Балкон находился на втором этаже особняка, стоящего на холме у реки. Сзади, над крышей, нависала розовая стена купола, а перед домом простирался большой цветущий сад. Лишь тогда я понял, чем пахло в комнате - цвела вишня. Под балконом кто-то негромко разговаривал, я глянул вниз и увидел небольшой бассейн, возле которого на полированных гранитных плитах террасы раскачивался в кресле-качалке Валентин Сергеевич. Он вел с кем-то неторопливую беседу, но собеседника видно не было - скрывал большой козырек под балконом.
Перегнувшись через перила, я хотел окликнуть Бескровного, но спросонья из горла вырвалось лишь невразумительное мычание.
Валентин Сергеевич поднял голову, увидел меня, помахал рукой.
- С добрым утром! - поприветствовал он. - Как спалось в новом доме? Спускайтесь к нам.
Все еще плохо соображая, я вновь оглядел открывающуюся со второго этажа панораму и только тогда начал кое-что узнавать. Излучина реки, противоположный пологий берег и стена купола ничуть не изменились, зато косогор, на котором располагалось садоводческое товарищество "Заря", претерпел существенные изменения. Поросший жухлой прошлогодней травой пятачок у обрыва превратился в закованную в камень площадку, огороженную парапетом, земля в саду была ухоженной, между деревьями не проглядывало ни одного строения, а домик писателя стал вот таким вот особняком. Как и обещал "бригадир" в оранжевом комбинезоне - и выселять нас с писателем не пришлось. Поневоле позавидуешь таким технологиям домостроения.
Вернувшись в комнату, я опять испытал недоумение - выходных дверей не было. Лестницы с балкона во двор тоже. Как мне отсюда выйти, не прыгать же со второго этажа - тут метров пять будет…
Немного раскинув заторможенным сознанием, я обследовал дверцы в стенах. Вначале попал в небольшую комнату, где на свисающих с потолка кронштейнах был развешен богатый мужской гардероб, а у стен в одном ячеистом стеллаже стояла разнообразная обувь, а в другом - разложено по полочкам мужское белье. Следующая дверца вела в обширную туалетную комнату с ванной, душем, умывальником, унитазом, биде и еще черт-те чем. Не раздумывая, я забрался под душ, затем почистил зубы и побрился. После душа голова стала работать немного лучше, и я понял, для кого предназначалась одежда в соседней комнате. Вернувшись в гардеробную, я принципиально не стал рассматривать новые вещи, нашел свои джинсы, рубашку, куртку, кроссовки, оделся, обулся, вышел в комнату и открыл последнюю, третью дверцу. Она-то и оказалась выходом на винтовую лестницу, по которой я спустился в холл и, не обращая внимания на внутреннее убранство особняка, вышел на террасу.
Нельзя сказать, что увиденное меня поразило - сознание устало удивляться. Но неприятный холодок в груди я испытал. Собеседником Валентина Сергеевича оказался не вчерашний "бригадир", как мне почему-то думалось, а Сэр Лис. Он сидел, вольготно раскинувшись в кресле-качалке, а на коленях у него разлегся Пацан. Сэр Лис щекотал кота лапой за ухом, и Пацан довольно щурил глаза.
- Доброе утро! - приветствовал меня Сэр Лис, но я и не подумал здороваться.
Пододвинул кресло к столику, возле которого сидел Валентин Сергеевич, сел. На столике в вазочке лежали три банана, в блюдечке - серпики нарезанного лимона, рядом - бутылка с остатками коньяка, две рюмки - одна полная, другая пустая.
- Это все, что осталось от трех бутылок? - спросил я Бескровного, принципиально, игнорируя присутствие Сэра Лиса.
- Да.
- Тогда не буду. Надо в город за спиртным съездить, а если сейчас выпью, машина не повезет.
Валентин Сергеевич расплылся в улыбке.
- Вы не поняли, - сказал он. - Это действительно все, что осталось от коньяка, который я вчера привез. Но! - Он поднял палец. - Но вы не видели, какие здесь погреба!
Он нагнулся, жестом фокусника извлек из-под кресла полную бутылку коньяка и водрузил ее на стол.
