Олег отполз назад, под прикрытие развалин баррикады, прикрываясь ими, переполз к стене возле входа, поднялся, отряхнулся. Он сделал все, что мог. Удерживать позицию дальше становилось невозможно. Стрелять - некуда. Отступать - тоже. Оставалось, наверное, умереть, попробовав силы в рукопашной. Олег осмотрел трофейный автомат - если откинуть и зафиксировать приклад, вроде бы неплохо держащийся в таком положении, то вполне пригоден для драки. Все лучше, чем голые руки.
И тут в дверь синхронно ввалились два первых щита. Не сами, конечно, их несли два спецназовца, но в первую секунду Олег не видел ничего, кроме этих зеленых, бронированных щитов. Один из бойцов разворачивал щит влево, другой вправо, туда, где сразу за дверью стоял Олег. Все это производилось слаженно, синхронно, перекрывая возможные направления обстрела, а уже далее в помещение врывались следующие щитоносцы, двигающиеся прямо. Для Олега, вошедшего в какой-то боевой транс, все враги сейчас двигались правильно, синхронно, но медленно. И он, высоко подпрыгнув, выстрелил сверху в четко видимую в таком положении макушку шлема спецназовца. Затем повел стволом вперед, расстреливая следующего, зацепил ушедшего влево, направил ствол в проем двери. Автомат, переведенный в режим автоматической стрельбы, методично выплевывал в толпу короткие очереди и строй противников, более не прикрытых щитами, сломался. Олег увидел, как в ответ, на него, начали медленно подниматься стволы автоматов, и ввалился в дверной проем, выскакивая в коридор, в толпу врагов, на освободившееся благодаря трупам место.
Автомат замолк, и Олег стал использовать его как дубину, обрушивая на слабозащищенные костюмами части тел противников. Трещали кости, трещал металл защиты и автомата, стоны, вперемешку с ругательствами, наполнили эхом замкнутое помещение коридора. Кто-то, в ответ, пырнул Олега ножом, и от резкой боли он выпустил автомат, хватаясь за руку обидчика, выворачивая, и ломая ее. Выдернул нож, из раны в ноге хлынула горячая кровь, сразу намочив штанину. Боль пока не ощущалась, нога слушалась, и Олег продолжил кровавую карусель, орудуя добытым ножом. Идеально получалось просунуть нож между шлемом и костюмом, разрезая шею. Только это необходимо проделывать быстро, чтобы враг не успел наклонить голову, прикрывая забралом щель. Но какие же они медленные, и как же их много! Олег выдернул еще один нож из груди, непонятно, когда он успел там оказаться? Даже не почувствовал, отлично, теперь можно кромсать черные тела двумя руками. Ничего, что все лицо залито кровью, которая уже мешает видеть, в основном это чужая кровь. А у него пока только посечены руки и ноги - не смертельно, не критично для функционирования организма, а на порезы и кровь можно не обращать внимания. Начинает болеть нога, явно теряющая возможности быстрого перемещения, и непонятно что с ранением груди. Пока еще Олегу удавалось одновременно и думать, и колесом крутиться в центре такого же колеса мечущихся вокруг черных тел. Они висли у него на руках, падали в ноги, мешая перемещаться, он пару раз оступался на ставшем скользким от крови полу коридора. И они стали быстрее. Скоро Олег заметил, что ему требуется все внимание на то, чтобы пытаться уворачиваться и блокировать удары противников. Он переместился немного вперед по коридору, чтобы не топтаться ногами по телам, кто-то прихватил его сзади за шею, наклонил назад, быстрый спецназовец спереди нанес ему два колющих удара в район живота - в последний момент Олегу удалось вывернуться, и они пришлись в бок, наверняка задев печень. В ответ он рубанул наотмашь и разрезал врагу руку, ткнул обоими ножами, куда-то назад, не глядя. Хватка ослабла, перебросил врага через себя, на нападающего спереди, повалился на них сверху и добил обоих, перекатился, подрезал ногу набегающему и добил его, как только он опустился перед Олегом на колени. Ткнул ножом назад, услышал стон, не оборачиваясь, сделал два медленных шага к двери в комнату, ноги почти не слушались, волочились по полу, задевая части тел трупов, перевалился через остатки баррикады и рухнул на усеянный гильзами и бетонной крошкой пол.
