- Нашел дураков! - воскликнул Тони. - Прямо нам совсем ни к чему. Мы тоже пойдем на юго-запад. А ты…
Он замолчал, повел лучом фонарика в сторону спутников, как бы спрашивая:
"Что делать с этим человеком?"
- Если мы бросим его здесь одного, он погибнет, - сказал Ричард.
- Пусть идет с нами, - послышался из темноты женский голос.
- Ладно, - согласился Тони. - После ужина всем спать. Установишь дежурство, Арчибальд. В нашем положении следует быть осторожными. Берите здесь мешки, любые шмотки и стелите на пол. Теперь все это наше.
Люди ели молча, без охоты, чуть ли не механически. Тони смотрел на них и думал: насколько упрям человек в своем одиночестве. Ведь всем им хочется сейчас стенать и плакать, искать утешения на груди друг у друга. Это элементарное желание, точнее, необходимость: выплеснуть свою боль, открыть шлюзы души… А на самом деле. Они по-прежнему боятся друг друга. Они несут себя, как глиняные сосуды, переполненные страстями и скорбью. Но они, эти люди-сосуды, предпочтут разбиться на рельсах, погибнуть, чем пролиться, обнаружить перед другими свое, сокровенное.
Затем быстро собрали остатки еды, молча улеглись и погасили свечи. Тони заметил, что Арчибальд, Ричард и Дэвид жмутся поближе к нему, тогда как остальные наоборот стараются держаться несколько в стороне, особняком.
Коротышка Чарли, пока располагались на ночлег, суетился больше всех, метал на Макфейла вопрошающие и одновременно заискивающие взгляды, а когда стали тушить свечи, быстро повыбрасывал из мешка все жесткое и пристроил его вместо матраца возле полусонного Дэвида.
Мальчик попал на глаза некстати. Хотя он и умыл лицо, но всякий раз весь вид его, беспомощный, какой-то птичий, разительно напоминал молоденького лейтенанта, которого он… Нет, нет, нет! Он не хотел убивать! Он никогда, никого не хотел убивать, вы слышите?! Он всего-навсего был солдатом и выполнял приказ… Господи, как страшно хрустнуло тогда лицо лейтенанта. Нежное, почти детское… Или девичье? Вот, вот в чем загвоздка! Во всех юных лицах ему теперь мерещатся лейтенант или… Рут… Ведь это ради нее, ради сестренки, он ввязался в оккупацию Фолклендов. Им обещали деньги. Большие деньги! Он прикинул, что их с лихвой хватит на операцию в самой что ни на есть лучшей клинике. Рут сделают операцию на сердце, - думал он, - и не надо будет больше самому умирать от страха и просить ее не умирать, как тогда, вечером, в лесу. Какое бледное и спокойное лицо было тогда у нее. Не бледное, а даже голубоватое. Но на шее Рут билась жилка, и он знал - все в порядке. Пока все в порядке…
Тони стиснул зубы, чтобы не застонать.
Уж лучше бы та граната, которая откусила пальцы на руке, разорвала его на куски. Пока он валялся в госпитале, не стало Рут. Бедная девочка! Она понятия не имела, в какое дерьмо ввязался ее брат… Он считал дни до выписки и прикидывал, куда повезет Рут после операции отдохнуть и набраться сил - она ведь ничего в жизни не видела, ничего хорошего. И вот какой-то подлец… Кто-то из профессиональных убийц, которому, кроме всего прочего, захотелось отлежаться в госпитале… Кто-то из них, друзей-десантников, встретил Рут и описал ей "геройства" братика на Фолклендах…
Деньги, предназначавшиеся на операцию, он пропил за два месяца. Даже не поставил на могилку Рут памятника. К чему все эти надгробия, каменные свидетельства скорби?! Он убил лейтенанта, чтобы спасти Рут. Может, и еще кого. Почем знать, с кем встретились его пули. Рут нельзя было волноваться… Что, что ей наплел такого тот друг-подонок, который описал "геройства" десантника Энтони Макфейла?! Что он сказал ей такого, чего не выдержало больное сердце сестренки?!
Тони повернулся на другой бок, прислушался. В помещении магазина было тихо - все спали. Усилием воли отогнал горестные мысли и тут же будто в яму провалился - измученный мозг требовал отдыха.
