Понимая, что Адамант меня пришибет, если перехватит, я свернул на боковую улочку неподалеку от квартала Айшана, и помчался напрямик по обочине своей трассы, плевать мне было на стены - сейчас их не существовало.
Не знаю, сколько на это ушло секунд, знаю только, что друга своего я убил - весь путь он проделал в состоянии клинической смерти. Если несколько секунд, это не страшно, уговаривал я себя - мысли были очень длинными, а путь - коротким.
Потерпи еще, Най. Только не соскользни…
Айшан опешил, видя нас на пороге, но повел себя хорошо. И не расспрашивал - только бросил короткий прямой взгляд, глаза в глаза.
Ная он перенес на диван в маленькой комнатке, где обычно спали гости-родственники: Най был неподвижный и встрепанный, как тряпичный клоун - делай, что хочешь.
Осмотрел, усмехнулся невесело. Порылся в ящичке-аптечке, вытащил шприц, заправил ампулу с чем-то белым. Перетянул Наю руку. Сразу нашел вену на сгибе локтя, сделал укол. Потом достал штуку, похожую на карандаш, приложил к наручникам, покрутил. Те щелкнули противно и разомкнулись.
Я во все глаза смотрел на Айшана. Таким его не видел - сосредоточенным, без обычной солнечной улыбки или хоть светлого сияния невидимого. Сейчас он выглядел лет на двадцать пять самое меньшее…
- Ничего. Поднимется скоро.
Я и сам знал - чувствовал, можно было не успокаивать. А вот навыки Айшана оказались для меня сюрпризом. Интересно, что он еще умеет? Солнечный мальчик, собачонка Службы, медик, взломщик… интересно продолжить список.
Он перехватил мой взгляд, мотнул головой:
- Самые простые. Да их легко открыть, Мики, просто вы не интересовались никогда…
- А ты? Готовился, вдруг придется - на будущее? - не уверен, что просто шутил. Но Айшан улыбнулся наконец, хотя вроде невесело было совсем:
- Нет. Говорят, от любопытства кошка сдохла… но я же не кошка.
Сидя на подоконнике, я поглядывал вниз. Нет, жить в квартире с видом в подобный дворик мне было бы трудно. Слишком он маленький, нарочито уютный. Ромашке, кажется, тоже было не по себе. С соседней комнате Айшан чем-то поил Ная… неправильно всё, Рысь - это Рысь, он должен быть ленивым, беспечным, уверенным в своей правоте, а не беспомощным, как младенец…
Все мы должны больше, чем обещаем сами себе…
В ушах пульсировала - беззвучно - песня, я слышал ее один раз - после Най от этой песни отпихивался, как мог.
Пускай никому слова не слышны,
Одно повторяешь ты:
"не будет времени тишины
И времени темноты!"
И если когда-нибудь на бетон
Слепящий прольется свет,
Ты скажешь -
Не сомневался, что Он
Есть,
И плевать на закон
Научный, где Его - нет
Может, и так. Я по-прежнему ничего не знаю. А кто знает? Даже Адамант, похоже, отнюдь не во всем уверен.
Скользя по трассам и облакам
(Кто - смерч, а кто - ветерок)
Братья птицам и дуракам,
Мы - дети Его дорог.
Пока не сломалось то, что внутри
(Как водится, только "вдруг")
Поддерживай сердцем, дыханьем ритм
Дышащего вокруг…
Я закрыл глаза.
Айшан вошел скоро, остановился у дверного косяка. Это я и с закрытыми глазами видел.
- Что же теперь… - он не договорил. Зачем?
Я кивнул, показывая, что жду разговора. Айшан спросил, не двигаясь с места:
- Тебе нужна помощь?
- Может быть. Но не от тебя.
Глядя, как сразу осунулось его лицо, поспешил исправить оплошность:
- Прости. Я не о том… Просто вы - никто - не поможете. То есть мне, Рыси - очень даже.
