- Конечно нет. Начать с того, что в руках настоящего горианина даже самая фригидная женщина завоет от вожделения. Среди рабынь фригидных не бывает вообще. Хозяин шкуру спустит. Холодность - привилегия свободных женщин, - сказал я. - Они ею гордятся. На самом деле это не более чем невротическая роскошь. Как только девушка попадает в рабство, от ее фригидности не остается и следа. Свободные женщины фригидны только потому, что никому до них нет дела.
- Не все свободные женщины фригидны, - заметила рабыня.
- Конечно, - согласился я. - Рабыни тоже отличаются друг от друга по степени страстности. Но если в отношении рабыни мы можем говорить о большем или меньшем сладострастии, то для свободных характерны различные оттенки холодности и равнодушия. Рабыня живет страстью, свободная женщина прозябает во фригидности, радуясь отмиранию живых эмоций.
- Сознают ли свободные женщины, что они теряют?
- В некоторой степени да. Иначе, как объяснить их ненависть и презрение к рабыням?
- Понятно - произнесла девушка.
- Бойся свободных женщин, - предупредил я.
- Хорошо, господин, - пролепетала она.
- В павильоне на помосте, - сказал я, - девушка находится под контролем аукционера, который во время торгов обращается с ней как хозяин. Хороший аукционер - находка для работорговца. Он управляет рабыней при помощи голоса, прикосновений, хлыста. Если девушка танцует, ее заставляют танцевать. Иногда рабыню на помосте ласкают.
- Перед покупателями?
- Естественно, - сказал я. - Это же рабыня. Нередко женщин специально распаляют, чтобы в каждом движении сквозило сладострастие.
- А если ее кто-нибудь погладит? - спросила Одри.
- На помосте рабыни часто испытывают оргазм, - сказал я. - Бывает, они так возбуждаются, что их приходится стегать плетью, чтобы оторвать от аукционера. Некоторых приходится каждый ан допускать к господину, охранникам или к покупателям, чтобы они хоть немного разрядились.
- Присутствуют ли на таких распродажах свободные женщины? - спросила Одри.
- Конечно, почему бы и нет? - удивился я. - Они же свободны.
Рабыня взглянула на меня полными слез глазами и закусила губку.
- Понятно, - усмехнулся я. - Хочешь сказать, что быть проданной на глазах свободной женщины для тебя унизительно?
- Еще как, - с несчастным видом пролепетала девушка. Помолчав, она спросила: - А много ли на Горе свободных женщин?
- Большинство, - сказал я, - По статистике, в рабство попадает только каждая пятидесятая. Разумеется, это соотношение меняется от города к городу. Самым большим исключением является Тарна, где почти все женщины - рабыни. Подобный феномен имеет историческое происхождение.
- Рабынями, очевидно, становятся самые красивые? - спросила Одри.
- Естественно, - сказал я, - Красивая девочка из бедной семьи, без покровителей и влиятельных друзей рано или поздно окажется в ошейнике. Богачки, кстати, тоже от него не застрахованы. Раз уж зашла речь о красоте, - добавил я, - хочу поделиться с тобой любопытным наблюдением. В рабство попадают самые красивые, это понятно. Но, с другой стороны, рабство делает красивых женщин еще привлекательнее. Оно снимает напряжение. Снимает запреты. Счастливая женщина всегда хорошо смотрится. Гориане нередко задаются вопросом: эта женщина рабыня, потому что красива, или красива, потому что рабыня?
Одри нежно прижалась ко мне губами.
- А много среди рабынь бывших землянок?
- В определенном смысле все гориане - выходцы с Земли, - ответил я.
- Нет, я имею в виду таких, как я, - уточнила Одри. - Девушек, которые родились и выросли на Земле, а потом попали на Гор.
- По статистике, их очень мало, - сказал я. - Точного числа я не знаю.
- Ну хотя бы примерно, - не унималась рабыня. - Десять, двадцать?
- Думаю, от четырех до пяти тысяч, - сказал я.
В любом случае для Земли это число было ничтожно.
- Их ведь еще привозят? - спросила она.
