Керам снова поглядел на Мути, который пожал плечами. Керам усмехнулся.
- Я не могу сказать, говоришь ли ты правду, Ю-на. Но ты странная, и твоя история позабавит моего отца…
- Нет! - вновь вмешался Кахл. Стража двинулась вперёд. - Вы не можете забрать её!
Керам проигнорировал его. Он кивнул Мути.
- Организуй сбор дани. У тебя, Ю-на, есть здесь какое-то имущество? Какие-то друзья, кому ты захочешь оставить всё, когда уйдёшь?
Она явно затруднялась понять, что он сказал, потому что не была уверена, что означает слово "имущество".
- Ничего нет. Из друзей - только Гвереи.
Керам пожал плечами; имя не говорило ему ровным счётом ничего.
- Готовься. Мы скоро отбываем.
Он хлопнул в ладоши, и Мути вместе со стражей продолжил выполнять его распоряжения.
Но Кахл, которого держал стражник, продолжал просить и умолять:
- Возьмите меня! О, возьмите меня!
III
Потребовалось три дня, чтобы преодолеть расстояние до таинственного дома Керама, до Ката Хуук.
Зерно и мясо, которые Керам назвал "данью", собрали очень быстро. Юна понятия не имела, почему горожане - едва ли жившие в достатке сами - должны были хотеть отдать так много еды этим незнакомцам. Они даже не дали им пива взамен.
Но теперь у неё не было времени искать ответы на такие вопросы. Речь, которую она так долго репетировала с того момента, как в первый раз увидела Керама, окупилась сполна. Теперь ей следовало сохранять спокойствие и следовать туда, куда её вели.
Партия людей растянулась в неплотную колонну. Керам и Мути возглавляли её. За ними следовали четверо приземистых стражников: двое без грузов, готовые воспользоваться оружием, и двое других - загруженных данью. Юна, державшая лишь копьё, с которым пришла сюда, подошла к одному из охранников, ожидая, когда ей дадут её часть поклажи.
Керам одёрнул её.
- Позволь им делать свою работу.
Юна пожала плечами.
- В городе Кахла это была бы моя работа.
- Хорошо, только я - не Кахл. Ты должна вести себя так, как мы, девочка. Так мы живём.
- Меня взяли ребёнком из…
- Да я помню, что ты мне сказала, - ответил Керам, и его брови поднялись в знак хорошего настроения. - Я не уверен, что поверю хоть в одно слово из этих. А теперь слушай. В Ката Хуук слово Потуса - это закон. Я - сын Потуса. Ты будешь повиноваться мне. Не задавай мне вопросов. Понимаешь?
Внутри народа Юны царило равноправие, как у большинства народов охотников-собирателей; нет, она не понимала. Но она молча кивнула.
Они отправились в путь. Молодые люди, не обременённые ношей, шагали вперёд достаточно легко - и Юна тоже, несмотря на свою беременность и на эти четыре месяца скудной еды и упорного труда, которые ей пришлось выдержать. Но стражники пыхтели и жаловались на усталость ног.
Для Юны было большим облегчением покинуть запущенный город и снова оказаться на открытом месте, быстро шагать, вместо того, чтобы гнуть спину на каком-нибудь пыльном поле - даже если она, постоянно двигаясь вместе со всеми строго на восток, шла по сельской местности, которая была всё дальше и дальше от мест, где всегда жили она и её предки.
Каждую ночь они останавливались в маленьких городках - не лучше и не хуже, чем был город Кахла. Стражники наслаждались обилием пива и девушек. Керам и Мути держались обособленно, спокойно проводя ночи в хижинах. Они позволили Юне пребывать с ними, забившись в угол.
Ни один из них не тронул её. Может быть, это было из-за её беременности. Может быть, они просто не были уверены в ней. Одна её часть, которая была рада освободиться от сального внимания Кахла, упивалась отсутствием необходимости делить её тело с кем-либо ещё. Но другая её часть, более дальновидная, сожалела об этом. Она не имела ни малейшего представления о том, на что будет похоже это место, этот Ката Хуук. Но она подозревала, что её лучший шанс на выживание состоит в том, чтобы связать себя с Керамом или Мути.
Поэтому она удостоверилась в том, что каждые вечер и утро, сбрасывая свою рубаху, она открывала им своё тело; и она была уверена в том, что Керам, думая, что она этого не замечает, следил за ней взглядом.
По мере их движения в пейзаже появлялось всё больше полей и городов. Здесь не росли деревья, хотя оставались пни и участки выжженного леса. Фактически, не оставалось вообще никакой свободной земли, кроме никчёмных каменистых территорий или болот. Были лишь поля и участки земли, которые когда-то точно пахали, но теперь бросили - бесполезные и истощённые. Вскоре уже вряд ли можно было сделать шаг, не вступив в след кого-то, кто был здесь раньше. Размах, с которым эти роящиеся люди переделали мир, угнетал её.