- Почему? Вы можете… недалеко от Колодцев есть домик. Хозяин его - мой хороший знакомый, и сам сейчас живет в другом месте. Ключи у меня есть. На какое-то время я сумею направить Службу не в ту сторону… вам хватит времени.
- Нет. Я не могу. Я правда не могу, совсем. Поезжай сам.
- Мики, я не могу уехать с ним вдвоем. Нас обоих сразу начнут искать. А доверить кому-то еще…
- Он выглядит хуже, чем себя чувствует, - уж в этом я был уверен. - Да ты и сам говорил. Пару дней, и он сможет скрываться самостоятельно. Ты только позаботься о нем эти пару дней, хорошо?
Айшан вертел в руке сушеную крабовою клешню, в задумчивости пытался отгрызть от нее кусочек. Прислушивался к звукам в соседней комнате - не слышал ничего. А я слышал - Най ровно дышит. Спит…
Ничего, он справится. Да и убивать его не собирались. Хотя нервы потрепали порядочно…
- А ты куда? - Айшан сжал в кулаке злополучную клешню.
- Разреши уж до конца ничего не говорить. Я больше не вернусь.
И едва не взвыл от такого обещания. А поздно, сам сказал… все правильно. Здесь я чересчур много натворил… на трассе, на той трассе мое место, как бы себя ни обманывал.
- Мики. Я твоих секретов не требую. Но завтра Най не поднимется, да и не отпущу. А через неделю самое большее мы оба - я и Рысь - окажемся там, откуда ты его вытащил.
Он не давил на психику. Он просто спокойно объяснял мне то, чего, думал, я не понимаю. Спокойно принял Натаниэля, оказал помощь и был готов к последствиям.
А ведь и правда, окажутся. Разве что Рысь вопреки всему встанет сегодня и успеет скрыться за пределами Лаверты…
Вот и весь мой героизм - "не приду больше!". Ну, я-то не приду, только как бы после обоих на трассе не встретить… Да нет же, с чего бы, даже войска еще не вводили, хоть к этому все идет. Нечего пугать себя, лезет в голову всякий бред…
- У меня нет никого больше… но я все равно пришел бы к тебе.
Он сказал тихо, обращаясь, кажется, к цветку герани, уж никак не ко мне:
- Какого лешего ты мне вообще доверяешь?
- Да прекрати ты, - я почувствовал усталость, будто натаскался мешков - усталость была почти приятна. Совсем человеческая, так я чувствовал себя в детстве, когда после работы на раскопе в Тара-Куино возвращался к нашей палатке… уютная усталость. Тогда вокруг находились только свои…
Я взглянул на Айшана - тот наконец отложил клешню, думал, уставившись в стену. А ведь он понимает больше, чем я. Куда больше знает о Службах. Пусть даже никто не убьет… но уж до такого состояния, в котором теперь Най - запросто. Состояние, когда жить неохота, да и незачем.
- Айшан.
- Мм?
- Только не задавай вопросов. Сейчас не важно… Не стоит за меня волноваться. Представь себе, что Микеле Сарина умер, разбившись на мотоцикле. А все остальное - это другой человек. Он едет, сам точно не зная, куда. И когда он проедет свой участок дороги, будет что-то еще.
- Будет? - он внимательно слушал, и цепкий взгляд журналиста. Леший… Айшан ведь мог бы понять и поверить. Это я ошибался. Но сейчас не ко времени. Надо было его убедить, пускай и наглым враньем.
- Когда трасса кончается, начинается грунтовка, или хоть поле. Нормально ехать нельзя, но идти - можно. - Я вспомнил про его дельтаплан, прибавил: - А лететь можно всегда…
Он улыбнулся, как раньше:
- Ну, попутного ветра!
Най очнулся ближе к вечеру. Я только начал всерьез волноваться, заново - до этого просто поверил Айшану.