- Конечно. Гор - огромный рынок для красивых женщин.
- Это так приятно слышать, - улыбнулась рабыня.
- Ну-ка доставь мне удовольствие, - приказал я.
- Да, господин, - с готовностью произнесла девушка и тут же принялась за дело. Она на глазах набиралась опыта.
- Пожалуйста, расскажи мне о юге, - попросила Одри.
- Давай-ка лучше поработай, - сказал я.
- Да, господин, - откликнулась она.
С каждым разом у нее получалось все лучше и лучше.
- Пожалуйста, расскажи мне о юге, - попросила она.
- Любопытство кейджере не к лицу, - ответил я.
- Ну, господин! - взмолилась она.
- Это горианская поговорка, - напомнил я.
- Я знаю, - сказала Одри. - Имнак мне говорил.
- Ты знаешь две горианские пословицы, - сказал я.
- Да. "Только дурак покупает одетую женщину" и "Любопытство кейджере не к лицу".
- Правильно, - кивнул я.
- Пожалуйста, господин!
- Ну ладно. Что ты хочешь узнать?
- Скажи, - спросила рабыня, - положив голову на руку. - Наденут ли на меня на юге ошейник?
- Скорее всего, да.
- Хороший ошейник мне может понравиться, - Глаза девушки заблестели от возбуждения.
- Только не думай, что это что-то вроде ожерелья, - усмехнулся я. - Как правило, по ошейнику узнают, кому принадлежит рабыня.
- А если я его сниму?
- Не снимешь, - проворчал я. - Ошейник не снимается.
- О, - произнесла она. - А дадут ли мне какие-нибудь украшения? Косметику? Духи?
- Наверное, - пожал я плечами. - Хозяева любят, чтобы их девушки хорошо выглядели.
- Я надеюсь, что мне удастся ублажить моего господина на покрытом мехами ложе, - мечтательно произнесла девушка.
- Ты уж постарайся, - усмехнулся я. - А не то с тебя живо шкуру спустят. А то и прикончат.
- Я буду очень стараться, - содрогнувшись, сказала Одри.
- Большинство хозяев, - сказал я, - имеют только одну рабыню. Так что не надейся, что тебе придется все время выворачиваться в постели.
- Не понимаю, - растерянно пробормотала девушка.
- Рабыне всегда найдется занятие, - пояснил я. - Она убирает в доме. Протирает пыль и моет полы. Готовит пищу. Если господин не пользуется общественной прачечной, рабыня ему стирает. Она же бегает по магазинам и торгуется на рынках. Так что скучать тебе не придется.
- Вот уж не думала, что буду наводить порядок в чьем-нибудь доме, - проворчала Одри.
- Уборка много времени не займет, - успокоил ее я. - Гориане живут очень скромно и не обременяют себя лишней мебелью.
- Скажи, господин, - попросила рабыня, - приходится ли горианским женщинам работать по дому столько же, сколько землянкам?
- Конечно нет, - ответил я. - Это было бы глупо. С нашей точки зрения, женщины Земли перегружены домашними обязанностями. Когда муж возвращается домой, женщина занята хозяйством. Она не в состоянии его должным образом встретить. К ночи она окончательно устает и уже ни на что не способна. Горианин покупает женщину не для того, чтобы в доме была служанка. Ему нужна рабыня, которая будет творить для него чудеса. Он с легкостью мирится с отдельными хозяйственными упущениями ради того, что для него действительно важно. Возвращаясь домой, он хочет видеть не измотанную трудом женщину, а красивую, свежую, энергичную и полную желаний рабыню, которая бросится к его ногам, готовая выполнить любой его каприз или прихоть.
- А чем занимаются рабыни в свободное время? - спросила Одри.
- Чем хотят, - пожал я плечами. - Болтают с другими рабынями, гуляют, ходят в гости. Могут заниматься спортом или читать. В определенном смысле они действительно могут делать то, что им нравится.
- Могут ли они работать вне дома господина? - спросила девушка.
- Только с его разрешения, - сказал я.
- А часто ли хозяева это разрешают?