И, наконец, они достигли самого Ката Хуук.
Первым, что увидела Юна, была стена. Она была сложена из кирпичей, слепленных из грязи и соломы, и представляла собой большой кольцевой барьер, который, наверное, был высотой как три человека, стоящие на плечах друг у друга, и он ощетинился остриями. Снаружи стену окружало большое кольцо потрёпанных хижин и навесов, сделанных из земли и веток деревьев. Стена раскинулась так широко, что казалось, будто она делит землю пополам.
Широкая, хорошо утоптанная дорога вела к самой стене - дорога, по которой следовала группа Керама. Но, когда они подошли ближе, из хижин, кружась, словно осы, выскочили люди; они вопили и дёргали Керама за одежду, держа в руках мясо, плоды, лакомства и изделия, вырезанные из дерева и камня. Юна попятилась назад. Но Керам уверил её, что здесь не о чем было беспокоиться. Эти люди просто пробовали продать вещи: это было рынок. Слова ничего не означали для неё.
В стене были устроены большие ворота, сделанные из древесины. Керам громко позвал. Человек на вершине стены махнул рукой, и ворота с трудом открылись. Партия вошла внутрь.
Входя в это странное место, Юна задрожала.
Хижины: это было первое, что её поразило. Их было много, десятки десятков, разбросанных большими скоплениями внутри пространства, ограниченного стенами и измеряемого километрами. Большинство из них было не лучше, чем жилище Кахла - простые крутобокие холмы из грязи и древесины. Но некоторые, ближе к центру города, были гораздо больше этих - шаткие строения из двух или трёх этажей, фасады окружены стеной, сплетённой из желтоватой травы, которая поблёскивала на солнце. Группы хижин были разделены переулками, которые были проложены в разных местах, словно паутина. Повсюду серым облаком висел дым. Сточные воды текли по каналам, прорытым в середине каждой улицы, и над вяло плывущими отбросами большими вытянутыми облаками гудели мухи.
И кругом роились люди - мужчины, идущие вместе, бегающие и визжащие дети, женщины, несущие тяжёлую поклажу на голове или на спине. Здесь были и животные - козы, овцы и собаки, жившие в такой же тесноте, как и люди. Стоял невообразимый шум, непрекращающиеся крики. Запахи фекалий, мочи, животных, костров, жирного приготовленного мяса просто ошеломляли.
Это был Ката Хуук. За его стенами толпились десять тысяч человек: это был один из первых городов Земли. Даже Киир не мог подготовить к восприятию этой картины. Юне это напоминало взгляд в огромное тёмное море, полное людей.
- С тобой всё в порядке? - улыбнулся ей Керам.
- Какой шальной бог свалил это всё в одну груду?
- Не бог. Люди, Юна. Много-много людей. Ты должна это помнить. Неважно, насколько странно всё это выглядит, но это работа людей, таких же, как ты и я. Кроме того, - сказал он с напускной наивностью, - это то место, где ты родилась. Это - то место, которому ты принадлежишь.
- Здесь я родилась, - сказала она, будучи не в состоянии заставить эти слова звучать достаточно убедительно. - Но я боюсь. Я не смогу помочь этому месту.
- Я буду с тобой, - шепнул он.
С тонким расчётом она вложила свою ладонь в его руку. Она поймала взгляд Мути; он ухмылялся, вполне сознавая происходящее.
Они спустились с радиального проспекта к огромным постройкам в центре города. Теперь Юна точно была ошеломлена. Высотой в три этажа, эти здания были организованы в большие жилые массивы, которые возвышались над остальной частью города, словно великаны. Здания располагались широким квадратом вокруг центрального внутреннего двора, где густо росли трава и цветы. Вооружённые острыми пиками люди стояли у каждого входа, подозрительно разглядывая проходящих. Женщины ходили с чашами воды, которую разбрызгивали по траве.
Мути усмехнулся, глядя на Юну:
- И снова она куда-то смотрит. Что же теперь такого странного?
- Трава. Почему они льют на неё воду? - она пыталась выразить свои мысли. - Дождь идёт. Трава растёт.
Мути покачал головой.
- Недостаточно регулярно для Потуса. Думаю, он бы охотно покомандовал и погодой.
Они зашли в самое большое из зданий. Юна никогда не была в таком огромном замкнутом пространстве. Лестничные марши и приставные лестницы вели к похожим на антресоль уровням, расположенным выше. Несмотря на свет дня, на стенах горели дымные факелы, отбрасывая тени и наполняя дворец жёлтым светом. Люди в светлой одежде ходили по всем этажам, и некоторые из них махали Кераму и Мути, проходившим мимо. Всё было похоже на ветви огромного дерева, если взглянуть снизу. Даже пол был необычным: он был сделан из древесины, разрезанной так гладко, что он казался скользким под её ногами, и был натёрт маслом или жиром до блеска.