"Все с ним будет в порядке", - убеждал он меня. "Клиническая смерть… ты уверен? Тогда Най перенес ее на диво легко. И откуда ты можешь знать? Ты, прости, все же не медик…"
Глаза Рыси были изумленными - кажется, он нас не сразу узнал. А потом - с ним возился Айшан, я только путался под ногами, едва не разбил стакан с водой и пузырек с успокоительным. Впрочем, оно не понадобилось…
Айшан держался на диво уверенно, ровно - я сейчас любовался им. И ведь почти слышал - звенит в нем напряженное ожидание, в каждой жилке - когда телефонная трель раздалась, беспомощно вскинулся, но улыбнулся тут же, ответил… Это оказалась сестра.
Завершив разговор, трубку на стол положил, помедлил, будто хотел спрятать подальше.
Най ничего не заметил, он даже не понял, как очутился здесь. Если друзья рядом, значит, все в порядке - примерно так…
- Ничего, это шок, - шепнул мне Айшан. - Пройдет…
Но кое-что Натаниэль все-таки помнил.
- Мики…
- Да?
- Давай извинюсь, что ли… Я тут подумал - а какого рожна тебе приходилось все это выслушивать? Там, у меня дома?
Трудно ему было разговаривать, но высказаться тянуло. Айшан попытался было остановить, но я потянул за рукав - не мешай. Мне было важно услышать…
- Было у меня время подумать. Там-то, в камере, хочешь вой, хочешь ной, никому это не интересно… - Он перевел дыхание и сообщил: - Я песни хочу записать… Пока валялся там, плевал в потолок, типа, и думал - вот сейчас он на голову рухнет, или просто пришибут меня там, и - ничего. Ничего не останется. Мне слава не нужна, но ведь я жил! Живу, то есть… Знаешь, там стены вроде обыкновенные, а из тебя все соки вытягивают. Человек-шестеренка, выпал - заменили на другую, никто и не заметил. Я не только сам так не хочу, я и другим… Может, хоть кому-то нужно то, что делаю. Страшно чувствовать себя винтиком… не хочу.
- Тихо, у тебя бред уже, - сказал Айшан, оглядываясь на аптечку.
- Не бред, - Най приподнялся, глаза блестели горячечно. - Я все говорил - сами придут… прибегут, как же. Гордый… если не прибегут, то пошли бы все. Это как на углу стоять, видеть старушку - пока не попросит помочь, я не подойду… А потом собьет ее псих какой-нибудь, а я утешаться буду - сама виновата, да? А чего ж не попросила?
- Все-таки бред, - Айшан потянулся к аптечке, порылся там, достал другой шприц, с чем-то прозрачно-желтым. Я проговорил, испытывая усталость уже запредельную, кончился-таки "заряд" от Пленки:
- Най, ты не пророк. И вокруг тебя нет старушек на костылях.
- Да я понимаю, - он с опаской покосился на шприц в руке Айшана. - Но так объяснить проще.
Дышал он с трудом, и уколу не противился.
- Болтай поменьше. И сейчас, и всегда, - обронил Айшан. Они сцепились взглядами, и я понял - тут все будет в порядке. Друг друга по-прежнему понимают, и договориться сумеют. Не маленькие.
А мне пора.
Глава 15
Дверь поскрипывала в петлях, жалуясь на судьбу. Я бы тоже не отказался, только кому?
Сидел на лежанке, скрестив, ноги, и молча смотрел на Адаманта.
- Твои друзья перенесут то, что должны. Ты слишком многого хочешь, Мики. Не по масштабам… хотя у каждого свое ведомство, как тут неоднократно упоминалось.
- Я просил о помощи, а не почитать мне мораль, - откликнулся я, чувствуя себя мокрым побитым щенком. - Говорить все горазды… ты хоть представляешь, каково им придется, или небесное сияние весь разум затмило?
Встал и вышел на улицу, лишь бы не чувствовать на себе испытующий взгляд. В спину мне прилетело:
- Не бойся, справятся. А помощь…Помогать можно - и много тех, кто готов протянуть руку. Ангелы, хранители, помощники, проводники - можно назвать иначе. И большинство из них были когда-то людьми, они понимают. Но не станут мешать делать выбор. Одно дело - поддержать над пропастью, другое - оберегать, указывая дорогу неопределившемуся. Надо оно - вечно быть младенцем, которого водят на помочах? И вот еще что. Хорошо, что ты примчался сам.
