- "Технон" - это всего лишь гигантский социоматематический компьютер, который принимает основные политические решения на основе всей доступной информации, постоянно поступающей из всех возможных источников. Машине свойственно меньше ошибаться, в отличие от человека она не эгоистична и неподкупна. - Чантавар улыбнулся. - А также позволяет человеку не заботиться о самом себе.
- У меня сложилось впечатление, что существует аристократия…
- Ну, если вы хотите это так назвать. Кто-то должен нести ответственность за исполнение политики "Технона" и решать маленькие повседневные проблемы. Для этого существует класс администрации - министры. Они управляют жизнью простолюдинов. Это деление - наследственное, но правила не настолько жестки, чтобы тот или иной простолюдин не мог дорасти до министра.
- Там, откуда я прибыл, - медленно сказал Лангли, - мы знали, что лучше не оставлять выбор лидера на волю судьбы, - ведь наследование - дело случая.
- В наше время это не так важно. Я уж говорил, у нас существует генная инженерия. - Чантавар накрыл ладонью руку Лангли и легко погладил ее (движение не было нежным - просто другие обычаи, понял Лангли). - Послушайте, капитан, я не вижу в ваших словах ничего предосудительного, но есть люди, которых подобные разговоры достаточно нервируют. Имейте это в виду.
- Чем мы… я и мои друзья… можем заняться? - Лангли раздражала напряженность в собственном голосе.
- Ваш статус несколько необычен, не так ли? Я назначаю себя вашим начальником, у вас будет что-то вроде министерского ранга с собственными временными фондами. Кстати, это не филантропия. У Техната есть резервные фонды для непредвиденных случаев, таким образом, вы классифицируетесь как "непредвиденный случай". Возможно, что-нибудь мы и наработаем, но во всех случаях не бойтесь - в простолюдины вас не переведут. Если у нас с вами не получится, ваши знания о прошлом сделают вас игрушкой в руках историков на всю оставшуюся жизнь.
Лангли кивнул. Выйдет так или иначе - похоже, это не имело большого значения. Пегги была мертва.
Пегги была мертва. Вот уже пять тысяч лет она была прахом, глазницы ее пусты, а рот покрыт землей, вот уже пять тысяч лет от нее осталось не более чем воспоминание. Он загнал поглубже в себя осознание всего этого, отчаянно пытаясь сосредоточиться на ничего не значащих деталях собственного выживания, но мысль уже резала, как нож.
Он больше никогда ее не увидит.
И ребенок был прахом, и друзья были прахом, весь его народ стал прахом: мир жизни и смеха, гордых зданий, песен, слез и мечтаний утонул на нескольких ветхих страницах в каком-нибудь забытом архиве. Вот что значит чувствовать себя привидением.
Он склонил голову, хотелось заплакать, но за ним наблюдали чужие глаза.
- Веселого тут мало, - с симпатией посочувствовал Чантавар и добавил: - Примите мой совет и сосредоточьтесь на некоторое время на сиюминутных проблемах. Это должно помочь.
- Да, - согласился Лангли, не подымая глаз.
- Вы тоже пустите здесь корни.
- Сомневаюсь.
- Что ж, если нет - вам лучше уехать. - В голосе проскользнули странные злые нотки. - Развлекайтесь. Я покажу вам несколько интересных заведений.
Лангли уставился в пол.
- Есть одно дело, где вы можете помочь мне прямо сейчас, - продолжил Чантавар. - Вот почему я пришел встретиться с вами сюда, а не вызвал в свой кабинет. Больше непринужденности.
Лангли коснулся своих губ, вспоминая, как пятьдесят веков назад их теребили и ласкали пальцы Пегги.
- Это по поводу пришельца, который был вместе с вами. Сарис Хронна. Кажется, так вы его называли?
- Вроде того. Что с ним?
- Как вы знаете, он бежал. До сих пор мы его не отыскали. Он опасен?
- Не думаю, по крайней мере если его не дразнить. У его народа есть природный охотничий инстинкт, но в остальном они очень мирные, к нам относились весьма дружелюбно. Сарис прилетел, чтобы посмотреть на Землю, ну и выступить в качестве посла, что ли. Думаю, он скрывается, чтобы осмотреться и оценить ситуацию. Видно, он испугался возможности быть посаженным в клетку.
- Он может управлять электронными и магнитными потоками. Вы знаете об этом?
- Конечно. Сначала нас это тоже поразило. Представители его расы не являются телепатами в обычном смысле этого слова, но они чувствительны к нейронным токам - особенно эмоциональным - и могут их передавать. Я… я действительно не знаю, может он читать мысли человека или нет.
- Нам необходимо его отыскать, - сказал Чантавар. - У вас есть какие-нибудь соображения, куда он мог направиться и чем занят?