Они пришли в самый центр здания. Здесь находился помост, поднятый от земли на высоту плеча. И на помосте, на красивом резном куске дерева сидел самый толстый мужчина, какого когда-либо видела Юна. Его груди были крупнее, чем у кормящей матери. Его живот, блестящий от масла, был похож на Луну. А его голова была шаром плоти, полностью лишённым волос; его скальп был брит, и он не имел ни бороды, ни усов, ни даже бровей. Он был голым по пояс, но носил штаны, сшитые точно по фигуре.
Этим жирным существом был Потус, Могучий. Он был один из первых королей человечества. Он говорил со стоявшим у его локтя тощим, словно труп, мужчиной, который, сильно сосредоточившись, теребил большим пальцем отрезки покрытой узлами нити.
Керам и Мути терпеливо ждали, пока освободится внимание Потуса.
- Что они делают с нитью? - прошептала Юна.
- Числа, - шепнул Мути. - Они делают запись, эммммм, работы города и ферм: сколько овец и коз, сколько зерна можно ожидать от следующего урожая, сколько новорождённых, сколько умерших.
Он улыбнулся, увидев её изумлённые глаза.
- Наши истории расскажут эти куски нитей, Юна. Так живёт Ката Хуук.
Керам подтолкнул его. Человек с нитью отошёл. Большая голова Потуса повернулась к ним. Керам и Мути сразу же поклонились. Юна просто глазела на него, пока Керам не нагнул её.
- Пусть она встанет, - сказал Потус. Его голос звучал, как грохот гравия в речном русле. Глядя на Юну, он подозвал её.
Юна нерешительно вышла вперёд.
Он склонился над ней. Она чувствовала запах животного жира на его коже. Он так сильно потянул её за волосы, что она взвыла.
- Где вы её отыскали?
Керам быстро объяснил, что случилось в Киире.
- Потус, она говорит, что родилась здесь - здесь, в Ката Хууке. Она говорит, что была украдена ещё ребёнком. И…
- Сними свою одежду, - бросил Юне Потус.
Она отшатнулась, сторонясь его запаха, и не повиновалась. Но Мути торопливо срывал с неё кожаную рубаху, пока она не осталась голой.
Потус кивнул, словно оценивал добычу охотника.
- Хорошие груди. Хороший рост, хорошая осанка - и щенок в животе, как я погляжу. Ты веришь ей, Керам? Я никогда не слышал о ребёнке вроде неё, украденном… наверное, пятнадцать-шестнадцать лет назад?
- Я тоже, - промолвил Керам.
- Говорят, что дикие, живущие за границей полей, вырастают, как эта: высокие, и выглядят здоровыми, несмотря на свою ужасную жизнь.
- Но, если она дикая, она умная, - осторожно сказал Керам. - Я думал, что её рассказ развлечёт тебя.
- Это правда! - сказала Юна.
- Это умеет говорить, - разразился лающим смехом Потус.
- Она хорошо говорит. Она умна, мой господин…
- Станцуй для меня, девочка.
Когда Юна молча посмотрела на него, Потус произнёс тихо, но твёрдо:
- Станцуй для меня, или я прикажу немедленно вышвырнуть тебя отсюда.
Юна мало что поняла из происходящего, но отчётливо увидела, что её жизнь зависела от того, как она ответит сейчас.
Поэтому она танцевала. Она вспомнила танцы, которые она и её сестра Сион устраивали, будучи детьми, и танцы, в которых она участвовала уже взрослой, следуя скачкам шамана.
Через некоторое время Потус улыбнулся. А затем он, вместе с Керамом и Мути, начал хлопать в такт ритму, который отбивали её босые ноги по полу из полированного дерева.
Голая, окружённая странными вещами, она всё танцевала и танцевала.
С самого начала Юна уяснила для себя, что, если она хотела остаться здоровой, хорошо есть и быть свободной от бича бесконечной, монотонной и изнурительной работы, то она должна была оставаться как можно ближе к Потусу.
И потому она делала себя как можно интереснее. Она рылась в своих воспоминаниях, относящихся к умениям и трюкам, которые были обычным делом среди её собственного народа, однако казались удивительными этим жителям улья. Она устраивала соревнования по бегу на длинные дистанции, где побеждала с поразительной непринуждённостью, даже будучи беременной на последних сроках. Она делала копьеметалки и показывала своё умение поражать такие маленькие и далёкие мишени, что многие в окружении Потуса даже не могли разглядеть их. Она брала случайные куски камня, древесину и ракушки, и, начиная вообще без инструментов, сама делала из камня лезвия и вырезала украшения - этот процесс казался людям чарующим и удивительным - настолько далеки они были от природных богатств Земли.