- А? - глупо спросил. Но тон Адаманта, официальный, размеренный - даже в первую встречу Адамант говорил иначе.
- Скоро Пленка проснется. Решай, Мики.
Тело у меня стало словно пластмассовым, но сказал я, кажется, достаточно нагло:
- То есть вы отнюдь не всевидящие, раз не можете рассчитать последствий?
- Не можем, - невозмутимо подтвердил Адамант. - В прошлый раз личинка не успела вылупиться - погибла. Мы знаем одно. Если частицы ткани, оставшиеся на ее коконе, превращены в смертельно опасное оружие, что же натворит Пленка, родившись?
- Она разумна!
- Она разумна, - эхом откликнулся Адамант. - Но это чуждый разум. Ты уверен, что Пленка по-настоящему вступила с тобой в контакт, а не просто заботилась о теле-носителе? Уверен, что, родившись, личинка не позабудет прошлое?
Я хотел бы сказать, что уверен. Не мог.
- Эх, ты… небожитель, - я вложил в слова столько сарказма, сколько сумел - и, кажется, мало.
- Где ты видишь небо, Мики? - спросил Адамант.
И тут я сорвался.
Нагнулся к обочине, вцепился в колючий пучок травы, рванул - ладонь заболела, тогда я дернул сильнее, желая одного - разбить что-нибудь, уничтожить, вместе с постылой иллюзией настоящего.
- Решать? Кого ты просишь решать, покойника?! Это - жизнь?! - заорал я на Адаманта, отбрасывая выдранную с корнем траву. Хотел было в него швырнуть - грязь как раз пристала его светлому плащику…
- Пошли вы все… да провалитесь со своими речами, умники!
Горло перехватило, я глотнул ледяного воздуха, кусая губы - поднял к лицу руку, лучше в нее вцепиться, как же все жалко, и я… сдохнуть бы там, у Факела, или лучше раньше, чтобы не знать ничего…
Поглядел на руку. Мокрая ладонь, былинки прилипли, жалкие, смятые. Едва ощутимый запах, скорее дождя, чем травы. А стебли эти уже никогда не просохнут, чтобы снова пахнуть летом. Пусть даже лета здесь не бывает… они даже не поднимутся никогда.
Вечно от меня одно разрушение…
- Ну, что ты? - спросил Адамант, будто никто на него не орал только что.
- Прости… - кажется, он понял, насколько мне стыдно. Мягко сказал, ничуть не давя:
- Так что же?
Я кивнул, головы не поднимая - наверное, со стороны был точь-в-точь нашкодивший школьник. Хоть в угол ставь.
- Согласен отдать мне Пленку?
- Да. И…
- Что? - спросил он самую малость тревожно. С чего бы? Или… всякой гадости от меня ожидает, уж точно.
- И вот еще что… - я вдохнул, глубоко. Улыбнется - привычно, язвительно, выдаст очередную ехидно-правильную сентенцию? Нет, сейчас… не сейчас! Потом… как-нибудь.
- Пусть это дурость. Но ты ведь совсем уничтожишь Пленку.
- Совсем. У нее нет души, она не наша, Мики.
- Тогда и я… - голос сел. - В общем, хватит, я не хочу убивать. Я уже… А Пленка спасла Ная. И меня… и просто - она живая, разумная. Дать согласие - значит, убить.
- Мики, что ты придумал?
- Я тоже… не хочу быть. Совсем. Не могу.
- Мики, ты понимаешь, что такое - не быть? Совсем?
- Не уверен. Но ведь… за черту уходят люди, которые уже мертвы - а я их вижу. А ты и вовсе - высшее существо. Значит, там что-то есть.
- Высшее… - произнес он без выражения. - Вот уж где ты неправ, Мики.
- Все равно. Ты говорил о свободной воле. Я хочу так.