Кто-то присел рядом с ним, прикоснулся к лицу, и он опомнился от сна, как от недолгого обморока. Рука была женская, ласковая - он понял это сразу и потому не стал хвататься ни за пистолет, ни за фонарик.
- Подвинься, - шепнула женщина. - Ты стонешь во сне и скрежещешь зубами как дракон.
Он коротко засмеялся, потянулся к неожиданной гостье, стал торопливо расстегивать ее одежду.
- Я сама, - шепнула она.
Уже потом, когда Тони понял, что это не сон, что незнакомка никуда не денется, обласканный и умиротворенный, он уткнулся лицом ей в грудь и снова провалился в сон. Короткий, без сновидений и кошмаров, освежающий сон.
С "утра" все пошло наперекосяк.
Не успели позавтракать, как Чарли вдруг испуганно взвизгнул.
- Там… за стеклом… там… - бормотал он, тыча фонариком в сторону прозрачной стены, отделявшей их от платформы, но не зажигая его. - Посвети… посвети сам…
Тони зажег фонарик, и все замерли.
За стеклом, зацепившись за что-то полою пальто, полувисел тот самый плюгавенький старикашка, который удрал прошлой "ночью" и украл остатки еды.
Старик был мертв. Свет фонарика отразился в его открытых глазах, и всем стало противно и жутко, будто пока они при двух свечах пили кофе, сама смерть разглядывала их через стекло - этакая большущая летучая мышь в клетчатом пальто… Значит, старик далеко никуда не уходил, крутился рядом. Для него подземная одиссея кончилась.
- Пересчитай всех наших, - попросил Тони Дэвида. - Пора в путь.
Через несколько минут парнишка доложил, что все на месте и готовы идти.
Тони включил фонарик и осветил свое "воинство".
Самый надежный, конечно, Арчибальд. На первый взгляд, полусонный и неразговорчивый увалень - может даже не поздороваться. Но ведь прошлым летом именно он… Дело было на съемках. Конь чего-то испугался и понес. Он бы неминуемо свалился, а падать в массовке, когда скачет сразу около двухсот всадников - сомнительное удовольствие. Вот тогда-то Арчибальд Догнал и усмирил взбунтовавшегося жеребца… На Арчи можно положиться. Да и здоровый он, сильный - кто знает, сколько им еще придется блуждать в этом лабиринте.
Рядом с ним - Чарли. Чудное создание. Над миром пронеслась атомная война, а он, наверное, и не заметил. Весь в себе, точнее, весь для себя. Таких, как он, согревает любая пустячная выгода. Даже не выгода, а постоянная уверенность, что он что-то сделал лучше, умнее других, на чем-то выгадал, расчет его верен, он свое возьмет, он удачлив, а остальные - простаки. У него и сейчас глаза хитрые, острые - поблескивают во тьме. Тони не раз слышал, что не было еще таких съемок, в которых участвовал бы Чарли и хоть что-нибудь не украл. Неважно что: плетенный из прутьев стул или гипсовые яблоки.
"Этот его талант в нашем положении тоже может пригодиться", - подумал с улыбкой Тони.
На Дэвида он и смотреть не стал. Ребенок. У него самого уже мог бы быть такой сын. Если этого мальчишку не вытащить из подземелья, он погибнет первым.
О Ричарде, рыжебородом мужчине лет пятидесяти, он знал мало. По-видимому, учитель или клерк. Как он тогда, в вагоне, уцепился ему в куртку… "Джентльмен"… И эта дурацкая фраза: "Я не могу ждать, пока нас откопают". Можно подумать, что их кто-нибудь станет откапывать…
- Пошли, - вздохнул Тони.
Он специально пропустил человек десять, пока не поравнялся с Филидой. Взял ее за локоть, как бы поддерживая.
- Ты просто прелесть, Филида, - негромко сказал Тони.
Женщина не вырвалась, но и не откликнулась на его жест.
- Что это тебя с утра на нежности потянуло? - грубовато-насмешливо поинтересовалась она.
Топи светил под ноги, а сам вглядывался в полумрак, в бесстрастное лицо Филиды, узнавая и не узнавая в ней ночную гостью.