- Мне… надо подумать. Но я уверен, он не опасен. - Про себя Лангли в этом сомневался. Слишком мало он знал о холатанском разуме, отличающемся от человеческого. Как отреагирует Сарис Хронна, когда обо всем узнает?
- Вы записали, что его планета находится почти в тысяче световых лет от Солнца. Нам она, конечно, не известна. Мы не собираемся причинять этому существу никакого вреда, но найти его просто необходимо.
Лангли поднял взгляд. На подвижном улыбающемся лице Чантавара пылал лихорадочный румянец. В глазах появился охотничий блеск.
- А собственно, что за спешка? - поинтересовался космонавт.
- Причин тут несколько. А основная в том, что он может оказаться носителем какой-нибудь инфекции, к которой у человека отсутствует иммунитет. У нас уже были случаи подобных эпидемий.
- Мы находились на Холате около двух месяцев. Никогда в жизни не чувствовал себя здоровее.
- Тем не менее, это нуждается в проверке. Далее, как он собирается жить, если не будет воровать? Этого также нельзя допустить. Есть у вас хоть какая-нибудь мысль, куда он мог отправиться?
Лангли покачал головой.
- Я должен серьезно подумать, - сказал он осторожно. - Может быть, я и найду ответ, но обещать ничего не могу.
- Ладно, - сухо сказал Чантавар, - на сегодня достаточно. Пойдемте, слегка перекусим.
Он поднялся, Лангли последовал за ним, двое охранников загрохотали в ногу у них за спиной. Космонавт почти не обращал внимания на залы и антигравитационные шахты, по которым его вели. Он спрятался в скорлупе собственного безнадежного отчаяния.
О моя дорогая, я так и не вернулся. Ты ждала, состарилась, умерла, а я к тебе так и не пришел. Я… я прошу прощения, моя бесценная, извини меня. Да простит меня прах.
Где-то подспудно сверлила острая холодная мысль, полная беспокойства и подозрений: уж слишком приветливым показался Чантавар. А ведь он - большая шишка. Почему он лично возглавил охоту на Сариса? Его объяснения были несерьезными, истинная причина крылась в другом…
А что я могу с этим поделать?
4
В доме верховного комиссара металлургии министра Юлайка шел прием. Собрались сливки общества со всей Солнечной системы и ближайших звезд, и Чантавар прихватил с собой экипаж "Эксплорера".
Лангли следовал с министром вдоль высокой колоннады, в широких пролетах мягко мерцал воздух, освещая фрески на стенах. Позади вышагивали шесть телохранителей - абсолютно похожие друг на друга гиганты. Чантавар объяснил, что это его персональные рабы - результат клонирования в экзогенном танке. Что-то в них было не совсем человеческое.
Космонавт постепенно преодолевал чувство неловкости, хотя по-прежнему не представлял себе, как можно достойно выглядеть, когда из-под туники у тебя торчат тонкие голые ноги.
С тех пор как их освободили, он, Блаустайн и Мацумото редко выходили из дворцового помещения. Обычно они сидели напротив друг друга, почти не разговаривая и лишь изредка тихо поругиваясь полными боли голосами, - все было еще слишком внове, слишком опустошающе неожиданным.
Они приняли приглашение Чантавара без особого интереса. Какие могут быть дела у трех призраков на светском приеме?
Их жилище было достаточно роскошным - мебель, принимающая форму твоего тела и подбегающая по первому зову, чудо-ящик, который тебя вымоет, вычистит, сделает массаж, а напоследок спрыснет твою отдраенную шкуру одеколоном, мягкие, ласкающие глаз пастельные тона вокруг. Лангли вспомнил: видавший виды передник брошен на кухонный стол, перед ним банка пива, за окном ночь Вайоминга и Пегги, сидящая рядом.
- Чантавар, - неожиданно спросил он, - вы еще держите лошадей? - В этом ныне земном языке, которому его научили, было слово для названия животного, а поэтому, может быть…
- А почему вас это… я не знаю. - Министр был явно озадачен. - Не припомню, чтобы видел хоть одну, кроме как в исторических фильмах. Думаю, если их нет на Земле, то должны быть… да… должны быть… на Торе, для развлечения. Лорд Браннох часто утомляет гостей разговорами о лошадях и собаках.
Лангли вздохнул.
- Если их даже и нет в Солнечной системе, можно было бы синтезировать, - предложил Чантавар. - У нас могут делать на заказ просто отличных животных. Хотите как-нибудь поохотиться на дракона?
- Спасибо, не беспокойтесь, - ответил Лангли.
