"Тускарора" - научно-фантастическая повесть А. Днепрова, которая рассказывает о молодых энтузиастах Дальнего Востока, о советским ученых, осваивающих энергетические ресурсы, скрытые под дном океана.
Содержание:
АНАТОЛИЙ ДНЕПРОВ - ТУСКАРОРА 1
Дождь 1
Черемных и его идея 1
Приморская, 23 2
"Курилэлектропроект" 3
"Алые паруса" 4
Лайнер "Буссоль" 4
Океан 5
"Подземный чайник" 6
Перед бурей… 6
Мы ныряем в океан 7
Тускарора 8
Последние приготовления 9
Накануне 9
Остров поет 10
АНАТОЛИЙ ДНЕПРОВ
ТУСКАРОРА
Дождь
Вы бывали в Южно-Сахалинске? Нет? Напрасно. Обязательно побывайте, не пожалеете. Особенно если, осмотрев город, не поленитесь подняться на сопку Российскую, к турбазе "Горный воздух". Говорят, там лучше всего зимой, в декабре или в январе, когда сыплет теплый пушистый снег и лыжи будто сами катятся под гору. А если бы в Южно-Сахалинске вам довелось встретить девушку по имени Майя, она уверила бы вас, что их сахалинский снег сам по себе покатит вас и вверх, вопреки всем законам природы.
- Если бы вы знали, как у нас хорошо зимой!
В Май ином голосе чувствовалась виноватая нотка. Мы стояли на балконе здания турбазы и смотрели на дождь. Дождь и туман, из-за которого на полкилометра вокруг ничего не было видно. А забрались мы сюда для того, чтобы с высоты посмотреть на южно-сахалинские "Черемушки".
- Они вон там, немножко правее, - сказала Майя, указывая в непроглядную серую пустоту.
- Хемингуэевский дождь… - прошептал я мечтательно.
- Нет. Это наш дождь.
Майя обиделась.
Я посмотрел на часы. Девушка встрепенулась и схватила меня за руку.
- Подождите. У нас бывает так. Дождь, туман, дождь - и вдруг солнце. Правда.
Уж очень ей хотелось показать мне "Черемушки" сверху.
- А если самолёт не захочет меня ждать, тогда как?
- Они в такую погоду не летают…
- Ну да, дождь, туман, дождь - и вдруг солнышко. И мой самолет фюить - и вспорхнул.
Майя кашлянула и, смешно поежившись, мальчишеским басом сказала:
- Ну ладно, идемте, раз вы так торопитесь…
Она провожала меня до самого аэровокзала и ждала, пока я сдавал багаж и регистрировал билет.
- Прилетайте зимой.
- Обязательно прилечу, если вы к тому времени возьмете в библиотеке книгу Хемингуэя "Прощай, оружие" и прочитаете ее, - пошутил я.
Она смущенно стала рассматривать наши руки, сжимавшиеся в прощальном рукопожатии. Затем выдернула руку и побежала к выходу.
- Прилетайте! - крикнула она и скрылась.
А дождь все шел.
Я уселся на скамейку и стал рассматривать пассажиров.
Все рейсы задержались, поэтому скопилось очень много народу. Некоторые, видимо просидев на аэродроме с раннего утра, дремали. Другие собирались группами и оживленно болтали. На скамейке ребята громко стреляли костяшками домино. "Козел" должен был во всю глотку кричать: "Ку-ка-ре-ку!" При этом те, кто дремал, недовольно морщились. "Козел" - и вдруг "ку-ка-ре-ку"?
- Ты, Витька, кричишь как-то молча! Уговор - во все горло!
- У меня голос такой, - робко оправдывался парнишка. - Я лучше буду кричать, как умею, но зато три раза…
- Ребята, сделаем ему скидку? - спросил высокий парень.
- Ладно, пусть кричит три. Это как раз будет соответствовать требуемой звуковой мощности. Рыба! Ну-ка, посчитаем!
- Ага, теперь твоя очередь кричать, Бикфорд!