- Вот!
Я пододвинул к себе пустую рюмку.
- Чистая?
- Вы же знаете, я спиртного не употребляю, - заметил Сэр Лис.
По-прежнему игнорируя его присутствие, я вылил в рюмку остатки коньяка из первой бутылки, выпил залпом.
- Кстати, вы плохо знаете свою машину, - как ни в чем не бывало продолжал Сэр Лис. - Если выпили, нажмите кнопку автопилота и давите на газ. Машина поедет, но слушаться вас не будет. Единственное, что нужно, поворотом руля показывать, где необходимо поворачивать, и тормозом указать конечную остановку, а уж траекторию поворота и парковку машина выполнит сама.
Я открыл вторую бутылку. Снова налил, выпил и только тогда взял дольку лимона.
- Что это вы в одиночку? - обиженно проговорил Валентин Сергеевич, наливая и себе.
- Вы меня тоже, насколько понимаю, не ждали, - сварливо огрызнулся я, убирая со стола пустую бутылку. Затем наконец посмотрел в сторону Сэра Лиса. Но смотрел не на псевдопса, а на млеющего у него на коленях кота. - Пре-да-тель! отчеканил я.
Кот и ухом не повел. Что с животного возьмешь?
- Артем, - примиряюще произнес Валентин Сергеевич; не надо быть таким экзальтированным, а то вы и меня коллаборационистом обзовете только за то, что разговариваю с Сэром Лисом. Если мы с ними разговаривать не будем, то как узнаем, зачем все это?
- Разумно, - поддержал его Сэр Лис.
- Вот так и пополнялась "пятая колонна", - вздохнул я.
- Дождался, - фыркнул Валентин Сергеевич.
- Ваши термины времен Второй мировой войны неуместны, - заметил Сэр Лис. - Неужели вы еще не поняли, что в обществе, которое мы создали в Холмовске, не может быть ни войн, ни распрей?
- Вот это меня и настораживает, - ухватился за фразу Валентин Сергеевич. - Человек - существо общественное, но вместе с тем отнюдь не лишенное индивидуальности. Поэтому войны и распри записаны в его подсознании на уровне рефлексов вместе с чувствами самосохранения и выживания: хочешь, чтобы ты и твое потомство занимало лучшее место под солнцем, - борись с себе подобными. Никаким воспитанием, никаким внушением это чувство не устранишь - таков закон эволюции вида. Зачеркни его - и вид будет обречен на вымирание. Выживают сильнейшие - слышали такое? А сильнейшие и умнейшие - это отнюдь не одно и тоже.
- Зачем же передергивать? - Сэр Лис наклонил собачью голову и выразительно досмотрел на Бескровного. - Не путайте человека с животными. Это единственный биологический вид на Земле, который отличается от всех остальных. Он - разумный.
- И чем же этот признак выделяет его из других видов? - саркастически усмехнулся Бескровный. - Тем, что человек возводит сооружения? Муравьи, пчелы, бобры тоже строят. Разве что войнами…
- Вы опять утрируете, - сказал Сэр Лис. - Волчьи стаи тоже грызутся между собой, а муравьи устраивают между муравейниками настоящие военные баталии с захватом пленников. Выделяет человека из мира животных одно - мораль.
- Мораль - весьма эфемерное понятие, - возразил Бескровный. - Сегодня она одна, завтра - другая… О человеческих жертвоприношениях слышали? Тоже в свое время были моральной категорией. Приведите какое-нибудь существенное и неоспоримое различие.
- Пожалуйста, - сказал Сэр Лис и повел передними лапами так, что, будь у него плечи, я бы сказал - передернул ими. - Возьмем, к примеру, лежащего у меня на коленях кота. - Он почесал Пацана за ухом, и тот зажмурился. - Так вот, как и любое животное, он никогда не задумывается над сроком своей жизни, понятие времени ему неведомо. Живет себе, и все, и невдомек ему, что жизни ему отпущено максимум двадцать лет.