У неё родился ребёнок. Это был стройный мальчик, который, когда вырастет, мог бы стать похожим на Тори, своего ныне навсегда потерянного отца. Она начала как можно раньше учить его бегать, танцевать и бросать копьё, как умела она сама.
И когда, наконец, она упросила Керама лечь в её постель - когда он простил ей ложь, которой она воспользовалась, чтобы убедить его привести её сюда - и когда минул год, уже нося его усыпанное золотом ожерелье из ракушек, она родила ребёнка от него; она чувствовала, что её место в сердце этого людского гнезда было безопасным.
Что же касалось города, Юна достаточно быстро увидела всю правду об этом тесном улье.
Это было место расслоения общества, жёсткого отношения и контроля. Здесь масса людей надрывалась целые дни напролёт, чтобы прокормить Потуса, его жён, сыновей, дочерей и родственников, тех, кто обслуживал его, и духовенство - таинственное сообщество посвящённых, в чём-то похожих на шаманов, которые, кажется, жили среди ещё большего великолепия, чем сам Потус.
Всё так и должно было происходить. Когда произошло окультуривание растений, земля стала гораздо более продуктивной. Естественные ограничители, которые сдерживали рост популяций, внезапно оказались убраны. Численность людей резко возросла.
Внезапно люди перестали размножаться, как приматы. Они размножались, как бактерии.
Новые, плотные популяции сделали возможным рост новых видов сообществ: крупных центров популяции, больших и малых городов, кормившихся за счёт постоянного притока продовольствия и сырья из сельской местности.
Никогда прежде не было такого количества людей, никогда не развивалась такая сложность человеческих отношений. Города, движимые потребностью, перешли к новой форме организации общества. В общинах вроде той, в которой жила Юна, решения принимались сообща, а лидерство было неформальным, поскольку все знали всех. Родственные связи были достаточным средством для разрешения большинства конфликтов. В группах, численность которых была больше, общий контроль с целью управления делами племени брали на себя вожди.
Теперь невозможно было каждому из людей принимать участие в решении всех проблем. Ни одна семья уже не могла собственными силами выращивать и собирать собственный урожай, изготавливать для себя орудия труда и одежду, торговать один на один с соседями - этот уклад был неэффективным. И каждый день люди могли ожидать встречи с абсолютно незнакомыми людьми - и должны были сосуществовать с ними бок о бок, а не просто прогонять или убивать их, как бывало в прежние времена. Старых запретов, диктуемые узами родства, уже не хватало: для поддержания порядка требовалась того или иного рода общественная охрана.
Централизованное управление самоутвердилось быстро. Власть и ресурсы всё больше и больше концентрировались в руках элиты. Появились вожди и короли, обладавшие монополиями на принятие решений, информацию и власть. Сложился новый вид распределительной экономики. Возникли политическая организация, быстро развивающаяся технология, сохранение записей, бюрократия, налогообложение: взрыв сложности в средствах взаимодействия между людьми.
И впервые в истории гоминид появились люди, которые не должны были работать, чтобы добыть пищу.
Религия, искусство, музыка, рассказывание историй и война существовали на протяжении тридцати тысяч лет. Но теперь новые общества могли позволить себе специалистов: людей, которые только рисовали или доводили до совершенства мелодии, исполняемые на флейтах из кости и дерева, или же размышляли о природе бога, который наделил недостойное человечество дарами огня и сельского хозяйства, или убивали. В рамках этой традиции в дальнейшем появится на свет множество произведений, воплощающих красоту и величие, скрытые в человеческом потенциале. Но появятся также армии профессиональных, опытных убийц, прототипом которых была охрана Керама.
И почти всюду главенство в новых общинах изначально захватили мужчины: мужчины, конкурирующие друг с другом за власть в обществах, где к женщинам относились в той или иной степени как к ресурсу. Во времена охотников-собирателей люди ненадолго покинули древнюю тюрьму иерархии приматов-самцов. Равенство и взаимное уважение не были роскошью: общины охотников-собирателей были от природы равноправными, потому что все понимали: делиться пищей и знаниями явно было в общих интересах. Но те дни давно прошли. В поисках нового способа организации своих непрерывно множащихся рядов люди плавно ступили на тропу собственного неразумного прошлого.
Новые городские сборища оказались абсолютно новым укладом жизни. Никто из гоминид - и, разумеется, ни один из приматов - никогда не жил такими плотными скоплениями. Но фактически они представляли собой возврат к гораздо более древней форме. Новые города имели меньше общего с общинами охотников-собирателей, со своим непосредственным прошлым, нежели с колониями шимпанзе в лесу.
Время безопасной жизни Юны продлилось не больше четырёх лет.
В ночной темноте её растолкал Керам:
- Вставай. Поднимай детей. Мы должны уходить.