Долговязый блондин с пестрым платком на шее прочистил горло и заорал так, что в окнах задребезжали стекла. Со всех сторон на ребят зашикали. Я увидел, как в зал вошел коренастый мужчина в зеленом дождевике и, пробираясь среди пассажиров, направился к парням. Увидев его, они встрепенулись, перемешали костяшки и встали.
- Пошли, - сказал мужчина коротко. - Я вам сейчас покажу, где зимуют петухи.
- В сарае, Лаврентий Петрович, - попробовал было отшутиться Бикфорд.
- В сарае? Нет, батенька, такие петухи, как вы, зимуют на острове Итуруп.
"Итуруп, Итуруп… Это, кажется, самый большой остров в Курильской гряде", - пронеслось у меня в голове.
- Забирайте вещи, - приказал мужчина.
Голос у него был суровый и властный. Такому не возразишь. Я обратил внимание на его багрово-коричневое лицо, как у рыбака, сошедшего с сейнера.
"Ну и начальничек!" - подумал я не столько потому, что оправдывал манеру мальчишек играть в домино, сколько из-за их несколько растерянного вида.
Не знаю почему, но я поплелся за ними, вышел из аэровокзала и стал наблюдать, как мужчина отчитывал доминошную команду.
- Даже плащи умудрились сдать в багаж! Вот теперь и стойте, как мокрые куры!
- Разрешите пойти взять вещи?
- Идите.
Когда мужчина закурил, я подошел к нему и попросил спичку. Хотелось рассмотреть его поближе. Лицо у него было все в мелких острых морщинках. На щеках пробивалась жесткая седеющая щетина. Должно быть, когда-то он брился. Он осмотрел меня сощуренными голубыми глазами.
- Ничего ребята, - сказал я примирительным тоном. - Молоды.
- В нашей работе самое главное - дисциплина. Иногда от этого зависит жизнь, - сказал он спокойным, мягким голосом. - Вот и приходится.
Он чиркнул спичкой и поднес ее к моей сигарете.
- У вас потухла. Кстати, какие у вас? С фильтром? Вы давно из Москвы?
- Десять дней как приехал.
- Да ну! - оживился мой собеседник. - Как там? - Порядок. По Мичуринскому проспекту пустили троллейбус.
- Мичуринский? Простите, это где?
Меня всегда раздражает, когда кто-нибудь не знает проспекта, на котором я живу.
- Это там, где улица Столетова.
- Простите…
Я удивленно поднял на него глаза.
- Вы москвич?
- Да, но только давно не был в Москве.
- А эти ребята?
- Аспиранты из Института геологии. Прилетели в марте. Готовят здесь диссертационные работы. Значит, в Москве много перемен.
Я стал объяснять ему, где улица Столетова и где Мичуринский проспект. Подошли аспиранты, нагруженные вещевыми мешками.
- Мы готовы, Лаврентий Петрович.
Он окинул их изучающим взглядом и кивнул. Затем вдруг обернулся ко мне и спросил:
- А вам что, негде переночевать? Ведь сегодня все рейсы отменены.
- Не может быть…
- Конечно. Нечего вам здесь торчать. Поехали в город, меня ждет "пикап", так что все уместимся.
По дороге мы познакомились. "Лаврентий Петрович Широкий, доктор геологических наук". - "Очень приятно. Виталий Александрович Сушков, кандидат физико-математических наук. По приглашению Южно-Сахалинского института читал цикл лекций по электронной измерительной технике". - "Вот как, интересно! А что вы сейчас делаете в Москве? Не хотели бы вы…"
Кончилось тем, что я поехал не в гостиницу, а прямо на квартиру Широкого.
- Я вас никуда не отпущу, - сказал он тем же властным голосом, каким обращался к своим аспирантам.
- У меня командировка кончается.
- Мы ее продлим настолько, насколько нужно.
- Да, но…
- Женаты, дети есть?
- Нет.
- Тогда вопрос решен.