- Сегодня здесь будет множество важных лиц, - сказал Чантавар. - Если вы в достаточной степени кого-либо расположите к себе - считайте, ваше будущее решено. Держитесь подальше от леди Халин: ее муж ревнив, и вы закончите жизнь рабом со стертой памятью, даже если бы я захотел вмешаться. Не принимайте близко к сердцу то, что увидите… В частности, кое-кто из интеллектуалов помоложе затеяли своего рода игру в высмеивание современного общества и будут счастливы, если вы их поддержите. Но в то же время избегайте высказываний, которые могут счесть опасными. Иными словами, ни во что не ввязывайтесь и постарайтесь просто приятно провести время.
Они уже не шли пешком, а сидели на удобных скамьях, установленных на движущейся дорожке, к которой поднялись на гравилифте - от движения без опоры захватывало дух. Их поездка, Лангли оценил ее мили в три, закончилась возле ворот с искусственными водопадами по сторонам. Они проследовали в ворота между рядами охранников в шитых золотом ливреях.
Первым впечатлением Лангли была необъятность. Помещение имело с полмили в диаметре и было заполнено ослепительным водоворотом тысяч гостей. Казалось, крыши у него нет и все происходит под тихим ночным небом, полным звезд, и луной. Но он решил, что вверху все же есть невидимый купол, и представил себе, как с головокружительной высоты выглядит это захватывающее зрелище внизу.
В воздухе витал едва уловимый аромат - всего лишь намек на свежесть, из скрытых источников доносилась музыка. Лангли попытался прислушаться, но все заглушали голоса. Да и сама музыка была какой-то бессмысленной - отличалась сама гамма. Он пробормотал Блаустайну sotto voce:
- Всегда думал, что после Бетховена было написано не так уж и много, и, похоже, это распространяется и на отдаленное будущее, мир не изменился.
- Аминь, - сказал физик. Его тонкое с длинным носом лицо было мрачным.
Чантавар представил их хозяину, который оказался неправдоподобно толстым и багрово-фиолетовым, но не без определенной силы в маленьких черных глазках. Лангли припомнил, как подобает сотруднику одного министра приветствовать другого министра и преклонил колено.
- Человек из прошлого, а? - Юлайн прочистил горло. - Интересно. Очень интересно. Нужно как-нибудь поболтать с вами подольше. Кгхм… Н-ну и как вам тут?
- Впечатляюще, милорд, - ответил Мацумото с невозмутимым видом.
- Хм-м-м. Ха. Да. Прогресс, изменения.
- Чем больше изменений, милорд, - отважился Лангли, - тем меньше перемен.
- Хм-ф. Хо! Да. - Юлайн отвернулся, чтобы поприветствовать кого-то еще.
- Отлично сказано, приятель. Действительно отлично. - В голосе слышался сдерживаемый смех.
Лангли поклонился молодому человеку с пятнами на щеках.
- Выпивка, сюда! - приказал тот. К ним подкатил столик, он снял с него два хрустальных бокала и подал один Лангли. - Я хотел с вами встретиться с тех самых пор, как только услышал о вас. Я провожу исторические исследования в местном университете. Занимаюсь общностью взглядов мыслителей, которые пытались соотнести искусство с состоянием общества в целом.
Чантавар приподнял бровь. На фоне множества драгоценностей и роскошных одежд его исключительно простой костюм обращал на себя внимание.
- Ну и как, мой друг, пришли к каким-нибудь выводам? - спросил он.
- Определенно, сэр. Я нашел двадцать семь книг, где авторы соглашаются, что первобытная, мужественная стадия культуры порождает соответствующее искусство - простое и сильное. А вот украшательство и излишества вроде наших отражают упадок общества, где разум превалирует над душой.
- Ах вот как. Вы когда-нибудь видели произведения искусства, созданные на ранних стадиях освоения Тора, когда они все время сражались с природой и друг с другом и были известны как самое грубое, обладающее лишь кулаками племя во Вселенной? Их основным элементом являются наисложнейшие из когда-либо виденных переплетения виноградных гроздьев. С другой стороны, в последние дни Марсианской гегемонии они обратились к простоте кубизма. Вы читали комментарии Сардью? Шимарриона? Или девять кассет "Исследования Тэник"?
- Видите ли… видите ли, сэр, в моем списке они есть, но даже с помощью роботов… так много нужно прочитать и…
Чантавар, явно развлекаясь, тут же доказал обратное, а затем начал приводить взаимоисключающие примеры из истории за последние три тысячелетия. Лангли воспользовался случаем и покинул сцену.
Довольно привлекательная женщина с глазами слегка навыкате схватила его за руку и стала рассказывать, как это потрясающе увидеть человека из прошлого, и она уверена, что это была такая интересная эпоха, тогда все были такие мужественные. Лангли почувствовал облегчение, когда старик с резкими чертами лица позвал ее к себе и она отошла, надув губы. Очевидно, в Технате женщины занимали подчиненное положение, хотя Чантавар мельком упоминал о немногочисленных великих женщина-лидерах.