- Вообще-то подобное не принято. Работа вне дома компрометирует рабыню.
- Я бы хотела, чтобы мой господин это понимал, - сказала Одри.
- Большинство людей придерживаются такого мнения.
- Если уж я рабыня, - произнесла она, - то рабыня до конца.
- По-моему, тебе нечего бояться, крошка, - улыбнулся я. - Никому не придет в голову нагружать тебя дополнительными обязанностями. Хотя иногда в воспитательных целях хозяева сдают своих девушек в аренду на тяжелые и однообразные работы.
- Какой ужас! - воскликнула она.
- Так что смотри, не рассерди своего господина.
- Я буду очень стараться, - пообещала Одри.
- На юге много видов рабства, - заметил я, - Я тебе рассказал о самых основных.
- Расскажи о других тоже, - попросила рабыня, - Вдруг мне придется с ними столкнуться!
- Есть паговые рабыни, - сказал я. - Они обязаны ублажать клиентов хозяина в таверне. Некоторые девушки попадают в общественные столовые или прачечные. Есть так называемые арендные рабыни. Их выдают напрокат любому, кто пожелает, лишь бы этот человек был в состоянии возместить хозяину ущерб в случае увечья или смерти невольницы. Есть государственные рабыни. Они работают в общественных местах кладовщицами или уборщицами. Сельскохозяйственные рабыни вкалывают на фермах. Особых красавиц отбирают для садов удовольствий. А можно угодить и на мельницу. Там тебя прикуют к жернову, который ты и будешь вращать до конца жизни. Все зависит от того, к кому попадешь.
- Я чувствую себя такой беззащитной! - в ужасе пролепетала девушка.
- Ты действительно беззащитна, - подтвердил я.
- Но я же могу как-то повлиять на вид своего рабства? - с надеждой прошептала красавица.
- Конечно, - кивнул я. - Но окончательное решение от тебя не зависит.
- Господин! - задрожала девушка.
- На мельницах, общественных кухнях и прочих им подобных местах жизнь не сахар, - напомнил я.
- Я так боюсь туда попасть, - пролепетала она. - Хоть бы меня взяли для удовольствий…
- Мечтать не вредно, - заметил я.
- А часто ли господа беседуют со своими рабынями? - спросила Одри.
- Конечно, - сказал я. - Почему бы и не поболтать со своей собственностью? Кстати, хозяева частенько берут девушек на различные концерты, соревнования, в театр и так далее. Хвастаются своим добром и просто хорошо проводят время.
- Для такого господина я бы из кожи лезла, - пообещала Одри.
- Куда бы ты делась, - усмехнулся я. - Как только хозяин заметит твою нерадивость, тебя тут же отхлещут.
- Отхлещут? - ужаснулась Одри. - Неужели такие люди способны избить девушку?
- Не задумываясь. Удовольствие, которое ты доставишь господину, не помешает ему тут же поставить тебя на место, если ты вдруг начнешь забываться.
- Как бы я хотела попасть к такому человеку! - мечтательно произнесла Одри.
Я улыбнулся. Девушки нередко дерутся между собой за право первой раздеться перед господином.
Я лег на спину.
- Господин, - позвала Одри.
- Да?
- Скоро все проснутся.
- Ну и что?
- Пожалуйста, господин, еще один разок доставь радость своей рабыне!
- Тебе, что ли?
- Да, мне! - прошептала девушка.
- Одри об этом просит?
- Она умоляет, господин!
- И как же ты хочешь, чтобы я тебя взял? Мягко, нежно, вежливо, осторожно, обходительно, с уважением, уговорами, как сделал бы мужчина Земли?
- Нет, только не это! Сделай все, как положено. Я ведь рабыня!
Я робко погладил невольницу по руке.
- О! - поморщилась от отвращения девушка. - Так делают только на Земле! Как ты жесток! Не унижай женственность настоящей рабыни. Не играй с моими инстинктами, как землянин, удовлетвори их, как мужчина Гора! Умоляю тебя, господин!
Я рассмеялся.
