Парень в комбинезоне недоуменно воззрился на развороченное электронное нутро автомата, потом перевел взгляд на бутылку и недоуменно почесал затылок. Не дожидаясь его прозрения, друзья-"кладоискатели" двинулись восвояси.
На обсуждение того, как добраться до заветного кирпича, у них ушел весь остаток дня и добрая половина ночи. Проблема оказалась не так проста, как выглядела на первый взгляд.
Не будешь же при свидетелях разбивать ломиком колонну, чтобы проникнуть в ее нутро!.. Во-первых, одним ломиком здесь уже не обойтись, а во-вторых, займет эта операция не пять минут и даже не десять… Да и шум поднимется - на весь отель.
А в вестибюле всегда кто-то есть. Даже ночью там дежурит целая смена обслуживающего персонала…
В то же время полномочий, предоставленных "группе научных сотрудников" фиктивной справкой Архитектурного управления, было явно недостаточно, чтобы на законном основании начать крушить колонны, пусть даже и не отвечающие строительным нормативам.
Ставров и Рувинский перебрали массу вариантов, начиная от самых простых и кончая самыми изощренными, но ни один из них друзей не устраивал…
К полуночи они окончательно пришли к выводу, что иных способов взлома злополучной колонны, кроме как прибегнуть к насилию, им не видно. А это подразумевало необходимость действовать грубо и быстро. Бряцая оружием, захватить вестибюль вместе с находящимися там людьми в качестве заложников, и пока один из них будет держать дежурную смену под прицелом, другой примется ломать колонну…
Но и этот вариант они забраковали как примитивный и ненадежный.
И тут Георгия осенило.
Глава 38
Прямо из отеля Ден Лумбер отправился в ту квартиру, где три недели назад оставил запакованным в "яйцо" Мая. Не для того, чтобы освободить своего коллегу… По мнению Дена, это было бы преждевременным, ведь Ставров и Рувинский еще не только не уничтожили темпоральный туннель, но даже не нашли информацию о нем. Лумберу, всё это время тайно следившему за друзьями, порой было забавно наблюдать, как они маются в подвале "Айсберга", как переругиваются из-за пустяков и выдвигают поочередно какие-нибудь безумные идеи. А когда они приняли "послание потомкам" за патрон Найвина, то Наблюдатель вообще едва удержался от приступа хохота.
Он уже начал подумывать о том, как бы облегчить задачу "кладоискателям", чтобы избавить их от лишних мучений и напрасной траты времени, но тут Ставров, наконец, сделал долгожданное открытие. Разумеется, Лумбер не знал, является ли кирпич в колонне вестибюля носителем той самой гильзы с запиской или в очередной раз речь идет о заблуждении неразлучной парочки, но теперь ему оставалось лишь ждать, когда приятели осуществят свой замысел. Ведь тогда, чем черт не шутит, может быть, ему и удастся-таки подкинуть им заветный патрон, а вернее - его дубликат, который он давно уже заготовил (для этого ему пришлось решить чисто техническую задачу придания гильзе и записке такого вида, будто они действительно пролежали в стене полвека)…
За всеми этими хлопотами он едва не пропустил тот день, когда оболочка "усыпляющего кокона", ставшего камерой-одиночкой для Мая, должна была распасться и выпустить его на свободу. Следовало повторить операцию с аэрозолью еще раз - ведь Ден действительно не хотел применять к своему бывшему другу более суровые меры…
Он вошел в квартиру, доставая на ходу баллончик с аэрозолью, и не сразу заметил, что "яйца" в комнате уже нет. А через секунду было уже слишком поздно. Удар сзади по голове чем-то твердым оглушил Дена, и он рухнул без сознания на пол.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на полу небольшой ванной комнаты и что прикован за обе руки своими же собственными магнитонаручниками к водопроводной трубе.
Стоявший в дверях ванной Май взирал на него с холодной отстраненностью истого Наблюдателя. Увидев, что Ден пришел в себя, он с усмешкой сказал:
- В этом мире, есть одна хорошая религиозная заповедь: "Взявший меч от меча и погибнет"… Жаль, что ты забыл эту заповедь, Ден. Правда, я не такой изверг, как ты, и поэтому избрал для тебя более щадящий режим лишения свободы.
Лумбер погремел наручниками по трубе и с язвительной иронией осведомился:
- По-твоему, это щадящий режим, Май? Я-то хоть упрятал тебя в кокон, который питал и лечил тебя, а мне что прикажешь есть в ванной? Туалетное мыло, а запивать его шампунем?..