Лангли сгорбился и уныло побрел к буфету, где взял тарелку с чем-то очень вкусным и подлил в бокал вина. Так или иначе, сколько еще будет продолжаться этот фарс? Лучше было бы куда-нибудь отправиться самому.
Снаружи стояло лето. Теперь на Земле всегда было лето, планета с помощью человека вошла в межледниковый период - повысили содержание двуокиси углерода в воздухе. Да, будь здесь Пегги, это было бы достойным приключением, но Пегги мертва и забыта. Ему хотелось выйти наружу и пройтись по земле, в которую она вернулась давным-давно.
Явно перебравший дряблый тип обнял его за шею, поприветствовал и стал выспрашивать насчет постельной техники его времени. Как здорово было бы дать в эту ро… Лангли разжал кулаки.
- Хотите девочек? М-министр Юлайн - само гостеприимство, пройдите во-он туда, немного развлекитесь, пока центаврийцы не стерли нас в порошок.
- Все верно, - язвительно заметил человек помоложе. - Вот почему с нас сдерут кожу. Из-за таких, как ты. Капитан Лангли, как они дрались в ваше время?
- Достаточно сносно, когда им приходилось это делать, - ответил американец.
- Я так и думал. Люди, которые могут выжить. Вы завоевали звезды потому, что не боялись пнуть того, кто стоял у вас на дороге. А мы боимся. Мы все в Солнечной системе стали мягкими. Уже тысячу лет не вели больших войн, а теперь, когда она вырисовывается, мы не знаем, как это делается.
- Вы служите в армии? - спросил Лангли.
- Я? - Молодой человек выглядел удивленным. - Вооруженные силы Солнечной системы состоят из рабов. Они выращены и обучены специально для этого и являются общественной собственностью. Высшими офицерами назначаются министры, но…
- Хорошо, а вы бы выступили за призыв собственного класса на службу?
- Без толку. Они не смогут. Это не для общества со специалистами-рабами. А вот центаврийцы призывают свободнорожденных, и они любят драться. Если бы мы так умели...
- Сынок, - пренебрежительно спросил Лангли, - ты когда-нибудь видел людей с размозженными черепами, вываливающимися внутренностями, торчащими через кожу ребрами? Когда-нибудь смотрел в лицо человеку, который хочет тебя убить?
- Нет… нет, конечно, нет. Но…
Лангли пожал плечами. Такой тип людей он встречал и раньше у себя дома. Он пробормотал извинения и отошел в сторону. К нему присоединился Блаустайн, и они перешли на английский.
- Где Боб? - спросил Лангли.
Блаустайн криво усмехнулся.
- Последний раз, когда я его видел, он покидал сцену с одной из девушек для развлечений. Миленькая и такая же кроха. Может быть, идея не так уж и плоха.
- Для него, - сказал Лангли.
- Я не могу. Во всяком случае не сейчас. - Блаустайн выглядел больным. - Ты знаешь, я подумал, может быть, даже если все, что мы знали, ушло, то хотя бы сейчас к человеческой расе наконец-то придет здравый смысл. Я был пацифистом, ты знаешь - интеллигентным пацифистом, просто потому, что видел, какой кровавый, бессмысленный фарс война, как никто, кроме нескольких парней из верхушки, ничего от нее не приобретал… - Блаустайн тоже был слегка навеселе. - А решение такое простое! Оно лежит прямо перед носом: всеобщее правительство с зубами! Вот и все. Войны больше нет. Нет больше убитых мужчин, разграбленных ресурсов, сожженных заживо. Я думал, может быть, за пять тысяч лет даже наша слабоумная раса усвоит уроки самосохранения. Вспомни, на Холате никогда не было войн. Неужели мы настолько глупее?
- Я думаю, вести межзвездную войну будет достаточно сложно, - сказал Лангли. - Потребуются годы только для того, чтобы прилететь сюда.
- Ха-ха. К тому же недостаточны экономические стимулы. Если планету можно вообще колонизировать, то она должна существовать на самообеспечении. По этим двум причинам с тех пор, как колонии отделились, на протяжении тысячи лет не было настоящей войны.
Трижды качнувшись на ногах, Блаустайн наклонился ближе.
- Но одна война тут вырисовывается. И мы очень даже можем стать ее свидетелями. Богатые минеральные ресурсы на планетах Сириуса, правительство там слабое, а у Сола и Центавра наоборот. И оба претендуют на эти планеты. И ни то, ни другое не может себе позволить поступиться ими - слишком невыгодно. Я только что беседовал с офицером, который сказал мне почти то же самое, не считая чего-то там о грязных дикарях центаврийцах.
- И все же мне по-прежнему хотелось бы знать, как ты будешь воевать на расстоянии четырех с половиной световых лет? - спросил Лангли.