- Ты дразнишь свою рабыню, - с укором произнесла она. - Как же все-таки я беззащитна!
- Ну-ка раздвинь ноги! - приказал я.
- Да, господин! - с готовностью откликнулась девушка. - Со мной заговорил горианин!
- Шире, - сказал я.
- Да, господин, - прошептала она, не сводя широко открытых глаз с моей руки.
- Айи! - завизжала девушка, но я тут же зажал ей рот другой рукой. Рабыня выгнулась дугой и застонала. Она попыталась стиснуть ноги, но я резко раздвинул их коленями.
Ее тело забилось в судорогах. Спустя несколько минут она открыла глаза.
- Спасибо, что зажал мне рот, - прошептала рабыня.
- В принципе им уже пора вставать, - заметил я.
- Господин? - испуганно прошептала девушка. - Господин, что ты делаешь?
- Сейчас ты испытаешь свой первый настоящий оргазм, - сказал я.
- Нет! - замотали головой девушка. - Пожалуйста, не надо! Здесь много людей! Мне стыдно! Я не хочу, чтобы другие девушки знали, какая я рабыня! Пожалуйста, не надо, господин!
Все ее просьбы я оставил без внимания.
- Закрой мне рот! - взмолилась она. - О! О!
Я прижал ее руки к полу. Какое-то время рабыня стонала и извивалась подо мной, потом запрокинула голову и завизжала. Имнак приподнял голову, сообразил, что происходит, и тут же набросился на Поалу.
- Я твоя, господин! - заходилась в страстном крике Одри.
Арлин и Тимбл угрюмо следили за происходящим.
- Рабыня, - презрительно бросила Арлин.
- Да! Да! Рабыня! - выкрикивала Одри, покрывая мое лицо слезами и поцелуями.
Вскоре она затихла и принялась нежно вылизывать мою бороду.
Глава 16. ИМНАК ВЫРЕЗАЕТ ФИГУРКУ ИЗ КОСТИ
Имнак сидел в углу чума, задумчиво глядя на рог табука. Время от времени он брал его в руки, переворачивал и снова смотрел. При этом он шепотом вопрошал:
- Кто там спрятался? Эй, кто там? - Потом неожиданно для всех краснокожий воскликнул: - Ага, слин!
Охотник принялся убирать лишнее. Я наблюдал за тем, как постепенно проявлялись очертания слина, словно он действительно пытался спрятаться в куске кости. Вначале проступили морда и лапы, потом обозначилась вся фигура. Уши злобного зверя были плотно прижаты к голове.
Резьба по кости для краснокожих в чем-то сродни охоте. Они не фантазируют, а терпеливо ждут, кто покажется из кости. Бывает, там прячется какой-нибудь зверь, бывает, что нет. Главное убрать все лишнее.
Имнак работал ножом с рукояткой длиной в четырнадцать дюймов. Лезвие, напротив, было коротким. Охотник держал инструмент возле самого острия, что позволяло ему делать точные и аккуратные движения. Изделие он держал на колене, время от времени он подпирал его снизу, усиливая давление металла на кость.
Имнак вытаскивал спрятавшегося в кости слина.
В языке иннуитов нет слова "художник".
- Красивый получился зверь, - сказал я.
Им и не нужно такое слово. Как называть людей, которые открывают прекрасное? Разве это не долг всех живущих на белом свете?
- Это твой слин, - сказал Имнак, протягивая мне костяную фигурку.
- Спасибо, - произнес я. В руках у меня был снежный слин, легко узнаваемый по толстой шерсти, узким ушам и широким лапам.
- Я тебе очень благодарен, - сказал я.
- Пустяки, - улыбнулся охотник.
Глава 17. Я УЗНАЮ О КАРДЖУКЕ
- Никогда раньше его не видел, - сказал Имнак, вертя в руках голову кюра.
Голова была вырезана из голубого камня, левое ухо было наполовину оторвано. Статуэтка досталась мне на ярмарке в Эн-Каре.
- Я думал, это ты продал ее владельцу лавки, - сказал я.