- Что ж, ничего идеального в мире нет, - с притворным сожалением вздохнул Май. - Зато, по крайней мере, ты сможешь отправлять естественные надобности почти как нормальный человек: я прикрепил тебя так, чтобы ты мог дотянуться до унитаза…
Когда мы с Георгием будем готовы отправиться домой, я позвоню в домоуправление, чтобы тебя освободили. Кстати, ты не хочешь мне сказать, где сейчас мой сын?
Лумбер осклабился:
- Не будь дураком, Май. Конечно, я тебе этого не скажу, даже если ты пообещаешь тут же отпустить меня.
- Что ж, - сказал Май, - и не надо. Я вот уже две с лишним недели ищу его по всему городу, и не далее, как вчера вечером меня осенила одна блестящая мысль.
Интересно, подумал я, а не потянуло ли его на место моей мнимой гибели?.. После этого оставалось только проверить списки постояльцев отеля "Айсберг".
Лумбер поиграл желваками на скулах.
- Между прочим, он занят там одним полезным делом, - сказал он. - Спасением этого мира… Надеюсь, ты не собираешься мешать ему в этом?..
* * *
Небо становилось всё чернее, но звезд на нем видно не было, потому что большие низкие тучи ползли, обдирая шпили небоскребов своими распухшими животами и жадно проглатывая редкие аэры в свое чрево. Собирался дождь. Однако город с приходом ночи не растворялся в сумраке, как это было когда-то. Он весь, с ног до головы, заливался сиянием уличной иллюминации и разнообразных рекламных щитов, и в нем становилось, наверное, еще светлее, чем днем…
Пусть все идут к черту, думал Май, останавливая кибер-такси и диктуя бортовому компу конечный пункт своей поездки. И пусть этот мир спасает кто-нибудь другой, но только не мой сын… Боже мой, как мне надоели амбициозные политики, тупоголовые сотрудники спецслужб, все эти резиденты, референты и даже наблюдатели!.. Хочется просто жить и не думать о том, что надо тащиться шпионить за кем-то и что кто-то может шпионить за тобой самим… Хочется спокойно существовать и не забивать себе голову псевдозаботами о всем человечестве, а заботиться исключительно о родном тебе человеке. Познакомить его с хорошей, красивой женщиной - у нас ведь много хороших, красивых женщин - и помогать им растить и воспитывать детей… Разве это хуже, чем лазить по эпохам и мучить себя созерцанием подлостей и проявлений зла, которые ты все равно не можешь ни пресечь, ни предупредить?.. Главное только - объяснить всё это ему, сынку моему, так, чтобы он меня понял и чтобы поверил в осуществимость этой счастливой жизни, а то Ден в моем обличии совсем сбил парня с толку…
Он понял, что опоздал, когда до стопятидесятиметрового здания отеля оставалось совсем немного. Первое Кольцо было перекрыто по обе стороны от "Айсберга" полицейскими кордонами, которые направляли транспортные потоки в объезд.
Повинуясь знаку регулировщика, такси затормозило, и к приоткрытому окну тут же наклонился здоровенный полицейский из оцепления.
- Что там случилось? - спросил его Май.
- Да там, в "Айсберге", проводятся пожарные учения, - нехотя процедил полицейский. - Проезжайте, проезжайте, не задерживайте движение!..
Такси тронулось дальше, но за углом Май нажал сигнал остановки. Расплатившись электронной карточкой, он вылез из машины и, включив гипноизлучатель на полную мощность, устремился к отелю. Каким-то шестым чувством он угадывал, что в той заварухе, которая царит вокруг, замешан и Георгий.
Он был прав.
* * *
Замысел Ставрова был авантюристичен и безумен, но, возможно, именно поэтому он обречен был на успех…
Когда приятели сочли, что готовы, Георгий позвонил с сотового телефона в полицию и, не представляясь, сообщил, что отель "Айсберг" заминирован компактным термоядерным устройством, оснащенным дистанционным взрывателем. Не вступая в полусветскую беседу с дежурным по Полицейскому управлению, в которую тот очень хотел вовлечь звонившего, Ставров далее проинформировал, что все входы и выходы контролируются с помощью заранее установленных видеокамер, и если хоть один полицейский попытается проникнуть внутрь гостиницы, то бомба отправит отель и полгорода в тартарары. На эвакуацию жильцов администрации гостиницы отпускается ровно час, причем время с этого момента уже пошлу…
Полицейский наверняка покрылся потом, потому что в голосе его появился почти благоговейный трепет. Он попытался поинтересоваться, где гарантии, что это не розыгрыш, и какие требования к властям выдвигает господин террорист. Насчет первого Георгий сухо ответствовал, что стопроцентно гарантировать в этом мире можно лишь смерть каждому человеку и что если полиция сочтет нужным рисковать сотнями тысяч людских жизней - это ее дело… А что касается требований, то мы вновь вернемся к этому вопросу лишь тогда, когда отель будет полностью очищен от посторонних. "Мы? - тут же ухватился за "оговорку" Георгия дежурный. - Значит, вы не один? Позвольте узнать, кого вы представляете?"… "Это коммерческая тайна", сказал Ставров с невозмутимым лицом. И отключил телефон.