Глаза застилала пелена, руки больше не могли держать ножи, трясясь какой-то мелкой дрожью, в них, как и в ногах, не было сил. Зато грудь и спина чувствовали себя тепло и комфортно, орошаемые все еще текущей из ран и дымящейся кровью. Правой, лучше слушающейся рукой, Олег добрался до кобуры, медленно достал пистолет. И как раз вовремя - проход загородил силуэт спецназовца - без шлема, в изрезанном, покрытом пятнами крови костюме. С ножом в руке он бросился на Олега, и в ответ Олег выстрелил дважды. Он целился в незащищенную голову, но впервые за несколько дней промахнулся, угодив сначала в грудь, прикрытую бронепластинами, и отбросив врага, а только потом разворотив ему голову.
Собирая все оставшиеся силы, Олег подтянул ноги поближе, оперся руками о пол, и сел, ожидая следующей атаки. Но ее не было. Не в силах подняться, Олег подполз к баррикаде, упираясь в нее руками, перекладывая часть веса тела на них, помогая себе ногами, он поднялся, выглядывая в коридор - там не было никого, кто бы стоял на ногах. Пол, так, что его не было видно, покрывала масса темных тел, среди которых не наблюдалось движения. Олег больше не различал оттенки так хорошо, как раньше, и тела для него сливались в общую бугристую массу с кое-где торчащими конечностями, почти поглощенную темнотой коридора, лишь капля света в который еще пробивалась с противоположного от Олега конца, из зала. Оттуда же, еле слышные, доносились и стоны.
В столице Цениры больше не осталось ни одного боеспособного спецназовца, и Янг снаружи срочно приказал командирам отобрать наиболее опытных солдат из окружавших здание армейских частей для повторного штурма. Но Олег не знал этого, он смог простоять, глядя на свет в конце последнего в своей жизни коридора, еще четыре секунды, а потом последние силы оставили его. Тело, не удерживаемое ногами, рухнуло на труп спецназовца. Антибиотик "Пантеон" переварил до конца внутренние ресурсы земного организма. И мозг Олега сразу наполнило болью. Болели обе раненые ноги, болело тело - теперь он точно знал сколько на нем ран, и мог локализовать каждую, болела голова, оказывается, разбитая где-то сзади, болела, скорее всего сломанная, левая рука. Почти парализованный болью, он засмеялся, и это вызвало новый приступ боли в грудной клетке, но не смогло задушить смех. Он выполнил все дела, осуществил все мечты. На душе у Олега было легко и спокойно, она не болела, а никакая физическая боль не могла заставить его страдать по-настоящему. И он точно знал, что душа у него есть. Иначе - почему же ему сейчас так легко? И теперь ему оставалось только посмотреть, куда она направится в последний и единственно возможный для нее путь.
- Деда, я иду! - крикнул Олег, как делал когда-то в детстве и, захлебнувшись сгустком крови, навсегда закрыл глаза раньше, чем эхо крика, вырвавшись из коридора, затихло в дальних углах зала Накопителя.
Главный вход здания Накопителя поглощал и поглощал двойки людей в белых медицинских халатах, как будто связанных между собой носилками, чтобы через минуту выпустить их наружу уже гружеными страшными обломками тел в искромсанных черных костюмах. Восемьдесят два лучших бойца столицы заполнили собою серые фургоны девяти труповозок, и только шестеро попали в белые с красной полосой машины реанимации, уже давно умчавшиеся в больницу.
Самыми популярными в рейтингах последних дней стали новостные передачи, посвященные поиску и поимке землянина, в идущем как раз сейчас "ток-шоу" девушка по имени Дэя утверждала, что это именно она, из идейных соображений, помогла землянину добраться до космодрома, и требовала предоставления землянам тех же прав, что и ценирцам. Фирма "Из Цениры по миру" уже забросала Янга запросами на восстановление лицензии на туризм на Земле. А вслед за ней и еще восемь ведущих туристических фирм.