"Она или не она? Если она, то зачем эта игра? Почему она делает вид, будто между нами ничего не было?!"
- Не выспался, - со значением ответил он.
- Досыпай на ходу, - равнодушно посоветовала Филида.
Тони отпустил ее локоть и прибавил шагу, чтобы снова выйти в голову группы.
"Не все ли равно - кто, - подумал он, улыбаясь про себя. - Так даже интересней…"
Сразу за станцией они наткнулись на пустой поезд и молча, один за другим, пробрались через его вагоны.
А еще метров через двести впереди замерцал свет фонаря, и Тони уже привычным движением достал пистолет.
Кто-то, не таясь, шел им навстречу.
Путники остановились.
Когда неизвестный приблизился, Тони и его друзья услышали, что он… напевает и время от времени поругивается.
- Освети его, - шепнул Тони Арчибальду.
Неизвестный в свою очередь осветил их всех, присвистнул:
- Привет, ребята! - весело поздоровался он. - Ох, и духотища здесь - дышать нечем. Вам еще не надоело лазить по этим норам? Впрочем, вам за это деньги платят.
- Знакомое лицо, - настороженно сказал Арчибальд.
Неизвестный, услышав его слова, повернул луч фонарика.
- Оператор я, - пояснил он. - Вас, чертей, сто раз снимал, а вы морды воротите. Вы не встречали Пайпера? - я его ищу.
- Он рехнулся, - шепнул Тони друзьям. - Бедняга думает, что он и сейчас на съемках.
И он, и Арчибальд узнали оператора. Вот уж ирония судьбы: мир сгорел в атомном огне, а этот полоумный франт по-прежнему одет в свою немыслимо пеструю куртку, увешан сумками и аппаратурой и по-прежнему занят.
- Пойдем с нами, дружище, - мягко предложил Тони. Было ясно, что безумный оператор в одиночку не протянет в подземном лабиринте и нескольких суток.
- Нет, ребятки. Работа есть работа, - отмахнулся тот. - Вы что, не знаете Пайпера? Он ждет меня на следующей станции.
Сумасшедший оператор снова засвистел что-то веселенькое и двинулся дальше - туда, откуда они полчаса тому назад ушли.
- Хорошенькая компания его там поджидает, - буркнул Арчибальд. - Два трупа и призрак старины Пайпера.
Будто услышав их разговор, оператор обернулся, блеснул лучом фонарика.
- Что вы стоите, ребятки, будто похоронная команда? - крикнул он. - Шевелитесь! Душите друг друга, убивайте, сражайтесь с крысами. Какие кадры, черт возьми! - Он захохотал и будто добрый десяток сов закружил во мраке тоннеля, охая и передразнивая человеческий смех. - Кушайте друг друга, ребятки, - выживайте! А я вас буду снимать…
Он скрылся в глубине тоннеля.
- Не связывать же его, - с сожалением сказал Тони, обращаясь к друзьям. - Может, как-нибудь сам выберется? Или спасатели заявятся. В чем я, правда, сильно сомневаюсь.
Мимо них, прижимаясь к стене тоннеля, опять промчался целый отряд крыс.
- Мы подходим к станции, - заметил вдруг Ричард, который обычно молчал. - Теперь у всех есть фонарики. Можно послать кого-нибудь вперед, на разведку и не тратить время на ее осмотр.
- Мистер Тони, - тут же взмолился Дэвид. - Разрешите мне все разведать. Я мигом. Туда и обратно.
- А если там Флайт?
Чарли услужливо протиснулся вперед.
- Флайт ушел - я слышал их планы. Они торопились. Если позволите, я сам пойду на разведку.
- Пусть уж парень прогуляется. - Тони кивнул Дэвиду. - Будь осторожен. Главное, посмотри - есть ли там выход.
Они надеялись, что с фонариками смогут идти быстрее. Однако с первых же минут пути поняли: особо не разгонишься, так как воздух в метро за "ночь" еще более застоялся. Тони объявил, чтобы все сняли куртки к плащи, но не бросали их, а несли с собой. Это здесь жарко, а наверху - осень. Была… по крайней мере.