- Ну и что с того? - удивленно вскинул брови Валентин Сергеевич. Человек живет семьдесят плюс-минус двадцать лет, как вы говорите, осознавая это. Разницы я не вижу - и кот, и человек все равно умрут.
- А разница в том, что, если бы вы сообщили коту о продлении его жизни в десять раз, он бы ничего не понял.
Честно сказать, я тоже сразу не понял. Зато Валентин Сергеевич мгновенно уловил мысль.
- Вы хотите сказать… - Он выпрямился в кресле, рука у него дрогнула, и он выронил рюмку. Рюмка со звоном разбилась о гранитные плиты, но Бескровный не заметил этого. - Хотите сказать, что горожане города Холмовска будут жить по восемьсот лет?
- Минимально, - заверил Сэр Лис. - При этом никто из них не будет болеть. В том числе генетическими и злокачественными заболеваниями.
Новость огорошила и меня, и Бескровного. Но в этот раз первым среагировал я.
- А что вы с этого будете иметь?! - без обиняков спросил я.
- Мы?
- Да, вы. Лично вы и веете, кто за вами стоит. Пришельцы, или как вы там себя называете?
- У вас довольно дремучее представление о нашей акции. Для вас нашествие - это непременно порабощение. Вы не допускаете, что наши действия чисто гуманитарного порядка?
- Гуманитарное нашествие? Это что-то новое…
- Можно подумать, что вы слыхом не слыхивали о гуманитарной помощи.
- Не только слышал, но и видел, хотя в руках держать не доводилось. Другим доставалась, и, смею уверить, не тем, кому предназначалась. Впрочем, не это главное. Раз уж вы пришли к нам, а не мы к вам, да еще, как утверждаете, с гуманными намерениями, то извольте действовать по законам нашего мира. У нас гуманитарная помощь оказывается обычно побежденным. Когда победитель разрушил у неприятеля все коммуникации до основания, он начинает подкармливать поверженного врага. Чтобы побежденный милостыню принял за милосердие и участие. ЧТО ВЫ У НАС РАЗРУШИЛИ?!
- Значит, разрушили… - задумчиво протянул Сэр Лис, поглаживая кота. - Хорошо, если вам так угодно. Разрушили мировоззрение потребителя и внедрили в сознание высокоморальные критерии.
Пока мы вели словесную перепалку, Валентин Сергеевич усиленно потреблял коньяк, из-за разбитой рюмки прихлебывая прямо из бутылки. Новость о продлении жизни человека свыше восьмисот лет сильно подействовала на него, и он приходил в себя привычным способом. Но, оказывается, нить дискуссии не терял.
- Погодите, погодите… - вмешался он. - Артем, умерьте запальчивость, насчет высокой морали нового общества мы уже знаем. Разрушили, создали… Разве в этом суть? ЗАЧЕМ - вот вопрос.
- На этот вопрос я уже ответил, - сказал Сэр Лис. - Это гуманитарная акция. Или благотворительная. Как вам больше нравится.
- Знаем мы подобную благотворительность! - сварливо ввязался я. - Гусей перед Рождеством тоже откармливают, и они наверняка думают, что это гуманитарная акция. А потом этих гусей едят! Сэр Лис рассмеялся мелким смешком.
- Вы хоть понимаете, что сейчас сморозили?! - спросил он.
- Да, действительно, Артем, что-то вы не того… - сконфузился Валентин Сергеевич. - Выпейте коньячку, успокаивает…
Я было раскрыл рот, чтобы взорваться, но Валентин Сергеевич услужливо налил рюмку, пододвинул ко мне. - Пейте, пейте…
Я выпил, и вся воинственность вышла из меня, как воздух из проколотого воздушного шарика.
- Все же в словах Артема есть рациональное зерно, - проговорил Валентин Сергеевич, поворачиваясь к Сэру Лису. - Точнее, не в словах, а в их эмоциональной окраске. Почему мы должны вам верить?
- А почему не должны?
- Потому что вы поступаете с нами не как с разумными существами, имеющими собственную цивилизацию, а как с животными, не спрашивая разрешения на проведение над нами эксперимента. Не согласуется отсутствие предварительных переговоров с упоминаемыми вами высокоморальными устоями.