- Я действительно кое-что ему продал, - пожал плечами охотник, но этой вещи я в глаза не видел.
- Значит, я ошибся?
- Выходит, что так.
- Получается, что голова попала в лавку не через тебя?
- Похоже на то, - кивнул краснокожий.
- А были ли на ярмарке другие иннуиты? - спросил я.
- Кроме меня - никого.
- Ты уверен?
- Абсолютно, - кивнул охотник. - До ярмарки далеко. Если бы кто-нибудь туда поехал, я бы обязательно знал. В чумах только и говорят, кто куда ездил.
- Откуда тогда, - спросил я, - могла взяться эта голова?
- Не знаю. Извини, Тэрл, который со мной охотится, - развел руками краснокожий.
- И ты на меня не сердись, Имнак, который со мной охотится, - сказал я. - Я не собирался проверять твою честность.
Я и в самом деле перенапряг его с этой головой. Имнак уже сказал, что никогда раньше ее не видел. Для краснокожего охотника этого вполне достаточно.
- Можешь ли ты определить по стилю работы, кому она принадлежит? - спросил я.
Вообще-то изделия иннуитов похожи одно на другое, хотя для опытного глаза существуют едва заметные различия.
Имнак внимательно осмотрел изделие, медленно поворачивая его на ладони.
Мне стало не по себе. Из-за дурацкой резной фигурки я потащился на крайний север. Теперь оказалось, что я попал в тупик. Я с ужасом пытался представить раскинувшуюся вокруг полярную равнину. Между тем лето уже почти наступило.
- Имнак, - произнес я, - ты когда-нибудь слышал о неподвижной горе?
Охотник уставился на меня.
- Ледяной горе в полярном море, - уточнил я.
- Никогда, - ответил краснокожий.
- Ты не слышал ни одной истории про такие горы?
- Ни одной, - сказал Имнак.
Я посмотрел на лежащую на полу циновку.
- Имнак, приходилось ли тебе видеть этого зверя?
- Да, - сказал он.
Я вскинул голову.
- К северу от Торвальдсленда, несколько лет назад. Я погрозил ему гарпуном, и он ушел.
- У него было оторвано ухо?
- Стояла ночь, и я не мог его разглядеть. Не думаю.
- Это был крупный зверь?
- Не очень.
- Как вы их называете? - спросил я.
- Никак, - пожал плечами охотник. - Зверями.
Я вздохнул. Несколько лет назад к северу от Торвальдсленда Имнак видел кюра. Скорее всего, это был молодой кюр, потомок потерпевших кораблекрушение. Время от времени такие животные попадаются в отдаленных уголках планеты.
- Это был не ледяной зверь, - сказал охотник.
Я вопросительно на него посмотрел.
- Шкура была не белой, - пояснил Имнак.
Потомки потерпевших катастрофу кюров между собой различались, хотя, с моей точки зрения, они все друг друга стоили. Среди различных видов кюров существовала отчаянная вражда, приведшая в результате к уничтожению их мира.
Имнак вернул мне статуэтку.
Я машинально взял ее в руки. Все потеряно. Путешествие на север закончилось полным провалом. Идти дальше было некуда и незачем.
Вокруг простирались безжизненные, ледяные просторы. Я вдруг почувствовал себя одиноким и бестолковым дураком.
- Я немного посплю, - сказал я Имнаку, - злотом пойду на юг.
- Хорошо, - отозвался он.
Я завернул статуэтку в кусок меха, в котором она хранилась все это время, и сунул ее в карман.
- Это работа Карджука, - сказал краснокожий.
Я ошарашенно уставился на охотника.
- Ты, кажется, спрашивал, кто ее вырезал? - произнес он.
- Да-да!
- Карджук, - сказал он.
- Ты настоящий человек, Имнак! - закричал я, обнимая охотника.
- Однажды я действительно убил шесть слинов, - скромно признался он. - Но вообще-то я средний охотник.
- Где найти Карджука? - спросил я. - Мне надо с ним поговорить.
- Его здесь нет, - ответил Имнак.
- А где он?
- На севере.
- А мы где? - растерянно спросил я.