Безлюдную станцию прошли не останавливаясь. Вскоре их догнал запыхавшийся Дэвид.
- Ничего интересного, - доложил он. - Вход и выход тоже перекрыты.
Тони кивнул. Они двинулись дальше.
Разговор с Дэвидом уместился в две фразы, но что-то в облике парня изменилось, и это встревожило Тони. Не долго думая, он остановился, посветил назад.
Дэвид прищурил глаза от неожиданного света, заслонился рукой.
- Что с тобой? - грубовато спросил Тони, сам не зная, какой смысл он вкладывает в свои слова.
Парень молчал, виновато опустив голову.
И тут до Макфейла дошло: Дэвид ничего не несет, хотя вчера сам в магазине напросился. И сегодня, когда отправлялись в путь, поклажа была с ним.
- Где твой мешок с НЗ? Потерял? Украли?
- Нет… - Дэвид поднял голову, шмыгнул носом, будто собирался заплакать. - Там люди, на станции… Возле эскалатора… Они… голодные. Умирают от голода… Я… Я отдал им консервы.
- У нас еще много еды, - осторожно вступил в разговор Ричард, который опасался, чтобы парнишке не попало за самоуправство.
- Сейчас разберемся, - буркнул Тони. - Арчибальд и Чарли - останьтесь здесь, с людьми. А мы вернемся на станцию.
Он шел впереди - по-прежнему быстрый и решительный. Ричард и Дэвид едва поспевали за ним. Поднялись на платформу. Дэвид повел лучом фонарика.
- Это здесь, - виновато сказал он и замолчал, вновь пораженный открывшимся ему зрелищем человеческой беды.
Оборванные и изможденные люди - их было человек двенадцать - закрывались от света, испуганно жались поближе к ступеням эскалатора, будто в его нише можно было укрыться. Какая-то женщина то ли в разорванном белом платье, то ли в одной нижней рубашке замахала руками, пронзительно завизжала:
- Не тро-о-огайте меня! Не прикасайтесь ко мне!
Еще три или четыре человека ползали на коленях по полу. Тони даже не сразу понял, что они делают.
Он шагнул вперед, отпихнул ногой рослого оборванца, который, бессвязно мыча, изо всех сил лупил консервной банкой о каменный пол.
- Смотри, благодетель. - Макфейл вырвал из рук оборванца исковерканную банку, показал ее Дэвиду. - Ты отдал им консервы и ушел, а они не могут их открыть. Нечем.
Затем Тони повернулся к визжащей женщине, грозно рявкнул:
- Заткнись!
Та испуганно отшатнулась - ее истеричный вопль оборвался.
Несчастные во все глаза смотрели на Дэвида и Тони.
Тони достал нож, с которым не расставался еще со службы в армии, открыл одну за другой три банки тушонки.
- На еду не набрасывайтесь, - предупредил. - Здесь докторов нет, чтобы вас потом откачивать. Возьмите по несколько кусочков. Вот галеты… Перекусите немного - и за мной. Еще до конца дня я выведу вас отсюда.
Он отошел в сторону, но фонарик выключать не стал, чтобы озверевшие от голода люди не покалечили друг друга или не стали запихаться едой.
- Не торопитесь! Успеете! - покрикивал Тони, хотя только что подгонял. Он не хотел их жалеть, потому что последние годы только и делал, что уверял себя: все люди - сволочи! Жизнь, кстати, частенько подтверждала это. В глубине души он понимал, что далеко не все люди - богачи и бездельники, но каждый изгой всегда видит себя самым последним и делит мир по принципу: "я" и "они". Они, мол, живут, а я в этом мире только статист… Но вот пришла Судьба в облике атомной войны и мгновенно уравняла всех. Более того! У них она все отняла. Сразу и все. А ему терять нечего. Он давно приспособился к такому существованию - на социальном дне, в подземке, на уровне крыс, без крова и еды - и потому выживет. А все они, кто с поверхности, кто жил, а не играл в жизнь, - обречены.