Я никогда не жалел, что вопрос решился именно так…
Черемных и его идея
Дождь все еще шелестел в листьях деревьев за окном. На улице стояла желтая полутьма. Мы разговаривали очень долго, наверное часа три, и мне ни с того ни с сего стало казаться, что внезапно наступившая перемена в моей жизни только снится.
- Я вижу, вам хочется спать.
- Нет, что вы…
- Да не врите же, я вижу по вашим глазам. Я сейчас постелю.
Широкий зашел за дверь, снял с вешалки меховой тулуп и бросил на пол. Затем пошарил в шкафу и достал простыню.
- Вы моложе меня и поэтому будете спать па полу.
Глаза у меня слипались, и я начал покорно раздеваться.
- Кстати, Лаврентий Петрович, я как-то постеснялся спросить, для чего, собственно, вы меня здесь оставили?
- А вы уже жалеете?
- Нет, что вы! Но все же…
- Измерительная техника, мой милый. Мне очень нужна измерительная техника. Вы для меня просто находка.
- Вы что, хотите заняться изготовлением карманных вольтметров на полупроводниках? - почему-то с раздражением спросил я. Мне вдруг стало досадно, что я вот так, с бухты-барахты, согласился работать с этим вулканологом.
Не дожидаясь ответа, я улегся на тулупе. Ух, как давно не спал на твердом полу! Вспомнилась московская квартира с диваном-кроватью.
Широкий засмеялся. Он подошел ко мне, посмотрел на меня насмешливо и сел на пол рядом.
- Небось вспоминаете московские удобства, - догадался он.
- Вспоминаю, - пробормотал я.
- И это в вашем-то возрасте!
- Угу…
- А хотите, через пять минут от вашего сна ничего не останется?
- Только, ради бога, не обливайте меня холодной водой. Я этого очень не люблю…
Широкий похлопал меня по плечу.
- Этого не будет. Я просто хочу рассказать вам сказку. Малым детям перед сном всегда рассказывают сказки.
- Давайте сказку…
"Надоедливый дядечка", - подумал я и еще плотнее завернулся в одеяло.
- Так вот, есть на белом свете город Южно-Сахалинск, и в этом городе существует Приморская улица. И на этой улице живет древний-предревний старик в возрасте тридцати четырех лет. Это один из тех удивительных в наше время стариков, который не убавляет, а прибавляет себе годы. Старик, по имени Игорь Филимонович, отрастил бородку и ходит с палкой. В таком виде упомянутый Игорь Филимонович три года назад появился в Институте энергетики Академии наук СССР.
- Любопытно! Он что, чокнутый, этот ваш Игорь Филимонович?
Я повернулся на другой бок и приоткрыл глаза. - Не торопитесь.
- Зачем он пришел в Институт энергетики с бородой и тяжелой палкой? - полюбопытствовал я.
- Для солидности. Он так считал…
- Занятный парень… Какую идею он принес в Институт энергетики?
- Вы, наверное, слышали, что на Курильских островах есть вулканы. - Лаврентий Петрович явно надо мной издевался. - Сколько их, по-вашему?
- Черт его знает. Наверное, штук пять-шесть.
- Сорок.
- Что?
- На Курилах сорок вулканов.
Я начал смутно догадываться, куда гнул автор "сказки". Мол, горячая лава, источники тепла и прочее. Только я не очень-то представлял, как ее можно применить для энергетики.
- Что же он предложил, этот липовый старик?
- Вы когда-нибудь слышали о Тускароре?
Я задумался. Что-то когда-то где-то слышал, Географическое название. Не то гора, не то озеро. В географии есть слова, которые "поют". На меня всегда производили впечатление такие названия, как Сарагоса, Килиманджаро, Тускарора, Но с тех пор, как я перестал увлекаться почтовыми марками, смысл названий постепенно угас. Меня вдруг осенило:
- Это какое-то тропическое растение!
Лаврентий Петрович хитро улыбнулся.
- Есть и растение. Только не совсем тропическое. Одна из разновидностей риса называется тускаророй.