- Вы опять не понимаете, - вздохнул Сэр Лис. - Какие могут быть переговоры, предварительные контакты? Возьмем пример из вашего общества. Ребенок достигает школьного возраста и вдруг заявляет родителям, что не хочет учиться. Как по-вашему, пойдет он в школу или нет?
- М-да… - протянул Валентин Сергеевич. - Выходит, вы взяли на себя роль приемных родителей. Воспитывать нас… Тогда зачем установили купол над городом? Почему бы не провести эксперимент над всей Землей, над всем человечеством?
- Во-первых, это не эксперимент. Во-вторых, провести акцию сразу над всем человечеством мы не можем по чисто техническим причинам - мы отнюдь не всесильны и не обладаем столь глобальными ресурсами.
- А купол-то зачем?
- Зачем? Затем же, для чего стены в школе. Во время занятий вход в школу посторонним запрещен.
Валентин Сергеевич немного подумал, пожевал губами.
- Ладно, пусть так. Тогда объясните, зачем вы обрезали связь с внешним миром?
- Тут я ничем помочь не могу, - развел лапами Сэр Лис. - Таково свойство субстанции, создаваемой полем энергетической защиты.
- Даже так?
Валентин Сергеевич впился взглядом в Сэра Лиса, Не верил он в это самое свойство, и я разделял его точку зрения. Облака сквозь купол проходили, вода в реке тоже.
- Скажите, это ваше настоящее обличье? - неожиданно спросил Бескровный. Тон у него изменился, и вопрос был задан так, будто он вдруг стал следователем по особо важным делам, а перед ним сидел обвиняемый в тяжких преступлениях.
- Нет. В вашем понимании у меня нет обличья, вы не сможете его ни увидеть, ни пощупать.
- Тогда что же мы перед собой видим?
- Оболочку. Искусственный носитель моего сознания. Мы иногда создаем такие временные вместилища для себя, но, к сожалению, их срок службы невелик. Максимум десять лет, а у этого носителя, поскольку он не имеет аналогов в природе, вообще два месяца. Так что в этом обличье вы меня видите в последний раз. Пришел попрощаться.
- Откуда же вы такие, невидимые и неосязаемые, появились? Из какой галактики, звездной системы?
- Опять… - сморщил нос Сэр Лис. - Что вы зациклились на космосе? Во Вселенной масса иных мест, кроме космического пространства, звезд, галактик…
- Из параллельного пространства?
- Ближе, но тоже холодно. Параллельные пространства существуют только в головах таких, как вы - писателей-фантастов. Вселенная представляет собой многомерное пространство, это ее основа. Вы и близко еще не подобрались к ее пониманию, хотя первый робкий шажок уже сделан. Появилась у вас такая наука, как топология, но, к сожалению, статус настоящей науки она еще не получила - так, игрушка для ума.
- Тогда объясните нам, сирым и убогим, эти основы, - нимало не смущаясь, предложил Валентин Сергеевич.
- Хэ-хэ, - осклабился Сэр Лис. - А вы смогли бы объяснить своему коту теорию относительности?
- Зачем вы, право, так? - поморщился Валентин Сергеевич. - Только что говорили о людях как о разумных существах, а теперь сравниваете с животными…
- Хорошо, - неожиданно согласился Сэр Лис. - Попробую объяснить на аналогиях, Вот вы, когда смотрите в кинотеатре научно-фантастический фильм, видите перед собой объемный красочный мир далекой планеты, которого на самом деле не существует. Он всего лишь череда быстро меняющихся картинок на плоском экране. Правильно? А теперь представьте, что на экране действительно существует жизнь, однако не та, которую сняли на пленку, а иная, но реальная, протекающая по законам плоского мира. Если вы сможете такое представить, то получите отдаленное представление о мире, из которого мы пришли.
- Они из Голливуда, - съязвил я, обращаясь к Бескровному.
- Вот вам и пожалуйста, - развел лапами Сэр Лис.
- Неувязочка у вас небольшая получается… - немного подумав, сказал Валентин Сергеевич. - Нет, я не насчет "плоского кино", о другом… Срок жизни людей вы продлеваете до восьмисот лет, а носители, или как там - искусственные вместилища, живут максимум двадцать.