Янг сидел возле главного входа на поваленном набок мотоцикле марки "Инжекцион" модель 750, и считал выносимые наружу носилки с телами. Он точно знал, сколько всего людей пошло на штурм, и точно знал, что никто из них не вернулся самостоятельно. Так что в этом занятии не было особого смысла. Он сбивался уже два раза, и сейчас его счет снова дошел до двенадцати. Рядом, на затоптанных ступенях, сидел Инк Занга - директор и единственный выживший сотрудник Накопителя. Солдаты нашли его на первом этаже, в шахте лифта, связанного, с кляпом во рту, в изорванной одежде, плохо прикрывавшей покрытое ссадинами и синяками тело. Инк сидел, молчал, и только смотрел вниз, на еще утром шикарные туфли.
- Черт, координатор, но ведь он же мог бежать, затаиться где-то, мы ведь его потеряли! - неслышно подошедший сзади Симвила снова заставил Янга сбиться. - Почему, зачем все это?
- Вы помните, Симвила, какой сейчас месяц? - Янг проводил взглядом очередные носилки.
- Да, конечно…
- А по земному календарю?
- Ну, так сразу, - Симвила задумался.
- Июль, Симвила, точнее девятнадцатое июля.
- И что из этого следует?
- А Олег русский.
- Я вас не понимаю, координатор.
- Пять дней и двести с лишним лет назад по земному исчислению, 14 июля 1789 года, восемьсот парижан и двое русских захватили Бастилию.
- Кто-нибудь из наших туристов?
- В том то и дело, что нет. В Париже в то время было полно иностранцев, но никто, вы понимаете Симвила, никто! - Янг повысил голос и треснул кулаком по мягкому сиденью мотоцикла. - Никто больше не поперся с парижанами брать Бастилию. Все твердо решили, что это не их дело!
- Кстати о деле, координатор. Через четыре дня, по нашим прогнозам, на Земле наступит очередной мелкий кризис - Россия начнет новую войну с Грузией, потом подключатся серьезные игроки, и стычка перерастет в глобальную ядерную войну. Через полторы недели от Земли ничего не останется, надо срочно вмешиваться, корректировать.
- Зачем? Туда им и дорога! - Янг снова окинул взором ряд одинаковых труповозок, застывших на подъездной аллее.
- Пока вы тут командовали, координатор, я подсчитал, что в связи с полным разрушением Накопителя и утратой всех резервных остаточных информационных носителей, уже через месяц нас ждет возможная первая нехватка управляющих программ! - Симвила вытащил из кармана миникомпьютер, включил, уткнулся глазами в маленький монитор. - Как раз времени у нас только и остается, чтобы быстро восстановить оборудование Накопителя. Хорошо, что наш уважаемый Инк Занга уцелел. Без него работы заняли бы намного больше времени. Кроме того, в связи с всплеском интереса к земному туризму, это снова экономически выгодно!
Услышав свое имя, Инк встрепенулся, обвел взглядом суету вокруг, сфокусировал взгляд на Янге.
- Он обо всем догадался! Обо всем. - Инк закашлялся, пытаясь сглотнуть. - И специально оставил меня в живых, пытаясь дать землянам еще немного времени.
- А учли ли вы в своих расчетах стоимость восстановления накопителя? А вот этого парня? - Янг указал в сторону медиков, проносивших мимо него тело в залитом кровью костюме, где с трудом просматривались сержантские нашивки.
- Вот только давайте не будем демагогами! Мы отвечаем за планету в целом, а не за жизнь каждого из ее жителей в частности, как не печально. Мы определяем будущее, глобальное направление! Возродив земной туризм, мы возродим планету.
- Вот и определяйте. - Янг поднялся, отряхнулся, и, ссутулившись, направился вниз по дороге, - А я ухожу. В отставку.
Ничего в этой жизни не дается даром. Тем более - исполнение мечты. Нужно работать, нужно чем-то поступаться, нужно платить. Чаще всего за исполнение своей мечты и расплачиваться приходится самому. Бывает - даже расплачиваться жизнью. Слишком дорогая цена для того, кто стремился к исполнению мечты. Но иногда, если хорошо выбрать момент и все рассчитать, то собственной жизнью можно расплатиться за будущее, а может, в перспективе, и исполнение мечты всего человечества.
Симвила что-то прокричал ему вслед, но Янг уже не прислушивался. Удаляясь вниз, к парку, он чувствовал себя сегодня особенно старым и разочарованным - только что, со всей ясностью осознав, что главная мечта его двухсотпятидесятилетней жизни никогда не сбудется.