После этого он спустился в вестибюль отеля, где буквально через несколько минут имел возможность лицезреть последствия своего звонка. Люди в форменной одежде за стойками засуетились, защелкали клавишами видеосвязи, заработали в бешеном темпе компьютеры, запели тоненько принтеры и радиофаксы… Откуда ни возьмись, на входе в гостиницу вырос кордон охранников, которые беспрепятственно выпускали наружу всех желающих, но никого не впускали внутрь… Прошли томительных восемь минут, и с ревом сирен и разнокалиберным миганием предупреждающих огней к отелю подлетела целая свора полицейских машин и рассредоточилась цепью на удалении ста метров от здания гостиницы… В воздухе загудели всевозможные летательные аппараты, зависая или барражируя вокруг гигантского "карандаша"… Наконец, под потолком вестибюля ожили динамики, которые на фоне тревожного завывания сирен пожарной тревоги стали с монотонной регулярностью передавать одно и то же сообщение: "Внимание, внимание! Уважаемые дамы и господа! По техническим причинам в нашем отеле объявляется чрезвычайное положение! Администрация убедительно просит вас срочно покинуть здание! Тех, кто по каким-либо причинам не в состоянии самостоятельно передвигаться, просим обратиться к дежурным по этажам или в приемное отделение!"…
Началась тихая паника. Забегали посыльные в фирменных курточках; как поршни некоего огромного двигателя, то поднимались, то опускались скоростные лифты, доставляя в вестибюль все новые порции людей; толпы потных, красных постояльцев устремились на штурм барьеров приемного отделения, требуя от бледных, растерянных портье разъяснений и дополнительной информации; необычно взмыленные, растерянно озирающиеся туристы-иностранцы потащили свои чемоданы и сумки на выход, что-то лопоча на разных языках…
Словом, всё шло по плану. Единственное, в чем ошибся Георгий, так это во времени, необходимом для эвакуации всех проживающих и обслуживающего персонала из комплекса. Администрация превзошла себя и вместо часа уложилась за сорок пять минут.
По требованию Георгия, последним, кто покидал отель, вокруг которого на площади образовался стометровый вакуум, был дежурный по гостинице. Перед уходом он, подчиняясь телефонным приказаниям Ставрова, выключил всю аппаратуру, закрыл на все замки и запоры входные двери, тонировал стекла в больших окнах вестибюля, превратив их в односторонние зеркала, а также вырубил верхнее освещение во всем отеле…
Захватив свое снаряжение и нацепив на голову каски шахтерского типа с встроенными в них фонарями, Рувинский и Ставров спустились из своего номера (во время тревоги и эвакуации они отсиживались в стенном шкафу) в вестибюль и принялись за дело. Следовало использовать выигранное время, пока полицейские не опомнились и не предприняли какой-нибудь обходной маневр. В то же время стоило оцеплению засечь возню в вестибюле - и полицейские могли бы догадаться, что их водят за нос…
Пока снаружи было тихо, только в вышине шелестели турбины аэров и флайджеров, а внизу раздавались мегафонные команды невидимого руководителя полицейского кордона вокруг отеля, и эхо металось по ярко освещенной площади, отражаясь от стен зданий. Здесь, в вестибюле оказалось не так темно, как они предполагали, потому что снаружи в зал проникал яркий свет уличного освещения, и друзья вскоре выключили фонари на своих касках.
Георгий достал из сумки раздобытую Рувинским бесшумную пирошашку направленного действия, начиненную липкой взрывчатой массой, раскатал ее, как тесто, длинной узкой змейкой и, взобравшись на стремянку, обвил "змейкой" колонну примерно в метре над тем местом, где покоился кирпич с "начинкой". Воткнул в шашку в нескольких местах стержни радиовзрывателей и щелкнул тумблером включения на пульте размером со спичечный коробок. Тем временем Рувинский огородил колонну со всех сторон раскладным щитом-экраном, призванным снизить мощность ударной волны.