- Нет никакой неувязки. Что крепче - гранит или кирпич? Естественно, натуральный камень, а не искусственный. Так и здесь. Продлить жизнь живого существа, в генах которого закодированы миллионы лет эволюции, гораздо проще, чем поддерживать ее в искусственно созданном теле.
- По-моему, вы сейчас сказали чушь, - поморщился Валентин Сергеевич. - Я не биолог и тем более не генетик, но в общих чертах мне известно, что такое клонирование. Если использовать генетический материал живого существа, то можно с помощью ваших технологий создать искусственные тела, ничем не уступающие естественным.
- Вы правы, можно. Но как быть тогда с моральной стороной эксперимента? К тому же наша методика не имеет ничего общего с клонированием, и для создания носителей мы принципиально не используем генетический материал живых существ.
- М-да… - задумчиво постучал пальцами по столу Бескровный. - Заманчивое предложение - прожить восемьсот лет…
Сэр Лис сгорбился и отвел глаза в сторону.
- Извините, но с вами этого не получится, - глухо проронил он.
- Почему?
- У вас слишком развит интеллект, скорее всего в результате профессиональной деятельности. Ваше сознание не примет перестройку, отторгнет ее.
- Н-да… Насчет интеллекта - это вы лестно… Подсластили пилюлю… Тогда как быть с детьми? Насколько понимаю, вы трансформацию сознания у детей не проводите?
- Неужели вам и это нужно объяснять? Их тела еще биологически не созрели, и в юном возрасте подобная трансформация сознания может вызвать серьезные психологические нарушения.
- А что с Артемом? Тоже не созрел? Или…
- Его случай обсуждению не подлежит. Резкая отповедь разозлила меня до крайней степени. Но я сдержался.
- Вы собираетесь сейчас возвращаться в свой мир? спросил я, усиленно стараясь, чтобы мой голос звучал натурально.
- Да. Пора. Проявились первые признаки деструктуризации оболочки.
- Тогда отпустите кота.
- Вы боитесь, что я заберу его с собой? Я встал с кресла и подошел к Сэру Лису.
- Отпустите животное! - металлическим голосом приказал я.
Сэр Лис с удивлением покосился на меня, снял кота с колен, нагнулся и аккуратно поставил его на землю.
Будь у Сэра Лиса ошейник, как у настоящей собаки, получилось бы проще. Но я справился и так. Только он отпустил кота, как я, не дав ему разогнуться, схватил за загривок и потащил к обрыву. Весил псевдопес килограммов двадцать, не больше, но сопротивлялся, как настоящая собака - остервенело. Рычал, вырывался, царапал лапами, пытался укусить мелкими зубами.
- Артем, что вы делаете?! - закричал Бескровный, но я на крик не отреагировал. В несколько шагов преодолел расстояние до парапета и изо, всей силы швырнул псевдопса с обрыва в реку.
- Убирайся к себе, и чтобы духу твоего здесь не было! - проорал вслед.
Описав широкую дугу, Сэр Лис с шумом и тучей брызг врезался в воду.
- Вы убили его… - запыхавшись, сдавленным голосом прошептал рядом со мной Бескровный, глядя на расходящиеся по воде крути. - Тут метров двадцать высоты… Зачем?
- Собаке - собачья смерть! - процедил я.
Но не угадал. Не успели круги разойтись, как на поверхности показалась рыжая песья голова, Повезло собаке - швырни я его слабее, и он непременно бы разбился о появившийся за ночь причал со стоявшим возле него катером.
Не посмотрев в нашу сторону, Сэр Лис развернулся и по-собачьи поплыл к противоположному берегу. Плыл медленно, течение сносило его, и вполне возможно, что выбраться на берег он сможет только у моста. Если деструктуризацйя носителя не ускорится, чего я искренне пожелал:
"Надо было в мешок засунуть", - зло подумал я, но вслух ничего не сказал.
- Напрасно вы так, - пожурил Валентин Сергеевич. - У меня было еще столько вопросов…