно, как они с Мору идут по лугу. Голова дикаря была на уровне плеча Данли. Рядом с космическим скитальцем проводник казался ребенком. Но состарившимся ребенком: лицо, морщинистое и ссохшееся, обрамлял черный куст бороды и волос; обнаженное тело испещрено шрамами, правая нога хромая - сказывались старые раны. Он не мог охотиться и, чтобы прокормить семью, вынужден был ловить рыбу и ставить силки. Снаряжение Мору состояло из поясного ремня, веревки для изготовления силков, обвязанной вокруг тела, ножа из вулканического стекла и подобия рюкзака, сшитого из пропитанной жиром ткани столь плотного плетения, что при необходимости в нем можно было переносить жидкости. Остальные аборигены из группы вполне могли преследовать дичь и потому были более обеспеченными. Однако все они внешне мало отличались друг от друга. Не имея жизненного пространства для расширения, население острова постепенно вырождалось. Но даже по сравнению со своими товарищами Мору выглядел самым убогим. Должно быть, он был бесконечно счастлив, когда рядом с деревней приземлился флиттер и иноземцы предложили ее жителям сказочные товары, которые потом в течение недели или двух демонстрировались всей округе. Однажды с помощью передатчика Данли показал Эвелит соломенную хижину Мору: немногочисленные жалкие пожитки, женщина, изнуренная и состарившаяся от тяжкого труда, сыновья, выглядевшие сморщенными гномиками, хотя, по словам отца, им было лет по семь - восемь, что соответствовало нашим двенадцати - тринадцати годам.

Рогар утверждал, что обитатели долин жили бы менее бедно, если бы не преследовавший их злой рок. Племена непрерывно воевали друг с другом. Однако, - подумала Эвелит, - какую реальную угрозу могли они представлять?