- Значит, ваш приятель предложил на склонах курильских вулканов разводить рис! Нахальный тип, этот ваш с бородой!
Широкий громко расхохотался.
- Чувствуется, что в средней школе по географии у вас были не одни пятерки. Кроме риса, Тускаророй называется довольно глубокая яма в Тихом океане.
Я старался вспомнить географическую карту района Сахалина, которую бегло просматривал перед отъездом на остров.
- Что-то не помню такой.
- Она сейчас называется Камчатско-Сахалинская впадина.
Вулканы. Камчатско-Сахалинская впадина. Любопытно!
Я сел, обхватив колени руками. В глазах Лаврентия Петровича прыгали хитринки. Он действительно меня разбудил и был этим очень доволен.
- Хорошо. Значит, ваш тридцатичетырехлетний старец вошел в светлое здание Института энергетики. Что же было дальше?
- Когда он вошел в институт, ему было только тридцать один год. "Гражданин, вы куда?" - спросила его секретарь. Игорь сурово ответил: "А разве вас академик Панфилов не предупреждал? Я и есть Черемных". - "А-а-а… Пожалуйста, проходите…"
- Ну и силен…
- Игорь прошел к заместителю директора института академику Панфилову и, не дожидаясь приглашения, уселся за стол.
Он извлек из кармана два листка бумаги, протянул их ученому и сказал: "Вот сравнительно простой и дешевый способ получить пять миллиардов киловатт Даровой энергии".
Я вскочил.
- Ну и наглец! Пять миллиардов! Он что, рехнулся?
- А вы, Виталий Александрович, садитесь, то есть ложитесь. Если хотите, то именно из-за этих миллиардов киловатт вы здесь и остались. Вот так.
Водворилось молчание. Мигая, я смотрел на Широкого, лицо которого приняло необычайно серьезное выражение.
Совершенно незаметно Лаврентий Петрович и я оказались за столом и снова начали пить чай. Я забыл про московский диван и про дождь на улице. Я слушал доктора геологических паук, боясь пропустить хотя бы одно слово. И то, что он рассказал, показалось мне самой дерзкой, хотя и отлично обоснованной фантазией.
- Многое зависит от того, как доложить научную идею. В первом варианте докладная Игоря была составлена на пятидесяти страницах. Но ведь это не докладная, а диссертация. Затем он сократил ее до двадцати, до семи, затем до пяти страниц. Наконец идея была изложена на двух страничках, причем на одной была нарисована схема, а на второй - представлен расчет. Основная идея. Разработку - еще кипу бумаг - он приготовил. Когда он показал листки Панфилову, ученому объяснять было нечего. Он нахмурился. Рассмотрел сначала схему, затем расчет, потом снова схему. Ни слова не говоря, нажал на кнопку звонка и вызвал секретаря. "Позовите мне профессора Курнакова". Пришел Курнаков. "Как вам нравится это?" - спросил Панфилов. Курнаков посмотрел на схему, на чертеж. "Разрешите, я позову профессора Авгеева". Пришел профессор Авгеев. Потом еще один профессор, затем сразу два доктора наук, а через полчаса в кабинете собрались все ведущие энергетики института. Об Игоре забыли. Все скрипели автоматическими ручками, делая вычисления. Изредка можно было слышать: "Значит, давление семьсот атмосфер? А поток воды?" - "Ну, это легко рассчитать". - "Время релаксации будет слишком большим". - "А здесь указано, полторы недели". - "Да, так у меня и получается". - "А температура?" - "Порядка тысячи градусов, неплохо…"
"Ну как? - обратился ко всем сразу академик Панфилов. - Интересно. Интересен способ решения проблемы. Но проект нужно дорабатывать, а данные тщательно проверять. Кроме того, пока неизвестно, как забраться в Тускарору".
"Погружение в Тускарору можно Осуществить на подводном вертолете инженера Измайлова", - вмешался в разговор Игорь.
В этот момент академик Панфилов спохватился.
"Кстати, товарищи, разрешите представить вам автора проекта. Простите, ваше имя и фамилия?.."