- Кому ты врешь, себе или мне? - жестко, едва ли не зло спросил.
- Я не вру. Знаешь ведь. Если сам не можешь… ведь кто-то может, Адамант. У вас наверняка есть… и такое ведомство. Окончательной смерти.
- Это твое подлинное желание, Мики? - отчеканил он воистину ледяным голосом.
- Да. Ну… ведь вы видите в душах. Я и правда не вру…
- Ты просто устал, - голос его стал обычным. - Мать, Ника… и каждый день - люди, которые не вернутся. Ты очень устал, Мики.
- С Никой я сам виноват. С матерью - тоже, наверное. То есть - точно знаю, что виноват. Я слишком долго бегал… ото всех. Надеялся втайне, что все решится. Вот и решилось… добегались.
- И сейчас ты кидаешься в другую крайность.
- Имею право. У меня свободная воля, - вяло огрызнулся я. Понимая, что Адамант говорит нечто, очень близкое к истине… Я внезапно совсем успокоился. - Пойми все же меня. Пленка сделала так, что теперь мы - единое целое. Когда рождаются сросшиеся близнецы, и врачи бессильны, близнецы вместе живут, и им остается умирать вместе. Я не стану спасать свою жизнь за счет другого существа, разумного и принесшего много пользы не только мне одному. Нечестно. Ты понимаешь?
- Я понимаю. - Прищурясь, он смотрел на Ромашку. - Думай.
- А… - я понял, что всё-таки согласия не ожидал. Хотел, чтобы поуговаривали? Нет… просто как-то так сразу…
Вспыхнули фары Ромашки. Оранжево-золотые, замерцали, отсчитывая секунды. Я хотел попросить Адаманта - прекрати это… потом передумал. Он не из тех, что устраивают психические атаки. Значит, так нужно. А Ромашка все равно мой. Уж как-нибудь перенесу.
Поэтому я сначала зажмурился, а потом открыл глаза и смотрел. Потом фары перестали мигать, и я повел взглядом по сторонам - радужные зайчики прыгают, и ничего толком не разглядеть. Жаль… даже в мокрой дороге и сухих чахлых кустиках есть что-то родное. С чем можно проститься… хватит.
Я вернулся в домик и сел, ноги отказывали. И Адамант сел напротив. Молчали мы долго, будто перед дальней дорогой. Адамант ждал, я не мог понять, о чем он думает.
- Вот еще что… - почувствовал себя глупо, но решил договаривать, раз уж раскрыл рот. - Я сам выбрал, но всё же - не мог бы ты кое-что сделать, если я попрошу?
- Последнее желание? - мускул на его щеке дрогнул, но голос прозвучал вполне обычно, довольно-таки едко:
- Чего ты хочешь?
- Мороженого… - сам понял, насколько жалко прозвучала шутка. Кстати, мороженого и впрямь хотелось. Причуды Пленки?
- Помоги Айшану. Ты говорил о пропасти… так помоги. Он хороший товарищ… но ему самому не вырваться. Пусть его просто не трогают, ладно? С Наем они вместе сейчас, я верю, они справятся, но потом… ведь Службы обычно не отпускают своих, особенно тех, кто пошел против.
- Мики, он тоже выбирает сам.
- А он и выбрал… Или обязательно лезть под пули, чтобы освободиться?
Адамант долго молчал. Послышалось тиканье часов - я даже оглянулся.
Потом он сказал:
- Хорошо.
Я помялся немного, потом спросил:
- Адамант… Что со мной было бы… там?
- А что будет, не хочешь знать? Каково то, что ты выбрал, на самом деле?
- Не хочу. Смерти я не боюсь. Глупо - после всего…
- Боишься, - очень мягко и очень по-человечески сказал Адамант.
Он никогда не прикасался ко мне. А сейчас обнял. Запах тоже был - человеческий. Немного сырой плащ… снаружи-то морось.
Зарыться лицом и не двигаться, будто рядом с отцом - настоящим, которого я узнать не успел.