Казалось бы, он должен радоваться. Справедливость восторжествовала! А он вылавливает их из мрака, как новорожденных котят из реки, и обещает спасение. Мало того - он таки выведет их наверх. Чего бы это ему не стоило - спасет! Зачем? Только ли потому, что быть добрым и сильным - приятно. Или все же права Рут, которая как-то упрекнула его: "Зачем ты стараешься казаться хуже, чем ты есть на самом деле?" Он тогда засмеялся, сказал: "Вся жизнь - игра". И правда. Фермеры играют в политиков, подонки, жаждущие власти, - в полицейских и военных, ворюги изображают радетелей за общественное благо, а профессиональные проститутки - светских дам. Нормальные средние люди, как правило, играют скотов. Чтобы выглядеть грозно, независимо и воинственно. Пугают, потому что сами всего и вся боятся. Игра - как способ выживания.
Они вернулись в тоннель.
Новые попутчики плелись позади - медленно, но цепко, ухватившись за нитку надежды, которую бросил им Тони.
Часам к двум по дневному времени вышли к разветвлению пути.
Чарли, который все время что-то жевал и постоянно вырывался вперед, подскочил к Тони. Его глазки возбужденно поблескивали.
- А вдруг Флайт что-нибудь замыслил? Надо проверить оба тоннеля.
- Не знаю, что он там замыслил, - хмуро сказал Тони, освещая фонариком разветвление, - но на юго-западной ветке - ремонтные работы. А нам надо именно туда. Туда же, очевидно, пошел и Флайт…
- Я сейчас, шеф!
Тони не успел и слова сказать, как неугомонный Чарли нырнул в тоннель, стал осторожно пробираться между металлическими стойками и деревянными опалубками.
- Если это дальше, чем на сотню метров, возвращайся! - крикнул ему вдогонку Арчибальд. - Мы со своей командой там не пройдем.
- Все нормально, - откликнулся Чарли. - Леса уже кончаются. О, здесь какая-то записка…
В следующий миг пол под ногами путников вздрогнул, глухой удар потряс подземелье, и из юго-западного тоннеля вырвалось облако пыли. Часть металлических стоек и досок с грохотом обрушилась.
Не сговариваясь, друзья зажгли фонарики, бросились в это зловещее облако.
Метров через двадцать они остановились перед огромным каменным завалом.
Лучи фонариков вылавливали из хаоса и мрака здоровенные глыбы зернистой породы, исковерканные стойки, проволоку, деревянную щепу и песок.
- Смотрите, - сказал Ричард.
В стороне валялся кусок картона. На нем корявым почерком было написано:
"Привет, Беспалый! Никуда не сворачивай. Это верная дорога".
- Сволочь! - воскликнул Тони. - Я понял. Он видел Чарли в магазине и специально громко говорил, чтобы сбить нас с толку. Флайт хотел всех нас здесь угробить.
- Где же Чарли? - перебил Макфейла Ричард. - Ищите его. Может, он ранен…
- Он не ранен, - сказал Арчибальд, отступая от завала. - Вот он.
Четыре луча скрестились там, куда указывал Арчибальд, и метнулись в разные стороны. В кругу света на миг отчетливо и страшно возник стоптанный башмак, который торчал из-под каменных глыб.
Дэвид уткнулся в металлический стояк. Его худенькие плечи сотрясали рыдания.
- Мы… не… выйдем… отсюда! - выкрикнул он прерывающимся голосом. - Там… всех… Наверху все убили друг друга, и мы… здесь… тоже убиваем… Зачем?! Зачем все это?! Почему… мы… такие?..
- Успокойся, малыш. - Теплое чувство к этому наивному парнишке, такому же беззащитному, как и Рут, чем-то даже похожему на сестру, вновь коснулось сердца Тони. - Жаль, конечно, Чарли.
Он вел Дэвида между покосившимися стойками, упавшими досками и камнями и думал:
"Рут уже ничем не поможешь. Милая, славная Рут… А этот щенок… Жалко, пропадет без меня…"
Они вернулись к разветвлению тоннелей.
Тони, мельком осветив всех своих попутчиков, сказал:
- Нам подстроили ловушку. Там завал. Чарли, который разведывал путь, погиб. Теперь мы пойдем прямо. Это дальше, на несколько километров дальше, но другого пути у нас нет. Не будем терять времени, друзья, - вы все чувствуете, что дышать с каждым часом становится все тяжелее. Надо идти.
Через несколько часов их догнала вода.