Игорь назвался; ученые пожали ему руку.
Я присутствовал на этом необычном собрании. Проект Игоря Черемных меня ошеломил. Когда решено было еще раз Проверить исходные данные, я с радостью согласился возглавить экспедицию.
- В чем смысл проекта, какова главная техническая идея? - спросил я.
Лаврентий Петрович встал из-за стола и, похлопав меня по плечу, сказал:
- А теперь спите. Завтра вы все услышите от Игоря Черемных.
Засыпая, я видел, как, подобно серпантиновой ленте, в темноте извивалась стайка цифр: 5 000 000 000.
Приморская, 23
Когда мы шли по Коммунистической улице, кто-то, проходя мимо, крикнул "здравствуйте", у "Гастронома" заскрипел па тормозах "газик", и шофер, предупредительно открыв дверцу, предложил: "Лаврентий Петрович, подъедем?", но тот только махнул рукой.
- Как вы думаете, - обратился он ко мне, - принял бы начальник отдела кадров, допустим, вашего НИИ на работу Фарадея? Без диплома. Без среднего образования.
Я засмеялся.
- Не те времена. Фарадеи сейчас перевелись.
- Ага! Я вижу, куда вы клоните! Дескать, наука коллективна, научные открытия индивидууму не под силу! Так?
Я кивнул.
- Нет, батенька! - весело воскликнул Лаврентий Петрович. - Дело не так просто. Главные идеи, которые ложатся в основу новых научных и инженерных направлений, все равно рождаются у отдельных людей, талантливых ученых, инженеров, выдающихся изобретателей. Генерировать научные и технические идеи - такой же дар природы, как и дар поэтический или, скажем, музыкальный. Оригинальная научная идея не может родиться одновременно во многих головах, как не может возникнуть в сознании многих композиторов одна и та же музыкальная тема. Но, разумеется, родившуюся у одного человека научную идею лучше всего претворить в жизнь силой коллектива. Вот почему я и думаю: к научно-исследовательской работе нужно привлекать как можно больше людей, обладающих способностью генерировать научные идеи. Так сказать, фантазеров от науки. И здесь-то нужна какая-то особенная проницательность. Нужно иногда отвлечься от дипломов и постараться угадать в человеке Фарадея. Согласны?
Я кивнул.
- Ну, вот и хорошо. Кстати, мы подошли к дому сахалинского Фарадея.
Мы подходили к неказистому деревянному строению с пожелтевшей табличкой "Приморская, 23".
Игорь Филимонович, несмотря на бороду, казался мне даже моложе своих лет. Его выдавали веселые светло-голубые глаза. Морщин на лице явно недоставало. Кроме того, он лихо затягивался сигаретой, а когда мы подходили к его письменному столу, он с такой силой отфутболил домашние туфли, что вся его напускная солидность окончательно слетела. Я не выдержал и захохотал.
- Знакомьтесь, Игорь, это наша очередная жертва.
Мы пололи друг другу руки. Игорь, назвав свое имя, спросил:
- Итак, я должен вам еще раз рассказать все сначала?
Широкий, развалившись на глубоком старомодном диване, кивнул.
- Из Москвы пришла радиограмма начинать изыскательские работы, слыхали?
- Да, мне вчера звонили. Вы специалист по измерениям?
"Ого, у них здесь информация налажена. Уже все известно", - подумал я и утвердительно кивнул.
- Хорошо. Вы нам понадобитесь. Очень.
- Для чего?
Игорь не торопился ответить мне и, копаясь в бумагах, бормотал:
- Предложили переменить квартиру, переехать в "Черемушки". Рядом с телецентром. А я люблю свой старый дом.
Игорь подвинул к дивану два стула, на одном уселся сам, на втором разложил нарисованную на миллиметровке схему. Это был какой-то непонятный для меня чертеж, с волнистыми линиями, с полями, раскрашенными различными красками.
- Вы знаете, как устроена Земля? - спросил меня Игорь.