Друзья отбежали в другой конец вестибюля и распластались на полу за одной из колонн. Ставров нажал кнопку на пульте, и ослепительная линия, похожая на вольтовую дугу, перечеркнула колонну, ломая ее пополам. Взрыва практически не было слышно, но что-то громко треснуло, будто сломалось сухое дерево в лесу, а потом раздался грохот падающих камней, и мелкие осколки кирпичей просвистели над головой, разлетаясь по вестибюлю, а лицо запорошило облако бетонной пыли.
Тренькнуло разбитое стекло в торговом автомате у стены - видимо, в него угодил обломок кирпича или мраморная крошка. Больше всего Георгий боялся, что камнями или взрывной волной может выбить оконные стекла, и тогда они окажутся на виду у целого батальона полицейских, но всё обошлось. Накануне он и Рувинский специально ездили за пределы Агломерации, чтобы испытать там действие чудо-взрывчатки, но одно дело - взрыв в лесу и другое - в закрытом помещении…
Теперь надо было действовать очень быстро. Они подбежали к бесформенной груде обломков, оставшейся на месте взрыва, среди которой торчал опаленный двухметровый столб, похожий на гнилой зуб, и Рувинский включил интроскоп.
- Он там, внутри!.. - воскликнул немного погодя архитектор, тыча пальцем в остаток колонны, и Ставров вооружился длинным зубилом и увесистым молотом, на которые были предусмотрительно надеты резиновые набалдашники, позволявшие уменьшить шум от ударов. По указаниям Валерия, напряженно всматривавшегося в экран интроскопа, Георгий вскарабкался на груду камней и стал выбивать один за другим кирпичи из внутренностей "столба".
Он настолько увлекся этой нехитрой работой, что забыл на время и о полиции, и об отеле, и даже о Трансгрессоре, и даже принялся в ритм ударам молота по зубилу декламировать на весь вестибюль: "Я памятник воздвиг себе нерукотворный…".
Когда до цели оставалось совсем немного, снаружи, на площади, произошло какое-то движение. Ставров повернул голову и обомлел. Сквозь зеркальное стекло было отчетливо видно, как прямо на отель плавно движется уродливая машина на воздушной подушке. Она была вся покрыта броней, и, видимо, представляла собой что-то вроде бронетранспортера.
- А это еще что такое? - спросил Георгий Рувинского.
Тот пожал плечами.
- Мне кажется, это передвижная рентгеновская установка, - предположил он. - Может быть, с ее помощью они хотят разведать, что происходит внутри отеля?..
Ставров лихорадочно порылся в сумке, чтобы достать "сотовик". Попищал кнопками, набирая нужный номер.
- Эй, вы, придурки! - прорычал он, когда из микродинамика телефона послышался чей-то самоуверенный голос. - Вы что, хотите испытать на себе действие термоядерного взрыва? Я вам это не советую, и Минздрав… то есть, министерство здравоохранения… тоже не рекомендует!..
- А кто это говорит? - осведомился голос.
- Тот, кто держит палец на такой ма-аленькой кнопке, и если он ее нажмет, то ты потеряешь не только погоны, но и свою глупую башку!..
- Но дело в том, что в отеле что-то творится… - после короткой заминки попытался объяснить голос, уже утративший первоначальную спесь.
- Я ничего не знаю и не хочу знать! - рявкнул Ставров. - Но если ваша бандура через десять секунд не уберется с площади - пеняйте на себя!.. Тебе всё ясно?
- Да-да, - испугался голос. - Мы просто не знали…
Георгий отключил телефон. По лицу его ползли струйки пота, и, глядя на своего друга, Рувинский тоже невольно вытер испарину на лбу. Бронемашина доползла до подножия лестницы, поднимающейся к отелю, замерла, словно прислушиваясь, а затем развернулась и двинулась обратно.
Ставров снова взялся за инструменты. Однако руки его дрожали, и один раз он промахнулся молотом по зубилу и чуть не расплющил свой палец.
- Дай-ка, я попробую, - попросил Рувинский. - Держи интроскоп…
Они поменялись орудиями труда, и через пару минут Валерию удалось выковырнуть нужный кирпич из нутра колонны.
- Посмотри, что там в нем, - сказал Георгий. - Если это не гильза, то я уйду до конца своей жизни в монастырь и буду молить прощения у Бога!..
- Кто ж тебя в монастырь-то пустит? - усмехнулся архитектор, роясь в сумке с инструментами. - Эх, черт, чем бы его подцепить?..
- Да ты вдарь по нему молотком! - нетерпеливо посоветовал Ставров.